Э?..

      Несмотря на, казалось бы, довольно спокойное и удивительно дружелюбное настроение, почти не прерывающееся на какие-либо другие проявления эмоционального спектра, Эррор пугал.       Нет, может быть, конечно, Дрим накрутил сам себя, — такое ведь очень даже могло бы случиться, верно? Тем более что привыкнуть к, хах, довольно непривычному образу оказалось чуть сложнее, чем он предполагал изначально, и даже, скорее всего, именно это и произошло, но, согласитесь, когда очень уж привычный злобный ошибка внезапно… Ну, перестаёт вести себя в своём духе? Это несколько выбивает из привычной колеи и заставляет нервничать, несмотря на то, что, в общем-то, объект (объект ли вообще?..) не то что не пытается причинить хоть какие-то неприятности, но и довольно целенаправленно пытается погружаться в изучение местных… порядков?       Это не вязалось с воспоминаниями мечтателя аж нисколько.       Может, конечно, дело в том, что здесь, в странном мирке с окружённой неизвестным барьером деревушкой, магия выходцев из других миров просто не подчинялась своим владельцам и почти полностью отказывалась работать — всё ведь может быть, верно? Местным это не мешало, их-то сдерживающая магия ни в чём не ограничивала, а вот таким как Дрим это пусть не сильно, но всё же давило на нервы — может, поэтому он становился таким мнительным.       Хотя, конечно, особых поводов для беспокойства не было — кроме того, что по соседству с его гостиничным номером, где он довольно успешно прятался от всех внешних раздражителей и порой заставляющих нервничать перемен проживает ещё один Эррор, его собственная (как выяснилось относительно недавно) версия с несколько пугающим и высокомерным взглядом сверху-вниз, и ещё парочка странных персонажей вроде заглюченного Блуберри. Нет, в остальном тут было удивительно тихо, если не спокойно, да и Найтмера здесь не было — в общем, тишь да гладь. И пусть сам хранитель успел привыкнуть к тому, что теперь он будто на пенсионном отдыхе, каждый раз в присутствии гораздо более массивного (в росте, в основном) по сравнению с ним Эррора становилось тоскливо и немного неуютно.       Хотя?       С другой стороны, не признать эту версию вечно взвинченного и раздражённого разрушителя более привлекательной было бы просто невозможно. Привлекательной в смысле общения, разумеется, и ни в каком другом — во всяком случае, Дрим вполне мог удовлетворить и своё и его любопытство путём запутанных, но от этого не менее занимательных разговоров.       А может, и не только разговоров… Но это, конечно, очень вряд ли!       Дрим ловил себя на этой странной мысли несколько раз и каждый раз старательно и довольно успешно отгонял — не хватало ещё, чтобы он начал думать об этом всерьёз. Иногда даже скидывал на комплекс по поводу роста — ну как можно устоять от прямого внимательного взгляда откуда-то сверху… Подслеповатого, конечно, но уж этого у Эрроров никак не отнять, верно? Но всё равно — громадина аж на две головы выше Дрима, может, даже больше, и этого у него было, конечно, не отнять.       А что ещё можно было сказать об этом непонятном феномене? Ну, наверное, отдельно для себя Дрим вынес ещё и то, что этот Эррор довольно спокойно пошёл на контакт — пусть сначала у него было довольно сильно выраженное подозрение, неприятно собирающееся в душе мелкими крупицами, и даже лёгкое опасение, но со временем это как-то… улеглось. Что послужило причиной, чёрт его знает, на самом деле, может, даже Дримова харизма, но это тоже очень даже сильно радовало. Да и с тех пор, как на озере произошло несколько неожиданное и неловкое чаепитие, взаимоотношение между хранителем и глюком укрепилось ещё и стремлением понять, что именно случилось в мирке и после чего они потеряли возможность покинуть это место. Они даже стали видеться! Если со знакомым Дриму Эррором даже в переговоры идти было трудно, Оши — это прозвище закрепилось довольно крепко после получения добровольного разрешения — довольно спокойно сдерживал всякие негативные проявления, несмотря на довольно хорошо чувствующиеся вспышки тяжко-негативных мыслей и чувств. Не был бы Дрим духом, он бы, скорее всего, этого бы даже не понял. Это только добавляло разговорам шарма, если Дрим мог себе в этом признаться… а он мог — не сразу, но, во всяком случае, он этого не отрицал.       И даже напротив! Самостоятельно искал поводы встретиться с ошибкой — часто, но аккуратно, чтобы это не стало походить на преследование или что-нибудь в таком же духе. Светлый цеплялся за любые подходящие (по его мнению) предлоги — новый чай, например, новый житель, появившиеся слухи, хотя бы сколько-нибудь обоснованные догадки, предложения, подарки… Короче, в том, чтобы быть поближе к своему соседу (пусть и не близкому), Дрим себе не отказывал нисколько. Ему, в конце концов, было не сложно, но до чёртиков интересно разузнать о нём побольше, столько, сколько Оши позволял. Хотя ошибка зачастую вёл разговоры довольно сухо и пока не особенно стремился раскрыться, общие темы всё же нашлись, так что они оба довольно быстро стали относительно частыми гостями друг у друга в номерах.       Возможно, Дрим к нему даже привязался?       Исключительно по-дружески, разумеется! Но всё ведь возможно?       Страх по-прежнему оставался — в основном из-за уже упомянутых ранее вспышек негатива и из-за крепкой, отчаянно не желающей ослабевать, ассоциации — но-о теперь это мечтателя не останавливало… Даже, наверное, лёгкое ощущение ставшего вскоре привычным холодка на душе стало одной из точек притяжения — приятно было чувствовать, что кто-то столь властный не против проводить со светлым лишние минутки свободного времени.       И из-за этого он как-то пропустил то, что после какого-то незначительного момента лёгко-дружеские отношения не очевидно, но довольно сильно изменились.

***

      Пропажа одного из знакомых Дриму детей, того, кто называл себя Фриск, не только переполошила всю гостиницу, но и поставил под угрозу общее спокойствие деревни — Дрим понимал это, наверное, как никто другой хорошо и старательно пытался что-то с этим сделать, хотя сперва его слушать никто не хотел — стоило только кому-то ещё услышать об этом сразу въевшемся в самые печёнки инциденте, как волнение и, соответственно, внимание к попыткам Дрима успокоить народ росли в обратной пропорциональности. Ослабевшая магия духа с этим не справлялась так, как могла бы справиться ранее, и хранителя это очень расстраивало, но, дай звёзды, её хватило на то, чтобы успокоить столпившихся и собрать разведотряд, который отправился на поиски. Это пришлось взвалит на плечи вызвавшегося Оши — он сразу заявил, что имеет кое-какие догадки, и потому всех собравшихся куда-то увёл, насильно оставив Дрима приходить в себя после неожиданной нагрузки. Так что, пока все рисковали как минимум своим временем и силами, вымотанный регулированием общей атмосферы мечтатель пытался отдохнуть у себя в комнате. «Пытался» — пожалуй, это было ключевое слово в его случае, и, к слову, даже уснуть сейчас было гораздо сложнее, чем хранитель мог предположить изначально. А всё из-за чего? Да из-за слишком разбушевавшихся мыслей — смутное предчувствие неприятно поцарапывало душу, а в затылке довольно неприятно пульсировало от перенапряжения энергетического сосуда. Потихоньку росло напряжение — команда почему-то задерживалась сильнее, чем он рассчитывал, и мечтателю это не нравилось. Это чувство не ослабло даже тогда, когда он услышал тихие хлопки дверей — когда кое-кто начал возвращаться, поскольку развернувшейся и немного давящей ауры, принадлежащей Оши, он почувствовать никак не мог. Это… Даже возмущало, наверное — ведь глючный обещался прийти к нему, когда миссия по спасению окончится любым исходом. Но нет, за дверью то и дело раздавались привычные голоса, кто-то говорил, негромко переругивался, что-то обсуждал, а Оши как не было, так и не было — он даже не собирался появляться на пороге спустя ни пять, ни десять, ни двадцать, ни сорок минут, которые хранитель отсчитывал, с тоской и напряжением глядя на часы на стене.       В конце концов, не выдержав такого над собой издевательства, позитивный решил взять ситуацию в свои руки: он уже в принципе отдохнул на тот момент и вернул себе способность передвигаться не шатаясь, так что, быстро приведя себя в порядок (точнее, расправив на себе одежду, более ничего не требовалось), дух твёрдыми шагами, в каждом из которых старательно выражал своё недовольство, направился в сторону двери с витиеватым номером «013».       В конце концов, он пообещал и не пришёл, Дрим имеет полное право сейчас к нему так вваливаться! Он же переживает, остальные, судя по голосам, уже вернулись, о нём об одном ни слуху ни духу! Нельзя же так наплевательски относиться к чужим чувствам, а тем более к тому, кто правда переживает за чью-то сохранность…       Подбадривая себя подобными вполне праведными мыслями и подогревая своё негодование, дух остановился под дверью, оглядел её, слегка дёрнул ручку, убедившись, что она не закрыта, после чего занёс руку, чтобы постучать и начать звать нерадивого приятеля (?), чтобы сразу с порога начать возмущаться и вообще всеми возможными путями доносить, что так делать ни в коем случае нельзя и что вообще Дрим на него за это обижен, когда — совершенно неожиданно, даже шагов за дверью слышно не было — лакированное дерево под изумлённым взглядом хранителя исчезла куда-то в сторону, а после перед лицом прошлась рука.       Мгновением позже эта самая рука довольно бесцеремонно дёрнула его куда-то в направлении комнаты, пережав одеждой Дрима горло, дальше послышался громкий хлопок и звон ключа. — Оши, ты чего? — мечтатель кашлянул в сторону и потёр позвонки, поднимая взгляд наверх, на лихорадочно поблёскивающие очки. Ошибка, впрочем, не ответил: неопределённо повёл руками, глянул куда-то через плечо, зачем-то протёр очки и отошёл в сторону кровати, рядом с которой, глядя где-то перед собой.       Дрим только похлопал глазницами — глюк выглядел необычайно взволнованным. Во всяком случае, таким хранитель его видел первый раз — от этого по спине прополз едва чувствующийся холодок.       Чтобы не стояла тишина, Мечта кашлянул ещё раз и огляделся по сторонам. В комнате ничего не изменилось, кроме примятой кровати — видимо, всё это время Оши просто лежал или сидел там, занимаясь… Чем-то? Чем-то своим, о котором, вероятно, он никому не расскажешь. — Оши?       Несмотря ни на что, Дрим всё же сделал вывод, что он просто не позволит глюку так просто забыть о промахе… Или, по крайней мере, выпытает причину, по которой его довольно нагло проигнорировали.       Глючный не обращал на него ровно никакого внимания: он весь как-то ссутулился, царапал пальцами шею и то и дело опасно покачивался вперёд, словно пытался нырнуть в то, чего солнечный не видел. Походило на абсолютную сосредоточенность на деле, но перерастающую в какую-то… болезненную стадию.       Эррор опять опасно шатнулся — Мечта поспешил оказаться рядом и аккуратно придержать его за одежду, тут же отдёрнув руки от появившихся лагов, пробежавшихся по пальцам неприятным покалыванием. — Оши! Эй, ну посмотри на меня! Я, вообще-то, поговорить пришёл…       Светлый обошёл высокую фигуру и встал прямо перед ней, запрокинув голову и в упор глядя в очки с тонкой оправой. Зрачки за ними, впрочем, не выглядели сфокусированными — они перескакивали слева направо, читая текст, прописанный на воздухе.       Хранитель с напором вздохнул и поднял руку, помахав ею перед лицом увлечённого глючного в попытке привлечь к себе его внимание. — Оши-и-и! Оши! Отвлекись ты на меня! У меня к тебе есть разговор!       Как только солнечный взял паузу, чтобы перевести дух, как его рука оказалась в поразительно крепких и колющихся тисках — он даже охнул. — Да что с тобой? Что там случилось? Оши!       Глючный судорожно встряхнул его руку и сжал пальцы, будто и не замечая того, как мечтатель болезненно сморщился, старательно пытаясь не шипеть. — Оши-и-и! Ты вообще слышишь меня? Оши! Оши-и!       Ошибка медленно сморщился, потом выпустил чужую ладонь и потёр пальцами переносицу, приходя в себя. Дрим тут же сжал его одежду и слегка подёргал, пытаясь заглянуть в зрачки, пока что закрытые бликами, неудобно падающими на очки. — Оши, ответь мне уже что-нибудь! Что ж я тебя не дозовусь никак!       Эррор чуть двинулся, приподнял голову, снова качнулся, пару раз сморгнул и, к великому облегчению мечтателя, наконец опустил взгляд, глядя непосредственно на него. Блеск из зрачков пропал — должно быть, ушла мысль, преследовавшая его до этого. — Слышу я тебя, слышу… успокойся, — Оши на мгновение закатил зрачки и расправил плечи. — Подумаешь, задумался. Как будто с тобой такого не бывает.       Дрима этот ответ нисколько не удовлетворил — и чтобы показать, что ему нужно кое-что помимо оправданий, дёрнул за одежду, отчего рослый скелет заметно проглючил и перевёл на него спокойный, но чуть недоумевающий взгляд. — Что это было? Ты напугал меня! — возмущённо пропыхтел мечтатель, принимаясь старательно его расшатывать в некоторой пародии на тряску. — Ты обещал ко мне прийти и не пришёл! Я сидел и за тебя переживал! Все вернулись, а тебя не было! Так нельзя-я-я делать!       От усердия на его лицо раскраснелось — от возмущения и от того, что шатать глючного было, прямо сказать, тяжеловато. А ещё тяжелее это делать было от взгляда — пусть Оши не показывал, но, видимо, он едва сдерживал смех. — Да ну хватит уже! Ответь мне что-нибудь! Стоишь и молчишь, я, вообще-то, не со стенкой разговариваю!..       В конце концов Дрим бросил это бесполезное занятие и скрестил на груди руки, блестящими от злости и смущения зрачками куда-то, кажется, в очки. Никакого эффекта это не возымело, и так пришлось стоять, может, минуты две?..       Потеряв надежду на хоть какую-то реакцию и решив, что обязательно потом припомнит Оши этот его проступок, Дрим уже собрался уходить, когда уже пострадавшие до этого пальцы снова оказались в чужой ладони. — Если ты успокоился, я могу… — Оши, кажется, собрался начать объясняться, но резко умолк, уловив мгновенную дрожь, прошедшуюся под глюками выше. — Тш. Я слишком сжал руку, а?       Мечта слегка подёргал пальцы, потом обиженно пробубнил под нос что-то согласное и уставился в пол, старательно надув губы — пусть его вина поколет немножко…       Снова повисла неловкая тишина, прерывающаяся разве что немного утяжелённым от недавних возмущений дыханием солнечного. Дрим несколько раз проверил — пальцы довольно надёжно покоились в чужой хватке и, видимо, вытащить их оттуда не получилось бы в любом случае.       А потом по чужой ладони запоздало прошлись лаги, впившиеся в ладонь мелкими лезвиями и отступившие сразу после того, как глюк отнял руку, стряхивая с неё непрошенные глюки. — Ну в конце концов, мог заглянуть и сказать, что ты будешь занят… я бы тебя и не трогал, — тихо проворчал позитивный скелет, старательно подавляя вздох и чуть ткнув пальцем в рёбра, скрытые длинной мантией.       Оши снова не ответил — чуть хлопнул ладонью по тыльной стороне второй и лёгким движением поднял саднящую ладонь мечтателя поближе к своим глазам, почти вынуждая его приподняться на носочки.       Дрим и опомниться не успел, как перчатка — вечный его атрибут — сползла с руки, а после… — Оши! Да ну что ты делаешь!       Дрим даже не попытался скрыть яркую позолоту, густо покрывшую его скулы, когда его пальцев коснулись мягкие тёплые языки, которые, должно быть, должны были заменить поцелуй. Это ощущение почти парализовало — даже пальцы свело, когда мечтатель попытался вырвать пальцы. Может, он под гипнозом, а?..       Тепло от дыхания медленно поползло между пальцами, по запястью и ещё выше, так вязко и так плотно, будто рука погружалась в тёплый мёд.       На какое-то время из-за этого ощущения мечтатель даже перестал ощущать своё тело, пока тепло не дрогнуло — тут же Дрим сморгнул, чтобы перевести недоумевающий взгляд на Эррора и…       … и выяснить, что глючного буквально трясёт от смеха! — это было видно даже несмотря на значительно участившиеся лаги, означающие, что в данный момент Оши не следил за их количеством. Мечтатель даже дар речи потерял от того, что в таком состоянии глючный не издал ни единого звука, выдающего его смех. Только как он сам этого не почувствовал…       Видимо, изумление отразилось и на его лице, поскольку Оши, несколько секунд поглядев на него, с силой прикусил один из языков и начал громко фыркать, чтобы, видимо, сдержаться. — У т… пф… тебя такое л… лицо, ты бы в… видел, — солнечный едва разобрал слова, которые так старательно давил сквозь стиснутые зубы чернокостный, и после этого, видимо, его лицо приобрело ещё более нелепое выражение, поскольку после его рука обрела свободу — Эррор закашлялся, попытавшись сдержать хрип, рвущийся из грудной клетки.       Дрим смерил его нечитаемым взглядом, после чего сделал мелкий шаг в сторону двери, во все глаза глядя на то, как скелет пытается успокоиться. Кашель сбивал мысли в такой тугой ком, что сейчас даже попытаться собраться и хотя бы как-нибудь отреагировать на, наверное, обидный жест не получалось, что ух говорить о том, чтобы осознать.       ≪Что это вообще было?..≫       Где-то на улице пробили колокола с часовни — от их звука Дрим вздрогнул и поспешно направился к двери, не дай звёзды ему опять что-то придёт в голову, но путь к спасению оказался мгновенно перекрыт тонкими синими нитями, хотя прямо за спиной чужая душа пульсациями выдавала сильное веселье.       Всё ещё не выйдя из околошокового состояния, Дрим бесцельно подёргал нити, вяло вспомнил о том, что оставил перчатку у Эррора, и снова взглянул на Оши, слегка потирая свои виски, чтобы там прекратило свербить.       Руке всё ещё было тепло…       Стоило об это вспомнить, и непонимающее состояние слетело, как по щелчку пальцами — Дрим снова пожелтел, опять подлетая к чернокостному и яростно пытаясь выхватить у него перчатку, которую, как назло, Эррор постарался держать в дразнящей недосягаемости. — Отдай! Оши, отдай, я не шучу! — А не то что? — всего за пару мгновений подлагивающий тон стал почти елейным, он растаял у затылка и покатился вниз по позвоночнику, обдавая суставы жаром. — Эррор!..       От нахлынувших чувств Дрим не сдержался и слегка ударил глюку куда-то чуть ниже плеч, чтобы выместить на нём это перехлынивающее ощущение. Этого оказалось мало — более того, показалось, что рука с перчаткой поднялась ещё выше, а вся фигура Оши как-то исказилась, стала длиннее, а его лицо — напротив, опустилось ниже, словно тот выгнулся наподобие ивовой веточки.       Показалось, что закружилась голова — Дрим с совершенно ошалевшим взглядом сам наклонился назад, почти потерял равновесие и попятился назад, до тех пор, пока не наткнулся на что-то, напоминающее тумбу.       Тут же мироощущение снова вернулось — мечтатель потряс головой и прижал ладонь к виску, в лёгком нечитаемом шоке уставившись на явно довольного своей выходкой глючного, всё ещё сжимающего в руке жёлтую перчатку.       Возможно — очень даже возможно! — над ним просто-напросто издевались или что-то в этом же духе, только в голове это как-то не укладывалось. Оши ведь всегда выглядел… ну, довольно серьёзным? Может, увлечённым — но явно не тем, что издевался над кем бы то ни было.       В висках недовольно засвербило.       Дух медленно вздохнул, потом выпрямился, смерил взглядом издевательски расслабленную руку, покачивающуюся перчатку и немного нахмурился. — Отдай мою перчатку. Пожалуйста? — неуверенно протянул мечтатель, внимательно вглядываясь в глазницы за очками. Там всё ещё толком ничего не было видно, возможно, из-за отблесков на линзах. Уже ожидаемо его проигнорировали, даже напротив, глюк только издевательски качнул головой, поднимая перчатку повыше, хотя казалось бы, какой в этом смысл, если Дрим всё равно не мог дотянуться.       Глюк снова наклонился вперёд, на секунду, кажется, теряя равновесие и нелепо вскидывая свободную руку в сторону. Хранитель было дёрнулся, но он снова встал прямо — как будто всё в порядке. — Что-то случилось? — предпринял ещё одну попытку Дрим и тут же негромко охнул, оказываясь рядом и подставляя плечо снова пошатнувшемуся Эррору, который сразу же рассеянно отпихнул его в сторону, заваливаясь на кровать и раскидывая в стороны руки. Очки съехали с переносицы куда-то на лоб, окончательно закрывая зрачки бликами — никакой реакции, кроме недовольного кряхтения, это не вызвало — ошибка даже руки не поднял, чтобы исправить неудобство, и попытался сделать это ленивым движением головы, впрочем, безуспешно.       Хранитель тяжело вздохнул, снова скрещивая на груди руки и слегка топая. — Больше одного не пущу, — даже не пытаясь скрыть ворчание Дрим залез на кровать, потянувшись за злополучной перчаткой — он мог бы, наверное, достать ещё где-нибудь в другом месте, но зачем, если и эта цела? Разве что приглянулась его знакомому как сувенир, хах. — Что с тобой такое?       В ответ глючный соизволил хотя бы попытаться ответить — ничего внятного, кроме нескольких кое-как выдавленных звуков, у него не получилось. Можно было бы предположить, что он просто устал? Но часть чужого имиджа держал поразительно крепко и пальцев не разжимал даже спустя неопределённое время сосредоточенного Дримова пыхтения.       Возможно, это должно было начать раздражать, но Мечту это только напрягло — может, конечно, он чего-то не понимал, но как объяснить такое поведение? Детство в голову ударило? Или что ещё можно было придумать в качестве оправдания? — Оши-и, прекрати уже… Что случилось, пока я спал? Ты ведёшь себя странно.       Он потыкал пальцем в перчатке куда-то в рёбра под мантией и чуть отклонился назад, чтобы не получить по лицу вяло поднявшейся над постелью рукой. Её он словил и слегка потряс, заботливо поправив очки на лице глюка, чтобы тот посмотрел в его сторону. — Давай, скажи что-нибудь!       Ответа снова не последовало — Эррор скользнул по нему почти безразличным взглядом и снова расслабленно опустил веки, будто готовясь засыпать. После он недовольно замычал — Дрим подполз поближе и пару раз несильно надавил на его грудную клетку, отказываясь уходить без ответа. — Я не отстану!       Но в отместку уже его ощутимо встряхнули — глюк сжал пальцы на его плаще и потянул куда-то в сторону, чтобы, видимо, от него отстали.       Никаких особо негативных чувств от него не ощущалось — и Дрим в полном недоумении сперва потянулся за перчаткой, а после, потеряв вообще всякое представление о ситуации, дёрнул за свой шарф — тут же падая на чужие рёбра и тихо кряхтя. Чёрные кости слегка дрогнули — или это из-за того, что это спружинил матрас? Да кто ж разберёт. — Я хочу знать, что происходит, и я настаиваю на том, чтобы ты мне ответил. Пожалуйста? Или скажи хотя бы, почему ты не отдаёшь мне перчатку. Она мне нужна!       Глюк недовольно вдохнул — нарочито растянуто и натужно, явно попытавшись надавить на чужую совесть, но отрицательно качнул головой — «ничего». Затем последовал новый, ещё более тяжёлый, вздох — Эррор сел и наклонился, внимательно глядя сквозь опущенные почти на кончик носа очки на Дрима. — Ребёнок нашёлся. Всё ок, — сухо буркнул он, пожимая плечами и делая неопределённый жест рукой. В линзах затанцевало изогнуто-обезображенное отражение с неестественно расширившимися глазницами — явный показатель того, что обладатель золотых зрачков расположился почти непозволительно близко к лицу с раздражённо-решительно выпяченной челюстью.       Дрим немного наклонил голову, проследив за тем, как отражение повторяет этот жест, после чего, очнувшись, снова выпрямился. — А ты недоволен?       Повисло тихое молчание. Настроение в комнате менялась поразительно быстро — пару минут назад тут было довольно шумно, а сейчас даже воздух напрягся в ожидании ответа.       Тишина стояла несколько минут — она была прервана сдавленным смешком со стороны глючного, раздражение которого будто пошло мелкими трещинами. — Они тупицы-ы, — негромко протянул глюк, поправив очки — отражение на линзах немножко уменьшилось. — Кто? — Те, кто ходил со мной. Тупицы. Я от них устал.       Хранитель шумно вздохнул — что ж, по крайней мере, это что-то объяснило точно. Например, невыполненное Оши обещание заглянуть в комнату. Вероятно, он просто планировал восстановить душевное равновесие и потому вёл себя так странно. — Так почему ты не пришёл ко мне? Я бы помог…       Дрим вздохнул и поднял руку в перчатке, под внимательным взглядом гетерохромных зрачков осторожно погладив чужие пальцы. — Чем?       Снова наступила тишина — на этот раз, в тон глюку, едва слышно посмеивающаяся и кривящая в странной улыбке губы. — Не знаю. Я бы спросил у тебя. Чего бы ты хотел?       Хранитель ощутил, что его лицо тронул едва заметный солнечный румянец — конечно, он предлагал свою помощь исключительно в дружеском ключе, но сразу сказал себе, что постарался бы помочь в любом случае, что бы ни захотел Оши. Эта мысль в его голове прозвучала как оправдание — глупо и неловко. Так же, видимо, подумал и Эррор — он не стал сдерживать лёгкой, немного колющей, усмешки. — Чего бы я хотел, говоришь… а ты станешь слушать?       Дрим немного поёжился от такой улыбки, отметив, что она выглядит как-то неприятно, но кивнул — всё равно уже сказал, а отказываться от своих слов было как-то… Самому неприятно. — А ты что, будешь многого просить? — Конечно, — Эррор снова беззвучно рассмеялся, сразу сметая довольно хлипкую надежду Дрима на… на что? Видать, на то, что не придётся делать ничего особенного. — Когда ещё мне представится такая возможность?       Замечание опять кольнуло, на этот раз в области рёбер, но на этот раз Дрим решил сохранить молчание и просто дождаться вердикта. Прошло всего несколько секунд, и Эррор снова качнулся, поднимая руку и проведя ей около лица солнечного, что, видимо означало желание коснуться, так и не доведённое до конца. — Хорошо! Я знаю, с чем ты можешь мне помочь.       Душа едва заметно ёкнула, после чего Дрим негромко кашлянул в попытке скрыть своё смущение — при этом старательно загоняя его в возможные рамки приличия, которые мог себе позволить в данный момент. — Если есть что-то, с чем я мог бы…?       В ответ прозвучал ещё один негромкий смешок, вызванный, видимо, лёгким замешательством, которое спрятать полностью у Дрима не получилось, как бы он ни старался. Хранитель собрался было снова обиженно нахохлиться, но не успел, поскольку следующие несколько секунд совершенно смазались в невообразимо запутанную палитру.       Он успел только понять, что Оши оказался непозволительно к нему близко и что отодвинуться назад у него просто не получается, хотя он, вроде бы, попытался шарахнуться от такого резкого движения назад.       Потом что-то случилось — что, Дрим так до конца и не понял — и смазанное пятно, в которое превратился глючный, отодвинулось, чуть подергиваясь от пробегающих по нему заметных глюков.       Хранитель ошарашенно сморгнул несколько раз, попытавшись сделать изображение чётче, и закрыл рот — кажется, он попытался вскрикнуть от неожиданности, прежде чем понял, что сделать этого не может.       Эррор его поцеловал.       Или, по крайней мере, попытался — нормального поцелуя не получилось бы в любом случае, за неимением у скелетов губ. Но на языке осталось мягкое вяжущее ощущение, указывающее на правоту догадки… Солнечный даже попробовал поднять руку, чтобы проверить, есть ли это ощущение на челюсти, но руки не слушались.       Из транса его вывела ещё одна порция глючного смеха. — Ты бы видел себя, — Эррор громко хлопнул в ладоши, отчего мечтатель вздрогнул, окончательно приходя в себя. Хотел спросить что-то и осёкся, когда глючный опёрся ладонями на постель, снова приблизившись и оставив разве что пару сантиметров расстояния. — Ты что, считаешь, что я тупой, Дрим? Или слепой и поэтому не вижу?       Хранитель отрицательно качнул головой и снова попытался отодвинуться — безуспешно, он то ли в чём-то запутался, то ли просто оцепенел от прямого внимательного взгляда. — Ты правда думаешь, что я не понимаю, зачем ты приходишь ко мне так часто, а-а? Или ты просто ждёшь, пока кто-то из нас об этом скажет вслух?       Голос стал значительно ниже, хотя не потерял игривые нотки, не вяжущиеся со словами. Дрим обнаружил, что напрягся до дрожи в костях, — как будто его уличили в каком-то тяжком преступлении, которое он пытался прятать где-то поглубже, — и попытался расслабиться, невзирая на лёгкую судорогу, пробежавшуюся по спине. — Я хожу, потому что мне с тобой интересно, — Мечта попытался придать голосу как можно больше уверенности. Иначе просто нельзя было, и он сам в это свято верил… до тех пор, пока его ткнули носом в почти неоспоримый и не очень удобный факт. Ну не могло же случиться так, что под желанием просто почаще видеть знакомого прячется что-то ещё. — Врёшь.       Солнечный с непониманием наклонил голову, но ответить опять не успел — Эррор просто его заткнул ещё одним подобием поцелуя, не обращая внимания на негромкое мычание и попытки отвернуться.       «Звёзды всемогущие, их пять…»       Дрим обнаружил, что дрожит — сложно сказать из-за чего именно, оставалось только надеяться, что не из-за предвкушения.       Тепло, подаренное таким странным способом, медленно ползло по костям, немного щекоча и мягко давя на и так очень хрупкое спокойствие.       Светлый был абсолютно лишён любого выбора — тело просто не слушалось, должно быть, от ещё не отступившего шока.       Время капало на затылок остренькими и холодными секундами — кажется, вообще все кости немели по мере того, как Эррор тактично и поступательно лишал его кислорода и тепла, будто всасывал это самое тепло в себя и оставлял только холод, ползущий от ступней и ладоней выше.       Когда Дриму начало казаться, что языки скоро покажутся из глазниц, Оши неожиданно отстранился и поднёс руку к лицу, изучающе провёл пальцами по своей челюсти и удовлетворённо кивнул, получив, видимо, то, что ему было нужно. — Забавно. Я могу прочитать тебя, как брошюру или детское пособие, — негромко проурчал он, выдавая глючный смешок и заглядывая туда, куда только что без разрешения запихнул длинные языки. Мечтатель не смог собраться даже до такой степени, чтобы элементарно закрыть рот — слюна свободно стекала по лицу и позвонкам, несомненно, добавляя колорита к его внешнему виду. — Как можно быть хранителем эмоций с твоим спектром чувств? Никак не могу понять.       Эррор просто натурально издевался — Дрим никак не мог понять причину, с какой это стати он решил заняться именно сейчас и именно этим, и поэтому, наверное, чувствовал абсолютную беспомощность — острее, чем стоило бы. Ладно он сам, он ведь занимался чужим эмоциональным фоном уже несколько сотен лет, но даже сейчас он понимал, что глючный поступал с ним гораздо грубее, чем привык обходиться он сам — на ум сразу пришёл пример с срыванием панциря у черепахи. Липкое чувство прошлось по спине — глупо было отрицать, что от такого приёма за последние несколько минут хранитель нещадно вспотел, это было видно даже по каплям на лбу.       Собравшись наконец с мыслями, Дрим закрыл-таки рот и отрицательно покачал головой в вялой попытке вернуть себе обладание, раз за разом разбивающееся об огонь, разгоревшийся на скулах. — Я не понимаю.       Голос получился сиплым, но кашля за ним не последовало, и светлый слегка качнулся, обнаружив, что всё же относительно свободен, за исключением собственных почти не чувствующихся конечностей.       Спустя ещё пару секунд удалось поднять правую руку — Мечта слабо толкнул Оши в рёбра, снова немного хмурясь и поправляя одежду. — Я искренне хочу узнать тебя лучше и я совершенно искренне не собирался… делать… ээ… что-то настолько странное! — Дрим изловчился и встал на колени, неуклюже взмахнув руками, чтобы не упасть обратно. — И я не понимаю, с какого перепугу ты решил, что я… Я… Думаю об… да о чём угодно, кроме того, о чём я уже сказал!       Он почти сердито посмотрел на безмятежно рассматривающего его глючного и потянулся стереть с лица следы произошедшего недоразумения, после чего, сообразив, что с этим можно и подождать, просто попытался вытереть подбородок о плечо — одежду всегда можно отстирать, с этим проблемы не будет… — И вообще… при чём здесь я… это ты себе всё надумал, — наконец тихо, как оправдание, буркнул мечтатель, собираясь сползти с кровати, и чёрт с ней, с той перчаткой, потом заберёт. — Всё может быть, — последовал спокойный ответ, аккуратно стукнувший Мечту по затылку и возвращая ему немного трезвости. Это прозвучало почти невероятно, поэтому, наверное, на лицо солнечного снова налипло шокированное выражение. — Ты…? Ты имеешь… Хочешь… Эх? В смысле…       Дрим снова запутался в словах, раздражённо цыкнул и уже сам навалился на глюка — крепко впившись пальцами в плечи и буквально повиснув, поскольку подтянуть ближе нижнюю часть тела всё ещё не представлялось возможным.       Вместо того, чтобы пытаться составить ускользающие слова в одно предложение, он сделал то, чего, наверное, никогда бы не сделал, если бы был в своём уме — на пробу попытался провернуть тот же трюк, что и Эррор, и чуть не задохнулся от удивления, когда внезапно не встретил никаких препятствий, которые бы значили, что Эррор не собирается терпеть произвольных и, возможно, не самых умелых попыток отомстить за такое грубое нарушение чужого личного пространства. Нет, Оши позволил и не мешал — спокойно пустил тёплый язык за зубы и только слегка поёжился, когда мечтатель коснулся нёба. Он никак не реагировал ни на то, что Дрим попытался (кажется) его слегка укусить за один из его языков, ни на то, что мечтатель, вернув себе малейшую подвижность, придвинулся ближе для своего удобства.       Это было похоже на чертовски странный ритуал — Оши будто чего-то ждал, чуть ли не затаив дыхание.       Дрим отодвинулся только тогда, когда убедился, что его действительно не собираются отталкивать, и опять с лёгким непониманием уставился за круглые линзы, за которыми приглушённо мерцали разноразмерные зрачки.       Вопрос никак не хотел складываться, и выражение зрачков через некоторое время ожидания стало почти разочарованным. — Это всё? — сухо поинтересовался чернокостный, тоже положив ладони на плечи хранителя и проигнорировав мелькнувшую на секунду на светлом лике позитива обиду. Чего бы он ни хотел и что бы ни делал, Дрим его желания не понимал. Да и куда ему — Эррор и сам пока не до конца разгрёб всё то, что на него навалилось в последние несколько дней, куда было это сделать духу…       Дрим же, вопреки скисшему выражению своего вероятного друга, потянулся выше и рукой без перчатки тихонько тронул где-то под очками, глядя почти с сожалением. — Прости. Должно быть, ты… устал.       Он отметил, что Эррор почти не обратил внимания на его прикосновение — разве что под пальцами мелькнули лаги, от которых на мгновение слегка поблекли зрачки. Это всё ещё было странно — возможно, ему просто так тяжело даются перемены? Очень даже возможно, этим можно было бы объяснить действительно многие вещи…       Пальцы медленно и бережно, будто касаясь хрупкого шедевра, прошлись вдоль полос на лице чернокостного и сорвались, упав ему на колени. — Я просто предполагаю, но… Думаю, что буду прав, если скажу… — слова приходилось подбирать тщательно, поэтому светлый скелетик делал паузы, чтобы продолжить мысль правильно и никак не задеть своего знакомого, — что ты хотел бы… Отдохнуть. Может, это из-за твоего мультивёрса?       «Мультивёрс»… какое грубое слово. Оно звучало совершенно не к месту, и Дрим тихо цыкнул, не придумав ему никаких синонимов.       Эррор на мгновение скосился куда-то в сторону, потом неохотно повёл плечами и тихо фыркнул. — Может быть.       Этот ответ Дрима не удовлетворил — он звучал не искренне, но о большем он пока просить не мог. И вряд ли мог вообще, оставалось только довольствоваться этим бурчанием… Мечтатель медленно кивнул и подсел ближе, почти оказываясь на коленях глючного скелета, приподнимая ладонь и немного наклонив голову в ожидании разрешения коснуться.       Оши смотрел на него совершенно бесстрастно, хотя не было похоже на то, что ему правда всё равно — это хранитель тоже чувствовал, поэтому, подождав немного, всё же осторожно прикоснулся — почти невесомо, почти не надавливая, так что глюки обошли пальцы стороной, оставив Дрима вздохнуть едва-едва слышно от облегчения. Оши его не отталкивал и никак не показывал неприязни к тому, что хранитель его изучал. Даже, наверное, наоборот — в фоне комнаты кисловато-приятным ароматом осело любопытство.       Возможно, со стороны Дрим выглядел как ребёнок, получивший давно желанную игрушку. Он не знал, что именно ему нужно делать, и потому просто гладил под глазницами и по скулам, присматриваясь к чужой реакции. Понемногу, видя, что Оши не противится его пока что не особенно осмысленным движениям, он повёл руки чуть ниже и немного назад, плавно обведя скулы и осторожно касаясь костей ближе к позвонкам.       Это было так странно — особенно то, что глючный, казалось, вообще не замечал того, что делал Дрим. Он как-то пусто смотрел ему в зрачки, и всё, что его выдавало, — это поминутно возникающая лёгкая дрожь, сразу закрывающаяся лагами, которые слегка пощипывали пальцы. Иногда он как-то странно дёргался, но, как только ладони мечтателя замирали, Оши сразу успокаивался и опять выглядел совершенно бесстрастным и отрешённым, даже тогда, когда пальцы меньшего скелета оказались у него под воротником одежды.       Солнечный обнаружил, что дальше руки у него не дотягиваются, и ненадолго замер, не зная, как правильно поступить в его ситуации. Спрашивать об этом он как-то смутился — ну что за глупости, в самом-то деле? — и поэтому немного растерянно огляделся, снова пожелтев от тихого вздоха, раздавшегося где-то над слуховым отверстием. — Просто залезь на колени. Что ты как маленький…       Солнечный чуть дёрнулся, мгновенно расслышав в чужих словах едва заметную поддёвку, и сразу выполнил требование, глядя на глюка почти недовольно. С его точки зрения, так категорично напоминать об их разнице было как минимум… как минимум, не очень тактично, что говорить о том, что это было просто грубо, особенно когда Дрим так старался не нарушать чужого комфорта. — Ну и всё…       Солнце тихо вздохнул, глянув вниз — возможно, ему показалось, но что-то шевельнулось где-то в районе его поясницы.? Нет, на удивление, не почудилось — глючный опустил ладонь ему на кости едва выше таза, откинувшись на вторую и закрыв глазницы, демонстрируя напускное спокойствие. На секунду показалось, что ему просто скучно — дыхание было таким ровным, будто он был готов вот-вот уснуть.       Позитивный вздохнул и поёрзал, принимая наиболее удобное для себя положение — или, вернее сказать, наиболее не вызывающее в его положении, что оказалось довольно трудной задачей. Особенно когда Эррор неожиданно издал странный мурчащий звук, от которого по спине пробежались холодные мурашки и который заставил почти окаменеть на месте. — Ты же не боишься… не ври мне.       Голос глючного тоже был чертовски ровным — он не выражал ни одной эмоции из тех, что бушевали где-то под мощной грудной клеткой, в которой стучала белоснежная душа. Внутренне светлый этому даже восхитился — у него у самого так бы ни в жизнь не получилось… наверное.       Ободрённый (или уязвленный?) немного насмешливым и, как показалось Дриму, несколько высокомерным замечанием, светлый опустил одну из ладоней вниз, провёл ей по свитеру, под мантией (как будто свитера было мало, ну честное слово, зачем столько слоёв одежды, он же даже не мёрзнет…), отодвигая её немного в сторону для, может быть, немного эгоистичного удобства, и к штанам, откуда можно было добраться до других костей, минуя препятствие в виде алой плотной ткани.       Боже, Дрим правда это делает? Уму непостижимо. — Я могу.? — Можешь что? — слова отдали насмешливыми нотками, отчего Дрим немного неуютно поёжился и тихо вздохнул, отрывая от своих рук взгляд и поднимая взгляд на уровень очков. — Я могу тронуть… твои рёбра? — Солнце тихо вздохнул, неодобрительно качая головой на такую бессмысленную и странную провокацию. — Зачем?       Всего за несколько секунд Дрим снова сменил выражение лица — от ласково-терпеливого до удивлённо-недоверчивого, а после до смущённого. — Я хотел… — Дрим, если ты пытаешься меня совратить, вопросов обычно не задают, а таких — особенно. Или мне тебя учить?       Солнце возмущённо выдохнул, отрицательно качая головой — пусть он думает как хочет, а сам Дрим…       Хотя, если быть честным до конца, Дрим точно понимал, что для таких мыслей были поводы… и даже не совсем безосновательные поводы… Возможно, однажды Дрим это даже признает.       Решив, что больше он не хочет дожидаться никаких комментариев, мечтатель поднял ладонь, подцепив самыми кончиками фаланг свитер, и в образовавшуюся тёплую (очень тёплую и по ощущениям немного влажную) темноту под одеждой пропустив вторую руку, осторожно, почти не касаясь, поднося пальцы к поясничным позвонкам. Рука будто утонула в тёплом мёде — да, боги, эта ассоциация как никогда верна, хотя это и было удивительно. — Брось, Дрим. Ты слишком сильно нервничаешь. Или ты ждёшь моих действий? Изволь…       Дрим не успел ничего возразить и тут же тихо пискнул, когда чужие пальцы оказались где-то в области лопаток — под плащом, слегка сжав остистые отростки сквозь одежду и, кажется, немного царапнув чуть сбоку рёбра. — Если будешь дальше мяться, у тебя ничего не получится. Возьми себя в руки.       Мечтатель возмущённо выдохнул, податливо расправляя плечи в попытке поберечь от прикосновений позвоночник.       Что за дурацкое положение.       От него на душе скребли кошки.       Дрим сжал пальцы на позвонках уже увереннее, слегка вздрогнув, когда их лизнули баги, и сразу поднял пальцы выше, прикасаясь к покачивающимся от дыхания рёбрам и едва надавив на место, в котором должен был быть хрящ — его движение отдалось томно-уставшим вздохом где-то над его головой и на секунду возникшим сосущим движением на душе. Следующее касание прошло по ключицам и отошло к плечу — Дрим не стал отказывать себе в удовольствии немного надавить на сустав, чтобы достать в темную щель между костями, которую сразу забили плотные лаги, дополненные подлагивающим шипением — видимо, импровизация пришлась старшему хранителю не очень-то по душе… Это подтвердило лёгкое поскрёбывание на лопатках — слишком мало, чтобы остались царапины, но вполне ощутимо, чтобы почувствовать небольшой укол совести — заходить слишком далеко тоже не стоило.       Снова Дрим дёрнулся и даже отшатнулся назад, едва не скатываясь с колен, во все глазницы наблюдая за тем, как глючный с таким видом, словно делает ему превеликое одолжение, начинает стягивать мантию. — Если ждать, пока это сделаешь ты, это будет продолжаться до следующего года, — после негромкого звука, напоминающего фыркание, пояснил Оши в ответ на явное недоумение, прописанное в золотых зрачках. Из-за этого краска на скулах мечтателя сгустилась ещё до того, как взгляд упал на рёбра, освобождённые от плотного свитера.       Хотя нет, стоило уточнить, что взгляд обосновался на них не сразу — сперва цепанул прикрытые тенью позвонки, затем — косточки ключиц и верхний край лопаток, плавно скользнул вправо, до сустава, затем по кости плеча и только после — косо по рёбрам, где остановился, позволяя позитивному насладиться прекрасным градиентом, который по ощущению добавлял и так крепкому скелету какого-то… внушающего объёма, что ли.       Обнаружив, что от наблюдения во рту собралось непроизвольно много слюны, он поспешил сглотнуть, а потом, увидев, что Эррор снова скалит зубы, собираясь ещё раз его кольнуть, буквально накинулся на подставленные кости, с жадностью впитывая сперва удивлённый вздох, а потом и сдавленный звук, который почти можно было принять за стон — к сожалению, он оборвался слишком быстро, чтобы Дрим успел насладиться своей маленькой победой.       Кости походили на осторожно и заботливо нагретый на солнце камень. Немного шероховатые, приятные на ощупь, было ощущение, что они слегка пульсируют под пальцами — хотя, может, это из-за того, что душа яблочного так бешено колотилось, что почти кружилась голова. На языке они были неповторимого (в этом солнечный был уверен на все сто процентов), но при этом довольно странного привкуса. Солнечный честно пытался подобрать ассоциацию к этому, чтобы хотя бы для себя объяснить, что в этом не должно быть ничего особенного, он не мог не признать, что он просто не может не наслаждаться происходящим, и в конце концов он просто великодушно позволил себе принять тот факт, что такого у него ещё не было и вообще не планировалось в ближайшую вечность или около того.       Он оставил несколько лёгких отметин от своих зубов где-то в области ключиц и оставил несметное количество поцелуев на косточках чуть ниже, почти беспомощно цепляясь за подлагивающие рёбра, под которыми, наверное, он мог бы полностью поместиться при желании. Душа, которую он отлично видел с этого ракурса, вела себя довольно беспокойно, что указывало на такое же беспокойство её владельца, и на какую-то секунду духу стало почти стыдно за то, что он делал всё это так беспардонно, напрочь забыв о том, что Эррор, хоть и разрешает прикосновения, всё же может себе позволить довольно немного тесного физического контакта, но, когда поднял взгляд, чтобы убедиться, что не причиняет дискомфорта, понял, что он может делать это хоть весь день — Оши смотрел на него почти в упор с каким-то смешанным выражением на лице, выражающим с разных ракурсов одновременно удивление, лёгкое нетерпение и что-то ещё, что Дрим опознал как нечто похожее на выжидание. Пусть пока не было видно румянца (хотя будет ли он вообще виден, это большой вопрос), никакого протеста ни его поза, ни его душа не выражали. К огромному удивлению мечтателя.       Дрим поёжился, когда по его спине пробежали хорошо ощущающиеся мурашки от уже знакомого внимательного взгляда сверху вниз, и отвлёкся на мгновение, чтобы снять с правой руки перчатку. Затем он замешкался, не зная, куда её деть, чтобы она не мозолила глаза. — Да чтоб тебя, — шипение солнечный услышал почти сразу, но не успел среагировать, поскольку перчатку у него бесцеремонно вырвали и бросили куда-то то ли на пол, то ли на прикроватную тумбу, а после, не дожидаясь никакого возмущения или какой-нибудь другой эмоции, Оши грубоватым и не терпящим никакого сопротивления жестом повернул к себе его лицо за подбородок и уже третий раз почти насильно втолкнул сквозь возбуждённо расслабленные зубы язык, принимаясь нетерпеливо стягивать с Дрима его одежду, не обращая никакого внимания на вялые протесты и на приглушённое его языками мычание мечтателя.       Тихо звякнула застёжка плаща, после чего одна за другой начали расстёгиваться пуговицы со странным звуком, близким к звуку разрывания ткани, а Дрим мог думать только о том, что он не хочет, чтобы Оши увидел его изляпанные в плазме души рёбра. Как только он представлял реакцию, которая могла последовать за обнажением этого зрелища, дух чувствовал, что у него начинает кружиться голова, то ли от стыда, то ли от нехватки дыхания, да и какая разница? Он пытался отпихнуть в сторону ладонь Ошибки и как-то отстраниться, однако, стоило только чернокостному тронуть его рёбра напрямую, тут же прекратил попытки сопротивления.       Пальцы, царапнувшие несколько верхних рёбер, отстали от белых с золотыми полупрозрачными разводами костей не сразу, вытянув за собой тонкую и быстро оборвавшуюся нить вязкой плазмы, после чего Оши с тихим странным звуком оторвался от фактически полностью заполненного его языками рта Дрима. Повисла давящая тишина, продолжающаяся, как показалось солнечному, целую вечность.       Эррор совершенно бесцеремонно уличил духа в до безобразия остром возбуждении и сейчас, немного подвиснув, внимательно рассматривал испачканные пальцы, пока Дрим старательно пытался восстановить дыхание и с бешено колотящейся душой ждал того, что должно было (или не должно было?) произойти дальше, нервно перескакивая взглядом с одной линзы в очках Эррора на другую в поисках хоть каких-то подсказок. Впрочем, казалось, Оши пребывал в состоянии осознания того, что он видит, поэтому разгорячённому духу пока что не представлялось возможным сосредоточиться и понять, что именно прописано в неподвижно уставившихся на фаланги, покрытые лёгким золотистым налётом, зрачках.       Томительное время осело внизу души, а когда глючный перевёл на него взгляд, Дрим ощутил, что у него в груди что-то ёкнуло. Чернокостный скелет смотрел на него с довольно странным выражением, с ядрёной смесью удивления и яркого превосходства. Позитивный попытался выдавить из себя звук, который должен был означать извинение, но от волнения не смог выдавить ни одного членораздельного звука, который можно было трактовать как угодно, кроме нетерпения.       Нет, нетерпения Дрим не чувствовал. Он просто не мог его чувствовать, в этом не было никакого смысла! С какого бы перепугу ему вообще ощущать нечто подобное? Ну да, кости красивые, ну да, вывернуться у него тоже бы не получилось, ну да, было приятно думать о том, что могло случиться дальше… могло… да…       Позитивный почувствовал, как душа снова ёкнула, из-за чего несколько капель плазмы, миновав рёбра, приземлились на таз, вызвав непреодолимое желание вздрогнуть. — Я не думал, что ты такой извращенец, — Эррор глючно рассмеялся, как будто мало было стыда, в котором Дрим уже успел утонуть буквально по самую макушку. Солнечный снова попытался пробурчать что-то, и снова с треском провалился, когда понял, что перед его зрачками всё помутнело, когда от переизбытка чувств зрачки потеряли на несколько мгновений потеряли определённую форму.       Впрочем, как только он почувствовал, как к его душе снова приближаются пальцы, окутанные дымкой лёгкой насмешки, Дрим наконец снова обрёл своё сознание и волю к движениям, поскольку сразу после Эррор сдавленно выдохнул, когда маленький скелет с удивительным проворством с головой нырнул под одежду, которая прятала тёплые чёрные подрагивающие косточки, по которым за несколько следующих мгновений прошло как минимум три волны кусающихся лагов. — Др-Дри-м! — лаги, видимо, успели достать до горла и задержаться там, вызвав неприятное искажение удивлённого голоса. Дрим же, не обратив на это должного внимания, буквально влез под рёбра глючного и разместился там, как в каком-то не в меру тёплом коконе.       Тёплом и влажном коконе, слегка жалящем не прекращающимися лагами и пахнущем так сладко.       Мечтатель сжал пальцами рёбра, оставляя маленькие царапины на их внешней части, и медленно провёл языком по внутренней стороне грудины, делая глубокий вдох и облизываясь. — Течёшь, — удовлетворённо протянул Дрим, слегка качая головой. В темноте этого не было видно, но это можно было почувствовать: душа, висящая буквально над головой Дрима, слегка капала на его затылок плазмой, сдавая со всеми несуществующими потрохами состояние Оши. Это было даже как-то успокаивающе: по крайней мере, из удушающе постыдного это стало… Игриво неловким. Момент, когда оба пытались скрыть друг от друга едва прикрытое, но оба провалились с оглушающим треском.       Дрим хмыкнул, когда глюк поспешно сбросил мантию и, за неимением возможности встать с места, попытался сдёрнуть и свитер. Тут же он поднял руку над головой и крепко сжал пальцами сплошь усеянное лагами сердечко, вызвав у старшего скелета резкий вздох из смеси очевидного дискомфорта, лёгкого раздражения и чего-то ещё настолько невнятного, что хранитель позитива даже не стал утруждать себя необходимостью сравнивать это хоть с какой-то из возможных эмоций.       Душа в его руках, тёплая, сочная и живая, билась о пальцы, словно запертая в крепкую клетку. Её хозяин будто окаменел, только слегка подёргиваясь от не утихающих, а набирающих силу лагов. Дриму тоже доставалось, но не так сильно, разве что его пальцы иногда обжигало особенно большими глюками и белый шум стекал вниз по его позвоночнику возбуждённым шипением в костях.       Спустя несколько невнятных и не сложившихся ни в какую просьбу звуков со стороны Эррора позитивный сжал пальцы сильнее, наблюдая за тем, как на несколько секунд свечение как будто слегка притихло. Немного удивило то, что большая часть души никак не ощущалась физически, но на этот счёт младший скелет всё же решил спросить в чуть более благоприятной обстановке. Дрим упёрся спиной в позвоночник Эррора и слегка сжал его душу: Эррор неохотно, но всё же лёг, рассудив, что лучше бы ему не вываливаться в перезагрузку в позе скрюченной креветки. — Пропади ты пропадом, — невнятное глухое прерывистое бормотание скользнуло под свитер, когда прохладный воздух обдал макушку хранителя после тяжёлого вдоха. Обстановка под рёбрами продолжала накаляться в прямом и переносном смысле: оставалось только порадоваться, что Дриму не нужно было дышать.       В ответ на недовольное ворчание меньший скелет, словно не пожелав оставаться виноватым, сжал нащупанный край души и поднёс её ко рту, с громким хлюпающим звуком собирая языком с её поверхности плазму. Это отдалось острыми лагами, которые разлились по его челюсти и растворились где-то под глазницами. От этого хранитель негромко сглотнул, одновременно удивлённый и злорадно обрадованный. — Очень много плазмы, — прокомментировал он вполголоса, слегка вздрагивая от собственной сжавшейся души, потерявшей несколько капель размазавшейся по его позвоночнику золотой энергии, — особенно для того, кто обвинял меня… — Заткнись!       Пролагивающее недовольное рычание восхитительным дрожанием пробежалось по позвоночнику, вызывая тихое мычание из хранителя позитива. — Извращенец, — снова поддразнил он, входя во вкус и снова сжимая зубами самый край души, свободной рукой цепляясь за постепенно становящиеся влажными рёбра большего скелета.       Эррор отозвался невнятным возбуждённым шипением, только подстёгивая позитивного предпринять что-то, что выведет обоих ещё дальше за любые рамки возможного приличия.       Впрочем, беспокоился ли кто-то из них об этом сейчас? Нет, точно нет.       Дрим немного поёрзал, удобнее устраиваясь в тесной костяной клетке, отчётливо ощущая, как воздух вокруг него становится гуще. Хотя он едва ли что-то видел, каждый раз, когда он сжимал в руке покалеченное сердечко, за судорожными вздохами сквозь свитер следовали лёгкие влажные импульсы, мягко сжимающие хранителя в приятных мокрых тисках. Не потребовалось много времени, чтобы понять, что это было: привычная магия пыталась обволочь кости, но, встречая препятствие, только превратилась в мягкое горячее желе, почти полностью поглотившее меньшего скелета, да так, что он едва мог дышать. Дрим отдал бы действительно многое, чтобы посмотреть за этим зрелищем со стороны, и он не упускал возможности попробовать витающую вокруг него магию — для этого нужно было просто высунуть язык. — Сладко, — вполголоса мурлыкнул дух, медленно и глубоко вдыхая наполовину плавящийся от жара воздух, а после покачал головой, слегка задевая лбом изнутри ключицы. Тут же грудная клетка Эррора сжалась, а потом его позвоночник выгнулся, как только Дрим надавил на душу. — Знаешь, что было бы лучше?       Глючный ничего не ответил, то ли не расслышав, то ли не до конца осознав, то ли просто проигнорировав слова.       Хранитель негромко проворчал что-то невнятное, прежде чем начать возиться. Света от душ едва ли хватало, чтобы пробиться сквозь тонкую бурлящую синюю магию, но всё равно этого было достаточно, чтобы… — Дрим!       Эррор придушенно застонал, замирая на месте и стискивая пальцами свитер на груди, когда два комочка энергии коснулись друг друга. Дрим немного надавил, прижимая души друг к другу чуть крепче, и больший скелет содрогнулся всем телом под тихое сопровождение удовлетворённого мычания хранителя. Кажется, он предпринял попытку избавиться от свитера, но не успел, когда острый край его души глубже погрузился в золотое яблоко. Понадобилось ещё немного, совсем небольшое давление, ещё чуточку глубже, прежде чем чернокостный до тихого невнятного хруста в позвоночнике изогнулся над кроватью и замер в таком положении, с застрявшим в его горле громким стоном, превратившимся в невнятный лагающую звуковую дорожку, когда его выбросило в перезагрузку.       Дрим тихо ахнул, когда его вдавило в чёрные мокрые рёбра и его со всех сторон обхватили жалящие и кусающиеся лаги. Его душа колотилась под его рукой, беспорядочно сжимая истекающий плазмой и почти бесформенный осколок глючащей души. Золотая энергия обволокла колючую субстанцию со всех сторон и интенсивно поглощала полупрозрачную голубоватую энергию, пока позитив золотыми тонкими ручейками стекал по дрожащим пальцам. Это было похоже на безумно сильную стимуляцию сразу всех возможных нервных окончаний, если бы они, конечно, присутствовали в костях: духа била не прекращающаяся мелкая дрожь, пока он извивался в попытке обрести хоть небольшую возможность двигаться, царапая и свои кости, и кости Эррора и только добавляя нового головокружительного жжения, проникающего в самый код. Дрим судорожно схватился за липкие и мокрые от пота и магии рёбра глюка, беспомощно барахтаясь в тесном пространстве, которое словно бы сжимало его со всех сторон.       В его грудной клетке горело яростное пламя, пожирающее все его мысли и превращая в пепел любую слабую попытку оттянуть последний момент, эту острую точку невозврата…       Ещё несколько мгновений спустя золотая душа будто ухнула сама в себя, сжимаясь в половину от своего размера, и по костям Дрима будто пробежал взрыв, отозвавшийся зудом в каждой косточке его тела. Он не удержал громкого стона, резонирующего с усилившимся белым шумом, который скрёбся где-то в его затылке, забравшись туда вместе с глюками. Ещё немного — и Дрим бы непременно развалился на нули и единицы от такого обилия… всего.       Чёрные кости отозвались судорожным подёргиванием, и хранитель, весь мокрый, вымазанный в синей магии, жёлтых потёках собственной души и поту, всё же умудрился в прямом смысле выскользнуть из-под рёбер Эррора, оставив на постели и его свитере мокрые липкие следы собственного тела. Дрим едва переводил дыхание, глотая кажущийся почти невыносимо холодным воздух в попытке привести себя хотя бы в относительный порядок.       Хотя какой к чёрту тут мог быть порядок, когда он практически растекался в лужу от только что пережитого опыта…       Эррор, впрочем, выглядел нисколько не лучше: чего только стоил яркий румянец, разлившийся по его лицу под широко раскрытыми пустыми глазницами…       Хранитель нашёл в себе силы заставить свою душу выпустить поблекший осколок, который продолжал бессовестно течь ещё какое-то время на свитер, прежде чем вернуться под горячие рёбра глючного скелета, а потом светлый устало лёг на постель и закрыл глаза. Эти ощущения были просто невероятными… Душа отозвалась скребущей пульсацией, уронив на кровать несколько больших капель смешанной плазмы, и Дрим несколько раз судорожно вздрогнул от остатков только что пережитого оргазма.       Пожалуй, стоило бы попробовать убежать, ведь такие сильные импульсы позитива наверняка кого-то насторожили, но сил на это уже не было… Хранитель с тихим мычанием подтянулся ближе к лицу Эррора и с неловкой уверенностью ткнулся в его губы, инициируя поцелуй и слизывая немного глюков, прежде чем устало пристроиться рядом с ним.       Осталось дождаться, пока Эррор придёт в себя, потому что сейчас, когда Дрим начал лениво вспоминать подробности случившегося, у него начали появляться вопросы.