Love Infernal

Вилле Вало проснулся около часу дня с ужасным привкусом дохлых кошек и подгнивших огурцов во рту. Проснулся от дурного сна, в котором он, звезда лав-метала, и несчастный лузер Юха-Пекка Лепалуотто из никому неизвестной занюханной финской группы Харон женились и провели бурную ночку в одном из самых дорогих и мрачных замков Трансильвании. — Мля… — он поглядел на себя в позеленевшее зеркало-трюмо и поморщился. Голова настойчиво требовала опохмела, желудок умоляюще не просил ни-че-го, а босые ноги хотели тапок или хотя бы пару дырявых носков. Потоптавшись минуту на ледяном каменном полу, Вилле направился в сторону кухни. Не дойдя до двери комнаты, что-то заметил… вздрогнул, поискал глазами, не нашел, переворошил кровать и завернулся в скользкую черную простыню. Идти в ней было неудобно и опасно, но признаки какой-либо одежды в комнате отсутствовали, а на нем самом скромно красовались только несколько синяков да золотой браслет с надписью «your dark secret love forever and ever». Правда, эти и другие загадочные вещи (такие как пронзительный сквозняк и паутина на высоком стрельчатом окне) заторможенного фронтмена HIM нисколько не обеспокоили. Путаясь и спотыкаясь в полах волочащейся далеко позади простыни, он выбрался в коридор. Юха-Пекка Лепалуотто проснулся в начале второго часа дня от холода с ужасным привкусом бехеровки и протухшего овощного рагу во рту. На помятой роже или, как бы это помягче выразиться… на опухшем лице был крупными буквами написан ужас. Ему приснился кошмар, в котором он, один из четырех Northern Kings — Король Мистики, обладатель самого мощного низкого вокала, и этот бомжеватый америкофил Вилле Вало, псевдозвезда псевдо-лав-метала, нажрались до поросячьего визга и женились в одном из самых вшивых и разваленных замков Румынии. Причем, почетный эскорт из цыган пытался их обворовать и, кажется, с успехом, но он точно не помнит, да и мало ли что приснится спьяну… — У-у-у-у!.. — прорычал он басом в зеркало. Зеркало мужественно выдержало атаку и не треснуло, отразив его небритую физию и голое тело не белого, а неприятно-землистого с перепоя оттенка. Желудок требовал пива, голова молила не шевелиться, а босые ноги поскользнулись на разбросанном повсюду винограде. Грохнувшись носом об пол и издав мощный утробный рев, Юха с неожиданной тревогой обнаружил, что помимо всего прочего у него болит зад. Почесываясь и отплевываясь, он поискал по комнате одежду, но не нашел. Прикрывшись подушкой (одеяло было слишком заблевано), он побрел на поиски хоть капли спиртного. Не дойдя до двери, вернулся, взял вторую подушку, прикрыл зад и выбрался в коридор. — А-а-а-а-а-а-а-а-а!!! — БЛЯ-А-А-А-А!!! — Какого хрена?! — А-А-А-А-А!!! — Вилле, это правда ты? — ДА-А-А!!! — А чего ты так орешь?! — Я НЕ ЗНАЮ!!! — Так… — Юха выронил подушки, быстро подобрал и нервно прикрылся снова. — Давай по порядку. Что это за место? — А я почем знаю? Похоже на обветшалый сарай. — Как ты в нем оказался? — А хрен его знает. А ты? Что ты тут делаешь? — А фиг его… стоп. Тебе что-нибудь снилось? — Н-нет, — Вилле отвел глаза. — А тебе? — И мне ничего, — Юха поглядел в пол, придержал подушки одной рукой и почесал подбородок. — Я, конечно, сильно извиняюсь, но ты труселя мои не видел? — Мне бы свои найти… — Вилле насторожился. — А как выглядели твои? В голове промелькнуло феерическое видение розовых стрингов, и Юха мучительно сглотнул. — Э-э-э… да я вот подумал, это не важно. Поищем кого-нибудь еще? — Ага, — Вилле поплотнее запахнулся в простынь, чихнул и пошел вперед. — Будь здоров, — неуверенно пробормотал Пекка и еще неувереннее двинулся следом. — Ага, спасибо… — рассеянно ответил Вилле и взял его за руку. — М-м… — замычавший было Юха заткнулся. Рука Вилле была липкой и выпачканной хер знает в чем… но в общем, теплой и доступной… Отгоняя какие-то совсем уж похабные мысли, он окончательно выронил одну подушку, вторую выбросил и пошел рядом.