Сильные руки

Ши Цинсюаня они подхватывают одновременно. Пэй Мин подставляет левое плечо под вцепившиеся в него пальцы и лишь затем замечает Ши Уду, зеркально повторившего его движение. Лицо старого друга выглядит спокойным, однако в голосе его звучит тревога, скрытая за строгим тоном. — Говорил же, не надо было тебе столько пить. — Эй, я ведь теперь совершеннолетний! — со смехом возражает Ши Цинсюань заплетающимся языком, продолжая висеть на них обоих. Пэй Мин ощущает себя несколько скованно, присутствуя при этой семейной сцене, но Ши Уду не пытается оттолкнуть его от младшего брата, на которого смотрит с осуждением. — Я отвезу тебя домой. Вечеринка окончена. Ши Цинсюань капризно хнычет и надувает губы. — Не надо, всем сейчас так весело! И тебе тоже, — он наклоняет голову к плечу, лукаво щурясь. — Уверен, что Хэ-сюн тебя уже ищет. Старший Ши, явно не ожидавший атаки, немо ловит губами воздух. На миг Пэй Мину кажется, что друг вот-вот начнет отчитывать брата, как в детстве. Но тот удивляет его: беззвучно выругавшись себе под нос, свободной рукой вытаскивает из кармана пиджака ключи и бросает Пэй Мину. — Отвези его домой. Я останусь проследить за всем. Из ресторанного зала доносится музыка, звон бокалов и женский смех. Пэй Мину думается, что на месте трудоголика Ши Уду он тоже не горел бы желанием уезжать прямо сейчас, лишая себя мизерного шанса расслабиться. Усмехнувшись, он прячет ключи в карман брюк и кивает. — Удачи с твоим парнем, дружище. Цинсюань заливается смехом, а взгляд его брата не сулит Пэй Мину ничего хорошего. Но это будет потом — а сейчас они оба выводят младшего Ши на улицу, придерживая под руки. Ноги у него не идут, так и норовя пуститься в пляс, но на сидении автомобиля он устраивается весьма ловко. Комфортно откинувшись в водительском кресле и держа в руках руль, Пэй Мин бросает взгляд в стекло заднего вида и невольно улыбается. Одинокая фигура Ши Уду все ещё стоит на парковке, провожая их взглядом. — По-прежнему опекает тебя, как принцессу, — посмеивается Пэй Мин вслух. Ши Цинсюань отвечает невнятным сонным бормотанием. Подложив ладонь под щеку, он смотрит из-под полуопущенных ресниц на пролетающий за окном город. На Пэй Мина этот вид навевает теплые воспоминания — полустертые временем, но родные сердцу. Он наконец вернулся домой. Долгие годы в командировках показались ему сном, когда автомобиль остановился перед коттеджем семьи Ши. Ничто не остаётся неизменным, но этот дом, похоже, был исключением из правил — даже вилка ветвей дерева в саду осталась прежней. Однажды Пэй Мин поспорил с Ши Уду, что сумеет взобраться по стволу на самый верх. Он карабкался, обливаясь потом под насмешливые комментарии друга далеко внизу, но упрямо рвался к цели, зажав в мокрой ладони алую ленту. С торжествующим кряхтением он обвязал ею крест из ветвей. А повернувшись, увидел в окне огромные любопытные глаза и пуговку носа, прижатого к стеклу. Пэй Мин лишь чудом не свалился с дерева от неожиданности, но прополз по ветвям вниз и скатился на мягкую траву. Так он узнал о существовании у друга младшего брата. Ши Цинсюань отличался слабым здоровьем и потому находился на домашнем обучении. Пэй Мин иногда играл с ним, искренне поражаясь, до чего тот не похож на старшего брата. Этот ласковый ребенок тянулся к людям, как цветок тянется к солнцу. К Пэй Мину он тянулся в особенности: возвращался ли он с Ши Уду со школы или играл с ним во дворе, миловидное детское личико Цинсюаня часто выглядывало из окна, чтобы увидеть его. Когда же Пэй Мин оставался гостить у семьи Ши, это личико сияло от радости. Цинсюань предпочитал мячу нарядных кукол и радушно поил гостя невидимым чаем из маленьких чашечек, усаживая между своих плюшевых игрушек. Пэй Мин находил в этом свое странное очарование и порой соглашался посидеть с ребенком, пока Ши Уду зубрил уроки. Он выучился заплетать недурные косы, убедительно лакомиться куличиками из песка и вникать в бесконечный нежный лепет о милых глупостях, больше свойственных маленьким девочкам. Однажды Пэй Мин даже шутливо спросил у Ши Уду, не сестра ли у него, на что тот помрачнел и отрезал: — Не твое дело, что его радует. Если ему так нравится, пусть так и будет. После этой фразы Пэй Мин начал внимательней наблюдать за поведением друга и заметил, как тот, при всей своей хмурости, на деле балует своего брата. Цинсюань всегда получал то, что хотел. И если он хочет проводить время с Пэй Мином, Ши Уду позволит ему это. Например, попросив подвезти брата до дома. К моменту остановки Ши Цинсюань трогательно дремлет, уронив на плечо кудрявую голову и явно не собираясь покидать салон автомобиля самостоятельно. Пэй Мин осторожно тормошит его за плечо и негромко зовет по имени, не получая отклика и чувствуя себя глупо. В памяти его мельком всплывает случай из детства, когда во время прогулки с Цинсюанем тот разбил коленку, и Пэй Мин нес его, заплаканного, на спине до самого дома. Взгляд мужчины медленно скользит по фигуре юноши. За годы разлуки забавный пухлый ребенок вытянулся, словно изящная фарфоровая статуэтка, и вновь поднять его на руки не станет проблемой. Однако, обхватив узкую талию ладонями и подтянув к себе гибкое тело, Пэй Мин замирает. Что-то грохочет в нем, неверное и жаркое, известное по близости с женщинами, но совершенно неуместное сейчас. Пэй Мин дышит глубоко и ровно, стараясь на обращать внимания на дразняще-тонкий аромат чужих духов. Это младший брат его давнего друга. Пэй Мин смещает одну ладонь выше к острым крыльям лопаток и напоминает себе, что всего лишь по-мужски помогает... другому мужчине. Даже если тот выглядит так, как Ши Цинсюань, рубашка распахнута, обнажая соблазнительно тонкую шею, а губы призывно открыты на томном выдохе. Даже если чужие руки цепко обхватывают его шею, а тело льнет ближе. Если бы речь шла о женщине, Пэй Мин без колебаний ответил бы, что его нахально соблазняют. Но младший брат друга соблазнять его не мог по определению. Путь до двери они преодолевают едва ли не ползком. Пэй Мин старается смотреть исключительно перед собой и практически тащит юношу, всеми силами минимизируя тактильный контакт и молясь небесам за свою выдержку. Когда Цинсюань склоняет голову на чужое плечо, дыханием опаляя кадык, выдержка держится уже на честном слове. Три ступеньки крыльца, коридор до гостиной и четыре шага к ближайшей мебели кажутся Пэй Мину вечностью. Он едва не стонет от облегчения, глядя на то, как Цинсюань размещается на диване. — Спокойной ночи, — вежливо произносит он, прежде чем покинуть комнату. Словно бы не раздевал сейчас взглядом этот точеный силуэт. В горле Пэй Мина жжет от сухости, и ноги сами собой поворачивают на кухню по известному маршруту. Пара стаканов воды — то, что хотя бы отчасти успокоит пожар внутри него и поможет привести мысли в порядок. Но глоток за глотком отсчитывают секунды бесполезных попыток Пэй Мина вытравить из памяти густые сомкнутые ресницы, пухлые губы и золотисто-каштановые локоны. Он едва не давится водой, когда, случайно взглянув в сторону двери, замечает объект своих мыслей. — Ты не спишь? — удивляется он, стараясь звучать естественно. Ши Цинсюань поджимает губы — Как будто я могу уснуть. Пэй Мин даже в темноте узнает колючее раздражение на нежном лице. Сейчас оно необыкновенно похоже на лицо старшего брата. — Тебе стоит вернуться в кровать и отдохнуть, — как можно мягче предлагает Пэй Мин. — Ты много выпил и... — Брось, думаешь, это для меня много? — насмешливо обрывает его Ши Цинсюань. — Ты совсем не знаешь меня. Он подходит ближе, покачивая бедрами, и опирается на подоконник. Лунный свет озаряет уставшее, но совершенно трезвое лицо с очевидно ясным взглядом, обращённым к саду за стеклом. — Тогда зачем ты притворился, что пьян? — Пэй Мин понимает, что звучит уязвленно, но ничего не может поделать, вспоминая о своей излишней осторожности. — Вечеринка мне действительно понравилась, — после паузы признается Цинсюань. — Это прекрасный день рождения, и я хотел, чтобы брат как следует повеселился. Ты же знаешь его, он ужасно много работает. — Зато Хэ Сюань может быть уверен, что его парень никогда не заведет любовницу — ему некогда. Они оба смеются, и напряжение отпускает их. Пэй Мин втайне любуется игрой серебристого света на открытых ключицах. — Но это не вся правда, — вдруг добавляет Цинсюань. — Я хотел, чтобы ты проводил меня до дома. — Поэтому и пригласил меня на вечеринку, узнав, что я вернулся в город? — озадаченно уточняет Пэй Мин. — Но зачем? Ши Цинсюань молчит, и взгляд его задумчиво блуждает по виду за окном. — Помнишь, в детстве я разбил коленку? Ты принес меня домой, и брат долго благодарил тебя, — медленно начинает он. Пэй Мин кивает, не понимая, к чему клонит рассказчик. — Я хорошо запомнил это чувство. Ты нес меня от самого парка с большим круглым фонтаном, и ни разу не запыхался. Твои руки... Они были очень сильными. Меня поразило это. Пэй Мин ощущает, как против воли губы его расплываются в самодовольной улыбке. — Да, но... — Я хотел снова ощутить это, — нетерпеливо перебивает его Ши Цинсюань. В тоне его сквозит обида, словно он сейчас надуется и отвернется, как в детстве. — А ты меня не поднял! Пэй Мин не может удержаться от смешка и натыкается на яростный взгляд. — Прости, — примирительно произносит он. И, не сдержавшись, фыркает. — Так весь этот спектакль только для того, чтобы я тебя прокатил снова? — И что, если так? Пэй Мин не сразу даёт ответ. Ему легко и весело, словно вино, выпитое на вечеринке, запоздало дает в голову. Сбросив пиджак и повесив его на спинку кухонного стула, мужчина засучивает рукава и протягивает руки к окаменевшему на месте Цинсюаню. — Иди сюда. Я серьезно! — добавляет он, видя, что юноша не двигается с места. — Обещаю не смеяться больше. Ши Цинсюань смотрит на него с иронией, явно скопированной у брата. Однако подходит ближе и неловко одергивает собственную задравшуюся рубашку. Пэй Мин успевает увидеть полоску обнаженной кожи, уходящую под ремень брюк на округлых бедрах. Планы меняются. Не отводя спокойного уверенного взгляда от взволнованно распахнутых глаз, Пэй Мин шепчет: — Не бойся. И подхватывает Ши Цинсюаня под сгиб коленей. Юноша инстинктивно обхватывает Пэй Мина за шею, тут же залившись румянцем. — Разве ты нес меня не на спине? Он чувствует, как сильные руки Пэй Мина, снившиеся ему во снах, бережно прижимают его к себе, а глубокий низкий голос выдыхает на ухо: — Мне подумалось, что ты не будешь против. Ши Цинсюань предпочитает смотреть в окно. Ветви деревьев дрожат на ветру, и тело юноши дрожит тоже. Пэй Мин гладит его по спине мягко и успокаивающе, но губы обнуляют это воздействие лёгким дразнящим касанием к мочке уха. Ши Цинсюань тянется первым, крепко приникая к губам, сцеловывая мгновения вседозволенности перед скорым отказом. Но Пэй Мин не отталкивает его — напротив, перехватывает инициативу, целует жадно и чувственно, вплетая пальцы в длинные локоны на затылке. Они самозабвенно целуются на темной кухне, на ходу избавляя друг друга от одежды, путаясь в пуговицах непослушными пальцами; Ши Цинсюань возвращается в гостиную на руках Пэй Мина и резким рывком утягивает его за собой на диван. Рубашки общим комом скатываются на пол. — Точно этого хочешь? — мужчина нависает сверху и замирает, опираясь на руки. Мышцы перекатываются под смуглой кожей, и в животе Ши Цинсюаня вместо роя бабочек бушует целое торнадо жгучего желания. — Заткнись и приступай, — мурчит он в чужие губы, с наслаждением оглаживая ладонями мощные предплечья. Щекочет кожу подушечками пальцев, поторапливая спускаться поцелуями по впалому животу к ремню обтягивающих брюк. Проводит с лихорадочным нажимом по непробиваемой стали мускулов, когда Пэй Мин демонстрирует потрясающие умения своего языка. Хватается за них в поисках опоры в момент яркой вспышки обжигающего удовольствия. А после, уютно устроившись на чужой крепкой груди, игриво вычерчивает щекотные узоры на гладкой бронзе, перетекая касаниями ниже и ниже, понемногу распаляя вновь. Впереди долгая ночь в надёжных сильных руках.