— Ух… Спасибо, доктор, — прокряхтел Хэви, приподнимаясь на локтях над хирургическим столом.
Только что он в очередной раз был спасён от неминуемой кончины умелым лекарем команды. Сегодняшний случай был намного серьёзнее, чем все предыдущие — это можно было понять по необычно апатичному виду доктора, который, кажется, уже перестал испытывать удовольствие от многочасового копания во внутренностях сокомандника, чего раньше никогда не происходило. На лице врача выражалась искажённая нервным напряжением гримаса окончательного утомления.
Медик небрежно сдёрнул грязные перчатки и бросил их в урну, сухо ответив:
— Всегда пожалуйста, Kamerad, — в этот раз слово
«всегда» далось ему особенно тяжело.
Процедура по вытаскиванию Хэви из лап смерти прошла напряжённо. Пациенту посчастливилось быть без сознания всё время операции вплоть до самого конца, в отличие от хирурга, который не отходил от тела ни на минуту. Лицо Медика было перепачкано кровью, ей же пропиталась и вся одежда, а в операционной удушающе мерзко и сладко пахло металлом. Открыв окно для проветривания, врач осмотрел себя в зеркало и принялся тщательно соскребать красные присохшие пятна с щёк, недовольно морщась и щурясь.
Хэви тем временем осторожно шевелил вновь функционирующими конечностями — всё было в целости и сохранности, только под ногтями всё ещё осталась земля и запёкшаяся кровь, напоминающая о произошедших событиях. Впрочем, встать Михаил пока не решался — всё ещё ужасно болели кости и колени, в битве раздробленные в крошку, так что мужчина предпочёл просто усесться, свесив ноги с хирургического стола, и стал натягивать на себя лежавшую рядом широкую больничную рубаху, которою Медик любезно предоставил взамен старой одежды, от которой пришлось избавиться — бесполезно пытаться зашить то, от чего остались лишь жалкие лоскуты.
Боль в руках и ногах скорее обнадёживала — пулемётчик, теряя сознание от болевого шока в момент взрыва, на секунду даже засомневался, что доктор сможет вернуть нижней части тела прежнюю подвижность и чувствительность, если ему, пострадавшему, повезёт вообще выжить. В этот раз Михаил подорвался на крупной бомбе, и если бы герр Людвиг не проторчал над разорванным телом несколько часов, вооружившись скальпелем и медиганом, пулемётчик уже лежал бы на глубине нескольких метров под землёй.
Операция напоминала не лечение, а скорее собирание конструктора по кусочкам из того, что было — некоторые органы и вовсе превратились в липкую кашу, поэтому Медику пришлось быстро соображать, как найти рабочие запчасти для своего пациента. Откуда он их достал, Хэви понятия не имел. Совсем недавно Медик жаловался на недостаток биологического материала для проведения медицинских манипуляций, ведь работодателей не так просто уломать на заказ вагона экзотических животных, что пойдут под нож. Возникает вопрос: как врач получил всё необходимое?
В этот раз любопытство перевесило общую немногословность пулемётчика.
— Доктор, откуда ты достал для меня новые органы? — поинтересовался он, ощупывая брюхо — всё было совершенно целёхоньким, будто несколько часов назад тело не находилось на грани жизни и смерти. А ведь в памяти Михаила однозначно отпечатался момент, что его внутренности разметало на полужидкие ошмётки, собрать которые было бы не под силу даже всемогущему лекарю команды. Кажется, даже отломанные давным-давно рёбра наконец
действительно восстановились.
Медик обернулся, и глаза его оживлённо загорелись, возвращая лицу обычный свежий вид, несмотря на явные отпечатки усталости в чертах. Он с гордостью ухмыльнулся и ответил:
— Сам вырастил! Специально для Вас, Хэви.
Михаил с подозрением сощурился и посмотрел на доктора, пытаясь понять, что это могло значить. Он ожидал услышать что угодно — что это органы животных, куски погибших противников или даже магическим образом собранная старая печень, кишки и сердце, разнесённые прежде на куски бомбой. Но такое… Такое было удивительно даже для Медика, известного своими врачебными чудесами.
— Это… Это как?
Доктор просиял и широко улыбнулся, окончательно оживившись — судя по виду, очень рад, что кто-то наконец спросил о новом изобретении. Довольно потирая руки, Людвиг зашагал к закрытой стороне лазарета с такой бодростью, словно это не он только что провёл сложнейшую операцию. Михаил невольно умилился такому приливу энергии — обстановка сразу стала немного более разряженной и привычной, сбавив градус серьёзности.
Медик отдёрнул шторку, скрывавшую другую половину лазарета, и с гордостью представил Хэви огромную лабораторию, скрытую обычно от постронних глаз. Это, по сути, было настоящим кабинетом Медика — комфортнейшее логово для экспериментатора. Банки с органами, несколько огромных холодильников, подозрительного вида медицинские инструменты и очень много колб и пробирок, заполненных таинственными жидкостями. Пара синих бочек с надписью «acid» натолкнули бы Хэви на нехорошие ассоциации с Джоном Хэйгом или Джеффри Дамером, если бы не иная вещь, привлекавшая внимание — огромный и совсем новый аппарат, видневшийся в свете белых холодных ламп.
Хэви поражённо смотрел на поразительный прибор, пока Медик с гордостью рассказывал о своём приобретении:
— Мы с Инженером недавно изучали пути улучшения моего медицинского оборудования и пришли к очень интересному изобретению! Конечно, технология пока не совсем доработана, однако! — врач, взмахнув указательным пальцем, обошёл кругом это громоздкое сооружение, напоминающее капсулу-биореактор из сай-фай фильмов, как бы подчёркивая размер машины.
Хэви поражённо следовал глазами за Медиком, с интересом разглядывая блестящий металлический корпус прибора.
— Ты будешь поражён, но…— Медик выдержал драматичную паузу, заговорчески снизив голос. — …но МаннКо выделили мне и моему коллеге некоторое количество денег, которое мы успешно инвестировали в улучшение этой лаборатории. Используя полученные знания и расширенные возможности, мы смогли усовершенствовать методы регенеративной медицины, создав… УберКлон!
Герр Людвиг оживлённо взмахнул руками, указывая на аппарат, широко улыбнувшись во все зубы.
— Название… Весьма подходящее, — пробормотал Михаил, уже переставший задаваться вопросом, почему Медик абсолютно ко всем именам своих технологиям прибавлял приставку «Uber». Uber-скальпель, Uber-пила, Uber-орбитокласт…
— К сожалению, пока выращивание клонов очень дорогая процедура, и проводить её можно от силы раз в год, да и недостатки есть… — доктор смущённо поправил очки, нахмурившись, однако поспешно встряхнул головой и вернулся к позитивному настрою.
— Но всё это не столь важно, раз, судя по сегодняшней успешной операции, нынешних опций машины вполне достаточно! Я ужасно рад. Столько всего можно сделать… — из Медика вырвался маниакальный смешок, и он мечтательно огладил стеклянную стенку аппарата, блаженно улыбаяясь собственным фантазиям.
Однако Хэви был совсем не так приятно впечатлён услышанным. Он напряжённо сжал кулаки, ссутулившись.
Хмурясь, пулемётчик мрачно спросил, не поднимая глаз на врача:
— Хочешь сказать, что я — клон?
Герр Людвиг на секунду замер, не ожидав подобного вопроса. Сейчас было бы впору толкнуть драматичную речь, однако, вопреки законам жанра научно-фантастической драмы, доктор оглушительно расхохотался, ещё больше конфузя и без того взволнованного пулемётчика. Мысль о собственной смерти и о том, что ты являешься не оригиналом, а заменой, порождает массу вопросов и сомнений философского толка, а то и вовсе кризис идентичности. К такому после возвращения в мир живых точно не готовишься.
— Что в этом смешного, доктор? — несколько растерянно спросил Хэви, нервно сцепив руки в замок, а его голубые глаза с ужасом округлились — ей богу, как дитя малое.
Медик отсмеялся в кулак и весело улыбнулся, уверяюще отвечая:
— Ничего-ничего, герр Хэви. Не волнуйтесь, Вы — не клон, Ваше тело лишь частично заменено новыми органами вашей копии. Более того, большую часть мне удалось восстановить и без помощи новой технологии, verstehen? Нечего переживать зря, хе-хе! — доктор приободрительно похлопал товарища по плечу и беззаботно вернулся к уборке операционной.
Однако Хэви всё ещё несколько сомневался в правдивости слов товарища — кто знает, может, у врача внезапно проснулась человечность, поэтому он решил пощадить хрупкую психику своего боевого напарника и соврать, чтобы не провоцировать у того нервный срыв? Уловив это сомнение во взгляде пулемётчика, буквально сверлившего спину, врач посерьёзнел и решил окончательно закрыть вопрос классическим методом, работающем в любой непонятной ситуации. Руки сами собой потянулись к ампуле с сывороткой амнезии, неоднократно использованной на любящем задавать кучу вопросов Демо, но уж слишком неуместно жалобный вид Хэви неприятно уколол в сердце, так что желание провести ещё одну медицинскую процедуру отчего-то отпало. Утомлённо вздохнув, герр Людвиг потёр переносицу. Придётся объясняться.
— Проблема УберКлона в том, что он не совсем хорошо воспроизводит то, что обыватели называют «сознанием». Конечно, копия является полным близнецом оригинала внешне, однако воспоминания о личных взаимоотношениях и персональных предпочтениях стираются напрочь. Да и паттерны поведения становятся более…
Медик неопределённо взмахнул рукой, подыскивая подходящее слово.
— Машиноподобными, плоскими. Мой клон совсем ничего не помнил об Инженере, кроме того, что он — часть моего рабочего круга. О нашей дружбе ему не было совсем ничего не известно. Но это ещё ладно… Архимед не вызвал никакого эмоционального отклика! — Людвиг разочарованно всплеснул руками — он бы точно никогда не разлюбил свою милую птицу. — Более того, клон не был увлечён никакими моими занятием — даже расчленением Шпиона и пришиванием Скауту пальцев!
Врач нервно стиснул зубы и скрестил руки на груди — страсть к экспериментальной медицине определяла его натуру, это было его смыслом жизни и двигателем по будням. Хэви тоже с трудом мог представить доктора в сфере, не связанной с науками о теле. Любознательность пробуждала Медика по утрам к действиям и сопровождала его в кровавых снах, в которых приходили самые безумные идеи. Что, если вынуть мозг из тела и попровобовать воздействовать на него электричеством, чтобы дистанционно управлять человеком, как куклой? Или как насчёт протезов для рук, в которые будут встроены пушки? Или как насчёт попробовать вырастить шестой палец на руке ради шутки?
А так как клон не задавался подобными вопросами, то и речи о сходстве с оригиналом речи и не шло. В таком случае возникает уже философский вопрос: является ли в таком случае клон самостоятельной личностью, раз он уже на таком уровне отличается от оригинала?
Медик печально вздохнул и удручённо покачал головой.
— Словом, результат оказался неудовлетворительным. Показатели работоспособности копии были на высшем уровне, однако мой клон оказался уж больно скучным и нудным — пришлось его пристрелить и сбросить сюда… Тоже новое приобретение, оцените! — Людвиг снова приободрился и дёрнул за рычаг, и в полу под капсулой открылась дыра.
Хэви передёрнуло — в темноте угадывались силуэты человеческих тел, так что можно было сделать вывод, что сюда врач сбрасывал то, что оставалось от разобранных на органы людей — «расходный материал». Выглядело жутковато не из-за содержимого, а скорее из-за общей обстановки — операционная приобрела ещё большую схожесть с пыточной, чем раньше. Пулемётчик нервно усмехнулся, осматривая дыру — кто знает, однажды и он может оказаться там.
Интересно, а Медик тоже однажды умрёт?
Михаил поднял глаза на доктора, воодушевлённо болтавшего о своём и явно старающегося поделиться восторгом. Поразительно живой, всегда
очень живой человек, не способный, кажется, сгинуть. Пулемётчик даже не мог себе представить, что однажды лихорадочный блеск в этих глазах погаснет окончательно. Вокруг доктора смерть, кровь и кишки, но его халат всё так же бел, а сапоги сверкают чистотой. Освежающий запах спирта, душистого лекарства и чистоты предвещали спасение, а в месте с тем и ужас от предчувствия боли. Единственный человек, способный обхитрить пулю — Медик, и этот факт вызывал у Михаила смутное чувство восхищения. Молча смотря на врача туманным взглядом, пулемётчик задумался о том, как легко он мог бы прямо сейчас свернуть шею врачу, не применяя даже особой силы — герр Людвиг был достаточно крепким мужчиной, однако что он против танка во плоти? Что уж говорить о том, что он против бомбы или лезвия ножа? Всего лишь тело из мяса и костей, легко способное сломаться.
Однажды такое уже случилось.
***
Это была особо ожесточённая битва — команде красных откровенно не везло. Расклад боя был удручающим. Умирать настолько унизительно не хотелось совсем. Хэви и Медик, как обычно, были вместе — первый защищал, второй поддерживал. Преодолевая жгучую боль, пулемётчик с остервенением расстреливал врагов, молясь, чтобы вражеский снайпер не прикончил его методичным выстрелом в висок. Лязг и свист оружия заложил уши, впечатывая в голову мерзкий звенящий гул. Черепушка раскалывалась, руки болели, ноги застревали в вязкой грязи при малейшей попытке двигаться. Однако Хэви не был бы профессиональным наёмником, если бы такие трудности останавливали бы его. Едва путь был несколько расчищен от опасности, Михаил собирался поделиться успехами с герром Людвигом, но высокого человека в белом халате нигде не было видно. В разгаре боя Хэви в какой-то момент буквально потерял Медика. И куда это он уже успел слинять? Без доктора идти было нельзя, да и договор ведь был о совместной стратегии. Отправившись на поиски товарища, пулемётчик с раздражением репетировал в голове нотацию о важности командной работы и внимательности во время боя — уже не первый раз врач отвлекался от своих прямых обязанностей, следуя зову своего любопытства, отчего частенько влипал в неприятности.
Но данный случай оказался не из таких.
— Медик, где ты, твою ма--
Весь скопившийся гнев мгновенно испарился, едва Хэви обнаружил его. Доктор, весь в грязи, валялся в яме рядом с основной дорогой, пролегающей через ухабистое поле. Тело было недвижимо, с лица слетели очки — врач был без сознания. Михаил быстро вытащил мужчину из ямы за шиворот и решил осмотреть, бережно положив на землю. Сердце замерло, а в животе появилось тошнотворное чувство отчаяния — Хэви заметил на грязном халате Людвига в области груди отчётливо видневшиеся три красных пятна. Грудная клетка не поднималась. Ни малейшего колебания. Лишь
мертвенная неподвижность. Секунда замедления: «А что делать?» — Михаил замер, не зная ответа. Весь алгоритм сердечно-лёгочной реанимации вылетел из головы совсем, как и любые нормальные мысли вообще. Давно доктор лежит в таком состоянии? Почему Хэви не заметил этого раньше?
Как такое могло произойти? Безусловно, смерть была не в новинку для пулемётчика — он всё же наёмник. Но когда у тебя под носом застрелен самый близкий товарищ, это уже совсем другой разговор. К таким вещам не подготовишься, не привыкнешь.
Переборов лёгкую дрожь в руках, пулемётчик осторожно обхватил Медика за плечи и привалил его голову к своей груди, с тревогой заметив алую жидкость на своих пальцах — в чёрные волосы врача впиталась уже запекшаяся кровь. "Нет" — единственное протестующее слово, что промелькнуло в голове.
В глазах неприятно защипало, но нельзя терять надежду. Аккуратно проводя рукой по охладевающей шее в последней попытке нащупать пульс, Михаил не своим голосом нервно позвал врача, уже не надеясь услышать ответ:
— Доктор!
И — о чудо — сработало!
Глаза Медика широко распахнулись и он дёрнулся вперёд, жадно вдыхая воздух ртом. Нащупав рукой очки, брошенные рядом, Людвиг быстро нацепил их на нос и широко улыбнулся, сверкнув зубами — ни следа смертельной бледности или мертвенно-заострённых черт, что так характерны трупу. Живой, лишь немного потрёпанный Медик, словно это не он пару секунд назад был недвижим и бездыханен.
— Фу ты, Господи… — охнул Хэви с облегчением, выпуская внезапно воскресшего врача из своих рук. — Слава Богу… Я думал, ты умер.
— Так и есть! — весело засмеялся доктор, отряхиваясь. — Представляешь, в меня стреляли, а тело столкнули в яму! Ха-ха!
Михаил выдавил из себя что-то наподобие кривой улыбки, возращаясь на боевые позиции, в этот раз с герром Людвигом за спиной. Он не вполне понимал, что только что произошло. Это чудо или просто счастливое стечение обстоятельств? Вслушиваясь в тихую поступь товарища и его приглушённый голос, Михаил уверялся в реальности произошедшего, но всё больше сомневался в собственном разуме — насколько он знал, люди не могут восстать из мёртвых.
Но Медик смог. Располагая всем своим везением и божественным (или дьявольским) благословением, он сумел провернуть подобный фокус, грубо нарушая законы природы. Как обычно, впрочем. Никто более не способен на такое — в этом Михаил уверился крепко и окончательно. Вопрос о мистических способностях Медика остался открытым, а на любые попытки пулемётчика завести разговор об этом случае врач лишь отмахивался и ссылался на удачу.
Однако никогда впредь Хэви не упускал доктора-везунчика из виду надолго.
***
Михаила неприятно передёрнуло — образ обмякшего тела в белом халате, хладного и безжизненного, вызывал отчаяние. Невозможно, чтобы самый рьяный борец со смертью мог так запросто сгинуть. Однако каждый раз опасность нависала над беспечным в своём безумии врачом. «А всё же однажды случится что-то ужасное…» — мерзко зашептала мысль где-то на уровне подсознания и пулемётчик напряжённо сжал кулаки, не отрывая взгляда от Медика. «Если Доктор умрёт, то никто его не спасёт…» — вновь раздался назойливый голос в голове, но на это у Хэви был один твёрдый лаконичный ответ: «
Если».
Скорее всего именно смутная боязнь за герра Людвига и заставляла пулемётчика всегда брать того с собой — кому больше доверять, как не себе? Если доктор сражается со смертью за него, то Михаил не мог не ответить взаимностью. Немного человечности на поле боя.
Не замечая задумчивости своего товарища, Людвиг взволнованно продолжал, с воодушевлением размахивая руками:
— А я так хотел ассистента… Зато теперь я могу не беспокоиться о своих органах — всегда можно пересадить новые, которые я законсервировал! — он удовлетворённо захихикал и нежно огладил огромный серебристый холодильник, стоявший рядом — о содержимом долго гадать не стоит.
Картина вырисовывалась более-менее ясная, даже будничная — очередная задумка Медика и Инженера, которая не вполне оправдала ожиданий. Такое уже бывало, беспокоиться не о чем.
Однако у Хэви всё ещё остался один единственный вопрос. Людвиг всё продолжал весело рассуждать об экспериментальной трансплантации, которую он запланировал на ближайшую пятницу, но пулемётчик почувствовал необходимость прервать его:
— Доктор, скажи, почему ты просто не заменил меня клоном?
Медик раздражённо цокнул языком и начал было отвечать:
— Герр Хэви, я же только что…
Хэви отрицательно качнул головой и жестом руки остановил доктора.
— Нет, это я понял. Собственная личность тебе важна, как и личность твоей копии. Я-то тебе на что? К чему надо напрягаться и проводить эту огромную операцию, возвращать меня к жизни? — русский с подозрением сощурился, стараясь уловить подвох от врача невербально.
От людей всегда следует ждать двойного дна — это Михаил знал наверняка. Особенно от этого маниакального товарища — сто процентов сейчас скажет, что в обмен на жизнь заставит месяц драить полы в кабинете. Или ещё хлеще — стать подопытным для очередного эксперимента. Жив, конечно, останешься, но через что придётся пройти… Хэви неприязненно поморщился — сам он в роли лабораторной крысы почти никогда не оказывался (за исключением 'того самого' случая с сердцем), но вид травмированного (не физически, но морально) Скаута или совсем ошалевшего Шпиона вызывал некоторые опасения. Вполне в духе доктора красной команды было бы отыграться на Хэви за доставленные неудобства.
Однако последовала совсем не такая реакция и совсем не те слова.
— Потому что мне важна ваша личность, Миша. Вы — один из немногих людей, кто мне нравится. Меньшее, что я могу сделать для вас — контролировать, когда именно вы умрёте на моём столе. И я сделаю всё, что могу, чтобы отсрочить этот час. Кроме того, кто будет играть со мной в шахматы, если ваш клон ими совсем не заинтересуется, richtig? — очень просто и искренне ответил Медик, всё ещё недоумевая от подобного допроса, словно всё вышеозвученное было всем очевидным. С этими словами он развернулся и снова зашумела вода из крана, заполняя образовавшуюся тишину.
Пулемётчик тупо уставился в спину Людвига, который продолжил натирать свои инструменты. Обычно от немца нельзя дождаться внятных ответов на личные вопросы, так что данный случай явно был исключительным. Краткий момент искренности, проявившийся (казалось бы) в самом неподходящем для того месте, показался Хэви внезапно уместным. Пулемётчик неожиданно вспомнил обо всех моментах, когда Медик спасал его от неминуемого конца, бросая недолеченного солдата или отрываясь от увлекательного распиливания вражеского шпиона. Белый халат почти слился с собственным чёрно-красным силуэтом, уже как-то непривычно было не ощущать лёгкого стука сапог за спиной. Почему-то Хэви стало интересно,
что чувствовал врач, держа его огромное сердце в руках во время операций. Ещё интересно,
что сам Михаил думал об этом, ведь раньше подобные мысли валялись где-то на задворках разума, дожидаясь своего часа. Вот этот час и настал? Интересно, если он умрёт,
навсегда умрёт, что будет делать Людвиг? Может, спустится в Ад и заберёт оттуда? А на что был бы готов сам Михаил, если такое же случится с доктором?
Неловкий взгляд в пол. Где-то в грудной клетке остро зажало и затеплилось. Хэви отчего-то очень захотелось кое-что озвучить Медику в ответ, но сделать это он не успел — в комнату резко ворвался запыхавшийся Скаут.
— Док, там у Демо алкогольная кома, нужен ты! — выкрикнул разведчик, тщетно пытаясь отдышаться и цепляясь рукой за дверной косяк.
Людвиг гневно зашипел, отрываясь от чистки инструментов. Поспешно натягивая новые перчатки и хватая аптечку, он раздражённо ворчал, морщась от злобы:
— Mein Gott, да не алкогольная кома у него, dumkoff! Ладно, s-scheiße … — он недовольно фыркнул и вылетел вслед за Скаутом в коридор, быстро махнув рукой Хэви на прощанье.
— Auf wiedersehen, Михаил! Приходите, когда захотите!
Хэви же лишь молча проводил врача туманным взглядом, вновь погрузившись в собственные мысли… В кабинете воцарилась тишина, и лишь где-то далеко по коридору отдавался звонкий голос Медика, угрожавшего Демо, что «если ещё хоть раз вызовут на белку», то незадачливый пьяница обнаружит, что рот у него «зашит, а возможность питания будет исключительно кашей и супами».
Хэви глубоко вздохнул и потёр руки, погружаясь в собственные мысли. «Сегодня вечером зайду к Доктору» — окончательно рассудил Михаил, аккуратно сползая с хирургического стола.
Тихо потрескивала белая лампа. Похлопывая белыми крыльями, нежно ворковали голуби, сидящие на шкафу. В воздухе витал свежий цветочный запах весны, доносившийся из открытой форточки.
День обещал быть чудесным.
