Я Люблю

Я люблю ее. Боже, как я ее люблю! Я не могу без неё ни дня. Она такая разная. И именно я выбираю, какой она будет для меня сегодня. Иногда она ужасно предсказуема. Иногда удивляет. Иногда обжигает. Почти всегда заставляет задумываться о нюансах ощущений, пытаться понять, просчитать ее, но как бы я ни старался, в ней всегда остается что-то неуловимое: легким бликом отражается шарм тех мест, где я встречаюсь с ней, каждый раз новый оттенок в знакомом этюде. Для меня важно, как она выглядит, я люблю глазами и хочу, чтобы другие, видя ее, мне завидовали. Я наслаждаюсь ее красотой и изысканностью. Я люблю ее аромат, всегда разный, но всегда такой манящий. Я люблю смотреть на нее, когда она оказывается передо мной, открытая в своей призывной истоме. Вот именно так, смотреть, вдыхать аромат, предвкушая тот миг, когда, наконец, я прикоснусь к ней. Знаю, что хочу ее. Сегодня я могу позволить себе не сдерживаться, но и завтра это желание снова будет со мной. Оно никуда не уходит. Его невозможно утолить. И сколь бы глубоко и ярко ни было наслаждение сегодня, завтра я снова буду хотеть ее с новой силой, словно и не было ничего накануне. Без нее я ужасно страдаю. Особенно в первые дни разлуки. Думаю о ней постоянно и проклинаю себя за попытки выглядеть сильным. Когда моё влечение к ней начинает пугать и становится похоже на одержимость, я решаю порвать с ней. Я проделывал это десятки раз и всегда возвращался. Каждый новый раз убеждаю себя, что хотя бы недельная разлука пойдет мне на пользу. Знаю же, что не выдержу, как всегда не выдержу и, стыдливо прикрываясь отговорками о том, что это все не серьезно и как будто не значит ничего, сорвусь и попытаюсь заглушить свое желание очередным бесцветным суррогатом. Потом буду испытывать жгучее чувство вины, ругать себя за слабость и малодушие, и снова вернусь к ней. Кстати, с возрастом я научился спокойнее переживать дни, когда её нет рядом. Просто нужно не думать и чем-то заниматься. Встречи с друзьями не очень подходят - это как ходьба по минному полю: все разговоры так или иначе сводятся к ней, и в итоге приходится что-то объяснять, оправдываться, терпеть сочувственные вздохи или недоверчивые насмешки. Лучше всего в эти дни делать что-то, что отключает голову - писать, рисовать, подолгу гулять пешком или, на худой конец, засиживаться на работе. Сколько я себя помню, она всегда была со мной. Всегда рядом. Наверное, это нормально, что, будучи ребенком, я ее не любил. Не понимал, как она нужна мне. Я ее игнорировал и раздражался, когда мне пытались ее навязывать. Я не знал, откуда она появлялась, но ее присутствие всегда ощущалось в нашем доме. Это было в порядке вещей, но я ничего к ней тогда не испытывал. Такая скромная, правильная, она больше нравилась моей маме, она не была моим выбором. Тогда, дома, она бывала ужасно скучной. Порой я просто не мог видеть ее и искал любой повод, чтобы увильнуть от встречи. Но это дома. Я знал, что и тогда она могла быть другой, вызывающей, непристойной, ужасно непотребной. Вокзальной и кабацкой, с резким призывным запахом, сопровождаемой толпой странных незнакомых субъектов, запретной и от того - интересной. Такая, она начала меня привлекать. Но стоило мне только заявить о своих предпочтениях, как я узнал, что это выбор, недостойный ребенка из интеллигентной семьи. Пришлось терпеть и ждать. Копить карманные деньги и изредка позволять себе встречи украдкой с ней, такой, которую я не мог бы увидеть дома. Она взрослела вместе со мной. Менялась, становилась непредсказуемой. Она научила меня пить. Практически каждая наша встреча теперь сопровождалась возлияниями. Я переехал, стал жить отдельно, а она все реже посещала меня в моём доме. Да я и сам теперь здесь лишь ночую. С годами она становилась все более искушенной, претенциозной, начала требовать внимания к себе, больших средств, лучших вин. А я уже мог позволить себе оплачивать эти капризы. Теперь, как и раньше, я встречаюсь с ней почти каждый вечер. Вне дома. Я всегда плачу за нее, а в ответ она такая, какой я ее хочу. Мы изменились, давно и безвозвратно, мы стали снобами и привередами, для нас не осталось тайн, и новые впечатления, возможно, ждут нас только на далёких берегах. Я знаю ее всю вдоль и поперек, но я все равно люблю ее и каждый день жду новой встречи. Это был период очередной томительной разлуки. Я плёлся по залу нового, еще не затёртого, супермаркета, недавно открывшегося у дома на углу, и делал свои унылые покупки. Ничего не радовало, пожалуй, ничего и не хотелось. Я увидел ее случайно. Даже не смотрел в ту сторону. Просто скользнул глазами, и что-то промелькнуло в глубине смутных воспоминаний. Конечно, это было маловероятно, спустя столько лет... Но мне казалось, ошибиться я не мог. Именно она. Такая, как была лет двадцать пять, а то и все тридцать назад. Невзрачная, скромная, совершенно не такая привлекательная, как та, которую я люблю теперь. Но точная копия моего тогдашнего предмета вожделения. Я не знаю, как она оказалась у меня. Я, вероятно, был не в себе. Я помню только, как едва войдя в дом, разложил ее на кухонном столе. Я не мог оторваться от нее до середины ночи. Да, именно то. Я не ошибся. Все так похоже! Эта ни с чем несравнимая упругость и... запах. Тот самый запах. Как много воспоминаний записывается на подкорке с помощью едва различимых запахов. Совпадение было почти полным. Еще не закончив своего постыдного падения, я уже начал испытывать привычное чувство вины. Я забылся тяжелым и беспокойным сном. Проснулся от того, что меня мутило. Встал, пошатываясь, и меня вывернуло наизнанку, как только я достиг ванной. Так плохо мне не было уже давно. На кухне, в поисках воды, коснулся взглядом следов своей давешней несдержанности и снова согнулся пополам. Меня чистило до самого утра, температура зашкаливала, бросало то в жар то в холод, и, кажется, я бредил. Иначе как объяснить то, что в перерывах между бросками в ванную, где и блевать-то было уже нечем, я лежал на кровати, глядя на светлеющий в лучах рассвета потолок и думал о своей нездоровой привязанности к еде. О своём, фактически, романе с ней. О том, что нужно быть полнейшим кретином, чтобы неделю сидя на кефире и яблочках, в попытке сбросить пару килограммов, купить здоровый кусок "Зельца Городского" от неизвестного производителя, по цене настолько низкой, что она должна скорее отпугнуть, чем привлечь. Купить, поддавшись незабвенному впечатлению детства, когда зельц такого же вида и запаха покупался матерью по пятьдесят четыре копейки за килограмм для дворовых котов, а я, обделяя несчастных животных, разворачивал тайком серую бумагу с карандашными цифрами и жадно поглощал тяжелый, похожий на резиновый студень кусок, сваренный из свиных жил и шкур со щетиной. И я ведь не только купил это нечто, напомнившее мне мою любимую запретную еду детства, я принёс ее домой, сел и начал есть. И не остановился, пока не умял весь кусок жирного, пованивающего сомнительными субпродуктами, зельца, умял с наслаждением, без хлеба и чего-либо еще, вспоминая все свои запретные вокзальные беляши и столовские котлеты из неведомых зверушек, не мог остановиться, пока не почувствовал, что уже тошнит. Где ты, моя любимая? Моя привычная ресторанная еда, предсказуемая в своей полезности и свежести розового мяса, ласкающая взор изяществом резных листьев рукколы, сопровождаемая правильным сухим вином! Почему я отказался от тебя? Почему я целую неделю заменял тебя убогими творожками? Зачем я истомился и изменил тебе с неправдоподобно кошмарным зельцем, который даже не был похож на тот, что я любил в детстве? Прости меня! Я вернусь к тебе! Как всегда вернусь! Вот только вылечусь от того, что я, похоже, подцепил, когда изменял тебе... Меня снова подкинуло на постели, я кое-как доплелся до ванной. Согнулся пополам в бесполезных утомительных спазмах. Нечем. Надо попить воды и дожить до утра. Я знаю - утром станет легче.