Полет Аликорна

      — Твайлайт, слава Селестии, ты здесь! — воскликнула Рарити. Перед глазами единорожки все плыло, а голова кружилась, но она знала, что Твайлайт и другие пришли ей на помощь, и они прибыли как раз вовремя. Виндласс была здесь, с Камнем Небес, готовая нанести удар в любой момент! — Девочки, мы должны остановить ее! Нет времени объяснять! Мы должны получить этот бриллиант! Нам нужно…       — Успакойся, падруга-пони.       Рарити остановилась на полуслове, сбитая с толку. Это был не голос Твайлайт. Как принц Хуфу нашел ее здесь? Она ж улетела далеко от дирижабля. Как верблюд без крыльев смог добраться до нее? Она попыталась осмотреться, но ничего не могла четко разглядеть.       Где Твайлайт? Где остальные и Блублад? Где Виндласс и Камень Небес? Рарити попыталась сесть, но приступ тошноты заставил ее опуститься обратно на мягкий матрас. Она лежала на спине, в постели. Это неправильно! Это какая-то бессмыслица!       — Спакойнэй, пажалуйста. Тэпэрь ти в безапаснасти внутри карабля, — продолжил Хуфу. — Кашмар закончился.       Кошмар? Рарити лежала неподвижно и сосредоточилась на слове, произнесенном принцем верблюдов. Кошмар. После быстрого молчаливого обдумывания ее быстрое дыхание замедлилось, и ее зрение начало проясняться. Она была в каюте Аликорна, тускло освещенной фонарем. Она была единорогом, и, конечно же, у нее не было крыльев. Виндласс не было. Принц-верблюд смотрел на нее единственным уцелевшим глазом. Его запах вернул ее обратно в мир яви.       То, что казалось совершенно реальным опытом, было не более чем сном — кошмаром. Рарити лежала неподвижно несколько минут, пытаясь собраться с мыслями.       — Кажется, мне приснился плохой сон, — произнесла она наконец. — Простите, что беспокою вас, я… — Вторая попытка сесть прямо не удалась, и она снова упала на кровать. — О звезды, я просто немного одурманена, вот и все. Пожалуйста, дайте мне минутку.       Зинзи появилась рядом с Хуфу и посмотрела на Рарити.       — Не обычный то кошмар, хочу сказать, — озабоченно произнесла зебра. — Ты всех сумела сильно напугать.       — Скорее, она чуть не подожгла корабль и поджарила нас молниями, — вставил Зипс откуда-то из каюты. Рарити не могла видеть его, не двигая головой, и не осмеливалась даже пытаться, опасаясь, что тошнота вернется с удвоенной силой.       — Что ты имеешь в виду? — спросила она в замешательстве. — Я помню, как видела Виндласс, кобылу, что пыталась меня убить, и другие ужасные видения — но в следующий же момент я оказываюсь тут, на кровати.       — Ти… нэ била в пастэли ночью, — нерешительно сказал Хуфу. — Ти атправилась на нэбальшую палуночную прагулку пасрэди бури. Ми паслэдавали за табой послэ таго, как услишали, что люк закрился.       — Я ходила во сне? — удивленно спросила Рарити. Она никогда в жизни не ходила во сне, какими бы яркими ни были ее сны. Белая пони обоснованно предположила, что ее разум был настолько одурманен и встревожен реальностью кошмара, что заставил ее тело встать с постели — но мысль о том, что ей удалось подняться по лестнице, открыть люк и выйти в тропическую грозу было трудно принять. Она коснулась копытом своей гривы и обнаружила сухие волосы. Если она была снаружи, значит, некоторое время назад ее привели обратно, и кто-то явно высушил ей волосы и шерстку. Как она при всем это не проснулась?       — Ты не только ходила, — заметил Зипс.       — Я… что еще было? Кто-нибудь, пожалуйста, расскажите мне, что случилось?       — Шо ж, — Бакару встал рядом с Хуфу и Зинзи. — У энто будет тяжко поверить, коль ты реально ничего не помнишь, — его взгляд метался между Рарити и остальными. — Допреж чем мы усе на тебя наткнулись, ты висела у воздухе примерно у пятнадцати длинах пони прямехонько по-над кораблем.       — Это било нэ пахожэ ни на что, с чэм я встрэчался за сваи долгиэ годи, — произнес Хуфу. — Ти сияла валшэбством, как звэзда, спустившаяся с нэбэс, и твой рог свэркал в ритмэ бури. Молнии били всюду вакруг, и ми баялись, что ани падажгут корабль. Казалась, ти каким-та образом призивала ярасть бури пряма на нас.       — Как это может быть? — потрясенно спросила Рарити. — Я не могу управлять молниями и уж точно не умею левитировать! Быть такого не может! — В животе модельерши образовалась тяжесть. Она знала одну единорожку, обладавшую властью над ветрами и молниями. Но ведь все же происходило в ее сне, не так ли? Она сконцентрировалась на видении, которое видела, и попыталась вспомнить, что сказала Виндласс. Это как-то связано с их общей связью — связью с Камнем Небес! Сон казался таким реальным…       От осознания у нее едва не остановилось дыхание. Неужели Виндласс каким-то образом проникла в ее разум? Могла ли Виндласс заставить ее выйти на улицу и использовать странные заклинания, которых она никогда не изучала, вызывая при этом у нее галлюцинации? Мысль о вторжении в ее тело и разум ужасала. Рарити туго натянула накрывавшее ее стеганое одеяло. Ее пульс снова участился, и она задрожала, несмотря на тепло окружающих ее одеял и простыней.       — Мы видели еще странное явление — яркий свет полыхнул в нашем будущем направлении, — добавила Зинзи. — Затем герцог воззвал к тебе и все завершилось. Свет погас, а ты спустилась.       — Блублад! — воскликнула Рарити, поняв, что единорога нигде не видно. Он был в ее сне и, но находился и тут, наяву. Наверное, он сможет объяснить, что произошло. — Где он?       Она уперлась в кровать передними ногами и заставила себя встать, не обращая внимания на дискомфорт, вызванный движением.       — Гэрцог Паларис сэйчас спит, — успокоил ее Хуфу. — Он часами наблюдал за табой, пака ти атдихала и виздаравливала.       — Я уже проснулся. Спасибо, принц, — Блублад подошел ближе к краю кровати и посмотрел на Рарити. Выражение его лица было смесью беспокойства и замешательства. — Как ты себя чувствуешь?       — Мне лучше, — не совсем уверенно ответила Рарити.       — Ты дрожишь, — заметил Блублад.       — Ничего, — небрежно и слишком быстро сказала Рарити. Ее сердце колотилось. Может ли Виндласс вторгнуться в ее разум по своему желанию? Если да, то это может случиться в любой момент. Откуда ей знать, что «реальность», в которой она сейчас находится — просто не еще одна проекция, сотворенная обезумевшей кобылой? Может ли она снова верить своим глазам?       — Это не «ничего», — возразил Блублад. — И это всем тут ясно, как селестиев день.       — Пажалуйста, будтэ с нами аткравэнни, — попросил Хуфу.       — Может быть, вы и можете мне помочь, — предположила Рарити. Если есть хоть какой-то шанс избежать еще одной ужасной ситуации, вроде уже произошедшей, у нее нет другого выбора, кроме как сказать правду. Честность — лучшая политика, как сказала бы Эпплджек. — Я… — она чуть запнулась, пытаясь заговорить, прежде чем стряхнуть сомнения и заставить себя продолжить. Но, однако, стойкости проявить не смогла.       — Мне просто страшно, и я просто не знаю, что делать, или даже чему верить! — воскликнула Рарити, воздевая передние копыта в умоляющем жесте перед собравшимися. — То, что произошло прошлой ночью — думаю, что на меня напали.       Все вокруг нее напряглись, и Рарити заметила, как они обмениваются взглядами друг с другом, наверняка задаваясь вопросом, не сошла ли их собеседница с ума.       — Кто напал на тебя? — спросил Блублад. — Я не видел, чтобы поблизости был кто-то еще.       — Это потому, что никто тут не присутствовал, за исключением моего разума, — ответила Рарити. Она наклонилась вперед и помассировала оба виска передними копытами, прежде чем продолжить. — Это была Виндласс. Она была в моей голове! Каким-то образом она узнала, что я все еще жива, и заявила, что использует силу Камня Небес, чтобы вторгнуться в мои мысли и сны. Она сказала, что я каким-то образом связана с этой драгоценностью, и что она использует эту связь как способ добраться до меня. Она говорила, что собирается уничтожить меня. Думаю, она использовала меня, чтобы уничтожить нас всех!       — Она пролезла у твой разум? — недоверчиво спросил Бакару. — Как, Дискорд возьми, она энто проделала? И смогет ли она сделать энто снова? Откудова она знает, шо ты жива? И шо энто за Камень Небес, о котором ты усе толковала? Я думал, шо энто просто оружие, которое Каррок пользует, шоб бури вызывать, но теперича ты говоришь, шо оно позволяет пони проникнуть у твой череп?       — Она использовала тебя как проводник для своей магии, — произнес Блублад. — Вот как она вызывала молнии через тебя.       — Да! Я не понимаю, как это возможно, но уверена, что так оно и было! — воскликнула Рарити. Она поняла, что звучит почти истерично, но чувствовала такую панику и страх, что не могла контролировать тон своего голоса. — Эта вещь — твое семейное сокровище, Блублад! Пожалуйста, скажи, как она это делает, и что я могу сделать, чтобы остановить ее?       — Кажется, я знаю, что она делает, если не больше, — опустил взгляд единорог. — Все здесь знают, что у Каррока и его единорогов есть ужасное магическое оружие, и они намерены использовать его против Галлополи. Это оружие — Камень Небес, древняя реликвия пони, старше принцессы Селестии и самой Эквестрии. Он старше самого древнего дракона и старше даже письменности. С незапамятных времен он передавался по наследству в королевской семье единорогов — моей семье. Никто не знает, когда и как он был обретен — известно лишь то, что он всегда был у нас. С его помощью единороги древности поднимали солнце и луну, направляя свою коллективную волю в Камень. Он сосредотачивал эту магию в едином усилии, которым мог управлять хозяин Камня Небес — правящий король или королева.       — Нэ можэт бить, чтоби ти гаварил об Адамас Фирмамэнтум! — вмешался Хуфу, выглядя по-настоящему удивленно впервые с тех пор, как Рарити встретила его. — Этат артэфакт бил утэрян болээ тисячи лэт назад! Эта лэгэнда срэди искатэлэй сакровищ и историкав, — он покачал длинной бугристой головой. — Но я и нэ интэрэсавался истинной природай аружия Каррока.       — Он самый, — продолжил принц-единорог. — Семейная история гласит, что правители старого королевства обладали такой властью над Камнем Небес, что могли использовать его силу независимо от того, как далеко от него находятся. Они могли управлять солнцем и луной, находясь за много миль от замка, где хранился Камень Небес, могли по желанию переносить сам Камень Небес к себе, и я даже читал, что они могли использовать Камень, чтобы направлять магию через проводников — пони, которые соглашались служить представителями власти короны. В очень древние времена, еще до Принцессы Платины и основания Эквестрии, король-единорог отправлял представителей вместо себя к другим племенам, чтобы продемонстрировать силу единорогов. Король мог направлять силу Камня Небес через этих пони и, таким образом, создавать видимость того, что все единороги обладают властью над небесами, в то время как сам преспокойно сидел в своем укрепленном замке.       — Так ты говоришь, шо именно энто случилось с Рарити? — спросил Бакару. — Она превратилась у одного из энтих «проводников»?       — Я не знаю, — покачал головой Блублад. — Все, что я знаю о Камне Небес, его задача — воплощать и направлять коллективную волю пони, и что для этого он направляет и хранит магию, переданную добровольно, через пони, которые решили соединиться с ним. Ничто из когда-либо мною ведомого, не указывает, что Камень Небес можно использовать для манипулирования или направления магии через не желающего того пони, не говоря уже о том, кто никогда не прикасался к самому Камню и даже не видел его.       — Это так? — мягко спросила Рарити. — Она использует эту штуку, чтобы контролировать меня? Я теперь не более чем марионетка?       Отчаяние охватило модельершу, но она сдержала слезы. Как она могла спасти Эквестрию — как она могла быть полезна кому-либо — если она не способна контролировать даже собственный разум?       — Я действительно не знаю, — откровенно ответил Блублад. — Я не понимаю, как ты можешь быть связана с Камнем, и как она может использовать его, чтобы манипулировать тобой.       — Однако у меня есть связь с Камнем Небес, — полушепотом произнесла Рарити. — Я в этом уверена. Я чувствую его тягу с тех пор, как впервые оказалась рядом с ним во время нападения на регате, и с тех пор она только усиливается. Я думала, это ничто иное, как проявление моего заклинания поиска драгоценных камней, поскольку, по всем параметрам, этот драгоценный камень невероятен, но тут должно быть что-то большее. Не первый раз Камень вызвал у меня странные ощущения или даже видения.       — Что ти имээшь в виду? — спросил Хуфу.       — Это случались раньше, когда Блублада лихорадило от инфекции, пока мы ночевали в джунглях. Корабль грифонов пролетел над нами, и я сразу поняла, что Камень Небес на его борту. Он как будто звал меня, умоляя найти и взять его. Я помню вспышку света, а затем я словно по волшебству оказалась дома, в Понивилле. Сначала я обрадовалась, но ситуация приятной не была — я видела своих подруг и семью, когда они узнали о моей гибели во время регаты.       Рарити помолчала, и ей вдруг пришла в голову мысль.       — Если Виндласс, вошедшая в мой разум, была реальной, то, скорее всего, видение Понивилля, что было у меня, также реально. Я пыталась сказать своим друзьям, что мне нужна помощь. Может быть они поняли! Возможно, я смогла бессознательно спроецировать свой разум на Понивилль так же, как Виндласс спроецировала себя в мой сон, — единорожка замолчала во второй раз. — О, но что я могу сделать, если она снова попытается проникнуть в мой разум? Это может произойти в любой момент!       — Скорее всего, нет, — твердо заявил Блублад. — Никаких новых нападений не было с тех пор, как я вернул тебя в каюту. Если видение, которое ты испытала в джунглях, было реальным, это означает, что ты смогла каким-то образом вступить в контакт с Камнем Небес на расстоянии и использовать его силу, даже не прикоснувшись к нему. Ты, должно быть, снова соединилась с ним в своем сне, пока Виндласс заряжала его магией для своего заклинания бури. Это позволило ей узнать, что ты все еще жива, и, наверное, дало ей возможность проникнуть в твой разум.       — О, потрясающе, — резко заявила Рарити. — Я не могу прожить остаток своей жизни без сна или сновидений! Просто представь, какие мешки под глазами мне придется терпеть!       — Ну, мне показалось, шо ты вырвалась оттудова сразу же, как тока мы усе подошли, ища тебя, и позвали по имени. Держу пари, коль она попытается снова, мы усе будем к энтому готовы. Проклятье, может быть ты даже смогешь взять верх и замутить ее разум! — предложил Бакару.       — Взять верх? Что ты имеешь в виду? — спросила модельерша. — Использовать свои женские чары, чтобы убедить ее явиться к принцессе Селестии и признаться во всем? — Ее тело содрогнулось один раз, затем еще раз, от чего по ее спине пробежала волна страха, прежде чем поняла, что происходит. Она смеялась. Идея заставить Виндласс признаться! Возможно, она сможет добраться и до Проциона, и до грифонов-заговорщиков! Давай, Виндласс, и узнай, что Рарити приготовила для тебя на этот раз! Она рассмеялась от души. Бакару присоединился к ней, поначалу с явным колеблясь, но вскоре начали хохотать все.       — О, звезды, — произнесла наконец Рарити, вытирая копытом слезы. — Ха. Ну да, полагаю, это не самое худшее, не так ли? В следующий раз, когда Виндласс вторгнется в мои сны, я смогу ей задать! По крайней мере, пока вы все здесь, на случай, если что-то подобное случится снова, я не буду отчаиваться.       — Скоро мы положим этому конец, — решительно ответил Блублад. — Как только принцессы узнают, что поставлено на карту, и что Камень Небес находится в копытах пони, стремящихся свергнуть их власть, они арестуют моего брата и всех, кто с ним работает.       — Тогда давайте завершим ремонт без промедления, — предложила Зинзи. — Расстроим планы их — героями нас назовут без всякого сомнения.       — Да, — сказала единорожка, свесив ноги с края кровати и встав. — Она права. Я не могу просто лежать в постели, дрожа под одеялом, когда на карту поставлена судьба мира. У нас много дел.       Внезапно ее левая передняя нога подломилась, когда тело пронзила болезненная судорога. Ей едва удалось переместить свой вес вовремя, чтобы не врезаться лицом в деревянную палубу. Блублад шагнул вперед и протянул ногу для поддержки, но Рарити отказалась от предложения. Она в порядке. Ей нужно работать. Им всем нужно.       — Еще не рассвело, — сказал Блублад. — Боюсь, если мы попытаемся работать на улице при свете фонарей, то только выдадим себя. Если какие-нибудь грифоны заметят нас при свете дня, у нас, по крайней мере, будет шанс сразиться. Но не во время темноты, когда у них все преимущества. Предлагаю всем нам немного отдохнуть и позавтракать.       — Атличная идэя! — согласился Хуфу. — Бак пригатовит нам что-нибудь поэсть, да?       — Кажись, шо смогу шо-нито соорудить, босс, — протянул большой жеребец, прежде чем направиться к крошечному камбузу Аликорна. Затем Хуфу и Зинзи повернулись друг к другу, чтобы поговорить на языке, который Рарити не узнала. Это оставило ее наедине с Блубладом.       — Ты не беспокоишься о грифонах, — прошептала она. — Они знают, что мы должны пройти через их территорию, чтобы вернуться домой, поэтому не ищут усердно. Иначе мы бы заметили их с тех пор, как сбежали с базы. Могу только предположить, что ты пытаешься тянуть, чтобы дать мне больше времени для восстановления сил.       — Виновен, — ответил Блублад, слегка пожав плечами. — В детстве меня отправили учиться магии к лучшим наставникам Кантерлота. Хоть магия никогда не была в числе моих талантов, я узнаю признаки магической обратной связи, когда вижу ее. Когда единорог подвергается воздействию заклинаний или магии более мощных, чем он способен выдержать, то приступы боли могут продолжаться часами, а то и днями. Должно быть ты подверглась воздействию огромного объема магии из-за своей связи с Камнем Небес. Если ты перенапряжешься вместо того, чтобы отдохнуть, то только все усугубишь.       — Какое имеют значение мои боли? — спросила Рарити. — У всех нас есть задачи, которые необходимо выполнить. Сейчас не время лежать в постели.       — Если ты будешь корчиться от боли и не сможешь использовать магию, потому что отказывалась отдыхать, тогда все потеряно. Без шара Аликорн — просто плохо спроектированная, не очень водонепроницаемая лодка, и в итоге нам снова придется идти пешком. К тому времени, как мы вернемся домой — если вернемся домой — кто может сказать, какой хаос учинят заговорщики?       — Я ценю твою попытку проявить доброту, — тихо произнесла Рарити. — Честное слово. Но с тех пор, как мы покинули Кантерлот, я поняла, что мои пределы не так уж... предельны, как когда-то считала. Чтобы подготовить корабль к полету, я буду стараться изо всех сил, чего бы мне это ни стоило.       — При болях у тебя мы не справимся, — ответил Блублад. — Но как пожелаешь. Я явно не могу заставить тебя прислушаться к голосу разума.       — Обещаю, что никого не подведу. А теперь, — модельерша еще больше понизила голос. — Мы должны обсудить еще кое-что, что я поняла из общения с Виндласс во сне.       — Что же? — вопросительно приподнял бровь жеребец.       — Ты говорил, что не понимаешь, как твой брат мог быть вдохновителем этого заговора. Я считаю, что ты, возможно, был прав. По крайней мере, не он один за этим всем стоит.       — Как я и пытался тебе сказать, Фэнси Пэнтс явно…       — Нет, не Фэнси, — перебила его единорожка. — То есть, он замешан, но не так, как ты подозреваешь.       — А как же тогда?       — Вскоре после того, как повстречала Виндласс, я поняла, что она без ума от Фэнси. Теперь я знаю, что она одержима им, и что ее одержимость граничит с безумием. В моем сне она сказала, что причина попытки убить меня заключалась в том, что она считала меня препятствием на пути к его любви.       Блублад отступил, широко раскрыв глаза.       — У тебя действительно была связь с Фэнси Пэнтсом?       — Что? Нет! Сосредоточься! — прошипела Рарити. — Это примерно то, во что верит сумасшедшая ревнивая кобыла. Хоть я и уверена, что часть заговора действительно включает в себя нейтрализацию Элементов Гармонии, причины, по которым я стала мишенью, были полностью личными. Подозреваю, что попытки твоего брата пропихнуть Виндласс на работу к Фэнси и гарантировать, что она и я окажемся на его яхте для участия в гонке, были ее планом, а не его.       — Значит, подружка Проциона тайно влюблена в Фэнси Пэнтса и ненавидит тебя, — искоса посмотрел на нее герцог. — То, что братцу не удалось привлечь внимание кобылы — не удивляет. Но какое это имеет отношение к заговору? Все же Процион стремится занять трон в Кантерлоте.       — Это? — спросила Рарити. — Ты сам сказал, что Процион никогда не проявлял подобных амбиций. Виндласс, с другой стороны — чистые амбиции в форме пони. Именно она, а не Процион, владеет силой Камня Небес, и именно она одержима Фэнси и его идеей новой Эквестрии. Теперь я боюсь больше, чем когда-либо — так как кажется, что обеими сторонами этого заговора руководят безумцы. Каррок хочет только резни и хаоса. Виндласс — неуравновешенная фанатичка, способная послать свою магию через полмира. Они сожгут Эквестрию дотла, чтобы получить то, что хотят.       — Мы уже собираемся остановить их, — заметил Блублад. — Что еще мы можем сделать?       — Мы планируем предупредить Галлополи, а затем попросить, чтобы принцессы остановили их, — поправила Рарити. — Но я опасаюсь, что это может быть не так просто. Если Виндласс действительно обладает полной властью над Камнем Небес, как ты сказал, откуда нам знать, смогут ли ее остановить даже принцесса Селестия и принцесса Луна? Что, если не справятся даже Элементы Гармонии? Несмотря на то, что это твоя семейная реликвия, ты не знал, что Камень можно использовать для проникновения в разум другого пони и управления его телом. Что еще она может сделать? Ты говорил, что Камень Небес предназначался для хранения магии, отданной пони добровольно. Что, если Виндласс найдет способ забрать магию у тех, кто расставаться с ней не желает?       — Это невозможно, — быстро сказал Блублад. — Если бы Камнем Небес можно было злоупотреблять таким образом, это произошло бы раньше, но записей о подобном нет. Его сила заключается и всегда заключалась в том, чтобы усиливать и фокусировать взаимную волю пони, а не выкачивать магию из не желающих того.       — Но ты сказал, что она не должна была проникнуть в мой разум против моей воли, — заметила Рарити. — И все же она это сделала.       — Все, на что она способна, не может быть чем-то большим, с чем могут справиться принцессы. Не беспокойся напрасно. Скоро мы благополучно вернемся в Эквестрию и сможем покончить с этим, пока не стало еще хуже. Принцессы могут справиться с чем угодно, что не раз доказывали на протяжении веков. Если бы это было не так, то власть старой королевской семьи не была бы поколеблена, — Блублад почти незаметно улыбнулся.       — Хотела бы я чувствовать то же, что и ты, но то, что я видела… — Рарити вздрогнула. — Во сне я увидела механического зверя с глазами, похожими на печи, и огромными металлическими крыльями, достаточно широкими, чтобы окутать всю Эквестрию тьмой. Я видела Виндласс — но ужасающим, властным аликорном, смотрящим на весь мир как королева-тиран. Были ли это предзнаменования, или просто попытка с ее стороны показать свою силу, или даже что-то из темных глубин моего собственного разума, я не могу сказать. Тем не менее, я боюсь, что во всем, что происходит, может быть нечто большее, чем простая политика и разжигание войны, и пока Камень Небес находится в копытах врага Эквестрии, я буду очень сильно бояться.       — На данный момент все, что мы можем сделать — сбежать, — указал Блублад.       — Скорее всего, — уступила белая пони.       — В конце концов все будет хорошо.       — Погоди? — моргнула Рарити — Это оптимизм закрадывается в твои взгляды на жизнь или это просто неуверенная попытка заставить меня чувствовать себя лучше?       — Возможно, и то и другое. Будет хорошо снова оказаться в воздухе. Пока есть то, что я могу ждать с нетерпением — не могу не чувствовать легкой радости. Наверное, это даже можно назвать оптимизмом.       — Что ж, тогда я горжусь тобой, — улыбнулась Рарити.       — Кушать подано! — крикнул Бакару. Его сильный голос эхом разнесся по всему тесному пространству, заставив Рарити и Блублада обернуться. Земной жеребец продолжил. — Но есть тока яблоки, овсянка да кофе. То, шо осталось от масла и сыра — совсем попортилось.       Рарити переместилась к камбузу, где собрались остальные. Запаха приготовленных яблок и овсянки, хоть и лишенной ароматных специй, к которым она привыкла дома, оказалось достаточно, чтобы перебить даже запах Хуфу. Она с досадой поняла, что у нее буквально текут слюнки, и быстро промокнула уголки рта. К запаху еды присоединился сильный аромат сваренного кофе, и Рарити вдруг ощутила укол — не голода, а тоски по дому. Аромат перенес ее на собственную уютную кухню в Понивилле.       Бакару стоял, ссутулившись над крошечной керосинкой дирижабля, а Хуфу сидел рядом с ним со стопкой деревянных мисок, так как из-за огромного роста верблюд не мог полностью выпрямиться. Зинзи и Зипс разговаривали друг с другом, и хотя Рарити не понимала их речи, она могла видеть материнское выражение лица зебры. Теперь ей казалось, что эта компания тертых торговцев оружием выглядит почти по-домашнему. Если бы она не знала, что скрывает шарф Хуфу, и если бы она не могла видеть мрачную метку Бакару, единорожка могла бы представить их как нормальную, хотя и очень смешанную семью.       Пока модельерша ждала, когда Хуфу и Бакару подадут яблоки и овсянку, она ненадолго задумалась, кем на самом деле были эти четверо, ставшие ее неожиданными союзниками, и как они пришли к тому странному образу жизни, который вели теперь. Если она собирается полагаться на них, и особенно если они собираются быть теми, кто помогут ей сохранить рассудок при атаках Виндласс, ей нужно узнать о них больше. Единственным способом узнать было спросить. В любом случае, ей нужно было что-то, чтобы отвлечься от произошедшего, и как бы не хотелось это признавать, ей действительно нужен перерыв, прежде чем вернуться к работе.       — Спасибо, — сказала единорожка, магией подхватив дымящуюся миску, которую протянул ей Хуфу, продолжавший держать ее своими странными двупалыми передними ногами. Сразу же после этого последовала деревянная кружка с ароматным кофе.       — Знаете, мне кажется странным, что мы все едва знаем друг друга, но собираемся вместе рисковать жизнью и здоровьем, — заявила она всем присутствующим. — Думаю, вы будете не против поболтать за завтраком. Обещаю никогда не раскрывать ничего изобличающего, если вы случайно поведаете подобное.       — Канэчна, наша работа виводит нас за прэдэли афициальних каналов, но в паставках таваров па справэдливой цэнэ нэт ничэго криминальнаго, — ответил Хуфу, возможно, делая вид, что это звучит немного обиженно.       — А я как-то вдруг уверен, что продажа пушек и огромных гарпунов, строительство военных комплексов и экспериментальных боевых кораблей в Эквестрии строго регламентируется и контролируется, — заметил Блублад, постукивая по массивному зазубренному снаряду, который до сих пор не был вытащен из корпуса.       — Ах, но ми жэ дэйствуэм исключитэльна экстэрритариальна, — ответил Хуфу, оскалившись золотыми зубами. — Эдинствэнний кодэкс, каторий примэним к нам — тот, па катораму ми вибираэм жить.       — Удобно, — сказал Блублад, прежде чем повернуться к Бакару. — А ты? — большой земной пони только что закончил накладывать себе овсянку и яблоки и сел на стул, который оказался маловат для его крепкой фигуры. — Ты утверждал, что в Эквестрии тебя разыскивают. За убийство.       — Агась, — ответил, не прекращая жевать, Бакару.       — Бак не совершал преступлений, но у властей свое мнение, — сказала Зинзи, придвигаясь ближе к остальными. — Дела его требуют восхваления, а не ареста и тюремного заключения.       — Да? — спросил Блублад. — И что же он сделал?       — А, он убил моего папу, — произнес Зипс, подходя к матери. Юный полузебра пожал плечами. — Тот сам был виноват.       — О, — сказал Блублад, моргнув и внезапно потеряв желание общаться. Даже он не мог быть настолько бестактным, чтобы обсуждать столь деликатный вопрос. Рарити, в свою очередь, была потрясена этим известием. Она не верила, что Бакару действительно способен убить пони, несмотря на то, что его метка выглядит как петля виселицы.       — Ну? — Зипс снова заговорил, выжидающе глядя на Бакару. — Я расскажу им, если ты говорить не желаешь, но ты рассказываешь намного лучше.       — Лады, лады, — вздохнул здоровяк. — Агась, меня разыскивают у Эквестрии за убийство — за то, шо я стал причиной смерти двух отбросов, которых звали Сиксшот Слим-ту-Ноуан и Прикли Пэа.       Он замолчал, попытавшись поудобнее устроиться на маленьком для него стуле.       — Знайте ли, не так уж давно Дикий Запад был реально диким. До того как была проложена железка и везде, кудой дотягивались рельсы, начали расти города, единственным способом добраться до равнин и у пустыню по-за ними был скакать тудой на своих четырех. Энто означало, шо пограничье было полно двумя видами пони — храбрыми переселенцами, ищущими свободы, и опасными пони, стремящимися держаться далече от властей. А ишшо был я. Ктой-то должен был поддерживать какой-нито порядок, а поселенцы были готовы платить кругленькие суммы за душевное спокойствие. Я пугал и гонял усех бандитов и подонков, каких смог найти, но меньше их не становилось. У конце концов смутьяны научились работать вместе, и подумали, шо меня энто отвадит. Ошиблись.       — Что ты сделал? — спросил Блублад, наклоняясь вперед. Рарити пришлось подавить смех, увидев, как быстро принц увлекся рассказом.       — Ну, я знал, шо энти двое, Прикли Пэа и Слим — худшие. Они не тока грабили поселенцев, но и выкапывали золото и артефакты с могильников буйволов. Ходили слухи, шо они даже прикончили законника из Кантерлота, явившегося по их души. Я докумекал, шо если смогу сделать из энтой парочки пример, то на какое-нито время энто отпугнет других. После долгих поисков я наконец нашел их лагерь.       — Не только они там обитали, — вставила Зинзи. — Но это уже мелкие детали.       — Агась, — кивнул Бакару. — Я глазам своим не поверил, но Прикли и Слим прятались у лагере, полном зебр, живущих на краю территории буйволов. Я не знал, шо происходит, да и зебр раньше в жизни не видал. Оказалось, шо энти два подонка торговали кости, специи, драгоценные камни, редкие растения и любые другие неправедно добытые сокровища, на шо смогли наложить копыта, энтим зебрам.       — Мы были юны, новое изучали — и впервые забрались в такие дали, — добавила Зинзи с печалью на лице. — Чтобы новое узнать, мы смотрели, что Эквестрия может дать. Мы едва ль подозревали, что местные могилы грабили, воровали и нам лгали.       — Я хотел словить энтих ребят, так шо каждый день изучал тропки у зарослях желтой сосны, где они ходили, и растягивал повсюду веревки и ловушки, надеясь споймать их или, хотя бы, с ног сбить. Я усегда неплохо умел обращаться с веревкой, но Слим был единорогом с чудным шестиствольным оружием, шо он покрал у некой заблудшей и неудачливой души. Мне потребно было усе, шоб расклад стал у мою пользу.       — Так вот какой у тебя особый талант? — спросил Блублад. — Трюки с веревкой и узлы? А я-то думал, что это виселица, ха-ха.       Бакару посмотрел жеребцу-единорогу прямо в глаза.       — Я никого не убивал с тех пор, как метку получил, — произнес он. — Но иногда метки забавно предсказывают будущее, не так ли?       Рарити с восторгом наблюдала, как Блублад вздрогнул.       — О, продолжай, дорогой, — сказала она. — Очень интересная история.       Бакару пожал плечами.       — Ну, как ни крути, план сработал как по волшебству. Выбрался я из кустов — а энти двое висят на деревьях. Оружие Слима я у ручей пнул, шоб он не успел его магией поднять. А вот шо я не ожидал — так какой-то безумной зебры, шо бросится на меня откуда ни возьмись. Верьте или нет, да Зинзи влюбилась у одного с тех бандитов. Прикли Пеа был красавчиком, а она тогда — красива, как сейчас, да куда менее мудра. Пока я пытался подняться, она принялась развязывать мои силки. Распутать мои узлы, пока на веревке пони висит, невозможно — это хорошо. А вот то, шо у Прикли нашелся нож, о котором я не ведал, и который он смог зубами достать — уже хуже.       — Даже с помощью моей он не мог освободиться — тогда решил кобылою прикрыться, — подтвердила Зинзи. — И хоть носила я его сына, он о себе лишь думал, подлая скотина.       — Смерть какой-то несчастной девчонки мне ни в какое место — так шо я думал, было, отступить и разобраться со Слимом и Прикли у другой раз, да тута вдруг весь Тартар разверзся. Буйволы местные как-то пронюхали про делишки энтой парочки, и примчались, топоча да грохоча, как конец света. А с другой стороны ишшо один отряд пони явился, нанятый другими поселенцами. Врагов у Слима и Прикли обнаружилось — хоть отбавляй. У Зинзи оказалась хорошая реакция — она вырвалась, кода Прикли обернулся у сторону буйволов, а я выбил нож.       — Не может быть! — воскликнула Рарити, полностью захваченная этой историей. — Какая драма! А что было дальше?       — Ну, я понял, к чему усе идет, и шо добром энто не кончится. Я попытался распутать обоих жеребцов, допреж буйволы до них доберутся, но они продолжали вертеться и бороться со мной. И не успел я оглянуться, как усе стадо обрушилось на нас. Я сумел тока Зинзи оттудова вытащить. Шо тама было дальше — не ведаю, но обоих жеребцов так и не нашли. Будьте уверены, конкуренты ухватились шанс выпнуть меня из бизнеса и заявили, шо энто я убил Слима и Прикли. А тама обвинение и все дела. Их четверо — и один я, да зебра без документов. Посадили бы меня, как пить дать.       — Значит, ты сбежал, — заключил Блублад.       — Агась. Зинзи пошла со мной, так как другие зебры разбежались, кода явились буйволы. Они выносливые — кабы не гнали тех несчастных зебр прямо до дому. Они, конечно, не ведали, шо пускают на зелья и порошки краденые кости и сокровища, да буйволам было не объяснить уже.       — Да и не хотела я идти домой. Большой чудесный мир лежал передо мной.       — Итак, мы бежали и не оглядывались, покудова Эквестрия не скрылась из виду. Зинзи торговала фейерверки, порошки и зелья, а я брался за охрану, кода мог. После рождения Зипса было немного сложно еще и с ним возиться, но мы спелись и сыгрались, и он вырос более чем толковым молодым жеребцом. Мы были далеко на западе, у каньонах, где у наши дни можно найти большие поселения ослов, кода Хуфу и Золо прилетели у город, привезя двигатели и чертежи колесного парохода, шобы заменить плоскодонки, плоты и каноэ, на которых ослы усегда плавали по Большой реке. Кода они распродали груз и собирались уезжать, мы трое присоединились к ним, — Бакару сделал большой глоток горячего кофе. — Вот и уся история.       — С нашэй работай я пасчитал, что нэ паврэдит ни дапалнитэльная бэзапаснасть, ни нэсравнэнниэ знания Зинзи в области пораха, ни юношэский атлэтизм Зипса и эго умэние владэть мэтатэльним аружиэм, — добавил Хуфу. — Са врэмэнэм ани стали цэнни и как харошиэ друзья.       — Хм, твое обвинение — это чистая несправедливость, — с негодованием произнес Блублад. Рарити поняла, что история Бакару его явно увлекла. Может, понадеялась она, это положит конец их соперничеству.       — Знаешь, я полагаю, если нам удастся спасти галлополийцев и предупредить принцессу Селестию о существовании заговора до того, как будет причинен дальнейший вред, добиться королевского помилования будет несложно, — предложила она. — В конце концов, я в дружеских отношениях с принцессой.       — Ну, благодарствую, конечно, но воды уже немало утекло, шоб я хотел кудой-то возвращаться. Да и есть ли, кудой возвращаться? — ответил Бакару. — Кроме того, у меня теперича есть своя забавная маленькая семья.       — Думаю, это очень мило, — сказала Рарити. — Но ты все же заслуживаешь помилования, и я уверена, что его можно устроить.       Бакару кивнул, не говоря больше ни слова, и снова сосредоточился на завтраке. Блублад, в свою очередь, теперь выжидающе смотрел на Хуфу.       — Я палагаю, ти хатэл би услишать маю историю? — застыл верблюд, глядя на жеребца-единорога своим единственным золотым глазом. — Канэчна, ти знаэшь о падэнии каралэвской сэмьи Камэлона, так?       — Я знаю ровно столько, сколько знает любой образованный пони, — ответил Блублад. — Но у вас там, кажется, было восстание.       — Ну, друг-пони, скажи мнэ, что ти знаэшь, и я смагу начать аттуда.       — Нас учат, что был крупный конфликт с племенами обитателей пустынь, и беды, причиненные захватчиками, были настолько сильными, что верблюды восстали против королевской семьи, которая не смогла остановить вторжение. Хотя многие погибли в боях, в результате последовавшего восстания погибло много больше членов королевской семьи, чиновников и граждан, оказавшихся не в том месте и не в то время. Конечно, все знают, что выжил только таинственный Изгнанный Принц Камелона, который остаток дней жил за счет щедрости других правителей при их дворах. Однако никто не предполагал, то он станет торговцем оружием. Это оказалось неожиданностью.       — Тэбя харашо учили, юний гэрцаг, — ответил Хуфу, грустно улыбаясь. — Да, пачти пятьдэсят лэт назад плэмэна шакалав, жэстоких дварняг, хлинули из пустини, застигнув вэсь Камэлон савэршэнна врасплох. Их копья били астри, а браня баэвих скарабээв пачти непрабиваэма. Палавина сэвэра каралэвства била разграблэна, а дэсятки тисяч вэрблюдав пагибли прэждэ, чэм ми смагли начать хатя би вяло сапративляться. О чём нэ упаминают книги — эта всё била мая вина.       — Твоя вина? — переспросила Рарити. — Откуда тут могла взяться твоя ответственность? Похоже, что прежде всего виновны именно эти чудовища, как ты их там назвал! Они напали на вас без предупреждения.       — Нэт, я винават, — вздохнул Хуфу. — За нэскалько мэсяцэв до этаго атэц паставил мэня защищать каралэвство в надэждэ привить сваэму наслэднику атвэтствэннасть и баэвой дух. А я растратил всэ дэньги и врэмя на разврат и роскашь, не правэрив ни аднаго гарнизона. Я нэ абращал внимания на прэдупрэждэния об угрозэ, назрэвающэй в пустынэ. А когда всё началось, то думал толька о сваэй бэзапаснасти, но нэ салдатах под маим камандованиэм. Я брасал множества хароших вэрблюдав против орд шакалав, пака пэски нэ акрасились в красний, а воздух нэ заполнил дим и плач вдов. Маи вэрблюди били прави, абвиняя мэня, но их гнэв абрушился и на маю сэмью и правитэльства. Пака бушэвала вайна с шакалами, далёкие от сражэний гарада пагрузились в хаос. Дажэ дварцовая стража атвэрнулась от маэй сэмьи.       — Тебя приговорили к смерти, — произнес Блублад, указывая на шарф на шее Хуфу. — Очевидно. Но каким-то образом ты выжил.       — Никакога суда и пригавора нэ била, — хрипло рассмеялся верблюд. — Толька ярасть талпи. Ани викалали мнэ глаз, чтоби указать на маю слэпату прэд их страданиями, и павэсили на висэлицэ пэрэд каралэвским дварцом. Они нэ сбросили мэня так, чтоби сламать шэю — проста аставили мэдлэнна задихаться, пака вэрэвка врэзалась в маю плоть. Кагда вэрэвка абарвалась, у мэня били сэкунди, прэждэ чэм талпа паймёт, что праизашло, и я памчался в бэзапаснаэ мэсто. Ваистину, эта била чуда, но такжэ и праклятиэ. Никто из маэй симьи нэ спасся, а каралэвство Камэлон пагибло. За прашэдшиэ дэсятилэтия к власти пришли новиэ рэжими, аккупанти били изгнани, но азлоблэннасть всё эщё астаётся. Я нэ магу вэрнуться дамой нэ апасаясь смэрти.       — Мне так жаль, — произнесла Рарити со всем сочувствием, которое она могла вложить в свои слова. — Я не могу представить, с какой болью ты должен жить каждый день.       Хуфу вздохнул.       — Я рэшиля, что смагу искупить сваи грэхи, прэдатвращая новиэ аднастаронниэ войни. Ни адно разумнаэ сущэство нэ пайдёт на вайну, эсли нэ будэт имэть хароших шансав на пабэду. Я таргавал, приабрэтал, разрабативал и прадавал аружиэ эщё до таго, как кто-та из вас радился, чтоби ни адна из старон нэ магла палучить явнага прэимущэства. С тэх пор мэжду цивилизованними народами нэ бушэвали войни и нэ случалась такая массавая бойня как в Камэлонэ. Я думал, что памочь Карроку саздать вайска правильна, чтоба пони нэ уничтожили грифонав. Вас жэ многа, а их мало, в канцэ канцов.       — Вместо этого ты помог безумному грифону построить армаду, которую он собирается использовать для начала войны, — с иронией заметил Блублад. — Эквестрия никогда бы не напала ни на одно из гнездовий грифонов, но теперь, если нам не удастся остановить Каррока и моего брата, война будет неизбежна.       — Я знал, что пони нэ станут атакавать бэз повада, —защищаясь, ответил Хуфу. — Но Каррок убэдил мэня, что пастаяннаэ прадвижэние пони на сэвэр нэизбежна привэдэт к уничтажэнию грифонав как сувэрэнной раси. Ви ужэ устраиваэтэ рудники и копи в гарах и аблаках их родини.       — Настоящий мир не может быть достигнут, если обе стороны наводят друг на друга пушки, — возразил герцог.       — Это достигается дружбой, доверием и компромиссом, — закончила Рарити.       — Вы, пони, далжни усвоить, что нэ всэ сущэства разумни, — мрачно ответил верблюд. — Инагда пушки нагатовэ — эдинствэнний путь к миру.       — Когда мы вернемся в Эквестрию, ты увидишь, — продолжила Рарити. — Хладнокровие возьмет верх, и мы достигнем взаимопонимания с грифонами. Я полностью доверяю принцессам и знаю, что не все грифоны могут быть такими, как Каррок и его фанатики.       Хуфу не ответил. В тесной каюте царила тишина, и Рарити почувствовала, как в глубине ее разума вновь возникают сомнения и беспокойство. Она должна была поверить, что естественный порядок вселенной — это гармония, а Каррок, Виндласс, Процион, Темпест и другие, стремившиеся к конфликту — отклонения. После того как с ними разберутся, мир снова будет в порядке.       Конечно, напомнила она себе, совсем недавно, после тысячи лет заключения в камне, возродился Дискорд, чтобы сеять хаос и страдания по всей Эквестрии. До него из своей тюрьмы на луне освободилась Найтмер Мун, желающая возобновить свою вендетту против дня. Какой ужас падет на них потом? Сколько еще раз в своей жизни она и девочки будут противостоять какому-нибудь монстру, готовясь высвободить силу Элементов Гармонии? Смогут ли Элементы всегда быть спасением Эквестрии? Неужто истинная природа вселенной вовсе не гармония, а бесконечный конфликт? Эта мысль была слишком угнетающей.       — Ну, сейчас нам лучше заняться выуживанием энтого воздушного корабля с грязи, — заявил Бакару, развеивая напряжение.       — Да, — быстро согласилась Рарити.       — Может быть, прежде чем мы это сделаем, ты сможешь объяснить, как все это будет происходить, — сказал Зипс. — Ну знаешь, план. Весь вчерашний день я делал копья и бола. Хочется знать, когда смогу их использовать.       — О, план, — Рарити ожидала, что в какой-то момент они захотят узнать подробности. Она надеялась, что этот момент наступит чуть позже, после того, как у нее будет больше времени, чтобы все обдумать. — Конечно. У меня есть план.       — Соберу — и будет у нас автоматическая пушка, — заметил Бакару. — Почто нам ишшо какие-нито планы?       — О, нет. Нет-нет-нет! — воскликнула Рарити. — Мы не можем просто поднять стрельбу и надеяться справиться. Дирижабль, все же, довольно хрупкая вещь. Мы так никогда не сбежим. Нет, мой план требует ловкости, хитрости и даже коварства!       — Пажалуйста, друг мой, прадалжай, — произнес Хуфу, вытягивая к ней свою длинную шею.       Рарити знала — это хороший план. Должен сработать, если все пройдет идеально. Тем не менее она не могла не думать, что это чересчур дерзко, даже эксцентрично. Как отреагируют остальные? Единорожке нужно убедить их согласиться, точно так же, как она убедила их в возможности восстановления Аликорна. Все дело в том, как его преподнести, напомнила она себе. Она должна быть готова продать план так же, как любую из своих лучших моделей. Она должна излучать уверенность в неизбежном успехе.       — Как вы знаете, грифоны планируют завтра отправиться в Галлополи, и я ожидаю, что Каррок и его военный корабль отбудут до рассвета. Чтобы увеличить наши шансы, мы должны сделать наш ход сразу же после того, как он уйдет с большей частью грифонов. Тогда у нас будет больше возможностей получить летучий газ, уйти целыми и невредимыми и обогнать Каррока, используя превосходящую скорость Аликорна.       — Я вся внимание, — произнесла Зинзи. — План твой хорош, судя по описанию.       — Как мы получим газ? — спросил Зипс.       — Как объяснил мне Бакару, подъемный газ хранится в контейнерах внутри ангара для дирижаблей в дальнем конце базы. Это здание построено над водой, чтобы корпуса дирижаблей можно было сплавлять и легко перемещать. Там есть баржи, поэтому, если кто-то сумеет туда пробраться, контейнеры с газом исчезнут тем же манером, что и мы.       — Значит, Аликорну не придется заплывать на базу, — заметил Блублад.       — Ты прав, — подтвердила Рарити. — Так мы лишь подвергли себя и корабль ненужной опасности. Аликорн будет стоять на якоре в удобной для обороны позиции ниже по течению.       — Но у Аликорна нет якоря!       — Есть! — воскликнула Рарити. — Или, по крайней мере, будет. — Она подошла ближе к Блубладу и постучала копытом по холодному металлу гарпуна. — Вот твой будущий якорь!       — Ну… полагаю, немного веревки — и это сработает, — признал Блублад.       — Совершенно верно. И, Бакару, тебе будет приятно узнать, что я планирую использовать то, с чем мы скрылись на барже.       — АСП! Агась!       — Боюсь, нечто не настолько грубое, — продолжила Рарити, сияя улыбкой. Теперь она действительно заинтересовала их. Это хорошо, потому что следующий этап операции, безусловно, станет самым необычным.       — Шо, Дискорд возьми, энто значит? Тама больше и не было ничего, — Бакару почесал подбородок краем переднего копыта.       — Нет, было, — возразила белая пони.       — Рыба, — вдруг воскликнул Зипс. — Там сотни фунтов рыбных консервов.       — Именно так! — подтвердила Рарити. — Отвратительная, ужасная, вонючая дохлая рыба. Должна сказать, рыбы достаточно для милого маленького отвлечения. У базы в реке вбиты сваи — они служат указателями. Я заметила их из-под брезента, когда мы убегали. Мы отбуксируем баржу вверх по реке, привяжем ее к одной из свай, а затем переместим Аликорн на безопасное расстояние. Я буду на барже, чтобы открыть банки с рыбой и опустошить их в реку.       — И шо энто даст? — спросил Бакару. — Тока ж разозлит ягуараний.       — Дэйствитэльна умно, — сказал Хуфу. — Гигантскиэ риби придут в бэшэнства и начнут бушэвать. Запах и шум привлэкут вниманиэ аставшихся на базэ ахранникав.       — Так и есть! — кивнула модельерша. — Как только вся рыба окажется в воде, я развяжу веревку и отправлюсь на барже вниз по течению, туда, где ждет корабль. Пока грифоны станут пытаться разобраться в происходящем и искать причину, часть вас, предварительно сойдя на берег, войдут на базу и проберутся в ангар. Блублад, Бакару и Зипс — подъемный газ предстоит добывать вам.       — Я не смогу сойти на берег, — запротестовал Бакару. — Я не умею плавать и уж точно не полезу у воду с энтими чудовищными рыбами.       — Остальные тебе помогут, и пока у тебя есть это — о рыбах беспокоиться не придется, — Рарити коснулась розовой жемчужины на шее. — Она защитит тебя в воде, как защитила меня. Такая же есть и у Блублада, а ты будешь с ним.       — Эта правда, — кивнул Хуфу. — Магия жэмчуга нэ падводит. В рэкэ ти нэ пастрадаэшь.       — Боишься шкурку замочить? — насмешливо спросил Блублад. — Тогда я с радостью сам добуду и газ, и всю славу.       — О, это было бы очень впечатляюще, — добавила Рарити, воспользовавшись случаем, чтобы слегка прижаться к плечу герцога. — Тогда, полагаю, ты можешь подождать на корабле, Бакару, пока Блублад и Зипс достанут газ.       — Попридержи поней, — фыркнул Бакару. — Конечно, я пойду. А то энтот твой дружок-неженка усе испортит.       — Замечательно! Вы трое проникнете на базу, добудете газ и вернетесь на корабль. Хуфу, Зинзи и я будем ждать, готовые наполнять шар и защищать корабль, если нас заметят. Если у вас будут проблемы, Блублад пошлет вспышку со своего рога, и мы отправимся на корабле к вам на помощь. Если повезет, то отвлекшиеся грифоны не станут сильно следить за ангаром, и вы сможете проскользнуть туда и обратно прямо под их клювами.       — Если не повезет, я потренируюсь в метании, — сказал Зипс. Рарити увидела, как он наклонил голову вперед и что-то взял в зубы. Затем он повернулся туловищем и одновременно взмахнул головой. Блублад взвизгнул, и единорожка увидела, как он нырнул в укрытие. В свою очередь Рарити едва успела моргнуть, как что-то пронеслось мимо ее носа и вонзилось в стену каюты позади. Она ахнула, поняв, что это было короткое копье с тонким древком. Повернувшись, чтобы посмотреть на Зипса, она увидела, что он все еще держит во рту какой-то странный предмет.       — Что ты творишь — честно скажи? Я не растила тебя в глуши! — отругала его Зинзи.       — Просто нужно было показать, — выплюнул предмет юноша.       — Согласна! — воскликнула Рарити. — Что это было?       — Копьеметалка, — гордо заявил Зипс. — Сам придумал. Я могу бросать сильнее и дальше, чем кто-либо лишь только копытами или когтями, просто используя зубы. Вчера я сделал кучу дротиков, и хотел бы, чтобы какой-нибудь грифон узнал, как хорошо я их заострил.       — Ну, ах, тогда хорошая работа! — ответила Рарити. — Но тебе, наверное, стоит потренироваться снаружи. — Она повернулась, чтобы обратиться к остальным. — Теперь, когда вы все знаете мой план, я жду ваших вопросов.       — Да, есть вопрос, — сказал Блублад, поднимаясь с пола. — Все кажется достаточно простым, но мы полностью полагаемся на то, что Каррок уйдет с большинством грифонов. Что, если он, его корабль и команда все еще будут там, когда мы прибудем? У нас не выйдет противостоять этому кораблю и целой базе грифонов с гром-палками, особенно если мы сами не можем летать.       — Все просто. Если они все еще будут там, то мы подождем, пока они отбудут.       — Почему мне надо на дирижабле ждать? — спросила Зинзи. — Может, мне тоже стоит в доках побывать?       — Три жеребца добудут газ просто потому, что Бакару силен, Зипс ловок и скрытен, а Блублад может использовать телекинез. Здесь мне нужен кто-то, кто может управлять кораблем, и это Хуфу, и кто-то, кто сумеет воспользоваться этой жуткой пушкой, которую собирается установить Бакару, если дела пойдут хуже. И это точно не я.       — Ха! Она тебе таки надобна! — радостно закричал Бакару. — Я так и знал!       — Доверь мне пушку — не жалей. Хотя Баку с ней было б веселей, — сказала Зинзи.       — Тогда, я думаю, у нас есть план, — сказала Рарити, вкладывая в свои слова столько уверенности, сколько могла.       Блублад выглянул в дыру в борту корабля.       — Буря прошла, и рассветает. Мы должны вернуться к работе.       — Агась, похоже на то. И для начала нам надобно вытащить корабль с грязи и поставить на катки, — сказал, поднимаясь, Бакару. — Постараться придется усем.       — Тогда чего мы ждем? — с энтузиазмом спросила, вскочив, Рарити. После ее неприятного пробуждения и откровений о Виндласс, поесть горячего и выпить бодрящего кофе было хорошо, а еще лучше — удалось объяснить план без каких-либо серьезных возражений. Теперь она готова к работе. Если этот день и станет для нее последним, то проведет она его продуктивно и не теряя зря ни минуты.       Она поднялась по короткой лестнице и открыла люк на верхнюю палубу. Утреннее небо быстро очищалось от немногих оставшихся облаков, и солнце начало выглядывать из-за горизонта. Воздух после грозы был полон сладкого аромата цветов и трелей птичьих песен. Мир сказал ей: «Ты сможешь». По крайней мере, единорожка решила услышать именно это.       Спускаясь по упавшему дереву, оставленному для подъема, Рарити увидела, что погода не испортила ее тяжкий труд вчерашнего дня. Почти восстановленные баллон и оболочка воздушного шара оставались, где она их повесила. И если не считать воды, скопившейся в складках, им ничего не повредило. Она ступила на землю и почувствовала, как погружается в мокрую землю. Повернувшись к кораблю, белая пони увидела результаты трудов Бакару и Блублада — через короткие промежутки под корпус были забиты бревна. Она надеялась, что все сработает как задумано, и они вытащат Аликорна из грязи. Что-то просвистело мимо, заставив ее вздрогнуть, но стоило ей подумать, что Зипс снова метает копья, как поняла, что с верхней палубы сбросили веревочную лестницу.       — Нам придется убрать это бревно, — крикнул Блублад. — Будет неприятно, если у нас не окажется других способов попасть на палубу.       — Действительно! — отозвалась она. — Поторопись! У нас много дел!       Блублад и остальные быстро подошли к ней. Все смотрели на Аликорна, ожидая, как и Рарити, тяжелую работу. В заплатах на корпусе и липкой полупрозрачной пленке, которую Зинзи намазала на каждую доступную поверхность, был виден достигнутый прогресс. Но обеспечить водонепроницаемость днища будет возможно только когда корабль достанут из грязи.       — Я начну забивать энти бревна глубже, — сказал Бакару. — Герцог...       — Блублада будет достаточно.       — Тогда, Блублад, — продолжил Бакару. — Почему бы тебе не начать устанавливать катки и удостовериться, шо канаты закреплены. Тода усе смогут тянуть и будет видно, смогем ли мы чего-нито.       На данный момент от нечего делать, Рарити смотрела, как Бакару забивает каждое тонкое бревно, шириной не более пары копыт, в землю как можно глубже под корпус Аликорна. По мере того как вниз уходило каждое из них, она понимала, что на днище корабля соответственно действует направленная вверх сила, и корабль выбирается еще немного вверх и из земли. С десятками — нет, сотнями — этих бревен, выталкивающих корабль из грязи, казалось почти возможным, что им удастся его сдвинуть. Конечно, они смогут добиться успеха.       — Рарити!       Она подняла голову, услышав свое имя, и увидела Блублада, стоящего на верхней палубе.       — Возьми остальных и лови швартовы, которые я сейчас сброшу. Отведи их как можно ближе к воде.       Как только она собрала Хуфу, Зинзи и Зипса у кормы воздушного корабля, Блублад сбросил вниз толстые веревки. Она крепко ухватила конец веревки магией, в то время как другие сжимали их в зубах, и они растянули канаты на всю длину. Когда она больше не могла тянуть, Рарити обернулась и посчитала, что стоит примерно в тридцати длинах от корабля. Она увидела другую работу их команды, сделанную накануне — они перетащили двенадцать или пятнадцать больших упавших стволов к Аликорну и положили их рядом на расстоянии не более двух длин друг от друга. Они смогут поднять корабль, а затем перекатить по бревнам к кромке воды, подкладывая новые бревна на место по мере продвижения дирижабля.       — Я поднял его настолько высоко, как смог, — крикнул Бакару.       — Понял. Рарити, ты нужна мне здесь! — отозвался Блублад.       — Что такое? — подбежала она по грязи.       — Мы с тобой будем перекладывать бревна, а остальные тянуть. С магией будет быстрее.       — Если я вообще смогу поднять что-то настолько тяжелое, — с сомнением заметила Рарити. Она обернулась на раскатистый грохот и увидела, что Бакару отбросил ногой толстый ствол дерева, по которому можно было подняться на корабль. Затем жеребец быстро подбежал к остальным трем с веревками.       — Готов, — крикнул земной. — На три. Один…       Рарити не была готова. Что она вообще должна делать?       — Два. Три, — Бакару потянулся и схватил зубами конец каната. — Грммм! — пробормотал он. Рарити предположила, что это означает «начали».       Так и случилось. Бакару, Хуфу, Зинзи и Зипс туго натянули свои веревки, и Рарити увидела, как мускулы напрягаются шкурами каждого из них. Корабль не шелохнулся.       — Ах, вы сможете! — ободряюще закричала она, борясь с паникой. Что, если у них не получится?       — Ты чем занята? — пропыхтел Блублад. — Если тебе не нужен отдых, то помогай!       Рарити увидела, что жеребец напрягся, а его рог ярко светится и разбрасывает золотые искры. Он хотел, чтобы она помогла поднять корабль, но как? Он был слишком велик и тяжел для ее слабого телекинеза. Тем не менее корабль нужно было сдвинуть.       — Верно. Вот так, — Она закрыла глаза и сосредоточилась, запуская магию, пока не почувствовала, как коснулась корпуса дирижабля. Она позволила заклинанию расшириться, и когда оно охватило Аликорна, единорожка почувствовала, как контроль ускользает. Это было неуклюжее, тяжелое заклинание, совсем непохожее на то, как она применяла магию раньше.       Рарити поднимала, прекрасно осознавая, что напряжение вернет боль и тошноту, которые она чувствовала ранее. Так и будет, и даже хуже. Но это не было важным — Аликорн должен двигаться. Она нажала сильнее, даже несмотря вспышку боли, пробежавшую по рогу и позвоночнику и заставившую ее упасть на колени. Двигайся! Почему ты не двигаешься? Модельерша сосредоточила все свои мысли, силу и магию в одном последнем рывке, и когда она вложила в заклинание все силы, что у нее остались, то что-то почувствовала. Даже когда она потеряла сознание, прежде чем упасть на землю, она знала, что произошло. Корабль сдвинулся.       Придя в себя через несколько секунд, Рарити открыла глаза и пред ней предстало прекрасное зрелище. Аликорн полз, опираясь на ряд бревен, и выглядел так, словно снова поднялся в воздух. Они сделали это. Ее план сработает — Рарити была в этом уверена. Дальше все пойдет проще.       Там будет сумасшедшая кобыла, готовая вторгнуться в ее разум. Завтра утром ей предстоит играть со смертью. В лучшем случае над ней нависнет военный корабль, ощетинившийся пушками и кишащий грифонами.       Легкого плавания, Рарити, сказала она себе. Где-то ее ищут Твайлайт Спаркл и остальные Она это знала.       Легкого плавания. Пришло время закончить работу, что она начала.