***
Это был тысяча девятьсот семнадцатый год. В этот зимний вечер, во дворце моей любимой дочери Елизаветы был грандиозный бал, посвященный трехсотлетию нашей династии Никифоровых. Когда я собирался, я красиво нарядился, забрал небольшую вещицу в подарок моему самому дорогому человеку и отправился в Зимний Дворец. Наверное, Лизочка уже заждалась меня. Моя любимая Лиза - многодетная императрица, в ее муже Андрее я просто души не чаю, и когда Лизочка определилась, я благославил ее на царствование, обвенчал Лизу с Андреем, а сам вскоре переехал в Париж. Но несмотря на это, я не переставал писать письма Лизочке и её мужу, и даже иногда приезжал навестить их, особенно по каким-нибудь важным датам, например на Дни Рождения наследников престола. И в один из таких приездов я познакомился со своим младшеньким внуком. Лизочка и Андрей назвали его Виктором, что в переводе означает Победитель, и Лизонька считала, что ему будет всегда везти. А ведь правда так наверняка и будет, потому что моему Витеньке повезло родится накануне Нового Года, накануне самого главного праздника. И думаю, Витя чуть ли не с рождения ходил у меня в любимчиках, что злило его старших братьев и сестер, ведь они постоянно ревновали Витю ко мне, хоть и знали что я люблю и их тоже. Но все же, я иногда не прочь был лишний раз провести с Витюшей свободное время, или прочитать ему сказку на ночь или спеть колыбельную, что когда-то напевала моя покойная Лилия Лизочке, а теперь уже я Витеньке. Витя рос милым и добродушным мальчиком, и он то и делал, что без конца приставал ко мне, когда я приезжаю из Франции в Россию, а еще меня удивляла внешность Вити. У Витюши были длинные, как у девочки, волосы очень необычного пепельного оттенка, я бы даже сказал, что они седые как у меня, но это не так. Лизонька говорит о некой платине, хоть я не понимаю что это, но всегда соглашаюсь с родной дочерью, цвет волос Вити — это платина, причем от природы, а глаза Витеньки были голубые как, например, ясное небо или глубокое озеро. Это был цвет глаз моей Лизочки. Витенька в принципе был похож на свою мамочку, а от отца, думаю, Витюша унаследовал характер: такой же веселый и задорный, каким и бывает иногда и Андрей. С родителями, со мной и с прислугой у Витюши всегда были очень хорошие отношения. А вот со старшими братьями и сестрами Витюша никак не мог найти общий язык. Старший сын нашего семейства - Стасик - вместе со своей сестрой-погодкой Агнессой постоянно издевались над Витей, дразнили его, портили игрушки и вещи, а иногда могли даже ударить его, отчего заплаканный малыш всегда бежал ко мне за утешениями. А Лизонька и Андрей всегда жестко отчитывали Стаса и Агнессу за такое обращение с младшим братиком, а им хоть бы хны, и Стасик с Агнессой продолжали издеваться над Витей, пока на горизонте не появлялись родители или я. А вот наши средние дети — Владленна и Иннокентий - наоборот хорошо относились к Витеньке. Кешка и Лада всегда находили повод, чтобы поиграть с Витей или прогулятся с ним по нашему двору, а еще они никогда не дразнили Витюшу и не поднимали руку, что радовало меня и родителей. И я был рад, что Витя хотя бы дружил с Владленочкой и Кешкой. И, как это не странно, Витя еще дружил с нашей прислугой. Хотя в императорской семье неприемлемо так себя вести, но Лиза и Андрей не припятствовали Виктору общатся с прислугой нашего дворца. Больше всего Витя любил общатся с Юри — сыном нашей поварихи, который был на пару лет страше моего внучка. Насколько мне известно, Юри — японец, но жил в России практически с рождения, с тех пор, как его родители переехали. И мать Юри — Хирроко - работала у нас поварихой, а сына брала с собой, потому что его было некуда девать. Но все же мой Витя любил общатся и даже играть с Юри, и даже это никого не смущало, несмотря на то, что Виктор — цесаревич, а Юри — какой-то прислуга, а точнее сын прислуги. Но давайте вернемся к тому балу, посвященному трёхсотлетию нашей династии. На тот момент моему Витеньке было всего восемь лет. Когда я приехал с небольшим опозданием, бал уже был в самом разгаре. А мой младшенький Витюша был маленькой звездочкой нашего бала, и сейчас он танцевал с Лизонькой что-то наподобие вальса, а его прекрасные длинные волосы были собраны в красивый, но немного слабенький хвостик, но все равно он красиво развевался в танце. Но увидев меня, когда я только сел на трон моего зятя, Витя закричал: «Дедушка!», и, бросив Лизу, кинулся ко мне с обьятиями. А сама Лизонька, хихикнув, отправилась к Стасику, чтобы хотя бы старший сынок оказал честь матери. А Витенька все продолжал меня обнимать и задорно смеятся. А я только и успел подхватить на руки Витю и вернуть ему обьятия. — Витюша, не стоило бросать даму посреди танца. Это не этично, ты же будущий император. Так что в следующий раз так не делай. — отчитал я Витю, отчего он покраснел и робко извинился. Витя умолял меня, чтобы я не уезжал в Париж. Но я четко решил, что мне придется вернуться, поскольку во Франции у меня были свои дела, ведь я там был важной персоной. И хоть Витюша это понимал, он не хотел отпускать меня. И я решил сделать Виктору небольшой подарок, чтобы скрасить нашу разлуку, и протянул ему ту самую вещицу, которую взял на бал. И это была… Небольшая музыкальная шкатулочка золотого цвета с отделом изумрудов. — Дедуля, это мне? Шкатулочка для украшений? — улыбнулся Витя, и взял в свои ручки мой подарок. — Да, малыш. Но это еще не все. Повернись ко мне спиной, пожалуйста, — попросил я Витю. Так он и сделал. А я достал из кармана золотой кулон и надел его на тонкую шейку моего внука. И увидев его, Витя тут же развернулся, да так резко, что его волосы снова красиво взвились. — Что это? — поинтересовался Витя. — Кулон, Витюша. Но необычный. — улыбнулся я. — Сейчас, подожди. — я взял кулон мальчика и завел им шкатулку. Штакулочка тотчас открылась, и заиграла знакомая Вите мелодия. — Это же колыбельная, что ты мне пел! — и тут Вите предстали две фигурки, это были изображения Лизы и Андрея в танце. — А это мои родители! — заулыбался Виктор. — Теперь ты можешь слушать ее перед сном, и вооброжать, что пою ее я. — и мы вместе начали петь.Спи мой друг озорной,
В нашем доме нарядном,
Будешь ты вновь со мной,
В зимний вечер когда-то…
Витюша пел в унисон со мной. Он знал мою колыбельную наизусть. И тут мальчик обратил внимание на надпись на английском на своём кулончике. — И что же тут написано? — игриво поитересовался я. Витя прочел по слогам надпись и смешно щурил свои голубые глазки. — До встр — ечи в Па — ри — же… — и тут он изумился — Ах, правда? О, дедушка! — и мальчик снова крепко обнял меня, и прижал кулончик к своей груди, а сам шептал: «Спасибо, дедушка… Спасибо…» После этого разговора Витюша куда-то исчез, но вскоре я догадался, где он. Проходя мимо комнаты для прислуги, я услышал задорные голоса моего внука и… Кацуки. Ну что и следовало ожидать. Я знал, что Витя часто бегает к Юри, чтобы поиграть или просто поговорить. Вот сейчас, судя по их разговору, который я подслушал, Витя рассказал Юри про шкатулку, которую я ему подарил, и даже услышал музыку из неё. Я хотел было запеть колыбельную, но сдержался, чтобы не выдать себя. И с милой улыбкой я молча отправился в зал, а вскоре и Витя с Юри пришли. И выйдя в середину зала, они стали танцевать вместе… Я, Лизонька, Андрюша и остальные мои внуки умилились от этой картины. Судя по всему Юри был влюблен в Витю, но он боялся признатся ему в этом. Ох как его понимаю… Но тут… Наш бал был резко прерван… На него прибыл незванный гость. Внезапная тень нависла над нашей семьей. Незванного гостя звали Георгий. Наша семья считала его святым, и он даже когда-то был у нас при дворе. Но Гоша оказался негодяем… Тому кроме власти и богатства ничего не надо было. И он даже однажды чуть не ограбил нашу сокровищницу, но его вовремя поймали, однако Гоша все равно смог сбежать, но это не помешало нам вычеркнуть его из нашей жизни и выставить из дворца с позором. И вот, в значимый для нас день Георгий заявился без приглашения, все гости шарахались от него как от Чумы, пытались держатся подальше, и тут… Гоша вышел в центр и подошел к Витюше и Юри. О мой Бог! Чего он хочет от невинных детей! Мой Витенька даже не смог пошевелится от страха, а Юри закрыл моего мальчика собой. А сам Гоша как ни в чём не бывало слегка оттолкнул Кацуки, и тот упал, а мой Витюша продолжал стоять как вкопанный. А Гоша… Душа окаянная, он потрепал моего внука за волосы и промолвил: — Ой, Витенька, как же ты подрос с нашей последней встречи. Кажись, женихов себе понаходил, как его например. — Попович посмотрел на Юри, а затем и на Виктора, — Ты такой милый, Витя… Самый младший в семье Никифоровых и самый милый… — Георгий с ухмылкой на лице сжал в своей руке нежное личико Вити. Да как этот гад смеет трогать моего цесаревича! А мой Витя чуть не заплакал от страха, но тут к ним подскочил Андрей и, быстро взяв Витю на руки, отнес его ко мне, Юри последовал за ними и, подойдя ко мне, тут же спрятался за трон, а Витя прижался ко мне, стоило Андрюше передать его мне. Моя Лизонька тут же подошла к Георгию. — Как ты посмел сюда вернутся! Да еще и трогаешь моего младшенького без всякой чести! — Лиза была очень зла на Гошу, я думаю, что она его убьет здесь и сейчас… А Гошка, ухмыляясь, проговорил: — Своего придворного обижаешь, Елизавета? А ты не забыла, с кем ты имеешь дело? — Не забыла! — прикрикнула Лиза, — Но ты мне ничего не сделаешь! Ни мне, ни моей семье, никому! Убирайся, пока я не бросила тебя в темницу! Витюшу испугал грозный тон матушки, так что он сильно прижался ко мне, а Юри, думаю, уже засел на полу за моим троном. — Прогоняшешь меня, Лиза… Ну что ж, я уйду. — Гоша замолчал на пару минут, — Но знаю, Лизонька… Моё проклятие всегда будет на Вашей семье. Попомни, Лиза! Попомните все Вы в этом зале! Рано или поздно на Вас упадет смута! И я не успокоюсь, покуда весь род Никифоровых не сгниёт в могиле! Проговорив это, Гоша просто ушёл… Также просто ушёл, как и объявился на наш бал. И никто, даже Лиза с Андреем, ничего не поняли, даже я. А Витюша, сидя на моих коленях, спросил: — Деда, а чего это с Гошей? Почему он говорил такое? Я, прижимая к себе Витю, ответил: — Не знаю, Витюш. Не слушай его. Мало ли что он говорил. Но угрозы Гоши не прошли даром… Не прошло и года, как против политики Елизаветы восстали революционеры и хотели порешить всю нашу семью… Озлобенный народ напал ночью, когда мы ни о чём не подозревали. К счастью, стражники смогли предупредить нас об этом, однако… Революционеры смогли схватить Лизоньку, Андрюшу, Стасика, Агнессу, Владленну и Кешку. А нас с Витюшей не смогли. Я тогда думал: как хорошо, что комната Витюши находится дальше ото всех других спален. И мы подсуетились, и уже почти сбежали из дворца. Но Витенька, мой маленький… Что же он творил… Витя хотел забрать шкатулочку, которую я ему подарил. И поэтому он побежал в свою комнату, а я за ним. Витюша забрал шкатулку, но мы оказались в западне. И Господь нас храни, меня и Витю спас… Юри. Да, Юри вывел нас через комнату для слуг, дверь в которую была в комнате Витеньки. Мы с Витюшей с трудом смогли зайти в нее, а Юри не успел за нами, лишь захлопнул за нами дверь. Что с ним произошло, к сожалению, мне неизвестно. Единственным спасением для нас станет поезд. Поезд в Париж, на котором я должен был отбыть ночью… И видимо теперь не один. Я должен спасти хотя бы Витю. Как жаль, что Лиза и все остальные не спаслись, а их будет ждать смертная казнь. Я уверен в этом, такие жестокие люди готовы пойти на что угодно, что же за бесы посилились в них… Мы решили сократить путь и побежали через реку Неву, которая была закована в лёд, я решил, что так мы быстрее доберемся до вокзала. — Дедушка! Я больше не могу! Я устал! И куда мы идём! — внезапно запыхаясь, закричал Витя. — Потерпи, Витюш. Нам немного осталось, не отствай! — я уже сам сильно запыхался, но нам нельзя останавливаться. Не ровен час, скоро отбудет наше единственное спасение… Но увы… И здесь на нас напала тьма. И это был Георгий… Гошка, словно гром среди ясного неба, набросился на нас с моста, схватил моего Витеньку за ногу, мой мальчик потерял равновесие и упал на холодный лёд, а я с трудом смог устоять на ногах, но ручку Витюши не намерен был отпускать. — Отпусти его сейчас же! — грозно крикнул я. — Нет! Гоша! Пожалуйста, отпусти меня! — кричал Витя, чуть ли не плача. — Ну уж нет, мой маленький Витенька. Тебе не убежать от меня! — Гоша, уже жутко скалясь, тащил Витюшу на себя, но тут… Под Гошей проломился лёд, и он начал идти ко дну реки, а я только и успел, что выдернуть Витю из его хватки, и мы сбежали. Мы быстро, насколько смогли, прибыли на вокзал. А там было очень много людей. Все пытались сбежать из Петербурга хоть куда-нибудь. Но мне нужен только один поезд. Найдя его, и увидев, что он уезжает, я быстро помчался к нему, волоча за собой Витю. Но тут случилось страшное… Я успел запрыгнуть в вагон, но Витя… Витенька не успел… И он стал бежать за поездом. — Дедушка! — плача, кричал Витя. А я пытался схватить его за ручку, и в итоге с трудом смог и стал тянуть его на себя. — Держись, Витюша! Ещё немножко! — Я больше не могу! Я устал! И скользко! Очень скользко! Дедушка! Я не могу! Дедушка! Мне страшно! Я тянул Витю так сильно, насколько смог, но… Внезапно ручка Вити соскользнула и я упустил его, а Витя… Он резко и на большой скорости упал на рельсы и сильно ударился головой. И не встал… Я хотел было спрыгнуть с поезда, чтобы вытащить его, но… Меня остановили, сказав, что Витю уже не спасти… Я уезжал на поезде и видел своими глазами огромную толпу людей, которая пыталась разъехаться кто куда, а Витю… Я давно потерял из виду… Господи… Сколько же людей погибло в ту ночь… А вся моя семья была расстреляна, храмы сожжены, статуи нашей семьи разрушены, как я позже узнал, но я и… Витя выжили. Почти выжили… Но мой милый Виктор… Мой младшенький любимый внук… Я потерял его… И я корю себя, что не спрыгнул тогда с поезда, чтобы спасти его… Бедный мой маленький Витюша…Записи из дневника Российского Императора Якова Фельцмана — Никифорова