Джинни Уизли говорит

Джинни Уизли говорит, что Гарри похож на одержимого. Гарри даже не пытается спорить. — Мерлин, Джи-Джи, он так стонал, так стонал, я не могу, я сейчас просто... Я взорвусь... Какой он... — Гарри, ты говоришь мне об этом уже целый месяц. Я уже поняла, что он для тебя второй Аполлон. Хватит. — Она закатывает глаза, выдавливает на пальцы немного смазки и тянется к вибратору в форме члена. — Эти контрольные меня доканают когда-нибудь, честное слово. Начало учебного года, а преподаватели уже как с цепи... М-м... — Она прикрывает глаза, проталкивая в себя игрушку, а Гарри, сидящий с учебником по зельям, казалось, мыслями был далёк от котлов и "Жабка Рогатая Восьмиухая. Способы разделки и правила обработки". Джинни Уизли говорит про учебный год, про Квиддич, про кубок, а потом перестаёт себя обманывать и начинает вспоминать всех горячих парней, которых встретила в клубе перед сентябрём. —... А какие у него были крепкие руки, Гарри, я б дала, честное слово... Гарри вздрагивает, сбрасывая с себя дрёму, и снова утыкается взглядом в учебник. — Вот почему кого-то ебёт вибратор и мысли о красивых мужиках, а кого-то Снейп с его ебаными зельями и жабками восьмиглазыми?! — Во-первых: восьмиухими. — Сквозь тяжёлое дыхание, исправляет друга Джинни. — А во-вторых: лучше пусть тебя ебут зелья, чем карма. — Действительно. Джинни Уизли говорит, что на каникулах её ждёт новый показ очередной коллекции. Ей дали три образа и пригласительный для сопровождения. Гарри не слышит вопроса "пойдёшь со мной?", потому что Джинни Уизли его не задаёт, просто впихивая пластиковую карточку ему в руки. Она говорит, что приготовит ему новый образ, чтоб Егерь захлебнулся слюнями, если придёт, и Гарри даже не пытается возражать. Октябрь ползёт как может, Хеллоуинский показ приближается едва ли быстрее очередной партии зачётов, поэтому Гарри потихоньку теряет тягу к жизни. Джинни успешно дебютирует в команде на должности загонщика, пару раз подменяет Гарри на должности ловца, купается в лучах славы, задорно флиртует со всеми желающими, а Гарри запирается в их заброшенной подсобке, налегает на книги, лишь бы не думать о Скабиоре, и практикуется в защите разума, чтоб больше не видеть и не слышать того, что происходит между ним и Лордом. Вероятно, уставший мозг решил намекнуть хозяину, что пора бы уже взять передышку в этом изнасиловании самого себя, поэтому ночь перед контрольной по зельям Поттер провёл в увлекательнейшей компании Пожирателей и их Претемнейшества, постигая азы воспитания систематически отбивающихся от рук подчинённых. ~ Нравится тебе? ~ Шипит странный голос в голове Гарри, а тот, выискивая в размытых силуэтах знакомые очертания, не знал, что ответить. ~ Любуешься? ~ Этот голос, говорящий нежным шёпотом, казалось, насмехается над Гарри, запаниковавшим от того, что его поймали за подглядыванием. ~ Его ищешь? ~ Струпьяр, он же Скабиор, внезапно приобретает чёткость, выделяясь на фоне размытых силуэтов, словно на акварельный пейзаж добавили распечатанного на струйном принтере человека. Гарри пытается вырваться из лап сновидений, опасаясь, что теперь Лорду известны его слабости, но тот спокойно отпускает его, не сопротивляясь столь варварским попыткам разорвать пелену сна. Это было проблемой. Это было проблемой похлеще охоты на крестражи. Джинни Уизли говорит, что у Гарри едет крыша, раз он наступает на одни и те же грабли почти каждую ночь. Узнав, что её друг зачастил в голову Лорда, она всерьёз опасалась за его безопасность. За безопасность Гарри, а не его соседа по разуму. Хотя и за Лорда тоже, кому как не ей знать, насколько заразительно Поттеровское безумие, если она с его лёгкого примера меняла парней как перчатки и без зазрения совести пользовалась их влюблённостью для достижения своих целей. На показ Гарри с трудом нашёл силы, его почти кукольное личико, сбрасывало ему возраст где-то до двенадцати, а платье с кружевом, скрывающим реальный объём груди выгодно подчёркивало и длинные ноги, и талию, притягивая внимание всех, не лишённых зрения мужчин. Джинни Уизли говорит, что Новак должен быть где-то здесь, чтобы встретить их. Джинни Уизли говорит, что Лорд мелькал где-то в толпе, вероятно, придя за укреплением своего статуса и приобретением новых связей. Джинни Уизли говорит, что любовник её друга стоит около одной из колонн и кого-то ищет взглядом в толпе. Узнаёт ли он свою Леди? Он вообще помнит, что в его жизни было что-то подобное? Конечно узнаёт. Он кивает ей издалека, плавно движется сквозь толпу после её встречного приветственного кивка, и с каждым шагом глаза загораются азартные огнём всё сильнее. — Моя милая Леди. — Он целует протянутую руку, улыбается и смотрит так... Восторженно? Заботливо? Словно находится здесь только ради защиты этой странной девочки, запавшей ему в сердце. — Рада нашей новой встрече. Гарри едва сдерживает дрожь в голосе, мозг усердно генерирует картинки того, как он утащит этого Егеря в какую-нибудь каморку, поставит на колени и засадит тому в горло, избавившись от платья. Или в платье. О, да. И в платье можно. Девочка с сюрпризом, как говорится. Интересно, а Струпьяр, он же Скабиор, насколько быстро его заавадит за такую авантюру? — Меня пугает ваш голодный взгляд, Леди. — Мужчина склоняет голову набок, но не отступает. Улыбка из невинной превращается в предвкушающую, но Гарри, понявший, что показал своим взглядом больше, чем следовало бы, лишь смущённо отворачивается. — Не стоит тревожиться, я вас не съем. — Но в голосе Поттера уверенности не звучало даже намёком. Этого человека хотелось не просто съесть, а сожрать, как первобытный человек вгрызаясь в плоть зубами. — А хочется? — Насмешливый шёпот раздаётся прямо над ухом, опаляя своим дыханием и вызывая табун мурашек по спине. — О моих желаниях, Мистер, вам лучше не знать... — Звучит мягкая короткая мелодия, оповещающая о скором начале показа, Гарри смущённо хлопает глазками и скользит по залу к первым рядам, спиной ощущая чужой интерес и чары, которые должны были снять иллюзию. Жаль только, тот, кто их накладывал, не был сведущ в маггловских методах маскировки. — Ты видела?! Видела?! — Джинни вертится вокруг Элли, сияя как звёздочка на новогодней ёлке, от радости по поводу подписания контракта. — Я была лучшей! — Ты не только "была"... — Качает головой Гарри. — Ты ею остаёшься. Джинни Уизли говорит, что это лучший день в её жизни, потому что столько восхищённых взглядов она на себе не ловила даже в школе. Джинни Уизли говорит, что им стоит остаться на банкет, чтобы Гарри мог сполна насладиться своей жертвой, не спускающей с него взгляда на протяжении всего диалога. Джинни Уизли говорит, что у них ещё есть время до возвращения в Нору, поэтому Гарри не спорит и уже через пару минут он занимает неприметную нишу около стены, а Джинни идёт купаться в лучах заслуженной славы на танцполе. — Вы выглядите потерянной, моя Леди. Скабиор был бы хорошим отцом, как думается Гарри. Заботливый, тактичный и мягкий когда это нужно, для своей дочери он стал бы достойным примером того, каким должен быть мужчина. Он замирает у Элли за спиной, прикрывая её собой и своей тенью, при этом не зажимая и сохраняя небольшую дистанцию. Скрещивает руки за спиной, чтобы, вероятно, самому себе доказать, что никаких сомнений в собственных поступках не имеет, уверенности от пят до макушки, а несогласным и кадык вырвать может, а Гарри спиной ощущает чужую силу и воинствующую энергию, с трудом сдерживая дрожь в коленях. Те, как на зло, стремились разъехаться перед столь желанным объектом воздыхания. — Очень много людей. Я предпочитаю более... — "Интимную" крутится на языке, но Гарри вовремя выворачивает мысли в нужное русло. —... Приватную обстановку. Хотя, если бы Струпьяр предложил на виду у всех заняться сексом, Гарри было бы искренне плевать на то, сколько людей вокруг них находится. — Это очень легко организовать, моя Леди. — Струпьяр не принуждает, не намекает, просто смотрит на свою жертву спокойным, почти безразличным, взглядом и ждёт, а Гарри изо всех сил борется с внутренними демонами, если ту бесовщину в груди можно так назвать, и старается не подавать виду, что хоть сейчас готов валить и трахать. Джинни не простит ему разрушенной репутации. Но как бы Гарри ни был мудр, не было в его жизни ни дня, чтоб он где-нибудь не умудрился, поэтому Гриффиндорское безрассудство взяло верх над всеми мыслительными процессами в черепной коробке. — А вы не боитесь? — Гарри даже поворачивать голову не надо, чтоб осознать недоумение собеседника. — Вдруг в овечьей шкурке разгуливает какой-нибудь волк? — Он всё же поворачивается, встречается взглядом со своим персональным наваждением и бесы в войне с атеизмом берут верх, что, вероятно, прекрасно чувствует и Скабиор. — Волк? Вы недооцениваете свою шикарную гриву. — Он скалится, но до поверженного мозга Поттера намёк не доходит ну никак, инстинкты берут верх, и он не сопротивляется, когда Егерь под ручку ведёт его к выходу. Джинни Уизли говорит, что это, в общем-то, было ожидаемо. Маггловские методы могут спрятать внешность, но не запах человеческой кожи и его персональные флюиды. С этим они, конечно, просчитались. Джинни Уизли говорит, что жалеет о том, что не смогла лично увидеть ту вакханалию, которую её друг устроил в их милипиздрической однушке, купленной как раз на случай, если кому-то из них припечёт внезапно завалить кого-то в койку. Джинни Уизли говорит, что Гарри повезло с таким понимающий любовником. Гарри не спорит. Он даже платье не снимает, когда своей магией вжимает свою жертву в стену. Егерь улыбается, дразнится, длинный язык проходит по губам, оставляя после себя лёгкий блеск, а Гарри смотрит на это, пока в голове во всю проворачиваются сцены немецкого кинематографа. — На колени. — Магия поддерживает желания хозяина. Клубится вокруг, обволакивает обоих участников высоких отношений, бьёт старшего по ногам, чтоб не смел выкобениваться, и тот смиренно опускается на пол и разводит ноги шире прежде, чем Гарри успевает даже подумать об этом. Его руки скользят под подол платья, Поттер теряет голову от прикосновений горячих ладоней к тонкой ткани чулков, которые Джинни заставила надеть на случай предстоящей горячей сцены, а Струпьяр, кажется, этот шаг оценил, судя по тяжёлому вздоху. На миг его рука замирает на середине юношеского бедра, а Гарри грубо дёргает любовника за волосы заставляя поднять взгляд. — Я не позволяла останавливаться, Мистер. — Гарри не знает, как выглядит со стороны ни он сам, ни они оба в их такой странной позе, но Егерь смотрит так спокойно и смиренно, словно готов к чему угодно, хоть к удару, хоть к ласке. — Искренне раскаиваюсь, Моя Леди. Гарри чувствует себя великим грешником, которому отпустили все грехи под конец жизни, когда его член оказывается в глотке Струпьяра, а на бёдрах расцветает красные полосы от его же когтей. Поттер даже уже не совсем уверен с кем он изначально и по какой причине пришёл в это заведение, в голове билась лишь мысль о том, что объект его одержимость здесь, перед ним, на коленях, и мир значения не имеет. Скабиор говорит, что с самого начала, с самой первой встречи его звериная натура чуяла подвох. Скабиор говорит, что его монстр в груди впервые готов добровольно сесть у ног человека, чтобы сторожить чуткий сон, беречь от внешних угроз и прятать от жестокого мира в целом. Скабиор говорит, что он любить не умеет. Не научили его. Но при каждой редкой встрече внимательно всматривается в чужие-родные черты лица, ведь Гарри не рискует выходить хоть куда-то без маскировки, расспрашивает о школе, делает массажи после тренировок, пробираясь к Визжащей хижине по вечерам... Конечно, массажи иногда заканчиваются тем, что умирающий под его руками Гарри оживает и вжимает Егеря в деревянный пол, целуя так, словно завтра конец света, а потом втрахивает в ворсистый ковёр, счастливой лужицей растекаясь от сиплого «Да, Мой Лорд». Джинни Уизли говорит, что влюбиться в любого человека можно за две недели. Скабиор, сидящий у кровати Гарри в маггловской квартире и закрывающий его от солнечных лучей, пробивающихся сквозь занавески, готов с ней поспорить.