Пряник

***

15 ноября 2022 год

Ранним утром Тэхён получает звонок от сестры, о существовании которой он уже и позабыл. Её умоляющий голос навевает ужас, а обещание, которое он ей дал, связывает по рукам и ногам липким страхом. План, составленный им на будущее, рухнул в одночасье.

30 ноября 2022 год

— Мне надоело! — уже в который раз кричит Ёна. Чонгука, откровенно говоря, ее крики подзаебали. — Надоело! — Что на этот раз? — совершенно спокойно реагирует на ее истерику, ибо это уже продолжается вторую неделю. — Да всё то же самое: Суа это надо, Суа то надо, Суа спит, кушает, болеет. Суа, Суа, Суа! — Это ребёнок. — Не наш ведь! — и не думает успокаиваться девушка. Запрыгнув на столешницу кухни, барабанит пятками о дверцу тумбы. — Ему тоже тяжело, — предполагает он и настраивает камеру для прямого эфира, — должно быть, — продолжает тихо. — А мне? Мне не тяжело? — истерит. — Этот ребёнок забирает всё время, внимание и заботу, которые принадлежат мне. И так Тэхён был холоден со мной, а с появлением Суа так вообще заледенел. — Он же маленький, Ёна. Конечно, он будет забирать всё его внимание. Вместо того, чтобы помогать своему парню в тяжёлое время, ты обижаешься, ещё больше обременяя его. Не делай себя жертвой и посмотри на это с другой стороны: он потерял сестру недавно, на руках остался трёхлетний ребёнок, у которого стресс, и ты ещё обиды кидаешь необоснованные. Ёна, призадумавшись, замирает, а затем начинает барабанить по столешнице ногтями. Глубокая складка меж её бровей говорит о том, что она обмозговывает ситуацию, что вообще происходит крайне редко. Чонгук, конечно, очень сильно любит свою сестру, но тот факт, что она немного глуповата, никогда не отрицал. Взмахнув белоснежными волосами, она слезает и решительно смотрит на него. — Поговори с ним. — Что? — Поговори с Тэхёном, намекни ему, что у него, вообще-то, девушка тоже есть. — И как ты это себе представляешь? Мы даже не знакомы, — наивно полагает, что это веский аргумент для отказа. — Вот и познакомитесь. Тем более вы друг друга заочно знаете. Я не собираюсь делить его с ребёнком, тем более с чужим. — Ёна! Это же его племянник, как ты можешь так говорить? — А что? Говорю, что есть! — возмущённо фыркает. — Ты не любишь его, — ровным голосом говорит то, что давно уже понял. — Это неважно. Важно, любит ли он меня. — Ты ужасна, — откровенно признаётся. — Ты мне брат или нет? — топает ногой. — Твой, к сожалению или к счастью, — устало трёт виски и, прежде чем она начнёт говорить, быстро продолжает, — мы с тобой не как младший брат и сестра, а как отец и дочь. — Так ты поговоришь с ним? — А куда мне деваться? Как всегда: проблемы Ёны — проблемы Чонгука, проблемы Чонгука — только его проблемы. Ему всего девятнадцать, и за это время он не раз разговаривал с ухажерами сестры. Но случай с Тэхёном другой, и он в замешательстве. Понятия не имеет, как ему преподнести слова Ёны более корректно. Если она привыкла рубить с плеча и рассуждать, опираясь только на свои эмоции, то Чонгук же склонен действовать, опираясь на рассудок. Ему важны не чувства, а факты, не мечты, а реалии. А реальность данной ситуации такова, что его сестра не примет Тэхёна с «обузой», а Тэхён не оставит ребёнка ради нее. Чонгук бы тоже не оставил. Да, Ёна — его сестра, но мораль и сострадание ему не чужды. Уже на следующий день Чонгук стоит у ворот небольшого, но аккуратного дома, который виднеется через железные прутья ворот. Прячет нос в вороте легкой куртки, которую надел так неудачно в этот мороз, и ступает по маленькому дворику, заваленному снегом. Пакет, едва удерживаемый онемевшими пальцами, шуршит, а снег под ногами скрипит так здорово, что не хочется к порогу дома подходить. Именно по этой причине, а не потому, что надо поговорить с хозяином этого дома. Да, именно так. Нервно переминается с ноги на ногу, прежде чем постучаться в дверь. Стряхивает снег с массивных ботинок и заглядывает в бумажный пакет, проверяя всё ли на месте, будто содержимое могло куда-то исчезнуть. Дверь, скрипнув, открывается, и Чонгук чуть ли слюной не давится от вкусного запаха выпечки, ударившего в нос. Гулко сглатывает и смотрит на Тэхёна, которому лет намного больше, чем Ёна ему говорила. — Добрый вечер. Меня зовут Чон Чонгук, — делает поклон и задерживается взглядом на плюшевых тапках хозяина дома. Не успевает продолжить свою подготовленную речь, как мысли сбиваются с появлением мальчика, любопытно выглядывающего из-за двери. — Ким Тэхён, — отвечает мужчина низким голосом и берет на руки мальчишку. Тот прячет заплаканное лицо на его плече и сильнее жмётся к нему. — Брат Ёны, полагаю. Проходи. — Спасибо, — неуверенно заходит в манящую теплоту. Снимает ботинки, цепляя их друг за друга, и на долю секунды ловит взгляд мальчишеских глаз, которые тут же ныряют вниз за широкие плечи Тэхёна, — это вам, — протягивает пакет и, спохватившись, добавляет, — я сам поставлю на кухне, тут фрукты, витамины зимой необходимы ребёнку. — Не стоило утруждаться, правда, — улыбнувшись, Тэхён показывает ему, куда идти. — Спасибо большое. Улыбнувшись в ответ, Чонгук идёт в указанную сторону и ставит пакет на стол, вдыхая аромат пирога, сладостью оседающий на кончике языка. Отмечает идеальную чистоту и возвращается к Тэхёну, который не может успокоить ребёнка. Вытирает с детских щёк слёзы и сам уже чуть ли не плачет. Когда плач ребёнка, наполненный горечью, становится всё громче и громче, Чонгук ловит себя на мысли, что скребёт ногтями штанины брюк. — Хочу к маме, — роняет крокодильи слёзы малыш и трет кулачками глаза, — где моя мама? — Суа, мой хороший… — Хочу к м-маме, — мотает головой и громко плачет. Ребёнок дрожит, отказываясь принимать утешения дяди. Чонгук сжимает губы, понимая, что дрожит не только Суа, но и он. Наблюдавший эту сцену непрошенным гостем, делает несколько шагов вперёд, и садится на корточки перед ребёнком. — Суа, посмотри-ка на меня, — просит он мягко и ждёт, когда заплаканные глаза посмотрят в ответ. — Хочешь, сфотографирую тебя, и мы отправим фотографии твоей маме? Только надо вытереть глазки и улыбнуться, ты же хочешь, чтобы красивые фотографии получились, да? Подняв на него заплаканные глаза, малыш жуёт губу; обдумывает, верить незнакомцу или нет. Шмыгает носом и на Тэхёна смотрит, вытирая со щеки скатившуюся слезинку. — Холошо, — говорит тихо Суа, скользнув с дивана на мягкий ковёр. Чонгук настраивает камеру на фронтальную съемку и усаживает ребенка на колени. — Пирог! — выкрикивает Тэхён, ломанувшись на кухню. Вскоре комната заполняется запахом гари и смехом Суа. Чонгук меняет разные фильтры с забавными масками и строит рожицы в камеру, с восторгом отмечая, как быстро на детском лице эмоции сменяют друг друга. Фильтр с заячьими ушками понравился малышу больше всех, и он увлечённо начинает снимать себя, тыкая пухленьким пальчиком в красную кнопку на дисплее — то хмурит бровки, то широко улыбается, совершенно забыв о недавней истерике. — Прости, Суа. Твой пирог сгорел, — виновато говорит Тэхён, возвращаясь к ним. — Всё холошо, — встает малыш и, вернув ему телефон, неуклюже бежит на кухню. — Присоединяйся, Чонгук. Чонгук, подойдя к столу, видит, что добрая часть пирога действительно сгорела. Суа пальчиками начал выковыривать уцелевшую сердцевину, протягивая её Чонгуку. Угощение съедается с широкой улыбкой и лестными отзывами, когда становится известно, что малыш принимал участие в его готовке. Мальчишеские глаза загорелись от похвалы Чонгука, и он начал пересказывать процесс создания этого лакомства. — Чтобы плиготовить пилог, тебе нужны яйца, сахал, мука, масло, — загибает маленькие пальчики и губки дует, вспоминая процесс готовки, — всё пелемешиваем и в духовку. — Такой вкусный у меня всё равно не получится. — Не пележивай, я тебя научу, — отвечает, гордо вздернув подбородок. — Вот это другой разговор. Дай пять! Весело хихикая, малыш хлопает ладошкой о ладонь Чонгука и дальше продолжает дегустацию сгоревшего пирога. — Ты так быстро завоевал его доверие? Как? — пораженно спрашивает Тэхён, опираясь на стол. — Потому что я не требую от него это доверие, а внушаю к себе. — Но я же его дядя, — хмурится. — Родство не признак доверия, — говорит спокойно и обращается уже к малышу. — Ну что, Суа. Мне пора домой, — малыш сникает и перестаёт есть. — Но прежде, я хочу подарить тебе кое-что. Чонгук выходит из кухни и вскоре возвращается с маленькой коробочкой, обёрнутой в подарочную фиолетовую бумагу. Глаза ребёнка при виде подарка загораются, и, получив его, он принимается аккуратно его распаковывать. Открывает крышку деревянной коробочки и восторженно смотрит на красивую балерину. Когда при первых нотах из музыкальной шкатулки балерина начинает медленно кружиться в танце, Суа сникает, а после, и вовсе начинает плакать. — Тебе не понравилось? — суетится Чонгук, подходя к нему ближе, — о чём только я думал, когда покупал шкатулку с балериной? Конечно, она ему не понравится. В принципе, какому мальчику может понравиться балерина? Кроме меня, разумеется, — заламывает руки, глядя на плачущего мальчика. — Понлавилась, — говорит сквозь всхлипывания, — мне мама пела эту песню. Чонгук с сожалением смотрит на него, понимая насколько сильно он облажался, напомнив подарком горечь утраты. — В подобных шкатулках обычно классика играет, — недоумённо говорит Тэхён, глядя на танцующую балерину. — Так я попросил поменять. Думал, перед сном будет слушать колыбельную, — с сожалением смотрит на Тэхёна, — хотел как лучше, а получилось как всегда. Извините, пожалуйста. — Спасибо, — от крепких объятий ребенка Чонгук замирает. Малыш жмётся к его ногам, обхватывает их тонкими ручками и плачет. — Я буду слушать только пелед сном, чтобы она не исполтилась. — Слушай, когда только захочешь. От этого она не испортится, — поднимает его на руки и обнимает крепко. Успокаивает, поглаживая спину, а затем передаёт Тэхёну. Погладив его по голове и неловко попрощавшись с Тэхёном, Чонгук выходит во двор. Ёжится от мороза и вновь прячет свой нос в вороте куртки. Слышать о парне сестры он много слышал, однако встретился с ним только сегодня. И Чонгук не забыл, ради чего он пришел, так как он и не планировал говорить с ним о Ёне. Зачем пришел, если обсуждать проблему сестры не собирался? Он и сам толком не знает. Ему очень хотелось увидеть мальчика, думая о котором, он вспоминал себя. Будучи ребёнком, он тоже потерял маму и был предоставлен самому себе. Ёна как всегда была занята только собой. Сестра очень легкомысленная, непостоянная. Чонгук нисколько не удивится, если она скоро найдет себе нового парня и будет говорить только о нём. Долго не думая ловит такси и едет домой, готовясь к разговору с ней. Но она возвращается лишь поздно ночью, навеселе и в хорошем настроении. — Где была? — Чонгук-и, еще сидишь над учебниками? — скидывая ботинки, говорит она и собирает волосы в высокий пучок. — Мой примерный младший брат. Что ты читаешь? — склонившись над его книгой, морщит нос, — «Биология добра и зла», скука смертная. — Для кого как, — поправляет очки на переносице и повторяет вопрос, — где была? — Гуляла с друзьями. И тебе бы хорошо завести друзей и гулять с ними. — У меня есть друзья. — Ради бога, — отмахивается она, — подписчики — это не живые друзья, с которыми можно повеселиться. — У нас разное представление о веселье, — бурчит в ответ. — Ну какое у тебя веселье? После Джухена ты совсем замкнулся в себе. Хотя надо было наоборот. — Не начинай. — Ты два года потратил на него. И что в итоге? Разбитая личность, ищущая спасения в страницах книг? Чонгук, скрипнув зубами, кидает книгу на стол и встаёт с твёрдым намерением прогуляться, пока сестра не заснёт. То, что она пьяная, не даёт ей право назойливо лезть в душу, ковыряясь в еще не зажившей ране. Знания о личном пространстве человека у неё более чем скудные, поэтому надеяться тут не на что. Надевает куртку, вполуха слушая нудный анализ сестры по поводу его двухлетних отношений, в которых он был запасным аэродромом, и едва ли успевает нацепить на себя шапку. Ему больно вспоминать об этом, а сестра и вовсе не даёт забыть. Выпивает она часто, поэтому разговор о прошлом Чонгука — актуальная тема для её рассуждений. Вот уже два месяца, как Чонгук разорвал отношения, которые спасал, как только мог. Находил оправдание каждому косяку мужчины, в которого, как он думал, был влюблён. Прощал его измены, в которых виноватым тот делал его же. Прощал его колкие слова и обвинения в недогействе, постоянные упреки и придирки, замечания о его стеснительности, из-за которых он ещё больше замыкался в себе, пытаясь разобраться, что с ним не так. Чонгуку было только семнадцать, когда бабочки в животе начали порхать от волнующих чувств к старшекурснику. Поверить не мог в своё счастье, когда объект обожания пригласил его на прогулку, за которой последовали ещё несколько посиделок в кафе, в парке, а затем и дома у Джухена. Тогда они впервые поцеловались, и всё было хорошо до тех пор, пока эти ласки не стали более настойчивыми и без явного на то согласия Чонгука. Тогда он не понимал, что это ненормально, оправдывал любые его действия и слова, становившиеся обиднее, задевая и так ранимую душу Чонгука. Два года непростых отношений оставили глубокий след, и теперь Чонгук, погружённый в учёбу еще сильнее, особое внимание уделяет психологии. Ему кажется, что в желании понять поведение человека он нашёл способ оправдать свои ошибки. Отморозив нос и руки, не желая больше думать о своих ошибках, Чонгук возвращается домой и вновь садится за учебники уже без надоедливой сестры.

***

— С каких пор мой парень звонит, чтобы поговорить с тобой? Ты был у Тэхёна? — Чонгук, еле разлепив глаза, фокусирует взгляд на сестре и кивает головой, ощущая всем телом все прелести сна за столом. — И ты мне ничего не сказал. О чем говорили? — Говорили только о Суа, — мнёт лицо ладонями, надавливая на глазницы. — Тебе лучше поехать к нему, поговорить. Он не бросит ребёнка ради тебя, если ты на это надеешься. — Как же быстро ты это понял. Конечно, встретились два ботана и поговорили о своём, — всплеснув руками, возмущённо говорит. — Да ради бога. На хрен мне сдался этот консерватор. Он даже ни разу не поцеловал меня, — сердится она, расхаживая по комнате. — Спасибо. Я нуждался в этой информации с утра пораньше, — вытирает уголки губ и медленно встаёт, выпрямляя спину. — Что он хотел? — Я тебе скинула его номер, сам позвони и узнай. Чонгук так и делает. После короткого телефонного разговора с Тэхёном он узнаёт, что Суа зовёт его и никак не хочет успокаиваться. Чонгук обещает приехать и сразу же выезжает. Проводит пару часов с малышом за играми и просмотром мультфильмов, а затем, немного поговорив с Тэхёном, уезжает домой. Еще через пару дней они встречаются в городе, гуляют на площади, где уже стоит наряженная ёлка, и едят токпокки в кафе. Мальчик безумно радуется ему, а своего родного дядю отталкивает, держится с ним холодно и старается вообще не смотреть в его сторону. Чонгук видит, насколько сильно это расстраивает Тэхёна, и каждый раз, когда Суа обнимает Чонгука, у того в глазах сквозит такая тоска, что становится не по себе. Тэхен очень старается сблизиться с малышом, завоевать его доверие и каждый раз грустно отводит взгляд, когда Суа отказывается его обнимать. Чонгука же ребенок тискает, не переставая, виснет у него на шее и всё время говорит, как дядя Гуки вкусно пахнет. Чонгук весело смеётся и обнимает в ответ, а затем, подбрасывает его на руках, слушая детский заливистый смех.

9 декабря 2022 год — Я не знаю, что мне ещё сделать, чтобы он принял меня, — говорит Тэхён, тоскливо уставившись в экран телевизора, где показывают любимый мультик Суа. Мальчик сидит между ними на диване, но всем телом жмётся к Чонгуку. — Не переживай, скоро он поймёт, какой у него офигенный дядя. — Офигенный? — переспрашивает, наклонившись к нему. Чонгук, повернув голову к Тэхёну, растерянно смотрит, а после густо краснеет. Вновь возвращается к мультику, думая о мужчине рядом. С Тэхёном можно легко и непринуждённо вести разговор. Его бархатистый голос можно слушать вечно, и Чонгук ловит себя на мысли, что откровенно, даже бесстыдно, смотрит на него. Тэхён умеет говорить так, чтобы целиком и полностью захватить внимание человека. И Чонгук слушает его, являясь в этом тандеме слушателем, внимательным и чутким. То, что тот делает, как старается ради племянника, как проводит с ним время и пытается наладить контакт, как терпеливо ждёт, понимает слёзы Суа, слушает и слышит его слова, одновременно ранит, и восхищает его. Тэхен для племянника делает то, что родная сестра Чонгука не смогла для него сделать. Он не скрывает своего восхищения, говоря, что Тэхен выглядит, как образец идеального отца. Пытается успокоить его, уверяя, что в скором времени Суа никого, кроме него не будет признавать. Когда же Чонгук узнаёт, что Суа — ребёнок его сводной сестры, то и вовсе проникается к нему уважением. Какое сердце должно быть у человека, который меняет всю свою жизнь, ради ребёнка сводной сестры, с которой они даже и не виделись.

15 декабря 2022 год — У него больше нет родственников? — спрашивает Чонгук, когда они гуляют в парке. — Есть ещё дядя, родной. Но в его руки доверить не то, что ребёнка, даже взрослого нельзя. Суа держит их за руки и топает по подтаивающему снегу. Иногда смотрит на Чонгука и широко улыбается. — Ты хороший человек. И Суа тебя полюбит, ты напрасно переживаешь по этому поводу, — говорит Чонгук то, что уже не раз произносил вслух. — Сомневаюсь, что полюбит сильнее, чем тебя. — Непременно полюбит. Любовь, которую ты даришь ему, не останется без ответа, — следит за малышом, когда он, отпустив их руки, идёт вперед. Суа делает пару шагов, а потом, подняв голову к небу, любопытно смотрит на снежинки, начинающие падать. — Снег идёт, — Чонгук тоже поднимает глаза вверх, широко улыбаясь. Он очень любит зиму, время, когда холод щёки колет, а снежинки лезут целоваться. — Суа, берегись! Лепит маленький комочек снега и кидает ему в ноги. Весело хохоча, малыш лепит снежки и начинает бежать за ним. В игру подключается и Тэхен, гонится то за Гуком, то за Суа. Чонгук слышит скрип снега под ботинками, а потом глубокий бархатистый смех. Обернувшись, видит, как тот почти догнал его и, неожиданно, прямо в лицо Чонгука прилетает снежный ком. Оцепенев от внезапного холода, он широко открывает рот и вдыхает морозный воздух. — Прости, пожалуйста. Очень больно? — с сожалением говорит подбежавший Тэхен и аккуратно начинает убирать подтаявший снег с теплой кожи. Снимает варежки и пальцами вытирает мокрые щёки. — Всё хорошо, мне не больно, — успокаивающе говорит, убирая руки Тэхена, задержавшиеся на его щеках дольше положенного. — У тебя ледяные руки, — взяв его ладони в свои, начинает дуть на них. — Как можно зимой не надевать варежки? Окоченели пальцы. Щёки Чонгука, вспыхнув, начинают гореть. Тэхен слишком близко, его дыхание щекочет губы, а забота сладко щемит сердце. Он жадно глотает воздух, пока мужчина греет его руки. Встретившись глазами, они оба замирают. Чонгук облизывает губы и чувствует, как удушливая волна смущения накрывает его до макушки. В то же время, в этой волне присутствует не только смущение; есть в ней что-то ещё, чего он не может себе объяснить. Что-то изменилось. — От дяди Гука вкусно пахнет, плавда? Тебе тоже нлавится? — раздаётся рядом тоненький голосок Суа. Чонгук отмирает, когда мужчина высвобождает его ладони из своих рук. — Правда, — улыбается Тэхён, ещё больше вгоняя его в краску, — как имбирный пряник. — Пляник? — смеётся Суа, и весело хлопает в ладоши, — пляник, пляник… — Я пряник? Пощады не жди, мелкий! Чонгук, оставив Тэхена позади, бежит за малышом, избегая этого странного разговора и не менее странных чувств. Ловит мальчика и кружит на руках, полностью отдаваясь этой игре, как маленький ребёнок. Крупные хлопья снежинок падают с небес, наполняя момент веселья волшебством. Чонгук себя таким счастливым давно не чувствовал, и пользуясь моментом, он наслаждается этим счастьем сполна. Легкая улыбка трогает его губы по возвращении домой с прогулки. И следующие несколько дней вспоминает эту прогулку с улыбкой. Этот мальчик, внезапно ворвавшись в его рутинные скучные дни, наполнил её красками и перевернул с ног на голову привычный образ жизни, называя его «пляником». Однажды и Тэхен назвал его пряником и, в замешательстве встретившись с его глазами, Чонгук сообразил, что сказано это было отнюдь не случайно. Улыбнувшись как ни в чем не бывало, Тэхен продолжил свою речь, сути которой Чонгук уже не улавливал. Но, когда это словечко слетело с губ Тэхена повторно, он стал пунцовым, не зная куда себя деть и что сказать, притворился, будто не слышал ничего. Временами Чон ловит на себе долгие взгляды и упорно игнорирует их, как великий слепой. Едва сдерживает порыв взглянуть и спросить: «чего уставился?», но благоразумно сдерживает его и продолжает играть с Суа. Его присутствие делает с ним что-то странное, его привычка закатывать только один рукав, страсть к имбирному чаю, любовь к классической одежде и музыке, запах его одеколона, то, как он любит взлохмачивать волосы и печь пироги. Всё это творит с ним нечто новое, ранее неизведанное, и находиться рядом с ним с каждым днём становится сложнее. Любовь к Суа объединяет их, и Чонгук, ссылаясь на непонятные чувства, не может держаться подальше ни от ребёнка, ни от его дяди, мастерски умеющего вгонять его в краску. Чонгук раньше и не догадывался, что может так краснеть. Причем мужчине не нужно стараться ради этого, его голос, руки с выпирающими венами, широкий разлёт плеч, красивые губы и чуть выделяющиеся венки на ключицах творят с ним странные вещи. Чонгук думает о нём всё время, а когда засыпает, то видит во снах. Стыдится этого, но и желания чтобы они прекратились не находит.

20 декабря 2022 год — У тебя кто-то появился, — говорит Ёна, облокотившись о дверной косяк своей комнаты, глядя, как Чонгук собирает рюкзак. — Светишься, как рождественская ёлка, и прихорашиваешься всё время. — Ничего подобного, — отнекивается Чонгук, закидывая в рюкзак печенье, которое так любит Суа. — Ты стащил мой блеск для губ. Не то, чтобы мне жалко, но. Правда, блеск для губ? — ухмыляется, — у него есть фетиш на это? — У меня губы трескаются! — возмущённо взмахнув руками, думает, чтобы ей такого сказать в ответ. Упирает руки в боки и смотрит в упор, когда сестра начинает хихикать. — Для этого есть гигиеническая, братик. А для соблазнительных губ мы наносим блеск, — дует губы бантиком. — Ничего я не брал, отстань! И я не вернусь сегодня, спокойной ночи, — тараторит он, закинув рюкзак на плечо. — Что и требовалось доказать, — всплеснув руками, сестра исчезает за дверью. Чонгук, скрипнув зубами, тоже выходит из квартиры. Блеск для губ он и правда одолжил у сестры, ну и что, что без спроса. Теперь бесцветный гель с едва заметным мерцанием находится на дне его рюкзака, ожидая своего часа. Навязчивое желание посмотреть, как он будет смотреться на губах, подтолкнуло его на преступную дорогу, после которого захотелось себя же попинать. Он, конечно, гей, но не настолько же. Сегодня днём ему позвонил Тэхен, сказал, что Суа болеет и всё время зовёт дядю Гука, требуя, чтобы именно он дал ему лекарства. Чонгук тут же собрался, зная, каким капризным может быть карапуз. До автобусной остановки идти нет ни времени, ни желания. Поэтому Чон едет к Тэхену на такси. Расплатившись, выходит из машины, и сердце его наполняется теплом, глядя на мягкий свет в окнах небольшого дома. Тут он начал проводить больше времени, чем дома, а сегодня впервые переночует. Сердце его мучительно волнуется, глубоко вздохнув морозную свежесть, Чонгук заходит во двор и стучится в дверь. — Привет, — улыбается Тэхёну. — Привет. Замёрз? — смеётся тот, глядя на покрасневший нос Чонгука. — Я на такси, поэтому не замёрз. Так, пройти-то можно? — вопросительно поднимает брови, пока взгляд Тэхёна блуждает по нему. Мужчина, спохватившись, начинает суетиться. Заводит его в дом и ставит перед ним лохматые тапки с заячьими ушками. Чонгук улыбается и погружает свои ноги в пушистую мягкость. — Пляник плишёл? — слышит довольно осипший голос Суа с гостиной. — Да, — отвечает Чонгук, благодарно улыбаясь Тэхёну, помогающему ему снять рюкзак и куртку. Быстро поправляет задравшийся бледно-розовый свитер, прикрывая оголившуюся тонкую полоску живота. Чувствует тяжёлый взгляд на себе и гулко сглатывает. — Я возьму рюкзак, я печенье купил для Суа… ну, которые он любит, — копошится в рюкзаке, не смея поднять глаза. — Я тоже люблю имбирное печенье. Чонгук опешив, дрогнул, и рюкзак, скользнув на лямке, переворачивается на весу, высыпая все содержимое на пол. Он тут же опускается на колени в прихожей и начинает быстро собирать учебники, как взгляд замирает на тюбике в руках Тэхёна. Гук успевает обматерить и себя, и сестру за то, что не забрала у него блеск для губ, перед тем, как поднять глаза и встретиться с заинтересованным взглядом мужчины. Он прокручивает в руках тюбик и ухмыляется, еще больше пристыжая Чонгука. Боже, что он интересно о нём думает? Что Тэхён думает? Ему непременно хочется увидеть накрашенные конфетные губки Чонгука. Увидев его милый животик и теперь держа в руках блеск для губ, он не может не думать о том, как соблазнительно его губы будут выглядеть и насколько кайфно будет их целовать. Очаровательно пухлые щечки Гука наливаются румянцем смущения, а глаза цвета ночи лихорадочно блестят. Этот мальчик сводит Тэ с ума. Своей очаровательной красотой, наивностью и забавной улыбкой. — Это сестры. Не моё. Когда он за каждую незначительную ерунду начинает оправдываться, сердце Тэхёна сжимается. Ёна часто рассказывала о жизни брата, и тогда он и подумать не мог, что вскоре Чонгук оккупирует все его мысли и вытеснит всех остальных из его сердца. Никто и никогда такого влияния на него не оказывал. — А жаль, — протягивает тюбик и шумно вздыхает, когда их пальцы соприкасаются. — Пляник! — Иду, — быстро запихав остальные вещи в рюкзак, Чонгук убегает, оставляя его наедине со своими мыслями о накрашенных конфетных губках. Тэхён не тактильный человек, и не то чтобы целоваться, он даже обниматься не любит. Но Чонгука он зацеловал бы до припухлых губ и не выпускал бы из крепких объятий. Это что же получается, что он гей? Посмеиваясь над собой, Тэхён идет вслед за Чонгуком и просто любуется, как в объятиях друг друга нашли спокойствие два дорогих ему человека. Суа, не дающий ему ни единого шанса сблизиться, и Чонгук, смущающийся даже от одного взгляда. Как справиться с этими мальчиками, Тэхён пока не знает. Чувствуя себя рядом с ними третьим лишним, садится на кресло, оставляя в их распоряжении целый диван, и смотрит на Чонгука. Тот, погруженный в игру с малышом, не замечает его взглядов и щекочет бока Суа, наполняющего комнату заразительным смехом. Вязанный свитер Чонгука временами задирается, оголяя плоский живот, а из-под белых брюк выглядывает резинка, мать его, розовых трусов. Тэхен шумно вздыхает, одной рукой потирая подбородок, а другой скрывает недвусмысленный бугорок в широких спортивных брюках. Пиздец! Ким Тэхёну двадцать девять. И это полный пиздец! Заметив его тяжелые взгляды, Чонгук затихает, а после и вовсе уходит с Суа укладываться спать, забрав с собой лекарства. И не выходит ни через час, ни через два. А Тэхену почти тридцать, и он выглядит как влюблённый юнец, ждущий свою девушку. В паху болезненно ноет, и с каждой минутой напряжение накапливается все больше и больше. Пытается вспомнить, в какой именно момент он начал превращаться в подростка с постоянным стояком, и качает головой, будто соглашается со своими мыслями и идёт в сторону ванной комнаты сбрасывать напряжение.

29 декабря 2022 год

Чонгук правда отказывался идти с ними, придумывал на ходу десятки причин, чтобы не столкнуться нос к носу с Тэхёном после того случая с блеском для губ. И сейчас он просто не может поверить в то, что сидит рядом с ним на пассажирском сидении и едет в торговый центр за покупками. А что ему оставалось делать после короткого сообщения: «Выходи, пряник. Я у твоего подъезда». Чонгук, как сумасшедший, носится по дому и, не думая о холоде снаружи, надевает джинсы с большими прорезями и фиолетовую толстовку. На секунду взглянув в зеркало и махнув рукой на свой внешний вид, обувается в ботинки и, схватив куртку, выбегает на лестничную площадку. На ходу надевая куртку, понимает, что шапку то забыл. Настежь открыв подъездную дверь, быстро бежит и садится в чёрную Ауди Тэхёна. — Привет. Долго ждали? — говорит и сжимает руку Суа, протянутую с заднего сидения, а затем, целует, получая от него в ответ воздушный поцелуй. — Шапка где? — слышит вместо приветствия и Чонгук, вопросительно выгнув бровь, недовольно хмыкает. — Там же, где и должен был быть я. — нахмурившись, отвечает, — Я, вообще-то, сегодня собирался поставить ёлку, украсить её. Упаковать подарки, испечь печенье и… — Имбирное? — перебивает Тэхён, выруливая со двора, — Пристегнись. — Именно, — снимает куртку и послушно пристёгивается, — украсить дом, чтобы было не так скучно, как в прошлом году. И вообще, что это за фокусы ты вытворяешь? Ставишь меня перед фактом, когда я уже раз десять отказался. — Почему? — Что почему? — Отказался почему? — лохматит свои каштановые волосы. — Кому я только что перечислял список своих дел? — удивленно смотрит на него, а потом, ой зря, переводит взгляд на руки, крепко сжимающие руль. Непристойные картины из снов с этими руками на его теле яркими кадрами мелькают перед глазами. Чонгук отворачивается и, уткнувшись носом в стекло, смотрит на украшенные витрины магазина. Очень стыдится своих снов и испуганно сводит колени от неожиданного возбуждения. Тянет толстовку ниже и мысленно умоляет Тэхена не смотреть на него. Какой же он извращенец, возбудился, глядя только на его руки с длинными пальцами, обхватывающие руль. Как же они будут ощущаться в нём? Чонгук охреневает от своих мыслей и напрягается всем телом, пытаясь разогнать непристойные мысли. — Прости, Суа очень хотел выбрать подарки именно с тобой, — извиняется Тэхен, бросая в его сторону частые, но короткие взгляды. Тэхён выруливает на перекрёстке и сжимает руль, глядя на участки кожи Гука, выглядывающие сквозь рванные джинсы. Включает песню в машине и едва ли контролирует желание скользнуть ладонью в эти прорези, погладить бархатную кожу и сжать, глядя на розоватые следы от пальцев. А если лизнуть, укусить?.. «Я сошёл с ума» — констатирует факт, и сердечки в его глазах служат доказательством этому. — Приехали, — сообщает, паркуясь около торгового центра, — ну что, за подарками? — Да! — весело выкрикивает Суа и радостно хлопает в ладоши. Тэхен, выйдя из машины, смотрит, как волосы Чонгука ерошит холодный ветер, и снимает с себя шапку. — Без шапки не выходи на улицу, как бы ты не спешил. И про варежки не забывай, — подходит к нему и надевает большую серую шапку на удивленного Чонгука. — Не хочу. Это твоя шапка… — Тебе надо поработать над темой «Забота и способы ее принятия», — щёлкает по носу и отходит от обалдевшего Чонгука. Посмеиваясь, открывает дверь машины и ныряет на заднее сидение, отстёгивая малыша с детского кресла. — Ты заходил на мою страницу? — удивленно спрашивает, вспоминая вчерашнего подписчика в Инстаграмме, не оставившего без внимания ни одну его публикацию. — Не только заходил, но и подписался, и прочитал все. Довольно широкие познания в психологии. Любишь копаться в людях? — Это намного интереснее, чем выманивать людей из дома в преддверии Нового года, — отвечает возмущённо и держит руку Суа. — Прямо-таки выманивать, — смеётся Тэхён, пропуская их вперёд. В торговом центре время летит незаметно. Двигаясь от одного яркого магазинчика к другому, они выбирают подарки и украшения на ёлку. Тэхен краем глаза видит, как Чонгук задерживается около книжного магазина, открывая то одну книгу, то другую. Потом они заходят в «Сладкое королевство» и покупают мармеладки, печенье забавной формы и сахарную вату в форме звезды. Процесс создания сладкого облачка особенно понравился Суа, а ещё больше — процесс его поедания. Чонгук ничем от него не отличался, громко смеялся и примерял колпачки эльфов в тематическом магазинчике, нацепив на себя костюм Санты, приводя своим перевоплощением в восторг мальчика. Тэхен сам вдоволь насмеялся, но подключаться к этой актёрской игре не стал. К моменту, когда они вышли на улицу, уже порядком стемнело. Тэхен все покупки кладет в багажник и тянется к мальчику, чтобы аккуратно посадить его на кресло. Суа мгновенно меняется в лице, вцепившись в руку Чонгука, которому даже стало неловко от происходящего. — Суа, иди к дяде Тэ. Я тебя в кресло посажу и мы поедем домой, — мягко просит Тэхен, протягивая к нему руки. — Я хочу сидеть с дядей Гуки. Тэхен поджимает губы и опускает руки. Он на грани того, чтобы сдаться. — Я не знаю… — так и не продолжив свою мысль, уходит, махнув рукой. Слышит за спиной, как Чонгук зовёт его, и решительным шагом идёт в сторону. Ему нужно немного успокоиться, привести мысли в порядок. Чонгук грустно смотрит вслед мужчине, который весь мир к ногам ребёнка готов положить, чтобы получить его любовь, и сердце его сжимается от несправедливости, по отношению к нему. Он не заслуживает такого отношения. — Давай-ка поговорим с тобой. Ты уже такой большой мальчик и уже так много понимаешь, — мальчик, сразу возгордившись собой, улыбается, активно кивая головой. — Скажи мне, почему ты так ведёшь себя с дядей Тэ? — спрашивает мягко, опустившись перед ним на колени. Суа хмурится, моментально меняясь в лице. — Я не хочу его любить, — шмыгнув носом, продолжает, — он меня блосит. — Почему ты так думаешь? — Мама же блосила. Сердце Чонгука разбивается от этих слов. Едва сдерживает слезы, готовые брызнуть из глаз, и не находит, что сказать и сделать, кроме как обнять его. — Малыш, мама не бросила тебя. Она всегда с тобой, — смотрит с сожалением на маленького человека, мыслящего как взрослый. — Посмотри на небо, видишь вон ту звезду? Твоя мама превратилась в самую яркую звезду, чтобы освещать твой путь, — вытирает его пухлые щеки и свои глаза вытирает, — она не бросила тебя. Она там, — указывает на звезду, а затем, кладёт ладонь на его грудь, где маленькое сердце вот-вот готово выпрыгнуть из груди, — и тут. — Плавда? — говорит, сверкая глазками, наполненными слезами. — Правда, солнце. — Если я буду любить дядю Тэ, то он не станет звездой? Чонгук часто-часто моргает, пытаясь загнать обратно подступившие слезы. — Нет, дядя всегда будет с тобой. — А ты? — Я тоже, малыш. И я всегда буду рядом с тобой. Суа обнимает его и плачет, роняя на его плечи крупные слёзы. — Я не хочу, чтобы меня блосали, — крепче обнимает, — не хочу, чтобы дядя Тэ меня блосал. — Никто и никогда тебя не бросит, слышишь? Солнышко моё, всё хорошо. Я рядом, и дядя Тэ рядом, — поднимает его на руки, и малыш цепляется за него, как маленькая панда, обнимая всеми конечностями. Подошедшему Тэхёну Чонгук обещает потом всё объяснить и, успокоив его, аккуратно усаживает ребёнка в автокресло и щёлкает ремнём безопасности, поцеловав его в мягкую щечку, прежде чем закрыть дверь. — Что случилось? — встревоженно спрашивает Тэхен, глядя в покрасневшие глаза Чонгука. — Он боится, что и ты его оставишь. — Но я никогда ему такого не говорил. — Я знаю. Он думает, что мама бросила его. Поэтому боится полюбить из-за страха, что будет брошен снова. Тэхен потирает лицо ладонями и поднимает голову к небу. Этот малыш слишком рано познал горечь утраты, нанёсшую такую глубокую рану. Он сделает все, чтобы залечить её, чтобы он не чувствовал этого страха, будет очень сильно стараться. — Я поговорю с ним. — Не надо, — останавливает его порыв открыть дверь машины, — он устал и скоро заснёт. Если уже не спит. Лучше поехали домой. Это «домой» прозвучало так странно-согревающе, так по-домашнему уютно, что Тэхен, улыбнувшись, смотрит в прекрасные глаза Чонгука, борясь с желанием его поцеловать. — Поехали. Суа и правда уже спал, когда они сели в машину. Всю дорогу до дома в машине звучала лишь приглушённая музыка и тихое сопение с заднего сидения. — Он боится показывать свою любовь, думая, что ты тоже оставишь его. Он напуган, — поясняет Чонгук, обернувшись назад. — А ты? — Что я? — Ты тоже боишься показывать свои чувства, — останавливает машину около его дома и заглушает мотор. — Мне просто показывать нечего, — пожимает плечами. — Правда? — Тэхён наклоняется к нему, левой рукой обхватывает его затылок и тянет к себе, останавливается только едва не соприкоснувшись губами. — Мне очень нравится это самое «ничего», — улыбается ему и убирает руку с затылка. — Ты мне нравишься, Чонгук. И я хочу вместе отметить Новый год. Ты, я и Суа. Чонгук смотрит в неверии и пытается утихомирить свое сердце, бешено колотящееся и вот-вот грозящее выпрыгнуть из груди. — Я не прошу тебя ответить прямо сейчас и не хочу на тебя давить своими чувствами. Но и недосказанности тоже не хочу. Я прямой человек, что есть, говорю сразу. Ты мне очень нравишься, пряник. — продолжает Тэхён. — И я хочу тебя до звёздочек перед глазами. Чонгук опускает голову и смотрит на свои пальцы, сгорая от откровенных слов. Тэхен ему тоже очень нравится, но то, что он старше на десять лет, и то, что он бывший сестры, тянет его назад. Коротко попрощавшись с ним, Чонгук, не оборачиваясь, идёт к своему подъезду, чувствуя спиной пристальный взгляд. Он ошибочно полагает, что дома станет легче думать о сложившейся ситуации, но не тут-то было. Ёна сидит напротив и уже несколько минут просто смотрит на него, а Чонгук ждёт, когда она ляпнет очередную ерунду и скроется в своей комнате. — Ты любишь Тэхёна. «Это что-то новенькое», — думает Чонгук, глядя на неё. — Я знаю, что я ужасная сестра, — говорит, ещё больше шокируя Чонгука, — если ты что-то чувствуешь к нему и тормозишь из-за непутёвой сестры, то зря это делаешь. Сам знаешь, какие у нас с ним были недоотношения. Думая обо мне, возможно, ты упускаешь своё счастье. Я не хочу быть этому причиной. Чмокнув в макушку, Ёна удаляется в свою комнату, оставив его наедине со своими чувствами. Гук мучительно долго думает, вспоминая свои первые отношения, оставившие после себя только его разбитую личность. Понимает, что Тэхен не Джухён, однако червячок сомнения гложет душу, не переставая, и следующие два дня. Чонгук ничего не делает; не печёт печенья, не наряжает ёлку и не украшает дом. То телевизор включит, то книгу возьмёт в руки, то в телефоне зависнет, то в окно посмотрит. Ни во что не вникает, так как мысли его заняты одним только Тэхёном. На часах девять вечера… Чонгук всё ещё сидит на кровати и смотрит в одну точку. Одиннадцать часов вечера… Нервно заламывает пальцы и следит за стрелкой часов, плавно скользящей от одной цифры к другой. Расстёгивает одну пуговицу шелковой пижамы в клетку и смотрит в окно. Шокировано глядит на чёрное Ауди у своего подъезда, и его сердце начинает колотиться быстрее, чем когда-либо за последние годы, а дыхание сбивается. Чонгук бежит к двери и, открыв её настежь, сталкивается с Тэхёном нос к носу. Поджимая предательски задрожавшие губы, смотрит на него снизу вверх. — Суа? — Спит в машине. Мы ходили на рождественскую ёлку смотреть, по пути он заснул. — Ты… — А я не смог побороть желание увидеть тебя, — суёт руки в карманы и, покачиваясь с пятки на носок, продолжает, — ты один? — Да. Ёна ушла гулять с друзьями. — Поехали со мной. Чонгук поднимает взгляд и руками теребит края своей пижамы. Тяжело сглотнув, он вдруг понимает, что готов хоть на край земли пойти, если этого попросит Тэхен. Ничего не ответив, возвращается в свою комнату и собирает в рюкзак предметы первой необходимости, надевает куртку поверх пижамы и про большую серую шапку Тэхена не забывает. Даже не думает о своём внешнем виде и возвращается к повеселевшему мужчине. Не говоря ни слова, они спускаются вниз и садятся в машину. Чонгук краснеет, когда Тэхен берет его за руку, а когда он осыпает поцелуями запястье и пальцы, часто-часто дышит, глядя на идеальный профиль мужчины. Откинувшись на кресло и повернув к нему голову, сидит, любуясь им и временами встречая его тёплый взгляд, улыбается в ответ. Доехав до дома, Тэхен открывает ему дверь и обнимает, стоило ему только выйти из тёплого салона автомобиля. — Я возьму Суа, а ты зайди в дом, а то простудишься. — Я забыл даже, что мы не одни в машине, — стыдливо произносит Чонгук, только сейчас вспомнив о ребёнке. Помогает Тэхену, аккуратно раздевает сладко посапывающего малыша и перекладывает в детскую кровать. Целует в пухлую щёчку и выходит вслед за мужчиной из детской комнаты. И в сотнях мерцающих огоньков на ёлке заиграла новогодняя сказка, иначе Чонгук не может объяснить волшебство этого момента. Тэхен очень сильно заморочился с украшением дома, который выглядит, как детская мечта. Ёлка украшена имбирными печеньями, и он широко улыбается, обнаружив, что они съедобны. В камине потрескивают дрова, и в приглушённом свете языки огня бросают отблески на пол. Чонгук, согрев руки у камина, подходит к светодиодным гирляндам на окнах и слышит, как слабо начинает завывать ветер на улице. Оборачивается на характерный звук открывающегося шампанского. Тэхён, явно волнуясь, разливает по бокалам содержимое и один бокал протягивает ему. Сначала встретились взгляды, а потом и бокалы. Тоста не было, как и лишних слов, и без которых всё было понятно. Отпив пару глотков, смотрят друг другу в глаза, ведут немую беседу. Тэхён, взяв бокал Чонгука, ставит его на пол рядом с ёлкой, и свой тоже вскоре ставит туда же. Сердце Чонгука так сильно колотится, что он задумывается, слышны ли его удары Тэхёну. Голова гудит от мыслей, а кожа вмиг покрывается мурашками от скользящих ладоней Тэхена по его рукам. — Чонгук, — из транса его выводит голос Тэхена. Смотрит поплывшим взглядом, замечая у того в руках тюбик с блеском для губ. — Накрасишь? — Он был у тебя все это время? — вскидывает бровь. — Я везде искал его, и не найдя, купил новый, — смущённо замолкает, вытаскивая из кармана пижамных брюк малиновый блеск для губ, который сунул туда перед выходом из дома. — Чонгук, — опьянело говорит Тэхен. — Накрась их, умоляю. И Чонгук красит. Смотрит на Тэхена и покрывает ярким мерцающим блеском губы вслепую, стараясь не выходить за края. Сует тюбик обратно в карман и знает, что ярким цветом покрылись не только его губы, но и щёки от смущения. — Поцелуешь? — то ли просит, то ли умоляет его. Тэхен отмирает от красоты, способной свести с ума, и приближается к нему, берет за щёки и ждёт, когда на него посмотрят в ответ. В увлажнившихся глазах Чонгука, казалось ночное небо уместилось, сверкая под неоновым светом гирлянд. — Спрашиваешь? — Тэхен припадает к его вкусным губам, мнёт их, притягивая желанное тело ближе. Чонгук, как самая дикая сладость, как самый лакомый кусочек, оказавшийся в его руках. Оторвавшись от его губ, Тэхен стягивает с себя футболку и кидает на диван. Следит, как дрожащими пальцами Чонгук расстёгивает пуговицы пижамы, спуская её с плеч и роняя на пол. Кусает губы, блеск с которых вышел далеко за края, и, вцепившись в резинку брюк, стоит перед ним такой зажатый и испуганный. — Дальше поцелуев я не зайду, Чонгук, — мягко говорит Тэхён, подойдя ближе, — а если ты не хочешь, я не стану больше тебя целовать. — Нет! — резко отвечает, — Я хочу. И в доказательство тому спускает брюки вместе с бельём вниз по бёдрам. У Тэхёна слюна во рту скапливается от вида обнаженного тела. Сердце и так застряло где-то в лёгких, а тут ещё голый Чонгук перед ним. От этой картины член в штанах заинтересованно дёргается, и он, не в силах больше сдерживать порыв зацеловать его вдоль и поперёк, мягко давит ему на плечи, укладывая на мягкий ковёр и нависая сверху. Сантиметр за сантиметром начинает покрывать его поцелуями: глаза, щёки, губы, шею, ключицы, соски… Дорожкой из влажных поцелуев-укусов спускается ко впалому животу и уделяет ему особое внимание, осознавая, что у него новый кинк на животы. Точнее, кинк только на живот Чонгука, всхлипнувшего под ним, стоило ему только легонько куснуть нежную кожу. Спускаясь ниже, лижет языком головку члена и ладонью скользит по его бедру, поднимаясь выше по животу и пальцами сжимает сосок Чонгука, выбивая из него греховно сладкий стон. Другой рукой крепко хватает его член, увитый венами и погружает кончик в рот, посасывая, а затем и кружа языком по нему. Чонгук под ним стонет и хнычет, зарывается в его волосы и немного стягивает их, дрожа всем телом. Массируя рукой поджавшиеся яички Чонгука, языком проводит от основания члена и до самого кончика. Шире раздвигает его ноги и кусает бедра, вырывая сладостный стон, так ласкающий его слух. Чонгук выгибается от укусов на внутренней стороне бёдер, кожа там нежная, и следы от зубов выглядят на ней так кайфно, что он не может остановиться. — Боже, Тэ… Я должен вытащить. — Вытащить что? — непонимающе смотрит на разомлевшего парня, когда Чонгук прячет раскрасневшееся лицо в ладонях. — Ну… в моей попе пробка. — В твоей попе пробка? — Тэхен замирает, — Ты подготовился? — Угу, — кивает, все ещё не убирая ладони, — я собирался к тебе и решил быть готовым на случай, если ты захочешь. — Ты не должен этого делать, если не хочешь, — убирает его ладони от лица и продолжает серьёзным тоном, — ты должен учитывать и своё желание. Я не знаю, кто этот ублюдок, который пренебрегал твоими чувствами и мнением настолько, что ты решил часами с пробкой ходить, чтобы по прихоти партнера быть готовым к сексу. Ты должен захотеть сам, а не подстраиваться под других. — Но я хочу, — приподнимается на локтях. В его глазах скопились слезы, в которых отражается свет от многочисленных гирлянд на ёлке, и Тэхен поспешно их вытирает, нежно поглаживая щечки. — Это я вижу, — прижимает к себе и целует в висок, — но тебе не обязательно ходить с пробкой, чтобы быть готовым «на всякий случай». Чонгук в ответ жмётся к нему, носом водит по шее, оставляет короткий поцелуй на бьющейся жилке и спускается к ключицам, выцеловывая их. Тэхён мало контролирует себя, и когда, насытившись поцелуями, Чонгук поднимает голову, то и вовсе теряет рассудок от такого нуждающегося, открытого, доверчивого парня. Его парня. Чонгук, повернувшись спиной к нему, в прогибе опускается на ковёр и в пригласительном жесте вертит перед ним пятой точкой. — Господи, помилуй! — восклицает Тэхен, глядя на это, — посмотрим, что такого в твоей попке, — смачно бьет по ягодице и довольно хмыкает, услышав сдавленный стон. Погладив и сжав ягодицы до красных отметин, раздвигает их и, двумя пальцами держа стразу пробки, начинает её крутить, — ты хорошо подготовился для меня. Да, Гук-и? — вытаскивает силиконовую пробку каплевидной формы и шумно вздыхает, отложив её в сторону. Чонгук, не чувствуя более его прикосновений, оборачивается, глядя как Тэхен скидывает с себя брюки и возвращается к нему со смазкой. Его большой член при малейшем движении покачивается из стороны в сторону. Этот чертовски большой член для его маленькой задницы. — Это в меня не влезет. — Прекрасно влезет, — отвечает Тэхен, смотрит на Чонгука, устроившегося на ковре задом кверху, и раскатывает презерватив по члену, обильно выдавливая на него смазку. Лаская его тело, Тэхен думал, что секса этой ночью точно не будет, но сейчас, поняв что желание обоюдное и никаких преград к этому нет, он сходит с ума от желанной близости. — Ты не представляешь, насколько ты заводишь меня. Чонгук на это поджимает пальцы ног и сдавленно мычит, когда Тэхен, устроившись сзади, скользит членом меж ягодиц. Надавливает на готовую его принять дырку и легонько толкается в горячую узость. Это чертовски приятно, когда фееричные ощущения от проникновения сопровождаются сладкими стонами Чонгука. Войдя до основания, Тэхен наблюдает, как красиво играют отблески гирлянд на его спине, как они играют в его волосах, как утонченно прекрасен парень, который заполнен им до краев. Держит за узкую талию и, начиная с медленных толчков, наращивает темп, почти выходя из дырки, и заново вгоняя ее с пошлыми шлепками. Рычит от все нарастающего возбуждения, целует спину, гладит ладонями идеальное тело, которое принадлежит только ему. Чонгук выгибается, зарывает пальцы в длинный ворс ковра и сбивчиво дышит. Тэхену непременно хочется увидеть, как он будет кончать. Переворачивает его на спину и ноги закидывает себе на плечи, глядя как красиво изломаны его брови. Пристраивает член к дырке и опять дразнит Чонгука, хныкающего от нетерпения. Одним резким толчком проникает в податливое тело и срывается сразу на быстрый темп, выбивая из него весь дух. При каждом толчке, член Чонгука хлопает по животу, размазывая капли эякулята по нему. Тэхен вбивается в него и целует его ноги, слушая сладкие стоны. — Сейчас, Гуки, кончи для меня, — Тэхен делает еще пару толчков, взвыв от ощущений сжимающейся плоти вокруг его члена. Как же красив этот момент блаженства. Как же красив Чонгук. Этот парень теперь всецело ему принадлежит. Чонгук — его новогодний подарок, ниспосланный ему самой судьбой. Сказки оказывается сбываются не только для детей, но и для взрослых…