«У меня проблема, и я не знаю, что делать. Кажется, ты мне нравишься. И я надеюсь, что тоже тебе нравлюсь. Что же мне ещё сказать? Я скучаю по тебе всё время, моя любовь. Обещание – это навсегда, так что я буду держать тебя в голове, пока не умру». (Inner Wave — 1 4 2).
Глава 1. На ступенях у парадной
По приезде в другой город, жизнь моя пошла под откос, хотя, казалось бы, куда хуже, — по крайней мере, я так думал в первое время. Экс-начальник ушёл в незабываемый курорт с психотропными веществами, заручав всю нажитую непосильным трудом долю своего бизнеса мне. Обосновался лишь тем, что мне доверяет, хотя я бы и сам себе не доверял. Вероятно, он говорил эти глупые слова наспех, под препаратами, забрав большую часть денег для покупки таблеток. На самом деле, я его понимаю. Если вернуться в нашу с ним юность, мы оба по-детски грешили алкоголем, за что частенько огребали по шапке от родителей, забирающих нас с участка. Мать моя была разочарована, да я и сам в себе разочарован, но она не могла сказать слова поперек; она тоже пила, и пила очень много, а как говорится, с кем поведешься — от того и наберешься. Единственное, чем я горжусь в своей жизни, так тем, что с моим управлением бизнес действительно стал процветать, появились новые, продуктивные рабочие, доверенные лица, аренда добавочных помещений и прочие приятные хлопоты (даже я не могу поверить в то, что получаю удовольствие). И вот, кажется, я обжился, но снова наступил на те же грабли. Чжун Ли его зовут, мужчина моего возраста, азиатской внешности, имеющий статное и стройное телосложение. Первое, к слову, что я подметил, так его простой, но изумительный вкус в одежде. Он на заработки приехал, плюс-минус около года собирался проработать. Я не знаю, что в тот момент со мной произошло, но мне захотелось ему довериться, настолько он располагал к себе своим внешним видом. Его кожа, по-мёртвому бледная, напоминала мне о матери, и, переводя взгляд на его глаза, я постепенно на них концентрировался, ловля себя на мысли, что чувствую что-то родное от него. Есть люди, которые импонируют тебе с первого взгляда. И ты прекрасно понимаешь, к чему может привести ваш союз. И если ты принимаешь решение с ними сближаться, то заведомо соглашаешься на эту авантюру. И как бы ты не пытался заморозить сердечный карт-бланш, ничего не получится. Человек априори неподвластен себе же, — и я понял главную вещь: цените момент, пока чувствуете такой пожар в своём крошечном сердце, который и словами не описать, и жестами не показать.***
Друзья из нас вышли славные. Ли стал самым первым человеком (помимо моей родни), которому я доверил всё самое сокровенное. Со временем наша дружба только крепчала, и я понимал, что живём мы душа в душу, и что дорожу я им больше, чем своими успехами (я бы мог сказать, мол, больше, чем собой, но мне стоило лишь немного подумать об этом, как кровь в венах охладела). Некоторые коллеги относились к нашей крепкой дружбе свысока, считая, что Ли использует меня лишь ради денег, да и ещё пара-тройка таких слухов, и я бы поверил, но один инцидент всё-таки расставил все точки над запятыми. На ступенях в парадной он отдал своё шерстяное пальто, чтобы укрыть мои плечи, пока я, дрожа от кома в горле, пытался переварить свои путающиеся в клубок мысли. Он терпеливо держал меня за руку, и, столкнувшись взглядами с ним, я почувствовал внутри что-то неладное, из-за чего мои глаза наполнились крошечными слезами. Чжун Ли, меж тем, осторожно приобнял меня, с ноткой феминного тепла большими пальцами вытирал капли с щек. Он не ушёл. Даже несмотря на огромный отрицательный показатель температуры, несмотря на то, что его кремовое пальто подметет всю зимнюю грязь, он мог просто собрать вещи и уйти, сделать вид, что он ничего не понимает, промолчать и при первой возможности уволиться. В этот момент я вгляделся в эти волшебные глаза. Его взгляд был настолько потревожен, словно он одновременно со мной проживал мою печаль. Я невольно улыбаюсь, сжимаю родную руку и шумно вздыхаю. — Спасибо, Сяньшэн. Я Вас очень сильно ценю, и не как работника. Ли обхватывает мои щёки обеими руками, я некуртуазно посмеиваюсь, а он, кажется, затихает. Его обидел мой смех, — так я думал годами позже. Только через некоторое время Чжун Ли сдал себя с поличным, ибо хотел подарить нам первый поцелуй. А я имел совсем другое в виду. От Чжун Ли пахло по-экзотически, наверное, у азиатов в крови такое. Но я знал, что где-то там, на востоке, люди придают ароматам здоровенный смысл. Поэтому я жадно вбираю в лёгкие этот запах, который хочу запомнить до конца своей жизни. Спасибо, что слушаете мою детскую натуру, Сяньшэн. В самом деле, мне всегда не хватало такого человека, который бы смог заглянуть в моё сердце, не сняв с меня рубашку. Вселенная заметила моё существование и наградила меня за все мучительные этапы взросления? Только неприятный звук лампочки перебивал наши размышления. Наша дружба с Ли была в эпицентре каких-то неописуемых ощущений, отзывающихся на сердце сладкой теплотой. Но я не мог понять, что это за чувство, и через сколько времени я его поймаю за хвост и раскушу, ответить тоже не смогу. Мать говорила, что всему своё время, поэтому я терпеливо, как могу, выживаю на иголках, каждый раз о них израниваясь, когда Чжун Ли подходит ближе. Я советовался с Джинн, своей сестрой, или единственным человеком, который от меня не отворачивался до конца, пусть и стоял уже в пол-оборота. Поживает она прекрасно: вышла замуж, счастлива в браке, забеременела, ждёт ребёнка. И прочие приятные хлопоты. Кажется, она хотела было смять меня, как листок бумаги, напрочь позабыв о нашей общей жизни. И я её понимаю. Единственное, на что я обратил внимание, так на её фразу «заходи хоть иногда, пожалуйста». Интересно, с чем она была связана. А далее — мелочи: как работа, как на личном, тоси-боси. На личном у меня междоусобица, происходящая с участием всех моих мыслей, потому что уже какую ночь я думаю про этого азиата с родными глазами. И Джинн посмеялась с меня, сказав, что с самого детства я был ребёнком-бунтарём. «Что, манямирок треснул, Дилюк? В отца пошёл». Отец… если бы ты только понимал, как я в тебе нуждаюсь.Глава 2. Всё ещё один
Как можно дружить с тем, Кто из головы, блять, не вылезает? *** Я тебя ненавижу, так же сильно, Как люблю, Ещё один стакан, всего один стакан, И я тебе позвоню. (Lizer — между нами).
Этот вечер запомнится мне навсегда. Выйдя на балкон офиса, я всматриваюсь в знойное небо. Сегодня холоднее, чем обычно, как и внутри. Что-то очень гадкое поедает меня, когда я забиваю голову любовью, от которой, кажется, люди должны быть только рады. Но мне правда хочется коснуться его ещё раз. Почему его руки хочется согреть, долго смотреть в янтарные глаза со всей… лаской? Почему я вообще думаю про это всё? Мне не хочется отдаваться в плен кому-либо, я и так напленился. Определённо при виде моего уродливого младенческого лица природа твёрдо решила обречь меня на вечные мучения без права на чувство бесподдельного счастья, не имеющего задних мыслей и подводных камней. А с другой стороны — хотел ли я его почувствовать? Хотя бы моментом, парой секунд, лёгким поднятием уголков губ, смотря на кого-то без подавленного отвержения. Почему я проживаю такую гнусную жизнь? Да даже не проживаю, существую, плаваю в ней, тону и не сопротивляюсь вовсе. Да и лучше бы я захлебнулся. — Господин Дилюк, приятная встреча, — хлопает дверью тот самый, кого я мысленно проклинал пару секунд назад. — Здравствуйте, — я бросаю сухо, уделяя все внимание вытянутой пачке. — Не думал, что Вы курите. — О, курительные палочки изредка бывают в моих руках, это только вторая из десяти, а пачка куплена месяц назад. А Вы чего тут делаете, если не секрет? С пустыми руками, кажется. — Да так, мелочи. Думаю о своём. — Я тоже пришёл подумать, честно говоря. Подумать? Меня пронзает интерес к его мыслям. Нет, я не маленький и глупый ребёнок, который твёрдо убежден, что думает он обо мне, нет, нет и ещё раз нет. Чжун Ли, поджигая палочку, вдыхает нежный аромат, кажется, сладкие цветы, что-то экзотическое, восточное. С разбегу, честно, я бы не сказал, что этот запах подходит ему. На его счёт я бы купил что-то тяжелее: хвойный, винный, сандаловый ароматы. Душа у Ли действительно добрая, и, наверное, от этого у него и добрый вкус. А потом я, притупив голову, столкнулся с дежавю. Где-то этот запах уже витал в воздухе, но я никак не вспомню, где и когда. — Приятный аромат. А они вредные? — задаюсь я смешным вопросом. — Вредные. Всё, что курительное, то и вредное, — Ли не отводит взгляд от серого неба, томно выдыхая. Я засматриваюсь. Его хрустальные, сосредоточенные глаза… кажется, он думает о чём-то нехорошем. Как и я. Вижу, как он щурится, осторожно прикусывает хрупкую палочку, фыркает, видимо, совсем крайняк в душе. — Люк, — сухо и неожиданно раздаётся от Сяньшэна, что я вздрагиваю. — М? — Как Вы думаете, что лучше: молчать и быть убитым собой или говорить, не зная, каким будет исход? Весьма интересная подача, но я действительно запутался. Мой внутренний ребёнок уже во всю визжит, словно сирена, я пытаюсь угомониться, поджимаю губы и шумно вздыхаю. — Зависит от обстоятельств. — Не могу сказать. Ох, в этом обстоятельстве и таится загадка. — Я бы сказал прямо. Честность — главное достоинство человека, — я понижаю голос из-за какого-то зарождающегося сочувствия. Я вижу, как Ли мечется, и на душе становится тяжело. Влюбленные чувствуют друг друга. Должны чувствовать. Иначе это не любовь, а сумасбродица. Я вижу, как Ли сжимает пачку палочек. «Свидание». Интересно, он специально брал именно такие? Почему не «бриз», «рассвет», «сила», почему именно «свидание»? Я слишком сильно прикапываюсь к мелочам. Но мне действительно важно знать, что он чувствует. Хорошо, значится, после слов Чжун Ли мне стоило бы как-то намекнуть, свести тему и осторожно подать это, но я не могу. Я понимаю, что я боюсь. Я бы вырвал сердце из своей дурацкой груди, чтобы ничего не чувствовать, но храню его ради него, храню свою последнюю обнажённость, но для чего? Бред. Чжун Ли был моим самым верным сотрудником, который добился почётной должности заместителя. Я не доверяю недостойным. Что же отличало его от остальных? Его преданность, понимание и умение подать свою руку в нужный момент. С ним никогда не было холодно, он всегда зажигал внутри меня что-то особенное, что хочется хранить и никому не показывать, даже ему. Я вижу, что он растерялся. Притупил свой осмысленный взгляд, его волосы развевал холодный и мерзкий ветер, несущий за собой слабые капли освежающего дождя. Вижу, как он устанавливает палочку на подставку, выдыхает последний дымок, поворачивается ко мне, и я, засмотревшись, невольно и робко прикасаюсь к его предплечью. Я бы касался его тонкой кожи всегда, просто дайте мне эту вечность. Ли делает пару шагов ко мне, кажется, в глазах его блестит искренность, и я на неё ведусь, осторожно перенося руку на его плечо. — Я хотел сказать Вам, что внутри о Вас теплится что-то приятное… — и я не даю Ли договорить своей резкостью. Я хоть и нападаю на беднягу столь грубо, но первый наш поцелуй делаю особо мягким. Его губы пропитались чудесными ароматами, я не могу остановиться. Как и он. Ощущаю, как эти обожаемые руки окольцовывают мою спину, проводят по ней тонкими пальцами, вырисовывают что-то своё, и этот жест остаётся на моих щеках чем-то горячим. Ноги начинают легонько дрожать, со всей осторожностью я обхватываю его за талию, словно боюсь замарать своими грязными руками. Я слышу, как он тяжело вздыхает, отлипаю от его губ, долгое время не решаясь поднять глаза на него. — Вы договорили за меня, — Ли подстебывает с улыбкой, — и… Вы действительно стали мне ближе, чем следует. Я долгое время пытался подобрать слова, подобрать объяснение своей неправильной любви, но всё в результате сходилось к тому, что я лишь мучался и угнетался. — Честно сказать, мысли о Вас не дают мне покоя уже долгое время. Влюбленные чувствуют друг друга, Сяньшэн, и я прекрасно понимаю, что мы оба пришли сюда, чтобы сетовать друг на друга в своих мыслях, — сжимаю его руки. Нависает меж нами долгая по восприятию пауза, и я снова продолжаю её перебивать. — Дражайший Чжун Ли, давайте разделим это счастье только на нас двоих? Вы готовы стать моим партнёром? — перед глазами проносится вся жизнь, я говорю не те слова, которые бы хотел, отчего только краснею сильнее. Ли улыбается. — Я готов, Люки, — робко, мягко и тихо прозвучал его голос. Это что-то, дурманящее мне голову в разы сильнее, чем алкоголь. Неужели людям так нравится влюбляться и любить? Ведь если звёзды зажигают — значит — это кому-нибудь нужно? Значит и светлые чувства кому-то нужны. А нужны они, как и звёзды-путеводители, — каждому. Из холодного нас укрывал лишь ветер. Я обнимаю Ли со спины: одной рукой придерживаю талию, другой держу за руку, вместе любуюсь с ним на небо, которое, кажется, теперь приобрело свой смысл. И тогда я извлек урок. Рано или поздно седые тучи развеются, и на мир выглянет солнце.Глава 3. Колпак звездочёта
Ещё некоторое время я проводил в раздумьях. Кажется, я делаю неправильный выбор. Как такое существо, как я, способно сделать счастливым кого-то более достойного? И достоин ли я чужой любви вообще? Мою голову проедали, словно длиннющие черви, отвратные мысли, от которых бросало в лёгкую дрожь. Мягкий ветер безжалостно растрёпывал мои волосы. Я открыл нараспашку окно без сетки, осторожно в него высунулся, вдыхая нежный ветер, приносящий весточку о наступающих холодах. Лишь яркие звёзды пытались меня поддержать своим светом. Я, в качестве попытки успокоиться, считал каждую из них про себя, разглядывал, как выключается и выключается свет в чужих окнах, вслушивался, как сигналят машины и ощущал, как мои щёки закололо от прохлады. — Всё в порядке, Люки? — Ли обнимает меня со спины, осторожно укладывая голову на моё плечо. Внутри меня заползало ноющее чувство сомнения, но что-то жарко-холодное дало свои отголоски. Я не проронил ни слова, только сжал его руку на своей талии и опустил голову. Я уверен, Ли, прижимаясь, перенимает мою боль, пытается утешить поцелуями вдоль шеи и робкими касаниями, и меня словно переклинивает, на моём лице загорается улыбка, и все эти гадкие чувства смело в два счёта. Любимые действительно лечат, поэтому я поддаюсь поцелуям близкого, разворачивая его к себе. — Всё хорошо, — произносит Сяньшэн успокаивающим тоном, зарываясь где-то в районе моей груди. — Извините, если перепугал Вас вновь, — каюсь я, осторожно обводя пальцами чёткую линию челюсти. Ночь видит то, что не способен увидеть день. Я вздыхаю, прильнув губами к губам Ли. Мы сливаемся в нежном поцелуе, я обвожу языком его нижнюю губу, осторожно касаюсь плеч, раздвигаю края хлопкового халата, оглаживаю шею. Ли слишком притягателен. Его молочная, бледная кожа манила к себе, а моё бессилие только ломалось перед ней. Я оставляю дорожки прикосновений по этим элегантным ключицам, следуя мягкими поцелуями. Ли, словно сусальный ангел, тает от моего жара, и это только поддразнивает меня. Если он не видит мою любовь, я хочу показать её. Показать всё, что я способен чувствовать. Ухватываюсь с осторожностью за его ладонь, вжимаюсь в неё губами, а после, сжимая её, веду к креслу, медленно усаживая партнёра. Мы обнимаемся: я разглядываю, как халат спадает по его предплечьям, он лишь переворачивающей всё внутри улыбкой смотрит, как мои руки помогают этому халату спуститься вниз. Одаряю его грудь дорожками поцелуев, спускаюсь ниже, видя, как он смущается. — Позвольте ли Вы сделать Вам приятно, Сяньшэн? — робею я, всматриваясь в глаза. — Позволю, милый. Я присаживаюсь на колени перед креслом, укладывая его дрожащие ноги на свои плечи. Он уже влажный, достаточно сочный, чтобы приступить к процессу. Ещё раз я оглядываю выражение лица Чжун Ли, который в предвкушении искусывал свой указательный палец, прежде чем коснуться губами его набухшего клитора. Для начала прохожусь влажными поцелуями вдоль, после ласкаю вагину языком, вслушиваясь в каждый вздох. С любовью вылизываю каждый участок, постепенно опускаясь кончиком языка к отверстию. Я отчётливо слышу, как сжимается бархатная обивка под его пальцами. Ему приятно, и мне тоже сделалось хорошо от мысли, что я могу его удовлетворить. Ли раздвигает ноги сильнее, притягивает мою голову ближе, и я становлюсь податливее и мягче, не в силах устоять перед своей музой. Мне хотелось, чтобы он почувствовал всё, что я чувствую к нему: любовь, силу, вдохновение, стремление к жизни, веру и надежду. Ведь именно с ним я стал просыпаться с улыбкой, именно с его помощью я научился по-новому смотреть на мир и именно он сделал меня тем, каким я, наверное, не смог бы быть раньше. Чжун Ли выгибается, довольно вздыхает, и я понимаю, что сейчас я чувствую не только возбуждение, а что-то незнакомое, мягким светом светящее внутри моего сердца. И теперь я понял почему чувство любви освещает скудную людскую жизнь. И мне захотелось любить. Любить долго, крепко и страстно, проживать с удовольствием каждую секунду своей жизни. Я постепенно ввожу вглубь язык, медленно толкаюсь, любуясь его доброй улыбкой. Мы переглядывались достаточно долго, и от этого процесс казался слишком быстрым, что я и не заметил, как через считанные секунды Ли судорожно вздыхал в оргазме. Я с осторожностью беру его на руки, прижимаю к груди, усаживаюсь на кресло, целуя сухие и обветренные губы. Каждый мой поцелуй оставлял небольшие искры, которые только разгорались. Спасибо, что научили меня жить, Сяньшэн.Глава 4. Свежий взгляд
И ровно тысячу лет Мы просыпаемся вместе, Даже если уснули В разных местах. (Сплин — Моё сердце).
«Свидание»… Радовать друг друга, несомненно, прекрасно, но более острые ощущения принесла бы эта радость, замаскированная в тайну. Люк заводит машину, томно вздыхает, переводя взгляд на Чжун Ли. — В бухгалтерию сейчас, завал быстренько рассмотреть. Потом, скорее всего, потребуется товар принять. И прибраться на полу б не помешало… от этих коробок столько мусора, — буднично бросает Дилюк, давя на газ. — И вечер пятницы будем проживать в предприятии, — ворчит Ли, но всё же переводит свой настрой в позитивное русло. — Хорошо. Зато легче будет в понедельник. — Резонно-резонно, — быстро шепчет Люк. — Вы задумались? — М? — Мы едем другим путём? — Да, так быстрее, — отрезает мужчина, стараясь замять эту тему. — Люки, давайте по-честному, а. Обман карается сущностями свыше, — хохочет Чжун Ли, смирённо выдыхая под конец. — Ну почему Вы такой внимательный, Сяньшэн, ей-богу… В конце поездки всё поймёте. Да поймет Ли это не в конце. Уже понял. Явно сюрприз, своего близкого он читает как открытую книгу. Раз Люк дал почву для размышлений, Ли им и поддался, прикидывая по окрестностям, куда бы они могли заскочить. Да уж явно не на работу, понятное дело… *** — Пина колада и виноградный соджу, пожалуйста, — Дилюк прикладывает карту к терминалу, облокотившись на барную стойку. Свидание-сюрприз, в котором не обозначается пункт Б — знатно подогревает отношения. Пусть и Чжун Ли предпочитает ясность и планирование, отказываться от интересного мероприятия в чу́дной компании он бы не стал. Вечерняя пятница — лучший выходной, пусть и не полный. Дилюк всегда старался прочувствовать каждую его секунду, занимая себя приятным делом. — Яркое настроение? — ухмыляется Чжун Ли, присаживаясь на диванчик за небольшой столик в углу. — А место тёмное выбрали, не очень удачное, мне кажется. — Бросьте. Потом раскроется. Глаза не мозолит, уши не бьёт, то, что нужно. И никто не лезет. — Гм, резонно. Как на работе? Ещё раз упомяну о Вашем чудном настроении. Люк садится на диванчик напротив, сжимая руки Ли в своих. — А то ещё приставать начнут. Любят подсаживаться напротив и начинать шарманку, причём вне зависимости от пола. — Боитесь, что украдут? — Чжун Ли бархатно смеётся. — Не боюсь, потому что уверен, что не украдут. Люк ответно приподнимает уголки губ, уже рассматривая содержимое своей сумки. Трясётся за сохранность каждой вещички в ней. — Доброго вечера! Ваши пина колада и соджу, приятного времяпровождения! — миловидная официантка кивает с располагающей к себе улыбкой, удаляясь в конец заведения после сказанного в унисон «благодарю». — Видать, совсем Вы у меня заскучали. Всё время один. Время без Вас кажется слишком долгим, — подмечает Люк, оглядывая напиток. — Заскучал. Мне тоже не хватало Вас, Люки. Молчание. Люк потягивает напиток, наслаждается щиплющим вкусом ананаса, идеальной текстурой, Ли же грациозно обхватывает бокал, осторожно прикасаясь к нему губами. — Экзотично, — бросает оценивающий взгляд Ли на напиток. — Мгм, — хмыкает Люк, поднимая глаза на мужа. — Сегодня снова завалило бумажками, думаю, целого воскресенья хватит. В самом деле, рад провести время с Вами, ведь этих встреч слишком мало на месяц. Что поделать, спрос на продукцию пошёл достаточно крупный, это хорошо. Значится, летом отправимся путешествовать по разным точкам мира, — разбавляет атмосферу Люк. — Куда бы Вы хотели? — Планировать не люблю, Вы же знаете, всё может перевернуться. Но единственное, куда я хочу, так это в Ваши родные руки. Люк не нашёлся, чем ответить. Лишь мягко улыбнулся. Его скулы предательски покрылись сладким румянцем, да и этого хватило Чжун Ли, чтобы прочитать в нём детскую радость от крепкой любви. Дилюк даже и подумать не мог, что сейчас будет видеть в Чжун Ли человека в прозрачной оболочке вместо кожи. В искренние моменты ему часто, словно стрелой, прилетало в лоб воспоминание, которое их связало — одиночество и предательство, отчего и неудивительно, что их души слились воедино. Хорошо там, где нас нет. И этот афоризм можно оспорить, ведь туда, где нас нет, не хотелось даже под дулом пистолета. Наверное, оно и к лучшему. Родители Чжун Ли уже давно встретились во снах, близкие Дилюка за глаза осуждали его за каждый проступок, держа несчастного с самого детства в ежовых рукавицах, что в конечном счёте только и привело к расслоению личности. Может, это карма? Глупые мысли оставить на потом. Главное наслаждаться моментом. — Хотя... есть идеи. Например, по приезде домой принять ванну вместе, она у Вас как раз гидромассажная. Снимем стресс на пару, а я вижу, насколько Вы сейчас напряжены. Ну что такое, Люки, мысли о работе не дают покоя? — Точно, ванна... Я и забыл о том, что на днях принёс Вам ароматические свечи. Они остались лежать в машине, уже какой по счёту день езжу с ними. — Голова у Вас уже кругом от этих дел. — Зато сейчас выпью, расслаблюсь. Ещё и с Вами за компанию. — Смотрите не переборщите, я знаю, насколько Вы слабы по отношению к алкоголю. — Не будем о грустном, — Люк расплывается в непредсказуемо тёплой улыбке. — Сегодня Вы выглядите так красиво, а давящие слова только уничтожают этот образ. — Ох, Люки, бросьте. Хотя, перевести б тему, верно. Как там Джинн, как Кэйа? — Заходил к ним недавно, выглядят утомлённо, особенно Джинн. Воспитывать двойню непросто, тем более уживаясь с мыслью, что ещё предстоит выйти на работу. Слушайте, совета бы, она как раз в сфере юриспруденции возится, может, рассмотреть её кандидатуру в качестве нашего работника? — Это исключительно Ваше решение, — сухо подытожил Чжун Ли. — Вы поникли ещё сильнее… Неужели я сказал что-то нехорошее? — Честно сказать, проблема всему Ваш брат. Вы прекрасно знаете, как сильно он ревнует, скорее, гиперопекает. Помните последнюю нашу, условно, семейную встречу? Мы достаточно сильно разладились из-за того, что я помогал Джинн, когда у неё заболел живот. Я помог под руку добраться ей до дивана, честно, я думал, Кэйа в этот вечер сделает из меня что-то наподобие сашими, он не стал слушать даже, молча выгнал. А если он узнает, что работает в компании со мной, то всё, такие козни полезут. — Он до сих пор в обиде на Вас? Какая глупость, — Дилюк прячет лицо в ладони. — В некой степени это даже и забавно… Представьте, если мы такими будем? — Не дай судьба, — открещивается Чжун Ли, — не надо, чтобы какие-нибудь Кэйи создавали мне комфортные условия… — Точно, я хотел Вам показать кое-что, — Люк ищет в галерее телефона несколько фото, затем с доброй улыбкой подносит телефон к Чжун Ли, — Де́мьян и Долли. Они так выросли… — И отчасти напоминают Вас, хе-хе. Особенно недовольная Долли. — Ох критично Вы высказались, Сяньшэн, — откидывается на кресле Люк, с хитрым выражением лица поглядывая на мужа. Они обошли словом всех, кого помнили, себя в том числе. Разговор пошёл в тёплое русло, сменился на увлеченное обсуждение интересов, откуда Дилюк узнал помимо обиды Кэйи ещё одну горстку чего шокирующего. Но, — к сожалению или к счастью, — день сегодня крайне не Кэйи или Джинн, а именно Дилюка и Чжун Ли, поэтому можно отставить вторые лица на их законный второй план. Двое мужчин в игривом настроении внимательно смотрели друг другу в глаза, ощущая, как их мысли сплетаются в клубок на двоих, обстановка только накаляется, а чувства, никак не стыкующиеся с разумом, играются в кошки-мышки. После разогрева в баре Люк запланировал поездку в дом отдыха, но этот случай будет первым случаем, пошедшим, к сожалению, не по плану. Ему становится отчасти и неловко, но для чего созданы правила? Чтобы их нарушать. Люк хлопает по местечку рядом с мужем, зазывая его поближе. С выбором обстановки Дилюк не промахнулся, она сыграла ему лишь на руку. И взыграло сердце, что-то шаловливое бегает в мыслях обоих. Скрываясь за высокой спинкой дивана, Чжун Ли влюбленно (и, безусловно, жарко) липнет к мужу, прося у него ласки, славно юная и сентиментальная нимфа. От одного визуального контакта внутри, — внизу живота, — оседают чувства, которые хотелось выпустить на волю, словно диких зверей.Глава 5. Кремовый торт
I wanna fuck you slow with the lights on, You're the only one I've got my sights on, Тype of sex you could never put a price on, I'll take it off, you're the one I'll roll the dice on (Lost in the fire — The Weeknd, Gesaffelstein).
— Поцелуете меня? — Ли строит умоляющий взгляд, прижимаясь к мужу ближе и плотнее. Люк укладывает руку на колено мужчины, оглядываясь по сторонам. Жарко внутри, колет, щекочет, разжигает чувства. Как же отказать в нежном поцелуе тому, по которому безумно скучал? Заботливые касания, Люк тяжело дышит от податливости и доступности партнёра, жадно прикусывая его губы. Поцелуй лишь опошляется, влажных причмокиваний становится всё больше, рука Дилюка перемещается ниже, оглаживая тёплый бок. Терпкий вкус алкоголя, возбужденные вздохи, любимый и желанный муж наглаживает пухлую область между ног, с мыльным взглядом пытаясь зацепиться за красные глаза. Люк, растворяясь в поцелуе, наслаждался каждым прикусыванием его губ, каждым касанием их языков, каждым подёргиванием возбуждённых тел, что, разумеется, в конечном счёте еле как его оставило, пусть и нехотя. — Давайте домой, хорошо? — бархатным шёпотом. — Мгм, — вздыхает Ли, выпуская любимого из плена объятий. Пара минут, Люк ловко накидывает длинное пальто, за руку подхватывая мужа и направляя к выходу. Контраст меж баром и прохладной осенью знатно задел, быстрым шагом они торопятся в салон машины, чтобы отогреть друг друга жаром расслабленных тел. Громко хлопает дверь, Люк садится на заднее, блокирует двери машины и закрывает тонированные окна, быстро сбросив пальто. По одному голодному взгляду ясно, что он не дотерпит со своими грязными мыслями до дома. Ли по первому зову в виде похлопываний присаживается на мужские колени, ощущая, как его прижимают плотнее, сжимая ягодицы, оглаживая пальцами натянутую на них ткань брюк. — Господи, мне так не хватало Вашего тепла, — грязно шепчет Чжун Ли на ушко Люка, обхватывая его лицо обеими руками и гладя большими пальцами углы челюсти. — Если бы Вы только знали, папочка, как я соскучился, — дыхание Ли сбивается, он прикрывает глаза, полностью расслабляясь в жгучем внимании. Алкоголь, как аперитив, только разыгрывает аппетит перед основным блюдом, — сексом с Чжун Ли прямо в машине, — заставляя рисовать в голове что-то слишком сладострастное. — Я тоже скучал по Вашей нежной натуре, die Sonne, die mein Auge erfreut (солнце, радующее мой глаз). Ich stellte mir deinen köstlichen Körper so oft vor mir vor, in Gedanken berührte ich ihn an den falschen Stellen, beobachtete, wie du von den überlappenden Berührungen zucktest, heiß stöhnst und nach mehr fragst (Я так часто представлял Ваше вкусное тело перед собой, в мыслях трогал его во всех неположенных местах, наблюдая, как Вы дёргаетесь от наслаивающихся касаний, горячо стонете и просите ещё), — Люк осторожно вынимает белую рубашку из чёрных брюк мужа, заводя ладони под неё, — наконец-то мы воплотим это в реальность. Стоит быть в разы тише, думаю, это не помешает нам расслабиться. Я думаю, такое заводит лишь больше. — Ваши руки такие горячие, ох, — Ли разглядывает возню под одеждой, его заводило то, как ладони Дилюка обхватывали его тело, оглаживали худенький живот, спускались к ремню, расстегивая его и откидывая в сторонку. — Я хочу, чтобы они были внутри меня, — расслабленно протягивает мужчина, ухватываясь за пару пальцев мужа. Лёгок на подъем, когда выпьешь, Сяньшэн? Люк впивается взглядом в нижнее белье, щупает лобок, разглядывает мокрое пятнышко на ткани, натирает большим пальцем, нарочно долго стягивает трусы, параллельно со всей грязной нежностью оглаживая мягкие, бархатные бёдра. Ли, словно кот, внимательно контролирует каждое действие, потакая ласке своего мужа. Тело пробирает мелкая дрожь, руки по инерции ухватываются за плечи визави крепче, безжалостно сминая идеальную рубашку. Ли прижимается вплотную, уложив ладони на горячие щёки, пару секунд читает по глазам все мысли мужа, прежде чем зависнуть на шершавых губах. Сливаясь в глубоком поцелуе, Люк окольцовывает талию Сяньшэна, с крепким удовольствием оглаживая её. Жаркие звуки поцелуев, протяжное мычание, тяжёлое дыхание, попытки растянуть каждый этап поцелуя как можно сильнее, уколы страсти в нижней области живота, которые заставляли тело надламываться и жаться ближе. Голову приятно кружит спиртное вперемешку с удовольствием, полностью расслабляет и отвлекает от иных мыслей, растворяя каждого в столь интимном процессе. «"Хоть как" лучше чем "хоть никак"». Нежно, тепло и влажно — краткое описание поцелуя. Но даже этих краткостей хватило, чтобы заставить Чжун Ли таять в удовлетворении. Дилюк, разрывая нить слюны, тянется к эстетичной шее, с предельной внимательностью выбирая место для лилового следа, которое бы только её украшало. Меж тем проворные пальцы упираются в отверстие по одному, в горизонтальном положении приятно натирая чувствительные складочки. Горячее дыхание щекотливо бьётся в шею, острые зубы прикусывают её участок, выбивая из Чжун Ли самые первые и самые искренние стоны. Ли подёргивается от прикосновений внизу, ласк в области шеи, вжимая голову Дилюка плотнее к себе, осторожно качаясь на пальцах туда-сюда. Пальцы кружили вокруг отверстия, двигались с разным темпом, в конечном счёте, — постепенно, — по одному входя внутрь. Отверстие по рефлексу сжалось, Ли шумно выдохнул, прикрывая глаза. — Предо мной Ваша девственная красота только раскрывается, — бросает Люк, оттягивая галстук мужа, — Вам нравится? — Очень, — сглатывает Ли, с силами всматриваясь в глаза. Меж будничными разговорами пальцы только ускорялись, входя до упора. Влажные, очень громкие звуки проходились по ушам нарастающим возбуждением, тело Чжун Ли, чуть прогнутое, вздрагивало от каждого такого толчка, и Люк находит, что в движении Ли выглядит слишком притягательно. Очередной нежный поцелуй, пальцы выходят изнутри с хлюпаньем. Чуть раздвинув бёдра мужа, Люк, не разрывая визуального контакта, хватается за ремень, Ли упрямо покачивается на бугорке через брюки, обхватывает Дилюка за щёки, целует в лоб наспех, имитируя полноценный секс, что только разжигало большее желание друг друга. — Любимый, подарите мне все Ваши чувства сегодня, — нашёптывает Чжун Ли над ухом, перебирая потрепанный красный хвост. — Ich werde all deinen Unsinn aus dir herausficken (я вытрахаю из Вас всю Вашу дурь), — отвечает рыком Дилюк, только крепче сжимая соблазнительные бёдра, уже скользящие по голому члену. — Вот так, сучка… — осторожно направив член внутрь, Люк получает отрицательный шлепок по ладони. — Нет-нет, слишком рано, босс, — иронично произносит Чжун Ли, привстав на колени. Обхватив половыми губами горячий и влажный член, он задевает чужой головкой свои чувствительные точки. Кажется, в этот момент в Дилюке разгорается самый настоящий пожар, видя, как Ли получает удовольствие, хочется вдобавок сделать намного приятнее, но эта глупая дразнилка... Не мог же он показаться таким нетерпеливым? — Вы так и будете держать меня на пороге или дадите наконец войти? — с лёгким раздражением задаётся Люк. — А что? Кое-кто не рассчитал свои силы? — Чжун Ли, выпрямляясь, оглаживает член по основанию, постепенно насаживаясь. — Люки, не давайте мне заскучать. Ваша реакция весьма добавляет желания поиграться с Вами. — И, мигом поднявшись вверх, он снова улыбается в глаза Люка. — Это не игра, а издевательство, — прирыкивает мужчина от обмана-досады. Ещё одна парочка обманных полузаходов, как Люк, крепко схватившись за талию, усаживает Ли на себя. — Ох, это было так резко... — не успев договорить, Ли получает шлепок по бедру, ясно показывающий, что ему следовало помолчать. Пойдя с козырей, мужчина вбивается дерзко и глубоко, Сяньшэн же, откинув голову, принимает каждый толчок, ощущая, как тело постепенно поднимается чуть выше. Он шепчет что-то на ломаном китайском, глотает вязкую слюну, вжимается и давится своими же словами. — Вы же кончите внутрь? — спехом меж стонами спрашивает Ли, но не получает никакого ответа. Его горло сжалось мощной рукой, другая же помогала насаживать мужа на себя. Чуть спустив душащую руку, — плотно вцепившуюся, — вниз, Ли подскакивает, ощутив укусы в районе груди. Толчки замедлялись, но продолжали грубеть, руки влюблённых крепко сцеплялись в замок, и Люк продолжал целовать и искусывать грудь мужа, параллельно в него толкаясь. В машине становится ещё жарче (хотя куда более?), Ли полностью скидывает с тела полупрозрачную рубашку, ощущая прикосновения Дилюка по всему туловищу. — Мф, он такой приятный и тёплый, — Чжун Ли закатывает глаза, проводя Люковской рукой вдоль своей груди, — не позволяйте мне унижаться перед Вами, Вы не должны были заставать меня в таком виде. — Поздно. Застал, — пропускает бусину соска меж пальцев, — можете продолжать петь дифирамбы обо мне, я же знаю, какое удовольствие доносит Вам каждое скрывающееся с уст грязное словечко, моя шлюшка. Сделайте приятно своему хозяину. — Ох, кажется, скоро следует поехать домой, — через ритмичные вздохи Чжун Ли смотрит на часы. 22:47. А ещё скоро он кончит. — Без пятнадцати одиннадцать, — внутри всё переворачивается от такого броского замечания Дилюка. Да, безусловно Ли нравилось нашёптывать что-то грязное, но сам Ли не был готов получить это в лицо. Ах, какая бестактность. — Хотите убежать от меня? — Люк хрипло смеётся, переходя на тихие стоны. — А пару минут назад кричали, как любите, когда Вас хорошо и грубо поёбывают. Сяньшэн, что за молчание? Я что-то сказал не так? — сжав талию мужа, Дилюк делает финальные толчки, — Ваш язык тела говорит о том, что Вы бы с радостью задержались подольше, — Люк добавляет пару пальцев на клитор Чжун Ли и наслаждается тем, как через немой стон он извивается в обнимающем его оргазме. Обжигающая сперма покалывающе касается чувствительных стенок влагалища, стекает по основанию члена, Ли набирает пару капель на пальцы, показушно вылизывая их. Люка ни на что не хватает, он откидывает голову на сидение, громко вздыхая. — Господи, я так устал, — бросает Люк, осторожно поцеловав мужа в шею. — Я не менее, поверьте, любимый, — Чжун Ли с любовью прижимается. — Ещё немного посидим так, хорошо? Вы весь трясётесь, на поведете же Вы так машину... — За парковку накапает, — сухо вздыхает Люк. — Ну и балбес, — улыбается. *** По приезде домой они, не в силах, безобразно скинули одежду на стиральную машину. Люк настраивает джакузи, Ли занимается приготовлением лёгких вкусностей, скрашивающих свидание, варит кофе, собирает свечи и благовония для полной релаксации. Меж тем вода в ванной комнате активно забурлила, Люк не пожалел добавить большое количество пенки и морской соли, выключил режущий глаза свет, оставив мягко светить светодиодную ленту. Ли, заходя в комнату, осторожно целует мужа в щёку, предварительно огладив её, после же ставит поднос с угощениями на широкий край джакузи. — Благодарю, милый. Ваша подача блюд всегда меня восхищала, — Люк стягивает нижнее бельё. Ли искренне улыбается, зажигает свечи и расставляет их по краям, вдыхая разогревающий аромат хвойных благовоний. Запах свеч только подбавлял романтический настрой, дымка крепкого кофе втягивала в пучину дремоты и расслабленности, что Ли настолько забылся, что и не понял, как оказался в жадных объятиях мужа. Дилюк перебирал каштановые волосы, заботливо развязывал их, осторожно массировал голову пятернёй пальцев, трясся, словно над фарфоровой статуэткой, прямо как в первые месяца их отношений. Со временем прежняя страсть имеет желание отстраниться, и именно такие моменты на двоих её за хвост тянут назад, в отношения, что заставляет чувствовать себя действительно нужным и любимым. Ли, — также осторожно, — укладывает руку на шею Дилюка, без всяких злых умыслов целуя его в красные (ввиду жарких поцелуев в машине) губы. Девственный и особенный поцелуй накрывает Дилюка с головой, он, словно игривый львёнок, отдаётся неге, гладит мужа по плечам, искренне улыбаясь ему. — Я рад, что судьба нас свела, Люки. Вы удивительный человек, который всегда цеплял меня своей необычной натурой. И знали бы Вы, насколько я счастлив узнавать Вас лучше и лучше. Я люблю Вас, Люки. Каждой частичкой своего тела люблю. Люк теряется. До сих пор не привык. Поэтому, с любовью сжав правую ладонь мужа, оглядывает золотое кольцо, улыбается, задерживаясь в воспоминаниях о том, как делал ему предложение, а до этого, неловко, — стояв на балконе, впервые его поцеловал и признался в любви. Мягко касаясь безымянного пальца, Люк целует каждый участок кожи, прижимая ладонь к себе. — И я тоже очень сильно люблю Вас, Сяньшэн, — слова давались мне трупным ядом по губам. Сердце, кажется, остановилось, и я не верю, что говорю такие вещи всерьёз. Горячеватая вода приятно ласкала кожу; Чжун Ли фактически лежит на муже, обвив его шею руками. Он явно засыпает, и, кажется, Люку снова придется на руках нести его до кровати, как в старые-добрые. В мыслях, выпивая кофе, он несколько раз нахваливал печенье, любовался спящим мужем, похожим на милого зверька, боролся с желанием поцеловать его в макушку и ощущал, как внутри распускаются новые цветы. Более яркие и ароматные, чем раньше.