Неудачная магия

      Дело было в том, что Тэхён терпеть не мог Чонгука. Впрочем, это было обоюдно, по соглашению обеих сторон.       Подначивания и постоянные подколы присутствовали между ними всегда, стоило им двоим только пересечься. Порой они возникали из ниоткуда и объективной причины их появления нельзя было обнаружить. Что один, что второй парень — оба имели буйный нрав, и первым отступать никто никогда не был намерен.       Но вчера Чонгук зашёл слишком далеко. Тэхён буквально пылал от гнева: такое бывало, если внутри тебя имелось некое скопление магии. Он был так взбешён, что одной искры хватило для поджога тетради, которая, воспламенившись, без шуток могла выжечь дотла целый дом, если бы Тэхён вовремя не засунул её в аквариум. Живчик — так звали его золотую рыбку, которую он случайно нашёл плавающей в одном из унитазов общежития, — взирал на него с упрёком, беснуясь и плавая из угла в угол (если это вообще было возможно сделать в круглом аквариуме).       Тэхён хотел проклясть Чонгука. Вообще-то, это было запрещено уставом, но, что ж, использовать суперсилы в свою угоду тоже было запрещено. К тому же, не то чтобы Тэхён планировал нечто серьёзное. Нет-нет, он лишь собирался сделать так, чтобы в Чонгука, этого гомофоба-оборотня с традиционными взглядами, влюбилась пара-тройка парней с их потока. Ничего такого, что могло действительно навредить.       Он строго следовал старой книге проклятий своей бабули, в прошлом славившейся буйным нравом. Ходили слухи, что она на месяц превратила своего бывшего в козла и кормила его отходами со стола. Ей даже ничего за это не было: так её боялись.       Тэхён хотел достичь её уровня. Чонгук, этот недоносок, просто ещё не знал, с кем связался. Глупая псина.       Тэхён со злорадством рисовал пентаграмму на потёсанном паркете. Наколдованный им огонёк полыхал внутри масляной лампы, пока его сосед по комнате крепко спал, а тихое храпение доказывало, что не все феи были эталоном изящества. Тэхён бормотал заклинание. Наверное, поэтому спустя время со стороны и донеслось шумное и недовольное:       — Чёрт возьми, Тэхён, что ты делаешь?       Тэхён сбился. Он осторожно выглянул из-под одеяла, которым был накрыт с головой, будучи сидящим на полу.       — Спи, Чимин-и, спи сладко и не тревожься. — Он улыбнулся той улыбкой, которую многие отчего-то боялись, так что спросонья Чимина передёрнуло.       Он враз насупился. Чимин вздохнул, отворачиваясь и устраиваясь удобнее, бормоча нечто вроде «лишь бы не проснуться от сирены».       Тэхён продолжил колдовство с чувством небывалого превосходства. С ним же он лёг в кровать, желая, чтобы утро наступило как можно скорее: тогда он сможет преисполниться чувством победы над своим врагом.       Его пробуждение было отнюдь не таким радужным, как он планировал. Хотя ещё спустя пару секунд он убедился, что оно было радужным чересчур: что-то щекотало его по лицу. Тэхён хмурился, шепча заговоры на бабочек, которые, как он знал, любили залетать к ним с утра через открытое окно, привлеченные сладкой волшебной пыльцой с крыльев Чимина. Однако бабочки не желали покидать его лицо, щекоча всё настойчивее. Тэхён распахнул глаза.       Это не бабочки, понял он сразу, это Чимин.       Тэхён резко отшатнулся, шокированный. Наверное, он никогда не видел лицо своего соседа и по совместительству лучшего друга так близко. Он смог рассмотреть идеальную гладкую кожу в мельчайших подробностях, все эти веснушки, от которых многие умилялись, вечно желая тискать Чимина за щёки.       — Ты чего это? — Он стёр нежные прикосновения чужих пальцев со своего лица ладонью.       Чимин улыбнулся и покраснел. Его розовые крылья трепетали позади спины. Обычно они вытворяли такое только при виде одного сурового некроманта с последнего курса, но Тэхён точно не помнил, как его звали, ведь обычно Чимин лепетал про него, используя только слащавые прозвища вроде «милашка» и «ириска».       — Ты сегодня такой красивый. Я хотел первым увидеть, как открываются твои глаза. — Ресницы Чимина блаженно поцеловались друг с другом.       Тэхёна пронзило резким спазмом, похожим на тошноту. Лицо перекосилось.       — Что тебе нужно? — Он чуть привстал, пыхтя. — Опять хочешь прогулять и чтобы я говорил всем, насколько жуткая у тебя из-за дождя температура?       Чимин примостился у края кровати, наклоняя голову и дуя пухлые губы, блестящие от блеска. От него так сильно пахло сливочной клубникой, что у Тэхёна спросонья заурчал живот. Чимин резко вскинул голову.       — Ты голоден? Давай я принесу тебе завтрак в постель?       — Чт… — Тэхён всё ещё пребывал в странном пузыре недопонимания. Он не успел закончить свою мысль, как Чимин вскочил, побрякивая своими летящими серёжками, схватил Тэхёна за щёки обеими ладонями, клюнул поцелуем в нос и умчался, глупо хихикая и прося никуда не уходить, пока он не вернётся.       Тэхён оторопело моргнул. Он коснулся своего носа, коротко икая от внезапного волнения. Затем он вскочил с кровати, но сделал это слишком быстро и неуклюже, запутываясь в одеяле и в конечном счёте приземляясь на пол. Не умываясь и не переодеваясь, оставшись в своей пижаме с цыплятами, Тэхён выбежал из их с Чимином комнаты.       Итан, натуральный натурал, каких свет только видывал, свистнул, когда Тэхён проходил рядом, и отпустил пошлые комментарии, от которых Тэхёна пробрала дрожь. Он ускорился, с ужасом замечая, что каждый, мимо кого он проходил, счёл своим долгом либо сделать ему комплимент, либо опуститься до дерзкого предложения уединиться. Один из парней, которого Тэхён не знал, прижал его к стене.       — Малыш, куда ты так спешишь? — зашептали ему на ухо.       Тэхён был не на шутку встревожен. Его сердце быстро билось, норовя сию секунду вырваться наружу. Он в который раз икнул, отталкивая от себя незнакомца и стремглав уносясь прочь по лестнице на первый этаж.       — Да что за бес во всех вселился, — шептал он под нос, хотя уже подозревал, почему это с ним происходило.       Обратная магия или мгновенная карма — что-то такое.       — Тэхён, привет! — Оборотень по имени, кажется, Элла, улыбнулась Тэхёну. Колдун скрестил за спиной пальцы — его демоническому покровителю не пришлись бы по душе эти светоносные штучки — и взмолился, чтобы Элла не была на голову пришиблена влечением к нему. Однако в это же мгновение девушка потянула воздух носом, устремляя на Тэхёна взгляд полного обожания. — Ты так вкусно пахнешь. Могу я?... — Тэхён буквально видел туманность её мыслей, пока она приближалась к нему.       Он разочарованно выдохнул, быстро вильнув в сторону и продолжив свой путь.       Уже совсем скоро он понял, каким ужасным решением было выйти во внешний двор, где множество спешащих на первую пару студентов оглядывались на него. Он уже не просто шёл быстрым шагом — он бежал, а за ним, как за самым настоящим мировым артистом, спешила толпа «фанатов». Два оборотня, перекинувшись в волков, вступили из-за него в драку, и Тэхён вскрикнул, спотыкаясь и чуть ли не падая лицом в траву.       Так он и встретил Чонгука в одном из коридоров цокольного этажа: встрёпанный, красный и вспотевший, с толпой обезумевших студентов позади. Он мог видеть, как брови Чонгука взлетели вверх и как он начал пятиться, прижимая тетради ближе к груди. Тэхён ускорился — и тогда, поняв, что никакого пути отступления нет, Чонгук тоже ринулся с места. Они бились плечо об плечо, когда взбирались вверх по узкой лестнице, и колдун громко дышал, перебарывая одышку для очередного глубокого вдоха.       Преодолев все ступени в рекордные сроки, Тэхён хотел пуститься дальше по коридору второго этажа, но его вдруг дёрнули, затащив в подсобное помещение за лестницей. Дверь громко хлопнула — а после к ней прижали колдуна. Он хотел вскрикнуть, но прикрывшая рот чужая ладонь не позволила. Казалось, от такого столь внезапного касания сердце у Тэхёна застряло где-то в районе горла. Оно и так, бедняжка, было неспокойно, но теперь ему могло помочь только зелье с валидолом и мятой. Тэхён затих, засопев носом, проклиная оборотней и их выносливость: от Чонгука не было слышно ни одного громкого вдоха.       Топот и гомон табором прошёлся мимо них и унёсся дальше по коридору, прежде чем Чонгук, наконец, убрал ладонь с чужого лица. В маленьком подсобном помещении остались лишь они двое. Тэхён считал, что запирать двух враждующих особей в одном ограниченном пространстве никогда не было хорошей идеей и ей не будет.       А ещё Тэхён не видел ни зги. Однако, он был уверен, Чонгук со своим оборотническим зрением мог наблюдать за каждой его реакцией, тогда как он сам был совсем беспомощен в кромешной тьме. Его обуял внезапный страх и что-то, чему он не мог дать точного названия: нечто схожее с волнением, ведь назвать это «предвкушением» у него не поворачивался язык. Тэхён облизал губы, сильнее вжимаясь в дверь и спрашивая тише, чем говорили крошечные фейри:       — Поцелуемся?       Секунду стояла тишина. Это всего ничего, но, кажется, прошла целая вечность, прежде чем Чонгук явно споткнулся о ведро и швабры, судя по дребезжащим звукам, которые было ни с чем не спутать. Тэхён даже не удивился чужой неуклюжести. Он понимал, что Чонгук — бестолочь.       — Я не знаю, что ты натворил или где успел приложиться о стену своей пустой головой, но не приближайся ко мне, озабоченный, — Чонгук практически выплюнул это.       Тэхёна охватило чувством невероятного облегчения. Чонгук был… был обычным Чонгуком-придурком, не охваченным чарами. Плечи Тэхёна расправились, он распластался по двери, соскользнул по ней вниз и осел на пол, вдруг неспособный держаться вертикально.       — Про озабоченного бы помалкивал, я, в отличие от некоторых, при полной луне не трусь писькой о дерево.       Тэхён ужасно хотел наколдовать фонарик и посветить им Чонгуку прямо в лицо, сгорая от желания лицезреть наверняка яркие щёки. Но пока он мог довольствоваться лишь тихим недовольным рычанием. Утю-тю, большой страшный волк разозлился.       — Это называется — помечать территорию, и вообще… — Чонгук замолк, потому что Тэхён, начавший громко хохотать, не дал ему договорить.       — Больно! Эй! — Колдун в возмущении схватился за голову: Чонгук кинул в него чем-то! Оно скатилось Тэхёну в складки живота. Нащупав предмет, его удалось опознать как кусок мыла. Тэхён озлобленно бросил его обратно в ответчика.       — Промазал, — сказал Чонгук не без чувства явного превосходства, тем надменным тоном, который Тэхён терпеть не мог.       Как же колдун хотел, чтобы оборотню досталось за все его промыслы. И ему должно было, прямо сегодня, но почему страдал только Тэхён? Он же всё делал правильно. Он так ждал, что застанет Чонгука с поджатым хвостом. Он бы с наслаждением наблюдал за чужими мучениями, за тем, как Чонгук на коленях молил его всё исправить. И что в итоге? Чонгук оказался единственным, кто мог вменяемо с ним говорить — если, конечно, постоянные измывательства можно было отнести к вменяемости.       — Так зомби-апокалипсис всё же начался? — спросил Чонгук, хмуро прислушиваясь к звукам снаружи, будучи всегда начеку. Тэхён ненавидел понимать, как много могли слышать оборотни. — Мы теперь как в людских сериалах?       — Скорее в фильме ужасов, не хватало только с тобой застрять, — Тэхён грустно вздохнул. И снова: как всё так обернулось? В любом случае, он ненавидел это признавать, но ему стоило быть более обходительным с волчьей мордой. — Нам нужно выбираться отсюда. Ты же вроде один живёшь в своей комнате? — Тэхён не знал, откуда у него была эта информация, но он точно помнил, что у оборотня не было соседа. Он усмехнулся: конечно, кто вообще смог бы вынести сожительство с ним.       От Чонгука пошли странные вибрации, неопознанные звуки, вроде шуршания и возни с лёгким скулежом. Тэхён замер. Чонгук что, волновался? Неужели он умел это делать?       — Ты чего это?       — Ничего, — гаркнул он, и всё волнение сразу же сошло на нет. — Я не пущу тебя к себе в комнату. Это… моя территория.       — Иу, — Тэхён скривился, — вы же, ребята, не помечаете её как собаки или типа того? Я читал в одной газете, что оборотни во время секса могут… ну, помочиться на своего партнера. Ты так делал?       Тэхён потешался. Верил ли он в эти слухи? Отчасти. Не то чтобы он сильно разбирался в обычаях оборотней.       — А я слышал, что ведьмы и колдуны не знают о понятии «моногамия» и спят с кем придётся. Это правда? — В темноте глаза Чонгука загорелись красным. Тэхёна пробрала дрожь. Он помнил, что происходило, когда оборотни меняли цвет глаз.       — Не волнуйся, на тебя это не распространяется, — сказал Тэхён спокойно, наконец поднимаясь и не удивляясь тому, как захрустели коленные чашечки. Ему было двадцать — и возраст нисколько не щадил. — Я бы с тобой не стал спать и за философский камень. Давай же, пока все ушли на первую пару, нам нужно быстро пробраться до вашего общежития.       Когда они вышли, коридор и правда был пуст. Тэхён уповал на то, чтобы они добрались до назначенного места незамеченными. Он не хотел, чтобы Чонгук понял, что проблема была не в людях вокруг, а лишь в нём самом. Навряд ли Чонгук согласится помочь ему на добровольной основе, точно не за бесплатно. Тэхён мог бы… он мог бы спокойно найти решение ситуации, если бы оказался в пустой комнате, где никто не лезет к нему с поцелуями и расстёгнутой ширинкой. Неожиданно, но Чонгук был самой лучшей перспективой.       Тэхён осторожно шёл гуськом позади Чонгука, используя его широкие плечи в качестве щита. Когда же оборотень оборачивался на него, он тут же выпрямлялся, беззаботно улыбаясь и чуть ли не насвистывая. Им удалось дойти до нужной комнаты, не встретив никого по пути. Однако у двери Чонгук перегородил Тэхёну путь.       — Мне нужно кое-что убрать, — сказал он, пока колдун смотрел на него с приподнятой бровью.       Поглядите-ка, ну что за прелесть. А что за смущенное лицо и эти румяные щёки? Одно наслаждение.       — Прячь свои грязные секреты не слишком долго, — Тэхён вздохнул, приваливаясь к стене с беспечным видом. Хотя ему, конечно, до смерти хотелось знать, что такого мог скрывать от него Чонгук.       Вот так он остался один-одинёшенек посреди пустого коридора. Без Чонгука и его широких плеч Тэхёну почти мгновенно стало некомфортно. Он потеснился ещё ближе к стене и напряг все свои органы чувств на максимум, готовый в любой момент защищаться. Чонгук не был быстр, определенно нет. Тэхёна напрягала каждая секунда одиночества, и чем больше уходило времени, тем больше он становился уверен в том, что скоро случится катастрофа.       Он был прав, конечно, будто бы ведьмовское чутье, передававшееся по наследству, могло его подвести. Из коридора вышел Намджун. Ох, Намджун, этот высокий, умный, милый, галантный и самый лучший мужчина, при виде которого у Тэхёна из пальцев чуть ли не бил ток. Намджун был старостой, лучшим в своём потоке. Однажды он ненавязчиво смахнул с плеча Тэхёна листочек, и с тех пор колдун был уверен, что это его судьба. До вчерашнего дня и комментария Чонгука о том, что он услышал, как Намджун назвал его странным и что не понимает, почему он, Тэхён, всегда так пялился на него. Чонгук был достаточно услужлив, чтобы при всех заявить, что Тэхён втрескался в Намджуна и что однажды, проходя мимо общежития ведьм ночью, он слышал, как Тэхён занимался всякими непристойностями, то и дело повторяя имя старосты. Тэхён не знал, как отреагировал Намджун, ведь он сбежал быстрее, чем успел это увидеть.       Он никогда не хотел сталкиваться с Намджуном вновь, ни при каких обстоятельствах. Он собирался избегать его до самого выпуска, нет, до самой своей старости, пока его не одолеет старческая беспечность, когда можно не стыдясь прилюдно пукнуть и даже не играть в игру «а кто это сделал?». Однако встретил он его именно сейчас. Именно когда Тэхён проклял самого себя. Так некстати.       — Тэхён, — сказал Намджун, прежде чем его всегда умное выражение лица примерило на себя глупую маску забвения. Тэхён видел это по расфокусированным глазам и быстро сужающимся зрачкам. — Наконец-то я нашёл тебя.       Тэхён сглотнул и сжался. Это было так ужасно, так неправильно, что его желудок скрутило спазмами.       — Ты не дал мне ответить вчера. Я всегда знал, что нравлюсь тебе. Я ждал, пока ты сам это скажешь. Но вчера… — говорил он и медленно приближался. Тэхёну хотелось плакать и верить, что Намджун был с ним серьёзен. Но это была неправда, потому что магия — коварна и обманчива, под её действием никому нельзя верить. — Я хотел сказать, что это всегда было взаимно.       Но это была неправда. Намджун никогда на него не смотрел.       — Как это… славно. — Тэхён улыбнулся сквозь сковывающую мышцы боль. Казалось, вот-вот его одолеет какой-нибудь ужасный приступ.       — Можно мне поцеловать тебя? — Намджун встал так близко, что носки их обуви встретились. Уровень паники в Тэхёне возрос. В любой другой момент он бы с энтузиазмом закивал головой, захлебываясь собственной эйфорией. Но не сейчас, когда буквально несколькими минутами ранее за ним гналась ополоумевшая толпа. Будет слишком жестоко, если он позволит Намджуну поцеловать себя. После этого староста, вероятнее всего, возненавидит его.       «Чонгук, где же ты, придурок».       — Эм… — Чем ближе приближалось лицо Намджуна, тем ниже опускался Тэхён по стене.       — Пожалуй, тебе больше незачем идти в мою комнату, — голос Чонгука, прозвучавший со стороны, был ледяным.       Тэхён вскинул на фигуру в дверном проходе взгляд и не знал, какое оправдание ему подобрать. Чонгук был очень зол. Тэхён видел его таким однажды, когда оборотень проиграл в какой-то глупой игре у порога кампуса, а затем вонзил кулак в стену. На том месте до сих пор была вмятина, а спустя время оттуда даже полез какой-то дикий вьющийся росток, так что Тэхён всегда смотрел на то место с покадровыми воспоминаниями. Он знал, что Чонгук не любил проигрывать, потому что на паре по истории, когда Тэхён опроверг весь его доклад, разнеся в пух и прах почти каждое предложение, тот чуть ли не сломал надвое стол — пару карандашей точно. Чонгук, вообще, часто злился, в основном из-за Тэхёна. Но так, как сейчас, извергая мощь и волны неукротимой подавляющей энергии, он злился, только когда проигрывал.       Рука Намджуна легла Тэхёну на щёку, и тот слегка пискнул. Его сердце оттачивало о рёбра заполошный ритм. Глаза Чонгука на секунду сверкнули, а затем он сказал, медленно закрывая за собой дверь:       — Ради бога, только занимайтесь этим не возле моей комнаты: я же всё слышу.       Волна беспокойства поднялась внутри Тэхёна, все органы чувств завибрировали. Мысль «что же мне делать» закрутилась в голове. Его гордость, чрезмерно большая, как и положено для ведьм и колдунов, уродливо скомкалась. Он сделал прерывистый вдох, упираясь слабыми руками в грудь Намджуна. «Господи, какая она классная».       — Чонгук, помоги мне.       Оборотень резко остановился. Всего на секунду его взгляд приобрел оттенки нечто настолько нерешительного и потерянного, что Тэхён удивился, с чего бы это. Затем он моргнул и понял, что ничего такого во взгляде у Чонгука не было. Тот смотрел на него как всегда — с раздражением.       — Пожалуйста, Чонгук.       Это произошло в одно мгновение. Тэхён волшебным образом оказался разнят от чуть ли не мурлыкающего Намджуна, его спина отпечатана от стены, а сам он стоял в чужой комнате. За дверью доносилось рычание. Тэхён едва дышал, осматривая пространство вокруг. Было очень чисто, прямо-таки педантично. Учебники и тетради лежали на столе в настолько ровном ряду, что это вызывало раздражение. Тэхён, стараясь угомониться, «нечаянно» зацепил блокнот, вырывая его из перпендикулярного направления в какую-то кривую ось. За дверью всё затихло. Наконец Чонгук вошёл внутрь, складывая руки на груди и припечатывая Тэхёна к полу одним из тех взглядов, которыми частенько любил его награждать. Нечто вроде раздражения со смесью льстивой снисходительности.       — Ты же его не бил? — Тэхён тут же принялся обороняться. Намджун, бедный его Намджун.       — Скорее он меня. — Чонгук погладил своё плечо и нахмурился. — С каких пор самый уравновешенный человек из всех, кого я знаю, кидается на людей с кулаками? — Мысль, пришедшая в голову Чонгука, была настолько откровенной, что Тэхён предусмотрительно отступил на шаг ближе к окну. — Что ты натворил?       — Ну... — И Тэхён залепетал что-то невразумительное, казалось, на эльфийском, который знал лишь отчасти.       — Что. Ты. Натворил. — С каждым словом Чонгук подступал ближе, а Тэхён дальше, пока задницей не приземлился на подоконник. После — только корпусом через оконную раму и держаться пальцами за откосы. — Говори.       Тэхён не был уверен, видел ли он когда-либо Чонгука так близко. Они однажды чуть не сцепились, но до драк у них никогда не доходило. Сейчас, когда нелепый нос Чонгука касался его собственного, Тэхён осознал их положение: свои раздвинутые ноги и фигуру между ними. Он сглотнул. Это уже ни в какие ворота — только во врата Ада. К чёрту.       — Я себя проклял, — проскрипел он, отводя взгляд куда угодно, лишь бы не видеть чужой насмешки.       — Я знал, что ты редкостный болван, но чтобы настолько... — Чонгук качал головой. — Зачем ты это сделал?       «Затем, чтобы тебя проучить, шерстяной ты придурок».       — Я что-то перепутал, ясно? Магия — это тонкое искусство, одно неверное слово, и всё может перевернуться с ног на голову. Я не планировал такого эффекта.       — А что ты планировал? — Чонгук подозрительно сощурился.       «Мелкий говнюк со своим чутким носом, засунуть бы тебе его в одно место».       Тэхён даже не мог послать его, осознавая критичное: Чонгук ему нужен. Что бы он ни натворил с проклятьем, но волчья морда оставалась единственной, на кого оно не возымело действия.       — Хотел наколдовать шарм. — Тэхён опустил глаза в пол. Чимин как-то сказал, что он всегда так делал, когда лгал. Хорошо, что Чонгуку об этом не было известно.       — Шарм?       «Минутное помутнение, как же так я забыл, что говорю с недалёким».       — Шарм — заклинание, способствующее изменению внешности, подстраивающее её под наиболее улучшенную версию, которую хотелось бы видеть окружающим.       — Но ты не изменился. Всё такой же, — Чонгук сморщился, наконец отодвигаясь, — бледный и похож на домашнего эльфа.       — Ну, спасибо, ты тоже не мистер Вселенная, — Тэхён огрызнулся и воинственно сложил на груди руки, не позволяя увидеть в себе то ранимое, что Чонгук каждый раз так искусно затрагивал.       — И как же ты себя проклял? Кажется, всё сработало. Намджун от тебя без ума, — оборотень практически выплюнул это.       — Проблема в том, что без ума от меня не только Намджун, а все. Буквально каждый, кроме тебя. Поэтому ты должен будешь помочь мне, ведь…       Чонгук засмеялся. Тэхён впервые видел, чтобы он делал это в его компании так откровенно. Колдун смутился.       — Ты просишь меня о помощи? Серьёзно?       Всё в Тэхёне со скрежетом зашевелилось. Зубы крепко сомкнулись, а пальцы завибрировали, покалывая от энергии, что в них сконцентрировалась. Отхлобучить бы Чонгука молнией.       — Просишь о помощи меня? Глупую, ни на что не годную псину?       — Эй, я такого никогда не говорил!       Чонгук иронично вздёрнул бровь: нет, говорил. А Тэхён, может, и говорил, но разве что опьянённый диким гневом или же настойками зельеваров с первого этажа. Он не помнил, чтобы произносил подобное, точно не при Чонгуке. Тот, в любом случае, мог услышать это с расстояния, не предназначенного для его ушей, но это уже не вина Тэхёна. Если бы колдун мог подслушивать, то, уверен, узнал о себе много всего интересного.       — Я же не прошу сделать это безвозмездно, — слова Тэхёна полились изо рта патокой. Он обычно всегда говорил этим мягким, томным голосом, если хотел что-то получить. Однако он никогда не говорил им с Чонгуком. Обладай Тэхён острым зрением, он бы заметил, как у его собеседника по рукам пробежались мурашки. — Услуга за услугу, Чон.       — Мне от тебя ничего не нужно.       Взгляд Тэхёна потяжелел. Он и не надеялся, что с Чонгуком будет просто, но ожидаемая строптивость всё равно его раздражала.       — Прямо-таки ничего? Подумай хорошенько, у тебя есть целое желание. Ведьмы никогда не бросают своих слов на ветер.       — Я смогу загадать его позже? Когда мне что-нибудь понадобится? — уточнил Чонгук, пойманный на крючок.       — Ну конечно. — И Тэхён расплылся в улыбке.       — Ладно.       Тэхён был так удивлён, что поначалу не поверил в чужой ответ. Затем он сделал вид, будто всё идёт так, как он планировал, и беззастенчиво присел на край кровати, за что словил на себе странный взгляд.       — Что ж, отлично. Тогда у нас временное перемирие.       Он протянул Чонгуку руку, но тот лишь косо посмотрел на неё, не став притрагиваться. Тэхён закатил глаза.       — Мне нужно, чтобы ты забрал кое-какие вещи из моей комнаты. Есть ручка и листок?       Когда Чонгук ознакомился со списком, он уточнил:       — Тебе не нужна одежда? — И взглянул на пижаму Тэхёна.       «Говорящие лягушки, какой стыд».       Колдун залился ярким румянцем, комкая в пальцах край рубашки с цыплятами. Чимин же не дал ему переодеться, и он выскочил из постели, как есть.       — Милая пижамка, — Чонгук отпустил смешок, когда Тэхён выдернул у него из ладоней список, принявшись его дополнять. Наконец оборотень ушёл, оставляя Тэхёна в одиночестве, но перед выходом отдав короткий приказ: — Ничего не трогай: я всё равно узнаю.       Дверь за ним закрылась.       — Нисиго не тлёгай, я угняю, придурок, — передразнил Тэхён, когда был уверен, что Чонгук ушёл на достаточное расстояние.       Он специально начал трогать всё вокруг, хихикая и напевая тайные песни шабаша под нос.

***

      Когда Чонгук вернулся, Тэхён был в состоянии лёгкой контузии от того, что натворил и где в итоге оказался. Но как только Чонгук появился на горизонте, он попытался избавиться от полностью потерянного выражения своего лица, вырывая из рук оборотня сумку и принявшись рассматривать её содержимое. Брови Тэхёна полезли на лоб, когда он бегло с ним ознакомился.       — Что это ты взял. — Тэхён начал вертеть вещь в руках. — Что это?       — Не знаю, это было в твоём шкафу. — Чонгук покачал головой, но выглядел он при этом слишком уж невинно, как выглядит обычно нашкодивший ребёнок.       Тэхён достал из сумки свои домашние очень короткие жёлтые шорты, по секрету стащенные у сестры, и его бровь взметнулась кверху. Он вновь взглянул на Чонгука. Серьёзно?       — Что?       — Ты когда-нибудь видел, чтобы я в таком ходил?       — Откуда мне знать, будто я смотрю, во что ты одет.       — Правда? — Тэхён потянул уголок губ вверх, наклоняя к плечу голову. — Тогда мне не стоит напоминать тебе о том, что ты говорил насчет моей леопардовой рубашки?       На самом деле, Тэхён не носил леопардовую рубашку, точно не в повседневной жизни. Но в тот день все собирались в лесу на ежегодной вечеринке в день солнцестояния, так что Чимин сказал, что они должны показать себя во всей красе, и практически вынудил Тэхёна надеть ту рубашку. А потом ещё и расстегнул на ней пару верхних пуговиц, оголяя половину груди и комментируя это фразой: «Для полноты картины». В тот вечер от кавалеров не было отбоя.        — Не припомню.       — Конечно, но я всё ещё должен тебе желание. Я бы посоветовал загадать зелье для твоей памяти.       — Уж что-что, а всякие волшебные штучки — это последнее, что я хочу получить от такого неумёхи, как ты.       Тэхён скомкал шорты в руках, бормоча нечто вроде «прекрасно», и небрежно отвернулся от Чонгука, садясь в угол за толстый магический догмат. Пространство между ними окунулось в молчание. Появилось нервное напряжение, дрожащее натянутой струной и грозившееся вот-вот лопнуть. Тэхёна нервировало каждое движение Чонгука, замеченное боковым зрением. Он медленно выдохнул.       — Разве тебе не нужно на занятия?       — И оставить тебя одного в моей комнате? Ну уж нет.       — Что, ты думаешь, я буду здесь делать?       — К примеру, наложишь порчу на мою кровать, позасовываешь всяких иголок в матрас.       Тэхён улыбнулся: а это действительно неплохая идея. Он слышал, у оборотней аллергия на серебро — он мог бы подложить Чонгуку монет под подушку, чтобы тот извёлся от чесотки.       — Что ж, ладно, просто не отвлекай меня, пока я ищу способ решить проблему.       Тэхён читал, много и упорно. Когда он находил что-то похожее на решение, то посылал Чонгука за необходимыми для ритуала предметами. После каждого заклинания он выходил наружу вместе со своим принудительно примирённым врагом и каждый раз бежал в комнату обратно, когда очередной прохожий хотел заграбастать его в объятия.       — Вот это должно сработать, — пробормотал Тэхён, исправляя рисунок на полу мелом. Он заметил, что, когда тот скрипел, Чонгук так сильно морщился от звука, поэтому теперь колдун нарочно давил на мел сильнее.       — Ты говорил так уже пять раз.       Тэхён проигнорировал комментарий, поднимаясь и отряхивая ладони от белой пыли.       — Пойдём, проверим.       На этот раз никто не попадался им на глаза, из-за чего пришлось продвинуться дальше обычного, спускаясь прямиком в холл на улице. А там их настигло внезапное: резкий звонок и целая толпа студентов, выбегающих из кабинетов муравьиным скопом. Тэхёна пробрал ужас, когда среди всех он заметил свою младшую сестру. Его внутренности перевернулись. Он резко схватил Чонгука за плечи, теснясь в угол и используя его в качестве живого щита. Тот попервой — явно от растерянности — даже не вырывался, а когда оказался с колдуном грудь к груди, принялся испуганно копошиться.       — Тихо ты, — прошипел Тэхён, сильнее вдавливая пальцы в чужие плечи. — Увидит же.       — Кто? Намджун? — Чонгук принялся вертеться, силясь найти опасность.       — Нет, моя сестра, Давон. Дьявол, мне нельзя с ней видеться.       — Ну, как говорится, инцест — дело сем… — Чонгук не успел договорить, как Тэхён наотмашь треснул его по голове.       — Заткнись, придурок!       — От кого я это слышу? — Чонгук смеялся. Когда он скалился, его клыки так и просили: "Посмотри на нас и представь, как мы рвём твою глотку". — Это не я наколдовал такую хрень, бестолочь. Твоя магия, должно быть, концентрируется из задницы.       — Я сейчас твой язык тебе в задницу засуну, если ты не заткнёшься. — Тэхён сжал кулаки и зарычал, хоть и не был оборотнем. Он и так был на взводе, а Чонгук лишь ещё больше усугублял ситуацию. У волка глаза блеснули красным и клыки явно удлинились, «приветливо» выглядывая из-за верхней губы.       — Ну попробуй, феечка. Но, как по мне, ты не в том положении, чтобы пререкаться.       Верно, не в том. Чонгук буквально был единственной его защитой в данный момент. Тэхён поостыл, хотя его челюсть всё ещё оставалась крепко сжата.       — Чонгук! — кто-то вдруг закричал с другого конца поля.       Тэхён мог почувствовать, как его неприятель застыл.       — Я ищу тебя весь день! Где ты был? Эй, погоди, а с кем это ты обжимаешься… — Энергия в голосе медленно потухала. — Оу. Тэхён? Ты сегодня очаровательно выглядишь.       Это был тот придурок, Хосок, один из близких друзей Чонгука. Таких раздолбаев ещё поискать нужно было. О Хосоке говорили нечто вроде: «Дурачок, конечно, но такой милый».       — Начал пользоваться косметикой? Тебе очень идёт.       — Пятая неудача, Ким, я разочарован, — почти гаркнул Чонгук, а затем схватил Тэхёна за руку и поволок обратно в комнату. Хосок продолжал давать комплименты, но теперь уже не лицу, а заднице.

***

      Не то чтобы Тэхён переживал. Нет, ну что вы.       Он просто был в панике.       День подходил к концу, а он всё ещё не нашёл ни единого решения. Чонгук, нервно кружащий коршуном и ещё больше нагнетающий атмосферу, ничуть не успокаивал.       — Какая у тебя отметка за курс магии? — спросил оборотень, чувствуя неладное.       — Я самый лучший в потоке, не сомневайся, — ворчал в ответ Тэхён. Он выглядел так, словно прошёл сквозь инквизицию: взлохмаченный и усталый, лишённый всяких сил и нуждающийся в хорошем крепком сне. Однако стоило ему закемарить, как Чонгук тут же издавал какой-нибудь звук: не то ему приспичит прихлопнуть мошку, не то поиграть в ладушки со своим невидимым другом, сволочь.       Тэхёну позорно хотелось расплакаться. Топнуть ногой, заканючить и сказать, что устал. Не то чтобы Чонгук понимал своим маленьким щенячьим мозгом, что усталость ведьмы, колдующей в таком количестве, сравнима с усталостью оборотня после ночи полнолуния. Как долго могли не спать оборотни? В них же всегда галлон энергетика, судя по обычному поведению.       — Ты вырубаешься, — Чонгук констатировал факт. Ну просто капитан очевидность.       Тэхён ничего не говорил, его язык онемел, а веки потяжелели, самопроизвольно смыкаясь. Чонгук что-то причитал на фоне, но Тэхён слышал только белый шум. Заколдованные лягушки перепрыгивали через озеро, на пятой Тэхёна одолел крепкий сон.       Его разбудило пинком. Он вскочил, протирая глаза спросонья. Радовало, что подняли с утра, а не ночью, иначе Тэхён точно забыл бы всю свою вежливость.       — Доброе утро, — Чонгук «пропел», глядя с высоты своего роста. Тэхёну в голову пришла скверная мысль: нужно было проклясть волче гномьим гневом, уж с заклинаниями трансфигурации у него никогда проблем не было. Хотел бы он посмотреть на Чонгука, который едва ли мог достать своей макушкой до его колена. — Ты уложил меня? — Тэхён спросил это почти крича: кто-то словно бы проорал это изнутри его лёгких.       — Ты мешал мне ходить. — Чонгук выпятил подбородок и сложил руки на груди. — Ты в курсе, что занимаешь слишком много места?       Тэхён предпочел ответу разглаживание складок на простыне. Чонгук носил его на руках? Как это было? Взвалил ли он его себе на плечо мешком картошки или же нёс, как невесту? Тэхёна угнетали эти мысли, поскольку в саду его рассуждений тревожно забились колокольчики. В это же время его желудок дал о себе знать утробным грозным звуком.       — Пожевать бы чего, — непрозрачно намекнул он, махнув ресничками. Совсем немного поиграв желваками, Чонгук ушёл, не забыв, конечно, смачно хлопнуть дверью напоследок. — Вот и угораздило же меня, — Тэхён застонал и всё же забил пятками по матрацу, неспособный что-либо решить.       Всё, абсолютно всё перестало иметь значение, когда Чонгук вернулся с едой. Тосты и яйца пахли так вкусно, что Тэхён был готов подлететь за ними в воздух. Что уж говорить о кофе.       — Я бы поцеловал тебя, не будь ты таким мерзким, — изрёк Тэхён, выхватывая из чужих рук поднос. — Еда, еда, еда.       — А ещё говорят, что это мы дикари.       Тэхёну было фиолетово. Даже если бы Чонгук сейчас обозвал его, он бы не стал никак отвечать, слишком занятый набиванием рта до отказа. Как же он обожал есть.       — Только не разбрасывай крошки, боже, кто так ест.       Тэхён мычал от удовольствия, раскачиваясь в своей позе лотоса вперёд и назад прямо на кровати.       — Ел бы ты с таким же аппетитом, если бы знал, что это готовил я? — Чонгук ухмыльнулся, приваливаясь копчиком к столу.       Ком встал у Тэхёна в горле. Он медленно перевёл взгляд с оборотня на тост в своих руках и обратно, нерешительно сглатывая. Не подсыпал ли яду?       — А это готовил ты? — спросил он, утирая жирный блеск с губ рукавом. Чонгук сморщился. Вот же чистоплюй несчастный.       — Мечты, Ким, мечты. Стал бы я себя так утруждать, — говорил Чонгук, критично рассматривая свои ногти. Тэхён медленно сделал новый укус, пожав плечами: хрен с ним.

***

      — Ничего не понимаю, я делаю всё, как в книге. — Тэхён смотрел на жёлтые страницы с отчаянием. С другого конца кровати Чонгук наблюдал за ним с таким выражением лица, подходившим только серийному маньяку. — Я даже не могу попросить никого о помощи, потому что все они просто хотят трахнуть меня.       — Бедный, — сказал Чонгук без какой-либо жалости.       Тэхён уткнулся лбом в книгу, растрёпывая волосы. Как долго ему придётся быть с Чонгуком? Это невыносимо. Его комментарии, взгляды и тяжкие вздохи — особенно они. Минуло около тридцати недовольных высказываний Чонгука, когда в дверь вдруг постучали.       — Ты кого-то ждёшь? — Тэхён насторожился, впрочем, как и Чонгук, резко выпрямившийся.       Стук повторился.       — Открывай немедленно, я знаю, что он с тобой, — знакомый голос донесся из-за двери, впервые такой грубый.       — Твой друг коротышка спрашивал, где ты. Мне кажется, он думает, что я взял тебя в заложники или типа того, — удосужился пояснить Чонгук.       — И ты соизволил сказать об этом только сейчас? Откуда Чимин знает, что я с тобой?! — шёпотом кричал Тэхён.       — Это общежитие оборотней, думаешь, здесь так легко держать что-то в секрете? — Чонгук говорил спокойно, будто это не было чем-то ужасающим.       — Ты должен сказать Чимину, что со мной всё хорошо! — Тэхён продолжал говорить тихим криком. — Если этого не сделать, то он может навести такого шуму...       Чонгук сощурился, его лицо было непоколебимо и спокойно: ничего не выдавало ни сожаления, ни раздражения.       — Почему бы тебе самому не успокоить своего друга? — спросил он, закидывая руки за голову и принимая вид расслабленного туриста на шезлонге островного пляжа.       — Я бы с радостью, но, видишь ли, есть некая проблема, или у тебя провалы в памяти? Напомнить, почему я здесь?       — Разве заклинания шарма распространяются не на внешность? Если он тебя не увидит, а только услышит, то все обойдётся?       Тэхён только открыл рот, дабы опровергнуть все теории Чонгука, разнести их в пух и прах, но задумался. Может, и правда впервые к волчьей морде пришла дельная мысль. Тэхён осторожно подошёл к двери, говоря в щелку:       — Чимин?       — Тэхён? Он тебя не убил? Ты в порядке? Что ты делаешь там?       — Успокойся, Чимин, иначе тебя высыпет от волнения. Ты же этого не хочешь?       — Нет, — Чимин принялся размеренно дышать, — точно нет, мне не идёт сыпь. Я думаю, поэтому Юнги каждый раз убегает, когда я пытаюсь к нему подойти. Ему наверняка не нравятся розовые пятна, а я каждый раз в них, как его увижу. Он такой милый, я недавно видел, как он не дал голубям склевать фейри. Он был невероятен! Отбивался от них метлой, — Чимин любовно вздыхал. Тэхён угрюмо вспомнил, что его друг был ещё тем сталкером. Кто вообще мог быть в курсе того, что какой-то парень любил воскрешать котов и кормить их на заднем дворе кампуса, знал всех его друзей, любимые фильмы и музыку, но при этом даже ни разу не говорил с ним? Чимин только с виду казался безобидным. — Кхм, — фея за дверью откашлялась. — Но не об этом сейчас. Что ты делаешь с Чонгуком?       — Ну… — Тэхён растерялся, глядя исподтишка на расслабленного оборотня, наверняка наслаждавшегося чужой беседой. — Понимаешь, как бы это сказать…       Он не мог сознаться в правде. Чимин бы ни за что не поверил, что он накладывал на себя шарм. К тому же любому, у кого назначен курс магии, известно, что шарм — не проклятье и для него не требуется рисовать пентаграмму посреди ночи. Чимин бы точно его раскусил, и тогда бы у Чонгука возникли вопросы, а это очень, очень плохо. Поэтому Тэхён выдал:       — У нас с Чонгуком совместный проект. Он мой испытуемый для заклинания примирения. Вот, мы вместе, потому что мне нужно его участие.       Чимин молчал. Он никогда не был особо умён, но и глупым не был. Чувствовать подвохи у него получалось отменно.       — Думаешь, я совсем дебил? Почему ты не выходишь и говоришь со мной через стенку?       — Э… — Тэхён об этом не подумал, совсем. Он начал судорожно соображать, но ни одной дельной мысли не возникало. Тогда Чимин зашептал с паникой:       — Ты спишь с ним, верно?       — Что?! — Тэхён закричал будь здоров, наверняка его услышало всё общежитие. — Ты рехнулся?!       — А что? Вы только и делаете, что флиртуете друг с другом. Он тебя там всего разукрасил засосами, вот ты и не суешь носа.       — Он, если что, сейчас тоже здесь и прекрасно тебя слышит, — прошипел Тэхён. Ну друг, ну удружил. С каких это пор попытки убийства относились к флирту?       — Ой.       — Уходи, Чимин, со мной всё хорошо.       — Как скажешь, главное предохраняйтесь.       А потом Чимин убежал, явно опасаясь, что лучший друг ему наподдаст. Тэхён рухнул лбом на дверь, не в силах смотреть Чонгуку в глаза. Тот тихо смеялся.       — Почему ты просто не сказал ему правду?       — Ни за что, Чимин ужасный паникер, лучше пусть думает, что мы, — всё его лицо одолела судорога, — спим.       Чонгук смотрел как-то подозрительно сквозь ресницы, странно, что он не бушевал. Навряд ли ему так нравилось, что кто-то думал, будто они способны лечь в одну кровать, обнажиться и… Тэхён позорно вспыхнул, буквально: кончики его пальцев загорелись, и он поспешил вытереть их о футболку. Однажды он так расплавил микрофон, зачитывая стих на детском утреннике.       — Я, конечно, не хотел к этому прибегать, но нам придётся обратиться за помощью к самой ужасной ведьме на свете. — Тэхён горестно рухнул на пол. Он думал, что никогда в жизни не придёт к этому, но та попросту вынуждала его.       — Разве это не ты? — У Чонгука бровь поползла на лоб. Тэхёна, однако, он вовсе не впечатлил.       — Ха, ха, ты такой шутник. Нам нужно организовать спиритический сеанс.       Надев на лицо непоколебимую уверенную маску, Тэхён принялся аккуратно складывать использованные книги в стопку. Чонгук пристально наблюдал за ним, озабоченно гуляя зрачками.       — С мёртвым? — вопросил тот с испуганным видом. Было так забавно, что большой страшный волк оказался настоящим трусишкой. — С кем?       Тэхён глянул на него, как на глупца — впрочем, ничего нового — и громко поставил стопку книг на стол, разочарованный от того, что в идеально прибранной комнате Чонгука не было эффектно взмывающей в воздух пыли.       — Ни разу не слышал, чтобы спиритический сеанс проводили с живым. — Он даже задумался. — С моей бабулей.       Казалось, Чонгук начал бледнеть. Тэхён отвернулся, скрывая улыбку. Его бабуля пугала многих, даже будучи на том свете.       — Бабуля любила гречишный чай с мёдом, тебе нужно сходить к феям из женского корпуса и попросить немного, он у них самый вкусный.       Чонгук кивал, явно потерявший всю спесь за последнюю минуту, — это не могло не радовать.       — Плюс нам нужен будет сосуд.       — У кого мне его взять? — Оборотень и впрямь был безропотен. Тэхён диву дивился.       — Хм, я думаю, ты вполне сойдешь. — Тэхён с дотошностью оглядел его и кивнул.       — Хорошо, я… что?! — Теперь, казалось, бледная кожа Чонгука наливалась синевой.       — Не переживай, — Тэхён утешительно улыбнулся, — она просто немного посидит в твоём теле.       — Что?! — Глаза Чонгука в ужасе распахнулись.       Тэхён закатил свои. Его вид был беспечен.       — Скажи, ты терял когда-нибудь сознание от недомогания?       — Я… нет. — Растерянный Чонгук мотал головой, он всё ещё не до конца осознал, что ему предстоит. — Я никого не пущу в своё тело.       — Да не поднимай ты панику, это всего на несколько минут, больно ты моей бабуле нужен, ты же не Том Круз, в конце концов.       — Нет! Ни за что, ты этого не сделаешь, — сложив руки на груди, Чонгук отрицательно покачал головой. — Найди другой способ.       — Хорошо, — улыбнувшись, Тэхён вытер друг об друга ладони и направился к кровати. Он лёг, и ему не нужно было иметь глаза на спине, чтобы видеть, как его испепеляют взглядом.       — Что это ты делаешь?       — Так как другого способа нет, я собираюсь спать. Не забудь принести мне обед, я проголодаюсь, когда проснусь.       Чонгук зарычал. Тэхён нарочно громко зевнул, укладываясь и принимая самую комфортную для себя позу. Отчасти, ему нравились эти игры — мини-спектакли, которые нужно было показывать, чтобы оборотень не мнил о себе слишком уж много.       Прошло несколько минут, когда колдун уже совсем не понарошку закемарил, как вдруг ни с того ни с сего почувствовал на своём плече хватку. Он не успел раскрыть рта, оказавшись плашмя на подушках, а Чонгук, сердитый и, чёрт возьми, расположенный слишком уж близко, повис прямо над ним. Тэхён свёл брови вместе, задерживая дыхание в собственном нежелании вдыхать чужой мускусный запах. Эти оборотни совсем ничего не смыслили в личных границах и хорошем парфюме.       — Ты не будешь мной командовать, — чеканил Чонгук. Казалось, от его дыхания ресницы Тэхёна трепетали.       Это было чересчур. Тэхён хотел бодаться, вертеться и, может даже, кусаться, но почему-то не делал ничего из этого, остановленный каким-то любопытством и, казалось даже, предвкушением, замершим внутри него сжатой пружиной. Поэтому он просто молчал, лишь тихонечко дышал и смотрел на Чонгука, абсолютно лишённый движения. А Чонгук ничего не делал. Казалось, сам он ждал, что Тэхён апеллирует ему, нападёт в ответ, а встретив вместо этого покорность, теперь сам попал в тупик. И глаза, им не запретишь, от скуки гуляли то вниз, то вверх: к закусанным губам, к морщинам напряжения на лбу, желвакам и даже, неожиданно, легкой испарине, отыгрывающей на коже ярким блеском. Всегда ли пальцы Чонгука было так приятно на себе чувствовать, и с чего это вообще они были на нём? Тэхён совсем забылся. Вероятно, как и Чонгук, иначе почему он до сих пор не отпускал его, почему давил своим проклятым пальцем прямо на дрожащую жилку? И отчего вдруг Тэхён стал дышать тяжелее, неужто запах Чонгука был так плох? И почему казалось, словно ноздри Чонгука дрожали, и он что, нюхал Тэхёна? От подобной мысли колдун дёрнулся и этим движением спугнул забвение, овладевшее ими двумя. Чонгук резко отшатнулся, выпрямился по струнке, серьёзный, как сторожевой пёс. Его уши горели, как если бы его за них очень долго тянули.       Тэхён потёр шею ладонью: в том месте, где его касались, кожу покалывало. Он хотел сказать что-то, только уже было открыл рот, но Чонгук опередил его:       — Я пойду за гречишным чаем. Что угодно, лишь бы ты поскорее убрался отсюда.       Затем он вылетел из комнаты, громко хлопнув дверью. А Тэхён, ещё с пару секунд потупив в неё взгляд, рухнул ниц на кровать. Сердце его отчего-то судорожно колотилось.

***

      — Мне просто нужно выпить это?       Неожиданно, но Чонгук был удивительно послушен и серьёзен, отчего Тэхён приходил к внутреннему дискомфорту и противоборству. Ему казалось, словно они находились в ссоре, но ведь разве было когда-то иначе? Их ругань носила перманентный характер, однако сейчас всё словно поменялось, и от этого возникало чувство тесной и неудобной одежды на теле, из которой хотелось поскорее выскользнуть.       — Да, выпей и закрой глаза, положи руки на пентаграмму и глубоко дыши. Главное не открывай глаза.       Чонгук морщился, пока пил чай. Веки его были так крепко сомкнуты, будто он сжимал их изо всех своих сил. Тэхён стиснул пальцы и постарался расслабиться, потому что невозможно было обратиться к сильной магии, будучи таким зажатым. Он начал читать заклинание обряда и взял в руки ритуальный кинжал, полосуя себя по ладони. Это было немного больно, так что он скривил лицо, удивляясь, когда Чонгук вдруг дёрнулся: его зрачки судорожно метались под закрытой кожей век, а верхняя губа чуть дрожала, обнажая ряд зубов с клыками.       Алая кровь тихо капала на пол, рисунок на котором жадно впитывал её в себя. Наконец, вспыхнув, вверх поднялся столб пыли, после чего весь Чонгук, включая даже его волосы, задрожал. Его глаза открылись, обнажая белок, затем, казалось, пару раз обернувшись на сто восемьдесят градусов, моргнули — и на свет показались сверкающие зрачки. Чонгука в них не было.       — Бабуль? — позвал осторожно Тэхён.       Та с секунду приходила в себя, пока вдруг не вскочила на ноги.       — Чёрт меня раздери, я же только что должна была дать щелбан проспорившему Дьяволу. — Она закружилась вокруг собственной оси, наконец останавливая свой взгляд на Тэхёне. — Где это я?       — В академии.       — О нет, немедленно верни меня обратно в Ад, академия — поганое место, мне здесь никогда не нравилось. — Она схватилась за сердце.       — Обязательно, как только ты поможешь мне разобраться кое в чём.       — Ким Тэхён, чтобы твои внуки обошлись с тобой так же! Со свету сжили и даже мёртвой всё равно покоя не даёте. Это была такая удачная партия в покер! — Бабуля досадливо хлопнула ладонью по воздуху. — Чего ты натворил?       Тэхён наклонил голову, стремясь избежать её пристального внимания на себе. Медленно он вытащил из-за спины потрёпанный и изношенный временем журнал из кожи — он очень надеялся, что она была не человеческой. Бабуля всплеснула руками, явно злясь.       — Я же просила сжечь его вместе со мной, что за неуважение.       — Прости.       — Ты должен был сильно напортачить, раз вызвал меня с того света. Рассказывай.       И Тэхёну пришлось рассказать, ничего не тая. По мере того, как он говорил, глаза Чонгука, то есть глаза бабули (жуть какая), становились больше.       — Вот так. Я думаю, может, я в чем-то ошибся. — Он рисовал пальцем невидимые узоры на колене. — Или с заклинанием что-то не так.       — Всё так с заклинанием, не наговаривай на бабулю. Но нужно знать, как и когда им пользоваться. Эта книга не предназначена для студента, это продвинутый курс магии, Ким Тэхён. Разве этому я тебя учила?       — Ну, ты заставила меня самому разжигать огонь в печи, хотя мне было только… пять? Обычно детям не разрешают даже к плите подходить.       Её рот открылся, она нахмурилась, делая вид, что впервые об этом слышала. Это Тэхён ещё не упоминал про то, как она учила его проклинать соседские грядки, чтобы они зарастали чертополохом и их соседке Гризольде приходилось наклоняться в три погибели, чтобы его весь выдрать.       — В любом случае, наверняка ты делал проклятье в голубую луну.       — А что не так с голубой луной?       Тэхён знал только то, что это праздник для оборотней, потому что вторая полная луна за месяц означала для них ещё больше сил и энергии. Он даже не подозревал, что проклинал Чонгука в ночь полнолуния.       — Ахаха, в этот день Лилит узнала, что её возлюбленного отравили любовным зельем, это было где-то... — Бабуля начала задумчиво загибать пальцы на руке. — ...примерно тысячу лет назад. С тех пор в голубую луну любые проклятия на любовь оборачиваются против их создателя. Разве вас не учат этому на занятиях?       — Возможно, я болел? — Тэхён невинно улыбнулся. Вообще-то в день изучения азов любовных чар он, вероятнее всего, отсыпался после вечеринки. — И что мне теперь делать? При взгляде на меня все сходят с ума, кроме Чонгука… Почему, кстати, сила проклятия на него не действует? Это как-то связано с фазой луны?       — Интересно… — Бабуля задумалась, пальцем стуча по щеке. Было странно осознавать, что она сидела в теле Чонгука. Рассуждая об этом, Тэхён чувствовал разбегавшиеся по телу мурашки и старался не думать слишком много. — Есть несколько вариантов.       Она подошла к зеркалу у стены, хмыкая, разглядывая себя в отражении.       — Красавчик. Не думала, что у нас с тобой схожие вкусы на мужчин.       Тэхён не мог представить, что когда-нибудь услышит подобное от своей бабули. Он подавился глотком воздуха, начав кашлять. Его глаза слезились. Бабуля только что сказала что?       — С чего ты вообще взяла, что он мог мне понравиться? — взвился колдун.       — Мало кто применяет любовные проклятья к человеку, который ему безразличен, — она пожала плечами, так и не сводя взгляда с зеркала. — Всегда мечтала побыть в мужском теле, это так захватывающе. А уж в мужском красивом теле и подавно.       Тэхён мечтал никогда не призывать её дух, а ещё исчезнуть в тот момент, когда руки Чонгука, руки его бабули, начали гладить тело, приподнимая футболку и демонстрируя зеркалу — и в том числе глазам Тэхёна — крепкий пресс. Колдун загорелся от стыда, резко отворачиваясь, и слава богу, ведь за этим последовала фраза:       — А у него чувствительные соски.       — А-а-а! — он горестно взвыл. — Сотри мне память! Бабуль!       — Что? Я такого лет восемьдесят не трогала, не жадничай для бабули.       — Да больно он мне нужен!       — Ой ли? — она смеялась, смеялась смехом Чонгука, отчего было ещё тошнее. Чтоб его.       — Рассказывай всё поскорее и возвращайся в Ад, — поторапливал Тэхён. — Почему на Чонгука сила проклятья не действует и как мне его снять?       — Как я уже говорила, — она вздохнула, садясь на кровать, пару раз на ней подпрыгивая, словно бы проверяя целостность пружин, — есть несколько вариантов: либо он в тебя влюблён, либо на нём лежит более сильное проклятье. Нельзя уже сожжённое сжечь повторно.       Тэхён громко засмеялся, прямо-таки до колик. Оба варианта были полны абсурда. Во-первых, Чонгук просто-напросто не мог любить его, это же Чонгук. Во-вторых, Чонгука, этого идиота, уже кто-то проклял до него — ну что за умора.       — А проклятье, обращенное против воли на его создателя, само сойдёт со следующим полнолунием.       Тэхён резко прекратил смеяться.       — Ждать полнолуния?! До него ещё… — Тэхён нахмурился, потому что, на самом деле, не знал ответа, но тут он вспомнил про календарь Чонгука, где красным были отмечены самые важные для оборотней даты. Сверившись с ним, он воскликнул: — Целая неделя!       На самом деле, он утрировал, ждать оставалось шесть дней. Шесть дней наедине с Чонгуком. Да он быстрее свихнётся или выйдет на улицу во время ланча, чтобы его разодрало толпой обезумевших под действием проклятья студентов.       — Кто умеет ждать, всегда получает желаемое. А теперь живо возвращай меня обратно.

***

      Чонгук дул губы во сне. Выглядел он невинно, хотя в жизни при взгляде на него хотелось поскорее уносить ноги. Тэхён не знал, почему смотрел на него. Было жутковато. Вообще он бы с радостью усыпил Чонгука на всю неделю до заветной ночи полнолуния, когда сила проклятья спадёт, но тогда кто будет приносить ему еду? С другой стороны, не вышвырнут ли его за дверь, когда он скажет, что останется здесь ещё на некоторое время?       Чонгук был странным. Тэхён думал, что знал его, но за короткий срок, который они провели вместе, он перестал быть уверен в том, что Чонгук — напыщенный высокомерный индюк, способный лишь на насмешки и издёвки. Возможно, он мог быть способен ещё на что-то. Теперь Тэхён искал ему оправдания: в конце концов, бедолага был проклят. Может, именно из-за этого он был таким, каким был. Мог ли Тэхён помочь ему? Его магия не была светлой, с помощью неё тяжело избавиться от проклятий, но не невозможно. Тэхён улыбнулся сам себе, радуясь тому, каким добрым и щедрым ребёнком он вырос — бабуля бы не гордилась им.       Тэхён вздохнул, вновь взглянув на безмятежно спящего оборотня. На щеке у Чонгука был шрам, колдун впервые его заметил. Такой маленький, на скуле с правой стороны. Был ли это шрам от проклятья? Некоторые оставляли отметки на коже, не всегда, конечно, но довольно часто. Мог ли этот шрам быть защитой, благодаря которой Чонгук не сходил с ума, очарованный одним видом Тэхёна? Рассуждая об этом, рука Кима потянулась к чужой щеке; он ткнул пальцем оборотню в скулу, дабы проверить, был ли в отметине заключен остаточный шлейф магии, — и именно тогда Чонгук распахнул глаза.       — Что делаешь? — прохрипел он.       После сна его взгляд приобрёл поразительную медовую сладость. В первую секунду Тэхён даже растерялся, потерянно моргнув.       — Домогаюсь тебя, разве не видно? — гаркнул в итоге, быстро отдёргивая ладонь. Он что, минуту назад действительно думал, что хотел помочь Чонгуку? Это всё потому, что спящим он выглядел действительно беззащитно, однако стоило ему открыть рот, и всякое желание быть добрым с ним пропало.       — И ты ещё говорил, что это оборотни извращенцы? — Чонгук медленно сел, зевая. — Почему ты всё ещё здесь? Твоя бабуля разве не сказала, как всё исправить?       Тэхён захотел раствориться в воздухе. Жаль только, что этого он не мог. Наверное, ему стоило хотя бы привязать Чонгука к кровати, чтобы он не набросился на него, когда Тэхёну придётся объяснять ситуацию, в которой они оказались. Всё это, должно быть, отразилось у него на лице, так как Чонгук подозрительно сощурился и задал вопрос вновь, но уже более настойчиво.       — Тут такое дело… — Тэхён заговорил, предусмотрительно пятясь назад. Его внутреннее нутро диктовало ему двигаться. — Придётся немного подождать, чтобы всё это разрешилось.       — Ждать? — Чонгук словно отказывался воспринимать чужую речь. — И сколько же?       — Немного, так... — Он вырисовывал вихри руками в воздухе. — ...чуть меньше недели.       Тэхён зажмурился, готовясь. Три, два, один. Чонгук зарычал.

***

      Тэхён думал, что по шкале от нуля до десяти в звании «лучшего соседа» у него был примерно ноль. Во-первых, Чимин рассказывал, что он постоянно молол какую-то чушь во сне, порой это похоже на заклятия, а иной раз ими и является, так как однажды ночью Чимин проснулся от того, что над его кроватью витало грозовое облако. А Чимин, как и все феи, просто терпеть не мог дождь, так как от него промокали крылья и, конечно, идеально уложенные волосы. Ещё Тэхён разбрасывал вещи и часто, сам того не замечая, начинал петь, а голос у него, прямо-таки сказать, так себе. В жару он мог говорить, что ему холодно, и отказывать в открытии окон, а в холод, наоборот, распахнуть форточку на полный градус. Если сложить всё это вместе, то он был действительно кошмарным соседом для кого-то с идеальными слухом и обонянием и любовью к чистоте. Прямо такого, как Чонгук, который уже спустя сутки не выдержал и просто:       — Нам нужно обозначить территорию.       Тэхён скривился, не выходя из узких рамок в понимании «обозначить и оборотень», которые у него были, за что и получил осуждающий взгляд.       — Это твоя половина моей комнаты, а это моя, — сказал Чонгук, а затем указал Тэхёну пальцем на две стороны, словно бы показывая недалёкой кошке, где именно стоит её лоток. — Нельзя заходить на мою половину и что-либо трогать. Вообще.       Тэхён наклонил голову, задумываясь: есть ли вероятность, что Чонгука прокляли, сделав таким ужасно дотошным? Иначе он просто не мог объяснить это.       — Ладно. — Он легко пожал плечами, возвращаясь к чтению своей книги. Чонгук прокомментировал её как «отвратительная пошлятина», лишь взглянув на обложку, на которой брутальный, оголенный по пояс мужик нёс на плече слабого на вид юношу. Только поэтому Тэхён был вынужден начать читать вслух, наслаждаясь нервным подёргиванием чужих глаз.       Чонгук осёкся, услышав подозрительно быстрое согласие. Он не двигался некоторое время, готовый к атаке, но в конечном итоге позволил себе расслабиться, разворачиваясь на крутящемся стуле и возвращаясь к своим конспектам. Тэхён успел понять, что Чонгук — тот ещё зубрила.       Конечно, Тэхён был не согласен с этим условным разделением территории, но пока не хотел давать это понять. Лишь когда Чонгук ушёл за ужином, он, хихикая, перебрался на его кровать.       Это была шестая глава: Дэймон прижал Германа к стене, пока тот извивался в его руках, шепча на ухо о том, что именно он делает с непослушными милыми мальчиками, когда Тэхён возбудился, ёрзая и сминая под собой плед, и когда Чонгук вернулся в их комнату с полным подносом еды. Что ж, это было довольно неловко, учитывая, каким раскрасневшимся был Тэхён и тот факт, что он был таким на кровати Чонгука. Однако в противовес ужасу, который должен был им овладеть, Тэхён, напротив, раскраснелся ещё сильнее, а его бёдра сжались.       Ужасно медленно, с непроницаемым лицом и выражением, не иначе как «ровным», Чонгук поставил поднос на стол, а затем, словно передвигаясь в беззвучном слоу-мо, встал над Тэхёном, осторожно наблюдавшим за ним со стороны. Горели ли глаза Чонгука красным на самом деле или Тэхёну так лишь казалось?       Это была, кажется, третья глава: Герман лежал на кровати, посасывая леденец, когда Дэймон резко притянул его к себе за шею, и их языки сплелись между сладкой липкой конфетой. Тэхён не знал, почему вспомнил об этом, смотря снизу вверх на рассерженного оборотня. Он сглотнул, облизывая пересохшие губы.       — Дай мне это, — сказал Чонгук твёрдо, указывая на книгу и протягивая вперёд ладонь.       На крошечную секунду, на одно никчемное мгновение Тэхён представил, как Чонгук склоняется над ним. Он немедля вручил «Охотник и певчая пташка» оборотню перед собой, боязливо смаргивая с глаз морок. Что это с ним? Никак околдовали.       Тэхён поражённо выдохнул, когда понял, куда именно направлялся Чонгук. Он шёл к окну. К окну с его книгой в руках!       — Что ты делаешь?! — он взбунтовался, вскочил с кровати, разбуженный эфемерным ушатом ледяной воды, спущенным на него. — Эй!       — Ты не должен читать порно в моей комнате, — спокойно ответил Чонгук.       Глаза Тэхёна поползли на лоб. Да что этот оборотень себе позволял, монашка несчастная. Пальцы колдуна сжались в кулаки.       — Ты не сделаешь этого, — предостерёг он, когда Чонгук открыл окно.       Бровь Чонгука приподнялась; он улыбнулся, вытягивая руку за пределы узкого подоконника.       — Упс, — сказал он без тени всякого сочувствия, после чего его пальцы разжались, — уже сделал.       Тэхён вскрикнул, ринувшись вперёд. «Охотник и певчая пташка» летела вниз. С улицы кто-то громко вскрикнул «кто это здесь вещи разбрасывает?», а затем с видом победителя Чонгук закрыл окно. Тэхён был просто в бешенстве. Мало того, что Чонгук унизил его перед Намджуном, был неподвластен проклятью, так он ещё и решил забрать у Тэхёна всё то, что позволяло ему чувствовать себя хоть немного счастливее.       — Ты зря это сделал, — сказал Тэхён спокойно, хотя внутри него бушевал ураган.       — Как страшно. И что ты можешь, проклянешь меня? — Чонгук засмеялся. — Ну попробуй.       Он был слишком уверенным для того, кто был не осведомлён о том, что одно проклятье не могло лечь поверх другого. Тэхён сощурился. Что, если Чонгук проклял себя целенаправленно ради защиты, вроде этих глупых людских прививок, которые те делали, чтобы приспособиться к вирусам?       Зубы Тэхёна заскрипели друг об друга. Воздух взбунтовался вокруг него, закружил в волосах и одежде, настигая Чонгука ударной волной — тот даже не шелохнулся. Уставом было запрещено применять силу против тех, кто не мог защититься. Как нельзя было нападать с ружьем на безоружного или здоровому человеку на инвалида. За это исключали без промедлений, а жаль: так бы Тэхён с легкостью спалил Чонгуку все его волосы.       Что ж, на него не сработало проклятье. Никто из парней так и не осмелился пристать к нему, с чего Тэхён бы как следует посмеялся бы, ведь оборотни были известны противниками нетрадиционной ориентации, подчиняясь правилам и природе, которая диктовала им множить потомство и продолжать свой род. Тэхён так и не насладился долгожданным зрелищем, но это не значило, что он не мог его устроить. От внезапной идеи его лицо перекосила улыбка. И пусть это решение было поспешным и необдуманным, Тэхён не успел как следует взвесить последствия, чтобы отказаться от него.       Поэтому он прильнул к Чонгуку и быстро, пока тот не успел опомниться, прижался к его губам своими.       Вот несколько вариантов, которые, как он думал, за этим последуют: а) Чонгук ударит его; б) Чонгук оттолкнёт его, накричит, разразится тирадой о пошлости ведьм; в) маловероятно, но он мог ничего не сказать и не сделать, молча уйти и отомстить позже. Не было варианта, что Чонгук истуканом застынет, не решаясь ни вдохнуть, ни моргнуть, ни пискнуть, а затем, всевышний, покраснеет от самых кончиков своих ушей.       Тэхён нахмурился. Чмокнуться с парнем для него не было чем-то великим или за гранью, он делал это со столькими, что уже и не вспомнит. Делал ли он это со своими недругами? Отнюдь. Было ли соприкосновение губами с оборотнем захватывающим? О да. Тэхён редко, наверное, даже никогда не целовался с оборотнями как раз потому, что их принципы слишком разнились с принципами ведьм, и поцеловаться с волком вот так — без последствий — было не очень-то просто.       — Что это было? — Чонгук сконфуженно бормотал, трогая губы пальцами. Он выглядел, будто не понимал, где находился. Можно сказать, был напуган. Тэхён хмыкнул от удовольствия.       — Я поцеловал тебя, — ответил с самодовольством.       Чонгук уставился ему в глаза, затем на губы, вновь в глаза, будто не понимал, как такое возможно. После он шагнул вперёд с решительным видом, и вот настала очередь пугаться уже Тэхёну. О последствиях всё-таки нужно было подумать.       — Ты всегда так пах? — Чонгук выглядел загипнотизированным, поволока легла поверх его всегда ясных зрачков.       Он нет, нет, нет. Он что, подвергся действию проклятья? Как такое могло произойти?       Тэхён ретировался к стене. Какой он дурак, какой глупец, зачем полез волку в лапы?       — Чонгук? — спросил он с надеждой, которая в нём всё ещё теплилась. Что ему делать, если единственный человек, который мог быть вменяем рядом с ним, вдруг начал так себя вести? Тэхён пропадёт.       — Ты всегда ужасно пах, как горелый лес, — он продолжал бормотать, подходя всё ближе. — Что ты сделал? Это магия?       Теперь он стоял совсем близко, а его крылья носа ритмично двигались, втягивая воздух.       — Ты меня пугаешь. — Тэхён взялся за стену позади себя ладонями. На самом деле навряд ли он когда-то боялся Чонгука серьёзно. Оборотень мог до жути его злить и нервировать, но это всегда было более чем безобидно, однако сейчас Тэхён действительно опасался.       — А ты меня. — Чонгук моргнул. Постепенно в нём появлялись зачатки осознанности, но он словно должен был бороться за них. — Что ты со мной сделал? — Он был в отчаянии, его клыки удлинялись под дрожащей верхней губой.       Всевышний, Тэхён, разумеется, до безумия хотел припугнуть его, но не ожидал, что у него действительно выйдет это. Чувства были совсем не те, что он ожидал: радость на него не обрушилась. Чонгука отчего-то захотелось пожалеть. Тэхён взметнулся. Что это с ним такое?       — Я ничего не делал, правда. Я всего-то хотел позлить тебя. Чего ты прилип ко мне? Ты что... — Тэхён покосился на него, втягивая живот так, чтобы между ними образовалось хоть какое-то пространство; возле Чонгука было так жарко, как не бывало в самый жаркий день лета. — ...гей?       Чонгук как пощёчину получил. Он вдруг отскочил, вытирая потные ладони о быстро вздымающуюся грудь и глядя на Тэхёна с гневом. Тэхён хмыкнул, запрокидывая голову назад и стараясь при этом выглядеть так, будто происходящее его ни капли не волновало, хотя, он был уверен, его с потрохами выдавал звук быстро колотящегося сердца.       — Если у тебя встаёт на парней, это не значит, что все вокруг такие же, — огрызнулся Чонгук, но его горящие щёки и то, как он отводил взгляд, абсолютно точно не сочетались с его словами.       Рот Тэхёна открылся. Он громко засмеялся, хватаясь за живот. Это всё однозначно стоило того, он был удовлетворён своей жизнью на все сто процентов.       — Чёрт возьми, ты гей, так вот в чем вся проблема.       — Я. Не. Гей. — Чонгук громко рычал, но Тэхёну было ничуть не страшно. Злой и страшный волк мог ворчать сколько ему влезет, ведь он, Ким Тэхён, раскусил его.       — Ты просто завидуешь мне, потому что у самого не хватает храбрости признать, что у оборотней может быть «не физиологическая» потребность, тогда как нам, ведьмам, испокон веков наплевать на то, с кем и, даже заметь, со сколькими людьми трахаться. Бедный, бедный Чонгук. У тебя вообще был секс или ты хранишь себя для той единственной?       Возможно, Тэхён погорячился. Он осознал это, когда вокруг его шеи сомкнулись пальцы. Его дыхание спёрло. Он упёрся ладонями Чонгуку в грудь, стремясь оттолкнуть, но замер, когда хватку на нём чуть ослабили, а потом, о боже, провели кончиком носа по сонной артерии. Да что творилось с этим оборотнем, раньше он себя так не вёл. Тэхёну нужно было просто поцеловать его, чтобы активировать эти тайные потребности?       — Не зли меня, феечка, не зли, когда я хочу… — он запнулся в своём предложении. Его лицо искривила гримаса, весь он напрягся, а потом, ничего не сказав и не сделав, со скоростью света умчался из комнаты, оставляя Тэхёна в компании тревоги и сошедшего с ума сердца, а ещё с вопросом «Что, чёрт возьми, произошло только что?».

***

      Чон Чонгук точно был геем: Тэхён убедился в этом, когда нашёл у него в ящике стола затёртый журнал с Итаном Опри на обложке. Ни один натурал не стал бы хранить у себя выпуск за прошлый год, и уж точно страницы с обнаженными по пояс игроками не находились в столь плачевном, помятом состоянии. Да и эти подозрительные мокрые пятна, размазывающие текст… Тэхён поспешно вытер руки о кофту, отбрасывая выпуск на стол. Он продолжил своё расследование, открывая ящики чужого стола и распахивая дверцы платяного шкафа.       Он чувствовал себя неуютно, проделывая всё это, но в то же время это было необходимо, чтобы убедить себя в том, что он был прав. Тэхён не знал, зачем ему было важно знать, что Чонгук всегда врал ему. Какое ему было до этого дело? Обычно его не волновали грязные секреты других людей — более того, он всегда считал, что каждый имел на них право, но в случае с Чонгуком эти установки отчего-то сводились на нет. Он должен был знать о нём всё. Так что когда в чужих вещах Тэхён наткнулся на деревянную шкатулку из тёмного клёна, у него не возникло сомнений в том, чтобы её открыть. Он свёл брови к переносице, рассматривая…       — Нитка? — задал он вопрос, который повис в воздухе без ответа.       Это была не совсем нитка, скорее тонкая верёвочка, завязанная на пять узлов. Она была странно знакомой. Тэхён мало что помнил о магии уз, но в детстве бабуля рассказывала ему, что когда ведьма встречает человека, которого не захочет отпускать, то привязывает его к себе, чтобы не потерять. Да, у ведьм были весьма изощрённые способы проявления любви и привязанности, и не каждый мог их понять. А ещё узы было тяжело, но одновременно с этим очень легко разрушить. Если один из участников хотел уйти, ему всего-лишь нужно было развязать верёвку, но это нужно было действительно захотеть сделать.       Откуда она была у Чонгука? Почему Тэхёну казалось, что он должен был знать ответ, но не обладал им, из-за чего его голова разрывалась пульсирующей болью? В его сознании пел тихий мелодичный голос: «Раз, два, три, четыре, пять я иду тебя искать, раз, два, три, четыре, пять от меня не убежать». Тэхён захлопнул крышку шкатулки с щелчком, убирая её подальше. Он решил, что разберётся с этим позднее.       С информацией о том, что недруг Чон Чонгук — гей, совладать было трудно. Тэхён её отрицал, всячески отрекался, говорил про себя «да не может быть такого», махал рукой и сам ходил кругами, сгрызая ноготь на большом пальце в обрубок и радуясь, что у него было ещё аж девять целых. Когда Чонгук вернулся в комнату, было глубоко за полночь. Он не смотрел на Тэхёна, тогда как тот провожал каждое его движение пристальным вниманием.       — Как давно ты меня хочешь? — Тэхён спрашивал это с наслаждением. У него появился новый прекрасный повод для того, чтобы дразнить Чонгука, и он не мог им не воспользоваться.       Оборотень застыл, так и не дойдя до своей кровати. Он не двигался, однако его руки напряглись так сильно, что лопатки пришли в движение под тканью футболки.       — Я не хочу тебя, — он отрицал это, но его слова были на слух всё равно, что цитата Пиноккио: ложь да и только.       — М-м-м, — протянул Тэхён. Он был в тех самых неприличных жёлтых шортах, которые ему принёс Чонгук, и сейчас его голые ноги игрались с воздухом, стопы качались то влево, то вправо в неспешном темпе. Ягодицы арочным мостом на всеобщее обозрение. Тэхён чувствовал себя провокационно и прекрасно знал, что выглядел так же. — Поэтому ты поцеловал меня.       — Это ты поцеловал меня! — Чонгук обернулся, полный возмущения. Такой забавный, что Тэхёну захотелось посмеяться над ним.       — Верно, ты всего лишь прижал меня к стене и делал все те вещи, словно хотел сожрать. — Тэхён пожал плечами. Теперь он не смотрел на Чонгука, а листал одну из его нудных книжек и очень надеялся, что выглядел незаинтересованно. С чего бы ему интересоваться Чонгуком? Это просто смешно.       — Я не… — Чонгук зарычал. — Прекрати это.       — Что? — Тэхён невинно захлопал ресницами, приоткрывая рот. Секундой ранее у него всего лишь заныла поясница, так что он решил изогнуться сильнее, выпячивая свои очевидные прелести ещё больше. Разве есть в этом его вина?       Чонгук вдруг рывком сорвался с места, и Тэхён сначала даже не понял, что произошло: так резко всё погрузилось во тьму. Когда же он сообразил, что его с головой накрыли одеялом, его пробрало на смех. Так Чонгук решал проблему? Делая вид, что её нет?       — Так неприятно смотреть на меня, Чонгук? — он язвил, приглушённый из-за накинутой поверх ткани.       — И слушать тоже, заткнись, пока я не придумал, как могу это сделать, — прозвучало с угрозой, но Тэхён слышал в этом лишь тявканье. Он хихикал, сам не зная, отчего это так забавляло его.       — О, я уверен, у тебя есть парочка вариантов. — Тэхён вынырнул из-под одеяла, глядя прямо на Чонгука с хитрой ухмылкой. Его язык пару раз толкнулся за щёку, из-за чего оборотень перед ним залился краской, но быстро отвернулся, делая вид, что занят поиском вещей в своём идеально прибранном шкафу.       Если бы Тэхён только знал, что ему доставит такое огромное удовольствие пошлые шутки с Чонгуком, он бы прибегнул к ним уже давно. Сейчас перед ним открылся карт-бланш, и он не собирался сдавать позиции на протяжении всего срока, что они будут вынуждены провести до ночи полнолуния.

***

Тэхёну снился дождь и лес, его босые маленькие ноги. С высоты его роста всё вокруг казалось огромным, пихты настолько большими, что их пики касались самих звёзд. Вокруг темнота, дождь капал с неба, нещадно ударяя по коже. Это больно, особенно когда попадало по синякам на руках. Тэхёну хотелось домой; он плакал, его слёзы были невидимыми из-за влаги на щеках. Почему он находился здесь совсем один? Родители говорили ему никогда не ходить в этот зачарованный лес, но почему он был тут? Ухали совы, и что-то дрожало в траве. Два светящихся глаза появились в темноте, и Тэхён закричал.       Он дёрнулся, распахивая глаза с учащенным сердцебиением. Светало, за окном поднималось ленивое солнце. Тэхён восстанавливал дыхание, растерянно трогая себя по лицу и силясь понять, что это только что было. Ему редко что-то снилось, а столь странное — ещё реже.       Чонгук храпел: его рот был широко открыт, слюна стекала по щеке вниз на подушку. Тэхён сморщился, глядя на него. Свинья свиньей, волк волком. Рот Чонгука был так притягательно открыт, что руки чесались закинуть в него что-нибудь. Скажем, пару капель яда. Чонгук создавал действительно много шуму, но раньше Тэхён не замечал, что тот мог храпеть. С другой стороны, он впервые видел его спящим не под воздействием магических сил. Полный любопытства, он встал на носочки и осторожно сделал шаг, нависая над Чонгуком и стремясь разглядеть всю его уязвимость. Кожа гладкая, с лёгкой розовинкой, лицо опухшее ото сна, губы сухие и обветренные. И зачем Тэхён выбрал такой сложный путь мести, как проклятье? Нужно было просто осыпать Чонгука угревым порошком — и дело в шляпе. Тэхён кивнул, откладывая эту затею на будущее. Затем он зацепился взглядом за нос оборотня и нахмурился, замечая что-то странное. Тонкие прозрачные нитки, торчащие прямо из ноздрей.       — Какого… — Тэхён потянулся вперёд и не думая потянул одну из них. Маленькая поролоновая затычка свисала с другого края — он растерянно разглядывал её, не понимая, на кой чёрт Чонгуку понадобилось втыкать себе это в нос. Какой-то странный оборотнический ритуал?       Чонгук во сне дёрнулся; его нос с шумом втянул воздух одной свободной ноздрёй, после чего его лицо почти моментально искривило гримасой. Он открыл глаза, зрачки в которых судорожно менялись в размере, то расширяясь, то вновь сужаясь до крохотной точки.       — Ты знал, что беруши нужны, чтобы затыкать ими уши, но никак не нос? — Тэхён наклонил голову к плечу. — Страшно представить, какие вещи ты ещё засовывал в места, для них не предназначенные.       Чонгук вряд ли слушал колдуна: всё его внимание было обращено в сторону чужой открытой шеи. Это был странный, дикий взгляд, который напоминал о том, как много от животного было внутри Чонгука. Тэхёну подумалось, что он очень разозлил его: никто не любил, когда их будили. Особенно сладко храпящие оборотни. Тэхён сглотнул, нервно улыбаясь, вдруг вспоминая о паре острых клыков, которыми обладал Чонгук.       — Ты это, спи, спи. Вот, я верну эту штуку на мест… — он спотыкнулся в слове на моменте, когда его рука потянулась вниз, чтобы воткнуть затычку обратно оборотню в нос (как бы странно это ни было), но его неожиданно потянули на чужую сторону кровати. — Ой.       А как он успел оказаться напротив Чонгука? На нагретом месте, пропахшем его запахом, впитавшем в себя его тепло. Оборотень нависал над ним, всё ещё сжимая запястье и издавая странные вибрации всем телом. Нельзя было сказать, что Чонгук проснулся, когда его нос уткнулся Тэхёну в шею — и тот принялся довольно урчать.       — Ух ты, да уж, ты же не хочешь меня съесть? — интересовался осторожно Тэхён, пытаясь вырваться. Его попытки, однако, встречали сопротивление, и он запаниковал, так как никогда не думал, что сможет оказаться в такой ситуации не с кем иным, как с Чонгуком. — Вкусно пахнет, да? Я могу дать тебе этот гель для душа, раз он так пришелся тебе по душе и… оу! — Тэхёна прошибло мелкой судорогой.       Он вздохнул, закусывая губу и поджимая пальцы на ногах. Шея была его эрогенной зоной, в принципе, как и у многих. А Чонгук так чувственно прошелся языком под линией его челюсти, что он блаженно растаял. Его пальцы сомкнулись на простыне, а ресницы смежились.       — Я не хочу тебя съесть, — Чонгук бормотал и в противовес своим словам ласкал шею Тэхёна языком, пока тот, парализованный, едва мог дышать. — Ты что-то сделал со мной, это всё твоя магия.       — Что?! — Тэхён нашёл в себе силы и взялся за чужие плечи, с нажимом отодвигая от себя. Он с шумом выдохнул, нечаянно смахивая волосы с глаз. — О чём ты?       — После того, как ты поцеловал меня, ты стал пахнуть как что-то восхитительное. Теперь у меня мутнеет сознание, и я просто хочу всего тебя вылизать.       Чонгук и правда был не в себе: его лицо покраснело, взгляд замылился, со лба стекали редкие капли пота. Мог ли Тэхён действительно сделать с ним что-то? Он взял лицо Чонгука в ладони, придвигая к себе и поворачивая его голову в разные стороны. Он был горячим, безумно горячим, и Тэхён даже забеспокоился о его состоянии, потому что, само собой, Чонгук бы не стал лизать его шею в здравом уме.       — Ты весь горишь. — Тэхён нахмурился, глядя оборотню в глаза. Тот смотрел на него с этой странной поволокой, которая придавала его виду какую-то безумную потребность. — Что ты чувствуешь?       — Ну я, я… — Чонгук хмурился, весь его вид — нахмуренные брови и глубокие морщины с поджатыми губами — выдавал внутреннюю борьбу. — Хочу пахнуть тобой, чтобы всё вокруг пахло тобой, даже я.       Затем он выразительно зарычал и уткнулся лицом Тэхёну в сгиб плеча. Его зубы вдруг сомкнулись на коже сквозь ткань пижамы с цыплятами, и Тэхён издал позорный стон, дергая ногой на рефлексе. За этим действием последовало ужасное: Чонгук застонал тоже, его тело качнулось, а пах прижался к этой самой ноге, выбивая из Кима весь воздух.       — Ты же сказал, что не гей, — невразумительно бормотал Тэхён. Ему вдруг тоже стало ужасно жарко, и сознание отчего-то было не таким уж и ясным, чем мгновением ранее.       — Я не гей. — Чонгук качнулся ещё раз. И ещё. И третий.       Тэхён крепко зажмурился. Кровь шумела в его ушах, бушевала беспокойным океаном.       — Ты трахаешь мою ногу прямо сейчас, ты знаешь? — Его голос опустился до хрипа: так сухо было в горле.       — Я не… — Чонгук что-то лепетал. Тэхён, скорее, чувствовал это на своей коже неровным придыханием, нежели слышал. Он мог читать на своей шее «я не делаю это», однако движения с участием его ноги ни на миг не прекращались.       Тэхён должен был остановить Чонгука?       «Конечно, должен».       Но если он не сделает этого, в будущем у него будет так много поводов для насмешек и рычагов давления. Может, останавливаться не стоит?       «Нужно продолжить», — так внушил себе Тэхён, руководствуясь мотивацией авторов многих книг, которые он читал, не осведомлённый о том, что все они были написаны жаждущими гейского перепиха женщинами. Поэтому его нога отошла чуть вперёд, сильнее к Чонгуку, а шея выгнулась, давая большую площадь пространства для чужой фантазии. Тэхён не признавался себе, что самому ему было ужасно приятно. Он слушал Чонгука, наслаждаясь его звуками, и млел от его губ на своей коже. И он совсем-совсем не думал о том, что Чонгук был противным оборотнем, мысли о котором в обычный день вызывали в нём лишь раздражение.       Чонгук начал кусаться. Это было вовсе не больно — это было восхитительно. Его клыки на коже ощущались самым правильным образом, Тэхён хотел их на себе везде. Его пальцы с особым удовольствием зарылись Чонгуку в кудри, и он тянул их, получая в ответ ни с чем не сравнимые звуки.       Как они оказались в этой ситуации?       Тэхён не мог вспомнить, ему не было никакого дела, он просто хотел, чтобы происходящее не прекращалось. Его руки поползли ниже по спине Чонгука, проникая под ткань спальной футболки, очерчивая контуры рёбер, вверх по лопаткам, оставляя на коже полосы от ногтей.       Чонгук захныкал, его движения стали совершенно беспорядочными и хаотичными, и даже сквозь несколько слоёв ткани Тэхён мог чувствовать на своей ноге очевидную влажность.       Всё закончилось так же внезапно, как и началось. Чонгук упал рядом с Тэхёном, утыкаясь кончиком носа ему в плечо. Он шумно дышал, и в тишине комнаты это были единственные звуки, соединяющие Тэхёна с реальностью. Он глядел в потолок и гадал, от чего его мысли путались и почему, чёрт возьми, с ним это происходило.       — Ты гей, Чонгук, — сказал Тэхён в итоге со вздохом, встрёпывая чужие волосы.       — Да, наверное, да, — он впервые не отнекивался.

***

      С тех пор Чонгук начал исчезать. То есть его вообще не было в комнате, и Тэхён ужасно злился, хотя раньше мечтал, чтобы оборотень перестал мозолить глаза своим присутствием. Он даже ночевал где-то в другом месте. Тэхёну было всё равно, где он спал, да пусть хоть в облике волка под деревом на территории кампуса — плевать. Он был трусливым щеночком, которому не хватило храбрости взглянуть Тэхёну в глаза после свершенного. Он приходил, только чтобы оставить еду под дверью, обычно стучал в неё, как какой-то работник отеля, а когда Тэхён открывал, на пороге его ждал полный поднос и ни одной живой души.       Это продолжалось пару дней. Один раз Тэхён не выдержал подобных игр, намереваясь схватить Чонгука, втащить в комнату за шкирку и высказать всё, что он о нём думал. Когда в дверь постучали, Тэхён был готов, сидя прямо возле неё на табуретке, как настоящая сторожевая ищейка. Тэхён моментально открыл дверь с радостным «попался», но быстро стушевался. Это был не Чонгук.       Большой парень, метра под два роста и примерно один в ширину, стоял перед ним с кипой бумаг в руках. Тэхён нахмурился.       — А где Чонгук? — задал вопрос большой парень.       Тэхён закатил глаза. Он скрестил руки на груди, озлобленно спрашивая:       — Откуда мне знать? Это вы, ребята, чуете друг друга за километр. Мне дать тебе его носки, чтобы ты попытался взять след?       Большой парень оскалил столь же большие зубы. Глаза его блеснули, он взглянул на Тэхёна и — точно, он же проклят.       — Проклятье, — прошипел Тэхён, занося руку, чтобы как можно скорее закрыть дверь. — Долбанное проклятье.       — Я не по парням, но ты такой сладенький в этих шортиках.       Долбанный Чонгук, долбанные шорты, долбанное всё. Тэхён налег на дверь всей спиной, тужась в попытках её закрыть. Оборотень отворил её указательным пальцем вместе с прилипшим к ней колдуном, довольно ухмыляясь.       — Нам с тобой так повезло, только ты и я в этой комнате.       К Тэхёну подобралась паника. Он начал озираться по сторонам, суматошно думая. В теории, можно было закричать, но тогда сбежалось бы ещё больше народу и вместо того, чтобы помочь, они лишь усугубили бы ситуацию. Ещё, в теории, конечно же только в ней, Тэхён мог бы спалить этого парня дотла, но тогда его загребут в исправительный центр для ведьм и наденут наручники, потому что Тэхён сам виноват в том, что проклял себя, и несёт за это полную ответственность. Так что оставалось одно — импровизировать.       — Да, повезло так повезло, большой мальчик. — Тэхён улыбнулся. Он огладил свои бёдра ладонями, привлекая к ним внимание и тем самым усыпляя чужую бдительность. — Я ждал тебя.       Большой парень удивился. Тэхён тоже был малость в шоке.       — Тогда я вовремя, куколка. У тебя такие сладкие ножки. Теперь понятно, что в тебе нашёл Чонгук.       Тэхён сглотнул, сдерживаясь, чтобы не спалить этому идиоту все его волосы, но навряд ли тому подойдёт лысина. Он кривобоко улыбнулся, подходя к парню и толкая его в грудь ладонью, чтобы тот понял намёк и двинулся к кровати.       — Хочешь я ещё покажу, что нравится Чонгуку? — спросил он заискивающе, облизывая полные губы. У самого сердце бешено колотилось. Когда парень кивнул, Тэхён снял со спинки стула галстук, натирая его между пальцев. — Дай мне свои руки. — Парень послушно вытянул ладони вперёд. — Хороший мальчик.       На похвалу оборотень довольно рыкнул. Тэхёну хотелось смеяться: так вот они какие, эти вервольфы. Он принялся вязать узлы, туго их затягивая и перебрасывая края в определённом порядке, довольно улыбаясь из-за того, каким был смекалистым. Совсем скоро руки оборотня оказались крепко привязаны к спинке кровати.       — Думаешь, какой-то кусок ткани сможет сдержать меня? — парень засмеялся, и Тэхён, наконец, позволил себе засмеяться тоже. Он наклонился вниз, практически касаясь незнакомца нос к носу.       — Кусок ткани — нет, а вот цепи…       Довольный, он резко выпрямился, оглядывая свою работу с восторгом. Хмурый большой парень дёргал руками, звеня цепями и глядя на свои запястья, скованные железом, с каким-то ужасом.       — Эй, мы так не договаривались, малыш!       — Малыш у тебя в штанах, — выплюнул Тэхён, наверняка зная, что это была неправда, потому что «малыш» давал знать о себе довольно отчетливой большой палаткой в зоне паха. Колдун скривился. — И вообще, ты мне надоел, помолчи-ка.       Особо не церемонясь, он засунул в рот сопротивлявшегося оборотня край одеяла. Тот яростно бил ногами, но Тэхёна это не впечатлило. Он хмыкнул, довольный собой, и принялся напевать.       Раз, два, три, четыре, пять, от меня не убежать…

***

      Чонгук ворвался в комнату с рычанием. Тэхён делал вид, что не замечал его, лёжа рядом со своим новым приятелем на подушках и показывая ему недавно выпущенную коллекцию Prada. Оборотень яростно мычал и дёргался — при этом у него был ни на секунду не сходящий стояк. Колдун лишь понимающе кивал на чужие потуги.       — Согласен, эти замшевые сапоги — просто ужас.       — Какого. Нахрен. Черта?! — Чонгук кричал, находясь в уверенной боевой стойке. Его пальцы были крепко сжаты в кулаки, грудь быстро вздымалась и опадала.       Тэхён улыбнулся, прячась за журналом, а затем осторожно выглянул из-за него с наигранным удивлением.       — О, ты пришёл? Тебя так долго не было, что я подумал, будто кто-то наконец сжил тебя со свету.       Громкий хлопок двери, дрожащие стены, довольный Тэхён и скулящий большой парень рядом с ним — ничего необычного.       — Никто не сможет сжить меня со свету, кроме тебя! Ты невыносимый, глупый идиот! Какого хрена здесь делает Джексон?! — Тэхён не был уверен, прорычал ли Чонгук каждое слово или же Ким в какой-то момент научился понимать волчий.       Тэхён спокойно закрыл журнал и задумчиво хмыкнул. Он повернулся к Джексону.       — Хэй, что ты здесь делаешь?       — Мхвамххвпммх! Мувах! Махиых! — вопил Джексон, лязгая цепями и барахтаясь в воздухе, как скворчащая на сковороде сосиска.       — Ах, да ты что! — Тэхён прикрыл рот рукой, его брови приподнялись. — Он говорит «пошёл ты на хуй, Чонгук», так что можешь идти, нам с Джексоном очень интересно вдвоём, — сказав это, Тэхён умостился на груди у приблудившегося оборотня, вновь открывая журнал.       Чонгук и пошёл, но не на хуй, а к Тэхёну. Он резко дёрнул цепь, так что та со звоном соскользнула на пол в небрежную кучу, и рывком стащил Джексона с кровати, благодаря чему из его рта выпал край одеяла и он тут же принялся бормотать:       — Тэхён, я так хочу тебя. — Слюна стекала с его губ, а полностью отрешённый взгляд свидетельствовал о том, что он был абсолютно невменяем. — Я трахну тебя так жёстко, как ещё никто до этого, — продолжал лепетать, пока его руки и ноги магнитом тянулись вперёд к колдуну.       — Джексон, единственное, что ты сможешь сегодня трахнуть, так это твоя рука. При условии, что я её не сломаю.       Затем, явно не церемонясь, Чонгук выкинул своего собрата за дверь. Его глаза сияли как две сигнальные фары, но Тэхёну не было дела до чужих фонарей: пусть Чонгук ими хоть мигает, хоть устраивает световое шоу.       — Я бы посоветовал тебе солнцезащитные очки: ослепляешь. — Тэхён невозмутимо откинулся на подушки, забрасывая ногу одну на другую и скрещивая лодыжки.       — Тэхён, — Чонгук взревел.       — Я очень рад, что ты знаешь моё имя, это похвально.       — Перестань делать это.       — Делать что? — Одна его бровь приподнялась; он листал страницы журнала, разглядывая украшение в виде ошейника и думая о том, что Чонгуку оно пришлось бы к лицу.       — Делать вид, что тебе всё равно, и выводить меня из себя.       Журнал вспыхнул в руках Тэхёна. Чонгук чуть отшатнулся. Оборотень обвинял его? Просто абсурд. Тэхён даже засмеялся.       — Это ты оставил меня! — Колдун встал, указывая пальцем на оборотня. — Ты обтёрся об меня и кончил, а затем просто сбежал!       Чонгук заскулил, пряча взгляд. Его глаза больше не пылали. Тэхён продолжал злиться и говорить, какой же всё-таки Чонгук самовлюблённый засранец, когда тот вдруг просто:       — Прости.       Тэхён замолк. Что?       — Что?       — Ты слышал.       — Ты извинился? — Вся спесь Тэхёна сошла на нет. — Передо мной?       — Мне жаль, что я обтёрся об тебя, этого больше не повторится. — Щёки Чонгука пунцовели. — Не знаю, как такое произошло.       — Не повторится? — Тэхён говорил зажёванной пластинкой. Какой-то противный процесс происходил внизу его живота, хотя он даже не ел стряпню Чимина.       — Конечно, нет. Это было что-то странное, я ничего не понимал, всё вокруг было в твоём запахе и…       — Ты сейчас с этими штуками в носу? — Тэхён покрутил рукой вокруг своего лица. Чонгук, пристыженный, опустил голову. Ну понятно. — Ты теперь будешь ходить с ними всё время? Только потому что я как-то не так пахну?       — Ты пахнешь не «как-то не так», ты пахнешь определенным образом.       — Да что ты? И как же?       — Как что-то ненормальное, что-то неправильное.       — Что-то неправильное — это мужская раздевалка. Мне нужна конкретика, Чон.       Чонгук вновь заскулил, перетаптываясь. В обличии волка он бы наверняка завертелся на месте в попытках укусить свой хвост.       — Так пахнет только пара. Но это невозможно. Этого не может быть. Просто… не может. — Чонгук вертел головой, выглядя самую малость безумно. Будто он был в шаге от того, чтобы сойти с ума.       — Стоп, стоп, стоп. Я пахну как твоя пара?!       Тэхён знал об этом кое-что, он был не настолько не осведомлён об оборотнях. Он определённо не мог пахнуть как пара Чонгука, во-первых потому, что тогда он должен быть его парой, а он просто не мог. Вот и всё. Волки были с волками — такая вот штука. Вся истинность и другие шалости их природы работали только на их особях. А Тэхён — колдун, не волк.       — И почему я вдруг начал пахнуть как твоя пара?! Ты не находишь это странным? — Он глубоко дышал, стараясь совладать с собой. Быть парой оборотня не входило в его планы на жизнь.       — Это случилось после того, как ты поцеловал меня. Ты просто вдруг внезапно стал так пахнуть. Расколдуй это.       Ну, отлично. Мало Тэхёну было его проблем. Чонгук был единственным, на кого не действовало проклятье, а теперь он вдруг пахнет как его пара. Погодите-ка.       — Тебя проклинали когда-нибудь? — Тэхён сощурился, глядя на беспокойного парня перед собой.       — Ты, — Чонгук закатил глаза, — и не раз.       — Я говорю про настоящее проклятье, магия, Чонгук, волшебные силы и всё такое. Кто-нибудь проклинал тебя по-настоящему?       Чонгук нахмурился. Галка меж его бровей становилась всё глубже и глубже.       — Откуда мне знать?       Тэхён открыл рот и закрыл. Вообще-то Чонгук мог и не знать. А это уже проблема.       — Я думаю, тебя прокляли. И также я думаю, что… о чёрт.       — Думаешь о чём? Эй?       У Тэхёна звенело в ушах. В глазах черным-черно. На Чонгука не подействовало его проклятье, и тому, по словам бабули, объяснение было — действие одного проклятья не могло ложиться поверх действия другого. А когда Тэхён поцеловал Чонгука, тот вдруг стал вести себя иначе, чувствовать запах по-иному. Была одна легенда, издавна гласившая: поцелуй истинной любви в силах разрушать проклятье.       С Чонгуком явно что-то было, и оно изменилось, стоило Тэхёну поцеловать его. Значило ли это теперь, что Тэхён любил Чонгука?

***

      Тэхён рассматривал Чонгука битый час. Каждую деталь. Его уши, нос, губы и глаза. Вот, что он успел выяснить: Чонгук моргал раз в десять секунд. Ещё у него были крупные передние зубы, он любил закусывать ими губу. Когда Чонгук читал про себя, его рот шевелился.       Тэхён мог любить его? Его, этого шерстяного балбеса?       Абсурд, он любил Намджуна. Намджуна, о котором он совершенно не думал с тех пор… На самом деле Тэхён думал о нём, только когда дрочил, потому что Намджун действительно был горяч. Получается, думал он о нём довольно давно.       Но самым большим абсурдом был факт, что Тэхён действительно любил Чонгука, ведь магия не могла врать: чары не сходят после обычных поцелуев.       — Ты меня пугаешь, — говорил Чонгук, не отрывая взгляда от своих заданий. Тэхён заметил, что тот занимался зубрёжкой всякий раз, как нервничал. Это было довольно мило.       — Это не мило, — Тэхён фыркнул, тут же коря себя за произнесённое вслух.       — Я просто жду полнолуния, мне кажется, ты в тайне планируешь моё убийство ночью, — бормотал Чонгук, быстро строча что-то в тетради.       — Поверь, если бы я хотел твоей смерти, ты бы уже давно играл в покер на раздевание с моей бабулей.       Чонгук повернулся на кресле лицом к Тэхёну с абсолютно неописуемым выражением, покрытым завесой таинственного мрака.       — Ты не собираешься рассказать мне о том, что происходит, не так ли?       — Конечно, нет, и ты должен быть мне благодарен за сохранность своей психики.       — А разве не ты её сломал? — Чонгук нахмурился, а Тэхён кинул в него подушку, но тот ловко словил её, закинув себе за голову. — Ты помнишь, что должен мне желание за то, что я вожусь с тобой?       — Я не советую тратить его на то, чтобы узнать мои ничем не подтвержденные теории.       — Я и не собирался. — Чонгук глубоко закатил глаза. — Просто напомнил тебе.       — О, спасибо, Чон, это так мило с твоей стороны. Жду не дождусь твоего решения. — Тэхён улыбнулся притворно ласково. В который раз — и угораздило же его вляпаться во всё это.

***

      Кто-то держал его за руку и вёл вперёд, а ещё без умолку болтал. После прошедшего дождя лес пах распустившимся ароматом еловых веток и чернозёма. Тэхён больше не плакал, и страшно ему не было. И чья-та фигура, шедшая впереди, привносила лишь чувство внутреннего покоя и ни капли тревоги. В свободной руке между пальцев Тэхён тёр вылезшую из рукава нитку. Нитку красного цвета.       — Тебе больше не страшно? — У фигуры знакомый голос. И затылок, и всюду вьющиеся тёмные волосы, даже хватка на руке вдруг кажется узнаваемой. — Лес — мой дом. Теперь и твой дом тоже. Я покажу тебе всё.       Затем фигура обернулась. Это был Чонгук, маленькая его копия, улыбавшаяся Тэхёну впервые так искренне и чисто.       — В конце концов, ты же моя пара.       Тэхён подскочил, потому что кто-то кричал. Как оказалось, кричал он сам, что стало понятно, когда Чонгук подлетел к нему, закрывая рот ладонью.       — Дурень, мы же в общаге оборотней, здесь нельзя так верещать по ночам, — недовольно шипел Чон.       Тэхён ещё с минуту протестующе дёргался в чужой хватке, но успокоился, размеренно дыша в ладонь напротив своего рта. От Чонгука пахло точно так же, как во сне: чернозёмом и еловыми иголками. Глаза его мерцали в темноте, пока Тэхён сосредоточенно смотрел в них. Он шумно сглотнул, сжимая пальцами одеяло. Шорох в тишине отзывался шумом в ушах; казалось, можно было услышать звук моргающих глаз.       Когда Тэхён успокоился, Чонгук отнял руку от его лица, но глядеть с предостережением не прекращал. Тэхён прокашлялся.       — Откуда у тебя красная нитка с пятью узелками?       — Нитка? Какая ещё нитка? — Чонгук часто моргал от растерянности. — Совсем рехнулся?       — Та, что в шкатулке у тебя в столе.       — Ты лазил в моих вещах?! — повысив тон голоса, Чонгук резко сжал губы.       Тэхён пожал плечами. Лицо его было лишено всякого стыда и вины.       — Это необычная нитка, и ты наверняка знаешь это, я знаю это. Так откуда она у тебя?       — Это самая обычная нитка. — Чонгук усердно качал головой, наверняка считая Тэхёна глупым. — Не знаю, браслетик дружбы? Он у меня с детства, я не помню откуда. Зачем тебе это знать?       — Затем, что это не просто браслетик дружбы. Обычно ведьмы завязывают такой, если хотят заявить свои права на кого-то. Вроде… — Тэхён помахал рукой в воздухе. — …ваших укусов. Это довольно серьёзная магия уз, и разорвать её сложно. Поэтому, Чонгук, напряги все извилины, если такие у тебя есть, и вспомни.       — Я не знаю! — Чонгук выглядел отчаявшимся. — Я никогда не имел дел с ведьмами. Тем более это было очень давно.       — Мне нужно кое-что проверить. — Тэхён нахмурился, принявшись выпутываться из одеял. В любом случае, это не помогло, и он всё равно запнулся, оставаясь на ногах лишь благодаря поддерживающей руке Чонгука. Не поблагодарив за спасение, Тэхён рывком открыл ящик стола, быстро вытаскивая запрятанную в глубине ящика шкатулку. Он взял нитку в руку, протягивая её Чонгуку. — Надень это.       — Что ты хочешь выяснить, а?       — Чонгук, просто надень.       Оборотень оскалился, но послушно начал втискивать ладонь в узкое пространство браслета. Тэхён внимательно за этим следил.       — И? Что дальше?       А дальше Тэхён потянул рукой — и Чонгук качнулся в его сторону. Между ними была натянутая полоска света. Тэхён дёргал сжатым указательным и большим пальцами вновь и вновь, как тянут за верёвочку звонка, наблюдая за рукой Чонгука, безошибочно отзывавшейся на каждое его движение.       — Эй, прекращай эти игры! — Чонгук злился, потому что даже его силы не хватало на то, чтобы удержать собственную руку в одном положении. Вены вздулись под его кожей от попыток.       Что ж, Тэхён не прекратил, потому что это было довольно забавно — то, как тело Чонгука не слушалось его, будучи его марионеткой. Тэхён хихикал, продолжая дёргать за натянутую между ними нитку. Чонгук рыкнул, ловя её своей свободной рукой в воздухе, и начал пытаться рвать, кусать, тянуть. Он даже взял ножницы со стола, но у него не получилось разрезать её. Тэхён уже не просто смеялся — он обхохатывался.       — Развяжи её, чёрт возьми! — свирепел Чонгук.       — Это не так работает.       — А как это работает?       — Чтобы её развязать, ты должен захотеть этого.       — Я, блин, хочу!       Тэхён прекратил тянуть, и нитка исчезла. Он прикусил губу, наблюдая за почти сползшей с одного плеча футболкой Чонгука. Его сердце ухало в грудной клетке.       — Магия никогда не врёт, — прошептал он, в ужасе распахивая глаза. Только сейчас он понял, что Чонгук по-настоящему не хотел разрывать с ним связь, иначе бы он смог развязать нитку. Чонгук на самом деле не хотел избавляться от него, несмотря на все слова, сказанные до этого. — О, охренеть, магия не врёт, Чонгук!       — Отлично, теперь мне всё ясно: ты просто ненорма…       Тэхён резко дёрнул рукой, сильнее, чем все разы до этого, и Чонгук от неожиданности сделал к нему шаг. Затем Тэхён просто поцеловал его. И Чонгук, секунду постояв в ступоре, вдруг с каким-то совсем уж жалобным мычанием двинулся навстречу его губам. Их языки встретились, пальцы запутались в волосах. Тэхён стоял на носках, стремясь подобраться ближе, а Чонгук своей силой гнул его, выгибал в спине, словно стремясь уложить на пол в каком-то своём диком порыве. Тэхён впитывал момент с наслаждением, не думая зачем и для чего, не думая о начале и забывая о конце. Он лишь чувствовал: зубы на своих губах, дыхание на коже, жар в местах, где его касались, реакцию чужого тела на то, как он касался в ответ.       Он не знал, что с ним происходило, захлебываясь в киселе из собственных чувств. В животе бабочки устроили вечеринку. Тэхён с Чонгуком целовались минуту, две, пять, затем словно бы час — время перетекало в бесконечность, пока их тела двигались навстречу друг другу. В порыве Тэхён вытащил из носа Чонгука глупые затычки, из-за чего глаза того тут же блаженно закатились, ноздри расширились и сомкнулись при глубоком вдохе. Оборотень уткнулся лицом Тэхёну в шею и принялся жадно дышать, облизывая языком кожу, пока колдун хмыкал, играясь пальцами с его волосами. Они завалились на кровать, вошкались и ворочались на ней, тянули одежду в сторону, разбрасывали подушки на пол, как беспокойные щенята.       Когда разум Тэхёна совсем запылился, он обнаружил, что сидит верхом на Чонгуке, облизывая его рот, и беспорядочно трётся бёдрами, а ниже пояса всё горит и ноет. Тэхёна пронзило током; он дёрнул руку Чонгука за нитку к своему паху, и тот удивлённо охнул.       — Ты теперь всегда будешь проделывать этот трюк?       — Нет, только когда ты тупишь, — выдохнул Тэхён; его ресницы трепетали. — Ну же, сожми меня.       И Чонгук сжал, так крепко, что Тэхён вскрикнул, видя искры под сомкнутыми веками.       Это закончилось тем, что они, обессиленные и полуголые, лежали ничком на кровати, а их дыхание вырывалось наружу с короткими перерывами. Кровать заскрипела, когда Чонгук сел на неё, приглаживая взлохмаченные волосы. Тэхёну нравился такой его вид: эти красные щёки, мокрые воспалённые губы и отметины от его ногтей на шее. Когда Чонгук встал, направляясь в сторону двери, Ким сонно пролепетал:       — Если ты опять решил сбежать, то знай: я буду тянуть за эту нитку до тех пор, пока самолично не смогу обмотать её вокруг твоей шеи, — пригрозил, играясь с тонкой красной верёвочкой в воздухе.       Чонгук закатил глаза, тихо прикрывая за собой дверь.

***

      Тэхён проснулся, приманенный запахом жареных яиц. Завтрак стоял прямо на подносе у его кровати. Чонгук не сбежал — он сидел за столом, читая книжку. Тэхён никогда не видел, чтобы он делал это на кровати, яро убеждаясь в том, каким большим снобом был оборотень.       — Сегодня полнолуние.       — Ага, — ответил Тэхён, громко жуя и роняя крошки на себя и кровать.       — Ты отвратителен, знаешь это?       — Скажи мне это, когда будешь кончать в штаны.       На миг возникла неловкая тишина. Ещё спустя миг щёки Чонгука приобрели розовый оттенок — Тэхён обожал это.       — Проклятье спадёт сегодня.       Ким остался сидеть с полным ртом еды и раздутыми щеками, когда Чонгук взглянул на него. Он шумно проглотил свой завтрак, говоря:       — О, да, я наконец избавлю от себя твою комнату, и ты сможешь продолжить педантично поправлять складки на занавесках. — Тэхён нехотя улыбнулся, ковыряясь вилкой в еде. Та вдруг перестала казаться такой уж аппетитной.       — Я придумал желание, которое хочу, чтобы ты выполнил. — Когда Чонгук говорил, он не смотрел на Тэхёна, потирая пальцами страницу книги.       — Здорово, и что это?       Чонгук будто не услышал вопрос поначалу. Он жевал щёки со внутренней стороны. Его стопы стучали по полу с заячьей скоростью. В целом, весь его вид выдавал беспокойство.       — Я хочу, чтобы всё, что происходило в этой комнате, осталось в этой комнате. Ты меня понимаешь?       Тэхён вдруг вспомнил, что Чонгук — полный придурок, и он обязательно должен будет подсунуть ему серебряных монет под матрас.       — Конечно, понимаю.       Глаза Чонгука расширились. Он выдохнул от облегчения, даже его плечи расслабились. Затем Тэхён кинул прямо ему в голову кусок хлеба со словами:       — Я понимаю, что ты просто козёл!       Оборотень аж разинул рот, опешивший. Тэхён искал, чем бы ещё в него кинуть, натыкаясь взглядом на золотой кубок — первое место по скорости бега среди оборотней. Чонгук перехватил его взгляд, вовремя уворачиваясь от кинутого в него предмета.       — Ну, пока мы не разобрались со всем этим, — он говорил быстро, поднимая вверх руки, — не стоит вот так выносить всё в свет.       — Просто скажи, что боишься своих волосатых приятелей. — Тэхён отвернулся, закатывая глаза и складывая на груди руки. — Будто бы они такие правильные, да я видел кучу из них у нас в кампусе! Вы просто… просто делаете вид, что следуете правилам, но на самом деле никто по-настоящему не считается с ними.       — Наша популяция живёт стаями, и те, кто нарушает правила, становятся одиночками. Это выживание, Тэхён.       — Это глупо. Даже если взять в расчёт то, что ты не один: у тебя есть как минимум я.       Вот так. Тэхён просто сказал это, за что сразу же поплатился. Глупый, глупый, глупый. Чонгук смотрел на него во всю диагональ своих широко раскрытых глаз. Тэхёну хотелось провалиться под землю.       — Забудь, я этого не говорил.       — Но ты сказал. — Губы Чонгука дёрнулись в улыбке.       — Я забрал свои слова обратно, это не считается.       — Первое слово дороже второго.       — Первое слово съела корова.       Чонгук прокрутился на кресле и со страдальческим мычанием уткнулся лбом в столешницу. Он бормотал нечто вроде: «Да за что мне это». Тэхён думал, что очень даже есть за что, и принялся хихикать. Всё же его месть была сладка.       — Ты теперь от меня не отвертишься, щеночек. Ты сам сказал, что я — твоя пара.       Чонгук застонал громче и мучительнее прежнего.

***

      Обычно Чонгук не помнил ночи полнолуния: Луна усыпляла его человека и пробуждала волка, так что он не удивлялся, когда поутру находил себя голым под каким-нибудь деревом или в сбитой по зиме куче волков, гревшихся о тела друг друга. Не было чем-то необычным проснуться израненным и искалеченным, даже сцепленным с какой-нибудь незнакомой волчицей. Однако он пребывал в шоке, открыв глаза и обнаружив себя в комнате, а не в лесу. Ещё больше он удивился, начав двигаться и вызвав тем самым недовольное мычание от фигуры, лежавшей поверх него.       Копна ужасно знакомых волос выглядывала из-под края одеяла; Чонгук осторожно приподнял его, чтобы наткнуться на аккуратные изгибы, ровную гладкую спину и сочные ягодицы, расцарапанные в кровь. Он с ужасом обвел взглядом комнату, в которой словно бы пронесся ураган. Шторы были сорваны с петель, стул перевернут, повсюду разбросана одежда, на стенах и на спинке кровати глубокие следы когтей. Он сглотнул. Густой запах секса повис в комнате. Мускус и пот, сперма, кровь и слюна — здесь был весь букет. Его голова пошла кругом. Он со стоном зажал нос ладонью, оглушённый тяжестью спёртого воздуха. Обрывки воспоминаний затопили его.       Мокрая трава под лапами, глубокая ночь, холодный свежий воздух и коль во всём теле. Тянуло обратно, запахом и потребностью близости манило в запретную сторону. Он воротил нос, прятал его в землю, шумно дышал и раскидывал вокруг себя листву. Злился, пока горячая кровь шумела в ушах. Всё тело напряжено, перед взором — его лицо. Волк зарычал, начал тормошить мокрую землю лапами с большим упорством.       Ну и подсунули же ему: плоского бледного недотёпу, мага-полудурка с шилом в заднице. Вечно куда-то суётся, чего-то хочет, лезет на рожон, а потом ещё и лает. Мечтает о каком-то старшекурснике Намджуне — ишь какой. Ну и лез бы к нему, к этому Намджуну — да нет же. Бежит, бедолага, от своих же проблем, а потом просит о помощи. Трогает всё своими кривыми пальцами, пачкает простыни, оставляет крошки и, к тому же, храпит, как орк. Его кормить нужно, спать укладывать, а Чонгук ведь не нянька. Но отчего-то готовит и с удовольствием смотрит, как едят за обе щёки. Даже спать укладывает, одеялом укрывает и потом ещё сидит добрых полчаса наблюдает. Отчего оно такое? Хочется нежно по лицу провести ладонью, но он фыркает, внушая, что «нежно» и «затрещина» — понятия несовместимые.       Они спорили, как всегда, потому что вновь феечка лезла со своей волшебной палочкой, куда её не просили. Да что он нёс?! Действительно утверждал, что Чонгук — гей? Никакой он не гей, только дрочил на мужчин иногда, но это — не в счёт. Он с парнями дел никаких не имел, он буквально никого не имел, и его не имели тоже — всё до безумия просто.       Отчего тогда целовал так, будто был близок конец света? Отчего трогал, стонал, как в случку? И почему вдруг так приятно пахло? От аромата тянуло внизу живота, а в груди от удовольствия зарождалось утробное рычание. И перед взором красным лишь одно: моё, моё, моё.       И ничего за этим красным не было видно, лапы сами несли вперёд, пока ночь наблюдала за всем молча, и где-то там, запрятавшись, судьба громко раздиралась от хохота.       Он ворвался в комнату и несчастно заскулил, заметался из стороны в сторону, лапами наступая на свой же хвост. Пригнулся, осторожно подошёл вперёд, чтобы, потянув лапу, вытянуть в итоге уже ладонь, а на ней красная нить вокруг запястья натянута и дрожит. И Тэхён, это всё он, тянул её на себя — Чонгук был уверен в этом. В одно мгновение он оказался верхом поверх одеял, стягивая те с рычанием, а Тэхён… Тэхён на самом деле спал, только всё равно тянул отчего-то во сне за проклятую нитку, потому что неважно: быль или явь — везде ему нужно до Чонгука добраться.       — Это ты виноват во всём, — шептал Чонгук, находя удивительным собственный голос и его звучание в ночь полнолуния.       Он наклонился, касаясь ртом плеча Тэхёна, где его футболка широко распахнулась, обнажая бледную кожу с редкими родинками.       — Чонгук? — голос был хриплым и сонным, высоким и совсем немного испуганным, что заставило Чонгука подумать о добыче, и он почувствовал, как его губы растянулись в довольной улыбке вокруг плоти, которую он нежно держал между зубов. Чонгук сильнее впился в кожу, с удовольствием чувствуя, как запах Тэхёна уплотнялся. Чонгуку пришлось закрыть глаза, чтобы удержаться и не наброситься на свою пару.       — Ч-что ты делаешь?       Нет, Чонгук не мог действовать быстро. Он должен был как следует позаботиться о Тэхёне для начала. Чонгук двинул рукой, которой он обнимал Тэхёна за талию, и просунул её глубже под футболку, под хлипкую резинку дурацких штанов с цыплятами.       — Ты жесткий, — сказал он с удовольствием.       Тэхён дёрнулся и выгнулся дугой, хватаясь пальцами за его запястье. Чонгук должен был напомнить себе, что полнолуние — не повод для безумства, но как же тяжело было устоять. Он сглотнул.       — Прогони меня, — прошептал он, останавливая движения своей руки и отрывая губы от шеи Тэхёна. — Прогони меня, пока не поздно.       Если ему скажут остановиться, он остановится. Он как-нибудь найдет в себе силы, встанет и уйдёт, побежит, отчаянный, выть на луну. Тэхён выдохнул; на секунду Чонгуку показалось, что его глаза зажглись во тьме, однако тот слишком быстро их сомкнул. Пальцы, сжимавшие его запястье, медленно отступили. Тэхён издал стон, подаваясь бёдрами навстречу.       — Я не хочу тебя прогонять.       Красный заволок всё. Чонгук наклонился, чтобы захватить губы Тэхёна в плен своих. Он засунул язык между его зубов, мечтая оказаться им во всех доступных и даже не очень доступных местах. Тэхён захныкал; его тело расслабилось, легко принимая поцелуи влажным податливым ртом. От этого Чонгуку захотелось выть и вилять хвостом.       Не разрывая поцелуй, он начал стягивать с Тэхёна эти дурацкие пижамные штаны, от которых уже давно мечтал избавиться. Никакой одежды, никаких глупых цыплят — только голая кожа. Тэхён приподнял таз, помогая.        — Мне нравятся твои бёдра, — промурлыкал Чонгук, потворствуя своим желаниям и проводя руками по коже вниз вдоль колен, по внутренней части и до самых ягодиц, крепко сжимая их двумя ладонями. Тэхён тяжело дышал, касаясь плеч Чонгука, смотря на его тело с неприкрытым вожделением. Казалось, будто он тоже был опьянен действием лунного света. Его рука самозабвенно вела по груди; он прикусил губу, сжимая пальцами торчащий аккуратный сосок. Чонгук вскрикнул, хватаясь за чужие колени по обе стороны от своего тела и крупно вздрагивая. Рябь мурашек прошлась по его телу.       — Ха, бабуля была права, — бормотал Тэхён, но Чонгук абсолютно не понимал его.       — Что? — промямлил он, неспособный удержаться от хныканья, пока его соски целовали касаниями подушечек чужих пальцев.       — Ничего, — Тэхён довольно усмехнулся.       Его ноги в лодыжках сомкнулись замком у Чонгука за поясницей; он требовательно подтянул его ближе к себе.       — Ну же, трахни меня.       Чонгук простонал, дёргая вперёд тазом. Его руки начали касаться всего, до чего могли дотянуться, но сам он не знал, что с ними делать. С девочками было так просто, всё влажное и готовое — не нужно было даже думать. Что ему делать сейчас? Тэхён, вероятно, догадался об этом, когда Чонгук так и не прибегнул к действиям. Он плюнул себе на пальцы, сомкнул их в кулак и покрутил им в воздухе несколько раз. Затем он дёрнул за волшебную нитку, и Чонгук послушно протянул ему свою руку.       — Вот, — сказал Тэхён и обмазал пальцы Чонгука липкой влажной субстанцией, которая явно не была слюной. Оборотень приподнял бровь, растирая её между пальцев. — Я же говорил, что лучший в потоке: пока ни у кого не вышло сделать из слюны смазку. Дилетанты, могут только воду в вино превращать. И раз уж ты не делал этого раньше с парнями, я покажу тебе.       Тэхён опустил свою ладонь вниз, пробираясь пальцами ниже паха, в укромно спрятанное место между ягодиц. Когда его палец проник внутрь, он закатил глаза, а его твёрдый аккуратный член с розовой головкой дёрнулся на втянутом животе. С его кончика стекала капля влаги. Чонгук облизнул губы, не спрашивая и не предупреждая; он юркнул вниз и широким мазком языка отправил всё вытекшее себе в рот. Тэхён оторвался от кровати, громко вздыхая. Чонгук настойчиво опустил его обратно, принявшись вылизывать и довольно причмокивать. Тэхён застонал на фальцете; его палец слабо двигался внутри, медленно превращаясь в два. Чонгук самозабвенно сосал кончик его члена, его ладони мяли мясистую сторону аппетитных бёдер, которые он планировал полностью искусать сегодня ночью.        — Тебе это нравится? — спросил Чонгук, наблюдая, как румянец на щеках Тэхёна распространялся по его телу, на горло и грудь.       Тэхён заскулил, затем кивнул. Он слабо приоткрыл глаза, взглянув на Чонгука между своих ног, чтобы тут же, однако, запрокинуть голову обратно. Чонгук хмыкнул напротив его члена, кончиком языка опускаясь вниз вдоль него, мимо яичек в сторону змеившихся внутри отверстия тонких пальцев. Секунду понаблюдав, он уткнулся туда и языком, потому что мечтал побывать им везде. Пальцы Тэхёна дрогнули, он чуть отодвинул их в сторону, давая больше пространства, быстро при этом дыша и елозя пятками по простыни.       — Чёрт меня возьми!       — Хватит обзываться, — Чонгук пожурил, на секунду вытаскивая язык, но тут же пробираясь им обратно внутрь. Ему нравилось, как горячо и туго там было. Его член изнывал, мечтая оказаться внутри. Он мог заниматься этим долгие часы напролёт, самозабвенно двигать языком, пытаясь протиснуться дальше, лаская копошащиеся скользкие пальцы и оглаживая мышцы внутри. Тэхён подавался ему навстречу; пальцы его свободной руки притягивали голову ближе к себе, и Чонгуку это нравилось. Он добавил своей слюны внутрь, прежде чем приподнялся, выравнивая себя в нужное положение и вжимая член между ягодицами Тэхёна, который судорожно сжимался напротив самого его кончика.       — Посмотри, сколько грязи, — Чонгук довольно хмыкнул, окуная пальцы в прозрачные пятна на животе Тэхёна. Его волк утробно рычал внутри. — Всегда оставляешь после себя следы.       Он целенаправленно не касался Тэхёна, хоть и видел, как тот нуждался в этом, как вздрагивал его член напротив живота. Его пара была ужасно красной и блестящей от пота, к запаху сладкого мёда прибавилась соль. Чонгук хотел погубить его, всегда жаждал этого, но сейчас совсем иначе. Он мечтал разметить эту кожу, трахнуть постоянно мелящий всякую чушь рот Тэхёна, пока тот не заплачет, склонить его над каждой доступной поверхностью, пока он не сойдёт с ума. Чонгук застонал.       — Я даже не касаюсь тебя, а ты так течешь. Почему, Тэхён, а? — Даже сейчас их противоборство не кончалось. Чонгук вёл пальцами по животу Тэхёна, касаясь его оголенного чувствительного члена лишь порывами воздуха. Он сделал резкий толчок, крепко сжимая ягодицы своей новоиспечённой пары вокруг его члена. — Скажи-ка.        — Я… я не… — Тэхён заикался, утыкаясь красным лицом в подушку. Чонгук наклонился грудью к мокрой груди Тэхёна, целуя его ушную раковину и шепча:       — Давай, скажи мне, чего ты хочешь.       — Тебя, придурок, — прошипел Тэхён. — Тебя и твой чёртов член. Я хочу, чтобы ты трахнул меня.        Настала очередь Чонгука стонать. Его следующий толчок попал в свободный край отверстия, которое тут же жадно зацепилось за него. Тэхён завертел головой, начав вращать бёдрами, словно хотел вкрутить Чонгука в себя штопором.       — Ну же, — он просил, хватаясь пальцами за спинку кровати.       Чонгук надавил, медленно проникая внутрь. Мышцы его ног дрожали, пот стекал по лицу. Тэхён тяжело дышал, его рот был открыт, а глаза плотно закрыты. Чонгук закусил губу и изо всех сил старался не вонзиться внутрь всем своим телом, потому что навряд ли это будет приятно, а он никогда не хотел причинить Тэхёну боль. Вместо этого он увеличивал давление понемногу, пока плавно не оказался на середине пути.       — Это приятно? Когда я внутри? — робко спрашивал Чонгук. Он был уверен, что его большие чёрные глаза выдавали обеспокоенность.       Тэхён был слишком бессвязен, чтобы ответить (в кои-то веки), но его бедра дёрнулись от слов Чонгука, откинув его чуть дальше на член. Глаза оборотня на секунду закрылись, но он тут же снова открыл их, не желая упустить момент, когда Тэхён приподнялся, раскрасневшись, а его задница поднялась в воздух, опускаясь вниз до самого конца и касаясь ягодицами паха. Видимо, это и был его ответ.       — Идеально. Ты идеальная пара, — рычал Чонгук, одурманенный жаром. Перед взором только красный.       — Да, — прошептал Тэхён в простыни.       Чонгук застонал. Его мысли спутались, осталось только что-то кровожадное, ужасно голодное и дикое.       — Не волнуйся. Я позабочусь о тебе должным образом. Обещаю. Я собираюсь наполнять тебя собой снова и снова, потому что теперь ты мой, — его слова сопровождались тяжёлыми толчками, кожа соприкасалась с хлопками, похожими на беспрерывные аплодисменты. — Это то, чего ты хочешь?       Взрыв солёного запаха в воздухе доказал Чонгуку, что из глаз Тэхёна выступили слёзы. Его голос дрожал, когда он сказал:       — Да. Пожалуйста. Я хочу этого.       Чонгук рыкнул, спешно выходя из Тэхёна и рывком переворачивая его в свою любимую позу, так что теперь тот стоял на коленях, а его задница была идеально выровнена по отношению к Чонгуку. Оборотень позволил себе на мгновение закрыть глаза, уткнувшись головой в центр спины Тэхёна и вновь направляя себя рукой внутрь его тела. Он медленно, не желая пугать, начал двигаться вперёд и назад. Его ритм мягко нарастал по мере того, как тело Тэхёна начало легче поддаваться давлению.       — Тебе правда это нравится?        Тэхён сжался вокруг него, и Чонгук вздрогнул, вцепившись когтями в покрывало, чтобы отвлечься и не начать врезаться вперёд изо всех сил.       — А ты как думаешь, придурок? Ты хочешь медаль или что-то в этом роде? — Голос Тэхёна прорезался.       Чонгук ухмыльнулся и с силой толкнул свой член, убедившись, что сделал это до конца и что Тэхён сможет почувствовать его глубоко внутри.       Тэхён захныкал; его локти подогнулись, он рухнул лицом в кровать, и только его задница осталась высоко задранной благодаря чужой крепкой хватке.       — Не думаю, что медаль понадобится.       — Ну, тогда, может быть, ты хочешь подумать о том, чтобы трахнуть меня немного быстрее, чтобы я мог кончить когда-нибудь в этом столетии?       Чонгук рассмеялся, увеличивая темп. Тэхён вздохнул от абсолютного удовлетворения, и оборотень должен был признать, что хоть Тэхён и был парнем, этот звук казался ангельской песней для его ушей. Трахать его было всё равно что делать это с жидким золотом. Он был таким горячим и тесным, а кожа нежной и бархатной, как дорогой шёлк. Чонгук чуть отодвинулся, схватил задницу Тэхёна обеими руками и начал отчаянно двигаться, будто от этого зависела его жизнь. Тэхён растекался в его руках, его рот был открыт, а язык высунут, слюна капала на подушку. Это была его пара. Больше никто не мог видеть его таким разбитым. В животе растёкся жар удовольствия. Поначалу Чонгук даже не понял, что это низкое собственническое рычание исходило от него, пока Тэхён не повернул голову набок, чтобы посмотреть на него.        — Чёрт, я не думал, что когда-либо увижу тебя таким довольным, как сейчас, особенно учитывая твой член во мне.       Взгляд Тэхёна по-прежнему был пронзительным и оценивающим — даже когда его впихивали в матрац, — и что-то в этом сводило Чонгука с ума, заставляло его бедра двигаться быстрее, чтобы вскоре он мог услышать, как короткие стоны Тэхёна становятся всё продолжительнее, пока не превратились в один беспрерывный крик.        — Ты собираешься кончить на моем члене? — спросил Чонгук, встретившись взглядом с Тэхёном, чувствуя, как тот изгибается в ответ, пытаясь с каждым толчком получить больше. — Держу пари, ты можешь кончить, даже если я не коснусь тебя.       Тэхён выглядел удивлённым от грязных слов, лившихся из чужого рта. Его глаза закрылись, а бедра начали двигаться быстрее, он издавал гортанные звуки. Он явно не соображал, когда с его губ срывалось «да», «ещё» и «Чонгук!».       Чонгук прорычал, входя в Тэхёна, вероятно, быстрее, чем следовало бы, быстрее, чем он когда-либо делал это с человеком. Но это был, во-первых, не совсем человек, во-вторых, это была его пара, и его пара умоляла, его пара нуждалась… Пребывая где-то в тумане, Чонгук почувствовал, как что-то изменилось в месте, где они с Тэхёном были связаны, что-то набухло, но было слишком поздно думать, потому что он кончал. Вонзаясь так глубоко, как только мог, сильно прижимая Тэхёна к своей груди. Взрыв был таким мощным, что он думал, что потеряет сознание. Потребовалось некоторое время, прежде чем звуки, которые всё это время издавал Тэхён, превратились в связную речь.       — Чонгук?! Эй, мутант-оборотень! Что, черт возьми, происходит с твоим членом?!       — Что? — пролепетал Чонгук, будучи где-то далеко. Он едва мог сосредоточиться.       — Это… это больно! Он огромен!       Чонгук мягко покачал бедрами, только чтобы обнаружить, что он крепко втиснут в Тэхёна.       — Я связал тебя узлом, — потрясённо сказал Чонгук.       — Ты, блять, издеваешься?! — В голосе Тэхёна присутствовала заметная доля истерики, но это, вероятно, было обоснованно, учитывая все обстоятельства. — Не думал, что оборотни могут такое взаправду. Разве это не одна из тех «собачьих» шуток?!       — Это работает только в полнолуние, — сказал Чонгук. Его отвлек тот факт, что запах Тэхёна всё ещё был напряжен, не раскрыт, и от этого он хотел скулить. — Ты не кончил.       — Ах, да ты Шерлок! Я был уже совсем рядом, когда кто-то решил без спроса засунуть мне в задницу бейсбольный мяч.       Чонгук снова качнул бедрами, было трудно двигаться под правильным углом, но после нескольких попыток наблюдался явный прогресс.       — Чонгук, нет, остановись. Больно, что ты…       — Тсс, — сказал Чонгук, пока Тэхён мечтал ударить его, — скоро станет лучше.       — Нет, Чонгук, я не хочу… — Но Тэхён не закончил, прерванный собственным стоном, когда движения оборотня прижали узел к его простате.       — Вот и все, молодец.       Румянец Тэхёна усилился, его бедра тоже начали качаться. Чонгук заметил, что его живот будто становился плотнее по мере того, как они двигались.       — Дьявол, — сказал он, прижимая руку к небольшому изгибу. — Ты чувствуешь это в себе? Посмотри, как много.       Тэхён пронзительно заскулил и кончил, так и не прикасаясь к своему члену, лишь благодаря грязным словам Чонгука и его узлу. Полоски спермы разлились по всему его телу, от подбородка до груди.        — Черт, да, Тэхён. Ты идеальный. Только взгляни на себя.       Тэхён прижался к нему спиной, обмякая. Чонгук обхватил его руками, чтобы он не соскользнул в сторону и ненароком не упал, расшибая голову о пол. Тэхён был настолько вне себя, что выглядел почти без сознания, поэтому оборотень осторожно уложил их на бок. Его член внутри Тэхёна всё ещё пульсировал.       — Ты не собираешься выходить? — спросил Тэхён сонным голосом.        — Я не могу какое-то время. Нужно будет подождать.       — Но…       — Тсс, Тэхён.       Тэхён ответил ему усталым вздохом. Чонгук помнил, как поцеловал его в плечо, что они заснули на некоторое время, но когда он открыл глаза и понял, что всё ещё был внутри, вся его сперма заперта, а Тэхён с головы до пят укутан его запахом, он начал двигаться снова. Тэхён проснулся с недовольными возгласами, которые быстро перешли в стоны. А потом они оказались на полу, Тэхён был сверху него, подскакивая вверх и вниз с блаженным выражением лица. Липкий, грязный, весь его.       А потом только обрывками: стол, стул, подоконник, Тэхён, кричащий и цепляющийся за занавески…       Здесь Чонгук выплыл из шокирующих воспоминаний. Его тело приятно ломило, и теперь причина была абсолютно ясна. На полу, где они с Тэхёном находились в куче сваленных одеял и подушек, он чувствовал себя уютнее, чем в лесной берлоге. Его глаза крепко сомкнулись, он прижал спящее тело ближе к себе, перебарывая желание собственнически зарычать и впиться в мякоть кожи клыками там, где и так уже красовались отметины.       Ким Тэхён был колдуном, самым противным из всех людей, кого Чонгук знал. Почему он был таковым? Оборотень не нашёл бы на это ответа, просто всегда так было, с самого первого взгляда, как они столкнулись друг с другом. Огонь горел в глазах Тэхёна, что-то мощное преобладало в нём, а Чонгук не любил огонь. Пожары приходили и забирали с собой сотни гектаров леса, и от Тэхёна так пахло — горелым углём, испепеленной травой и смертью. Сам этот запах вызывал раздражение и желание поскорее избавиться от него. Но не сейчас. Теперь от Тэхёна пахло мёдом, душистым сеном и луговыми цветами, чем-то тёплым, вроде домашнего хлеба. А ещё он пах им самим. Этот запах затрагивал Чонгука изнутри, он кричал: моё. Так не должно было быть, не с Тэхёном. Он не их особь, да ещё и к тому же мужчина. Чонгук знал об этих редких случаях, когда луна связывала меж собой два идентичных пола, редкие союзы, которые принимались стаей через силу. Чонгук никогда не хотел быть изгоем, но, видимо, на него у луны были другие планы. И, возможно, он больше не хотел сопротивляться им.

***

      Когда Тэхён открыл глаза, ему казалось, что за ночь все его кости перестроились, что скальп стянули с тела и натянули заново, перештопали другими стежками. Он был в кровати, осторожно накрыт одеялом и ещё, кажется, кем-то вымыт, потому что от тела пахло его любимым мылом. Окно в комнату оказалось открыто — чуть морозный ветер впускал внутрь свежесть и редкие звуки с улицы. Чонгука в комнате не было. Тэхён медленно сел и тут же вскрикнул.       — Охереть! — выдохнул он, хватаясь за бок.       Его задницу так пекло, будто днём ранее ему удалось посидеть на гвоздях, которые, помимо травки и амулетов, любили рекламировать медиумы. Но это были не гвозди, а чей-то член, обладателя которого в данный момент Тэхён мечтал отлупить. Это же нужно так.       Он провёл рукой по лицу, вставая и хватаясь за стену. До ванной пришлось ковылять. Как очаровательно: секс с мутантом делал из людей калек. Ну ничего, Тэхён ещё отыграется. Купит зажимы для сосков или поест красного доширака и будет всю ночь со смаком лизать чужую грудь, устраивая пекло покруче, чем в преисподней.

***

      По коридору Тэхён шёл осторожно: он всё ещё не был уверен, что проклятье с него спало, и потому оглядывался по сторонам, готовый в случае чего дать дёру. Безопаснее и надёжнее было дождаться Чонгука в комнате, но он устал от своего заточения и до невозможности хотел выбраться из четырёх стен на волю. Ему повезло, потому что на пути он встретил невысокую девчушку с двумя хвостиками. Она несла учебники в руках, а когда Тэхён окликнул её, бросила на колдуна беглый взгляд, покрепче схватилась за книжки и прибавила шагу. Тэхён вскинул в воздух кулак: ура, проклятье минуло. Дальше по коридору он уже бежал, вниз по ступеням и с широченной улыбкой в кафетерий, где его друзья встретили его с удивлёнными возгласами.       — Я говорил вам, что они трахаются! — Чимин почти вскрикнул, указывая на Тэхёна. — Ты в его одежде!       Колдун напевал песни и был готов танцевать «джагу-джагу»; он схватил возмущавшегося Чимина за руки и закружился с ним в некоем подобии вальса, где сразу у двух партнеров были криво поставлены стопы. Их друзья смеялись и аплодировали.       — Чимин-и, я свободен! Свободен и счастлив, мой родной!       — Что с тобой? — Чимин испуганно смотрел на него.       — Просто Чонгук ему весь мозг вытрахал, — сказал Сокджин. Сокджин был прорицателем и одним из лучших друзей Тэхёна, ему удивительно точно давались предсказания, он всегда говорил, что Тэхёну с Чонгуком суждено быть вместе, но обычно Тэхён думал, что он так издевался над ним, однако теперь… теперь он сильнее хотел придушить друга за то, что он, вероятно, всегда знал о будущем и вместо того, чтобы предостеречь, предпочёл потешаться.       — Ты знал! — Колдун ткнул в Джина пальцем. — Всё это время!       — Эй, эй, прорицания не всегда точны, ты же сам понимаешь это!       — Ну, конечно! Именно поэтому ты никогда не приходишь на занятия в день экзаменов, — Джису фыркнула, закатывая глаза. Она тоже была прорицателем, но не таким хорошим и точным, как Джин, иначе бы не начинала отношения со всякими придурками или, как минимум, выигрывала в «камень, ножницы, бумага».       — Милая, я не понимаю, о чём ты говоришь, — Джин отмахнулся от неё, как от назойливой мошки. Он обратился к Тэхёну, подозрительно улыбаясь. — Это правда, что у оборотней огромные?       Тэхён закатил глаза: ну конечно. Кто о чём, а Джин о хуях. Он прикинулся дурачком, принимая задумчивый вид.       — Огромные комплексы из-за того, что они помечают деревья в полнолуние? — Тэхён ехидно улыбнулся, когда его друг состроил недовольную рожу. Чимин на фоне хихикал. — В любом случае, почему вы, ребята, не спрашиваете, в порядке ли я?       Фея резко замолчала. Все переглядывались, замирая взглядом на Чимине. Боковым зрением было видно, как он медленно начал двигаться.       — Что произошло, пока меня не было? — спросил Тэхён, подозревая неладное. Чимин начал осторожно вставать из-за стола. — Стоять!       Приказал он, и его друг тут же замер. Слова полились из него отбойным молотком:       — Ты надолго пропал, и я заволновался! Позвал ведьму с последнего курса к нам в комнату, чтобы она посмотрела, что за ритуал ты проводил в ночь, когда исчез. Она сказала, что это любовное проклятье! Я не знал, что Чонгук нравится тебе так сильно, что ты решил пойти на такое, — закончил Чимин с надутыми губами. От волнения его шея пошла пятнами.       Тэхён был в шоке. Его лучший друг думал, что он хотел приворожить оборотня, своего врага в прошлом, к себе чарами.       — Больше никогда не проси меня сушить твои вымокшие крылья, Пак Чимин. Никогда.       Чимин сделал большие глаза и приобрёл тот несчастный вид, когда первым порывом было как можно крепче прижать его к себе и успокоить. Тэхён переборол его в себе, отворачиваясь и рассказывая, как всё было на самом деле. Что он хотел проклясть Чонгука, чтобы тот познал на себе внимание парней (в итоге он ощутил это на себе в полной мере), что всё пошло не по плану и сила чар бумерангом обернулась в его же сторону, что Чонгук оказался единственным, кто мог ему помочь, и что в последствии вскрылось, что у них было некое прошлое, о котором никто не помнил, но при этом они невероятным образом были соединены волшебными узами. А, ну и ещё, конечно, о Чонгуке, который был проклят, но Тэхён случайно расколдовал его своим поцелуем, и оба они узнали, что Тэхён пахнет как его пара и, вероятно, ей же является, судя по очевидным признакам.       — Ты знаешь, что для каждого есть определённый лимит невозможного и невероятного, который для себя, вероятно, ты уже исчерпал, — говорил Джин, качая головой. — Так что, ты правда можешь позвать сюда Чонгука с помощью волшебной нитки? Он, типа, буквально твой щеночек?       Тэхён захихикал. Чонгук — его щеночек. Это было так мило. Боль пронзила его копчик от смеха, он сразу же вспомнил прошлую ночь и перестал думать об оборотне в положительном ключе. Нихрена Чонгук не милый, он кровожадный, голодный волк — никакой не щеночек.       — Типа того. — Тэхён пожал плечами.       — Погодите-погодите, как это ты — пара оборотня? — Чимин растерянно свёл брови. — Разве это так работает? Точно нет, никогда не слышал о подобном.       Тэхён понимал, что это было серьёзной проблемой, но отчего-то не хотел думать о ней с такой установкой. Ну есть она и есть, жрать-пить не просит. Возможно, он не осознавал всю ответственность; возможно, ему только предстояло вникнуть в это.       — Ну, знаешь, в каждом выводке рождается уродец, — он прикрыл глаза, с шумом втягивая молочный коктейль, украденный у Чимина, через розовую трубочку, — Чонгуку повезло им стать.       Когда он открыл глаза, то по взглядам собравшихся за столом, обращённым за его спину, безошибочно понял свой проёб.       — Ты только что назвал меня уродцем? — Чонгук говорил усталым, твёрдым голосом. Злости в нём не было — только обречённость.       — Что-о-о? Я-я-я? — Тэхён указал на себя пальцем, делая удивлённое лицо. — Не было такого.       Чонгук отвёл взгляд. Лёгким движением он поставил стул рядом с местом Тэхёна и под общую шокированность сел ко всем за стол с переполненным подносом. На нём были фруктовый салат, оладьи с сиропом и сок, а ещё парочка шоколадных кексиков. Рот Тэхёна переполнился слюной при виде всего этого изобилия — он даже забыл удивиться, что Чонгук сел рядом с ним. Он просто очень хотел есть.       — А я считаю, что уродцем может быть и Тэхён, — Джису говорила спокойно, подпиливая ногти маленькой пилочкой. — Никто не исключает смешанную кровь.       Тэхён оторвал взгляд от еды, переводя его на Джису с недовольством.       — Думай, о чём говоришь, Ким — древнейший род потомственных ведьм и колдунов, в нас течет чистейшая кровь.       — Ой ли? — Джису хихикала.       Тэхён был ужасно этим недоволен, но быстро смягчился, когда ему протянули кексик. Его черты выровнялись, а глаза довольно загорелись, как только он сделал первый укус. Все за столом подозрительно замолчали.       — Фто? — спросил он с полным ртом.       — Чонгук только что покормил тебя, боже, вы, ребята, оказывается, такие очаровательные, когда не хотите перегрызть друг другу глотки, — Джин довольно улыбался, пока высказывал своё невозможно важное мнение.       Тэхён закатил глаза. Когда Чонгук пододвинул к нему поднос с едой, он лишь кинул на него подозрительный взгляд, заливаясь краской, наткнувшись на очевидные засосы. Свои он скрыл водолазкой с высоким горлом, позаимствованной из чужого шкафа, а Чонгук вот был не настолько умным либо ему нравилось хвастаться всем вокруг наличием у него секса — оборотни такие показушники.       — Ты в моей одежде, — подметил Чонгук; его глаза медленно обследовали каждую часть чужого тела. Тэхён не думал, что оборотень звучал зло или недовольно, потому даже не напрягся.       — У меня не было ничего подходящего, и ещё я подумал, что жёлтые шорты не совсем подойдут для погоды. На улице и правда было прохладно. Чонгук согласно промычал. Когда Тэхён прошёлся взглядом по людям вокруг и наткнулся им на Намджуна, его одолело смущение, потому что ему всё ещё было стыдно перед ним. Намджун же, взглянув на него, лишь слегка улыбнулся, будто его не волновало произошедшее. В этот момент рука вдруг оказалась у Тэхёна на плечах, пальцы гладили тонкую кожу за ухом. Тэхён застыл, а Чонгук, казалось, сам не понимал, что делал: такое у него было беспечное выражение лица.       — Они такие милые, божечки, я сейчас взлечу, — пищал Чимин. Его крылья и правда начали двигаться за спиной, и он даже чуть взмыл в воздух со стула, но Джин, вдруг посерьёзнев, настойчиво потянул его за руку обратно вниз.       — Да уж, удивительно, с учётом того, что совсем недавно Тэхён хотел проклясть его.       Пальцы за ухом колдуна застыли, чтобы крепко сжаться на затылке — не сбежишь. Тэхён хихикнул. Один, второй, третий раз — это всё нервы.       — Хотел меня проклясть? — Чонгук говорил участливым тоном, что наводило на подозрения, ведь он никогда так не говорил. — Случаем, не в ночь ли полнолуния?       — Знаете, а мне нужно отлучиться в уборную, — забормотал Тэхён, пытаясь встать, но хватка Чонгука на нём была слишком крепкой.       — Не нужно, — шипел Чонгук, через силу улыбаясь. — Не было никакого заклинания «шарма», не так ли?       — Чонгук, великие умы говорили: «Прошлое должно оставаться в прошлом».       Чонгук сверкнул глазами. Он вновь смотрел на Тэхёна тем взглядом, когда по обычаю хотел прикончить его. Но теперь в нём было что-то ещё, будто в довесок ко всему он мечтал также перегнуть его через стол, стянуть штаны, отлупить до красных ягодиц, а затем как следует вытрахать. Тэхён сглотнул; в горле его отчего-то пересохло при этой мысли. Он наблюдал, как Чонгук делал глубокие вдохи, а не наткнувшись взглядом на прозрачную леску, чуть торчавшую из его носа, сразу же задался вопросом:       — Ты без затычек?       Чимин подавился коктейлем и закашлялся, пока Джин участливо хлопал его по спине.       — Нет. — Чонгук сморщил нос. — Я рассказал Хосоку о том, что с тобой сейчас невозможно находиться рядом, и он дал мне это. Сказал, что если мазать им нос — запахи притупляются. — Объясняя, Чонгук вытащил из кармана маленькую жестяную круглую баночку с красной звёздочкой. — Но эта штука просто ядерная, от неё нос немеет, я вообще его не чувствую.       — Серьёзно? — Тэхён взял баночку из чужих рук и принялся её открывать, но у него не получилось сделать это ни с первой, ни с десятой попытки. — Как её открутить?       — Хосок сказал, что только оборотни могут это сделать: у других недостаточно сил, — Чонгук говорил это, чуть горделиво приподняв подбородок, но сморщился, вспомнив кое-что. — А, ну ещё бабушки, но там уже мудрость.       — Ну-ка дай мне попробовать, — попросил Джин, протягивая руку Тэхёну, не теряющему попыток приподнять крышку. Джису молча наблюдала за всем, думая о цирковых представлениях.       Когда руки Тэхёна и Джина соприкоснулись, у второго белками наружу жутко закатились глаза. Джин видел прорицание. Его губы шевелились, а ресницы дрожали, зрачки под закрытыми веками шевелились. Все за столом с молчаливым ожиданием наблюдали за ним. Наконец, Джин дёрнулся, часто моргая.       — Что ты увидел? — Чимин подался телом вперёд, практически ложась на стол. Из-за этого его задница — она действительно была «на уровне», даже Тэхён часто пускал на неё слюни — выставилась на всеобщее обозрение, и несколько ребят на заднем фоне присвистнули.       — Ну... — Прорицатель нахмурился, неуверенно смотря на Тэхёна, а когда тот кивнул, подталкивая рассказать, вздохнул: — Это были ваши с Чонгуком родители, кажется. Они ссорились. — На сказанные слова оборотень напрягся, его губы поджались. — Вы там были совсем крохотными. Когда вас пытались разнять друг от друга, Чонгук кого-то укусил. Твоя мама... — Джин взглянул на Тэхёна. — ...просила тебя развязать нитку, но ты только плакал и отказывался это делать. Странно это всё.       — Странно, что ни я, ни Чонгук не помним ничего, — бормотал Тэхён, постукивая по губе пальцем.       — Ну, мы были маленькими? — Чонгук пожал плечами, словно не видел в этом ничего странного. Тэхён как всегда хотел пожалеть его — какой же дурачок. Его дурачок. Хотелось даже потискать за щёки и заверить, что интеллекта Тэхёна хватит на них двоих.       — Я тебя уверяю, если здесь замешана моя семья, то дело уже пахнет нечисто, — Тэхён вздохнул, утыкаясь лбом в стол. — Придётся звонить матери, как же я это не люблю.       В возникшем на секунду напряжении Чимин вдруг запищал, заалел, забарахтал ногами и почти забился под стол. Сокджин цокнул, покрывая губы черничным бальзамом и глядя в зеркальное отражение пудреницы со словами:       — Мин Юнги слева по курсу.       — О боже, о боже, о боже, я совсем без косметики! — Паника охватила Чимина. — Тэхён, я очень страшный, честно?       — Страшнее только Яга. Чего ты так на него реагируешь? Он же даже никогда не стоял с тобой ближе нескольких метров.       — Неправда, — запищал Чимин тонким голоском, — однажды наши руки почти соприкоснулись на входе в библиотеку.       — Ты про тот случай, когда он резко развернулся и убежал от тебя? — Тэхён хихикал, играясь с пальцами Чонгука под столом. Оборотень с интересом слушал.       — А ещё мы были в одной очереди за молочными коктейлями. Он любит клубничный вкус, как и я.       — А, это про тот случай, когда он закрывался от тебя шарфом и даже не взял свою сдачу, чтобы поскорее убраться? — вспомнила Джису. — Ты тогда так и не смог угостить его.       — Да, но… — Чимин хмурился и дул щёки. Тэхёну было искренне его жаль.       — Вы про Мин Юнги говорите? Того парня, что возится с кошками? — Чонгук осторожно поинтересовался. — Он ещё весной часто чихает?       — Весной? — Чимин наклонил голову. — Разве он чихает не постоянно? Я думаю, у него что-то хроническое. Бедняжка. Я хотел предложить ему хорошее лекарство от простуды, но он вечно куда-то исчезает.       — Не хочу тебя расстраивать, но у Юнги аллергия. — Чонгук поморщился, указывая пальцем на сверкающие крылья Чимина. — На пыльцу. Я с ним знаком, он обычно остерегается фей, потому что у вас, ребята, действительно много её на крыльях.       Чимин застыл, его лицо вытянулось и побледнело. Он глядел на Юнги, сидящего в другом конце кафетерия, с праздным недоумением.       — Тэхён, — зашептал он; сердечки в его глазах не угасали, а, казалось, лишь разрастались, — можешь отрезать мои крылья? — Без тени шутки.       — Дурак совсем. — Тэхён нахмурился и как следует всадил Чимину щелбан.       — Ты же сам отказался их сушить. — Губы феи задрожали, а глаза увлажнились. Только этого не хватало. — От них одни неприятности. Давай ты привяжешь меня к дереву и вырвешь их.       — Чимин — королева драмы, — пояснил Сокджин хмурому Чонгуку. — Падает в обморок при виде крови и всё такое.       — Не реви. — Помимо щелбана в лоб, Тэхён всадил Чимину ещё и подзатыльник. — Я обязательно помогу тебе с этим делом, но для начала мне нужно решить своё. Идём, Чонгук, — сказал он приказным тоном, на каком-то рефлексе дёргая оборотня за красную нить.       Чонгук безропотно встал, прощаясь со всеми и семеня позади Тэхёна, поглощая вид его фигуры широкими плечами.       — Ну точно щеночек, — прошептал довольный Сокджин, утирая слёзы Чимина бумажными салфетками. Джису согласно кивала, стачивая ногти.

***

      Стеклянный шар боялся света. Для того чтобы он начал работать, требовалась абсолютно тёмная комната, но обычно Тэхён просто прятался под одеяло. Этот раз не был исключением. Туманности плавали за стеклом, его мама долго не выходила на связь.       — А ты уверен, что я должен здесь быть? — Чонгук спрашивал с неуверенностью: конечно, кто ещё в здравом уме захотел бы общаться с чужими родителями.       Тэхён это понимал, именно поэтому Чонгук был вне пределов одеяла и просто сидел рядом с ним на кровати. В минуты усталого ожидания на его плечо можно было с комфортом облокотиться.       — Просто помалкивай, и всё будет хорошо.       — Бородавочка? — Ким Реджун, ведьма в пятом поколении, мать двоих детей, возникла из дыма в стеклянном шаре.       Тэхён успел пожалеть, что Чонгук был с ним в комнате. Он зарделся из-за своего детского прозвища, чувствуя смех оборотня из-за того, как бесшумно затрясся матрас.       — Мам!       — Что случилось? Ты в последний раз сам звонил, когда спутал зелья и облысел.       Вибрации матраса усилились. Тэхён поджал губы. Когда он облысел, ему пришлось готовить оборотное зелье целую неделю, которую он проходил в нелепой шапке, над которой Чонгук не уставал глумиться.       — Я звоню по серьёзному вопросу.       — Я тебя слушаю.       — В нашей семье все волшебники чистокровные, ведь так? — он начал сразу с ходу, не желая тратить время на подготовку почвы.       — Само собой, — она кивала.       — То есть, не может быть такого, что во мне течет кровь оборотня и я, в теории, мог бы быть парой для какого-нибудь волка?       Его мать отвела взгляд и нахмурилась. Она выглядела гордой со своим вздёрнутым подбородком и возмущённой по вскинутым тонким бровям.       — О чём ты говоришь, бородавочка? Наша семья всегда поддерживала связи лишь с порядочными ведьмами и колдунами, мы чтим чистоту крови.       Тэхён скривился: конечно, чтут, само собой. За исключением того, что днём ранее он переспал с волком.       — Отчего такие вопросы?       — Ну, тебе это не понравится, — предостерёг он, зная, что в приступах волнения сила его матери могла быть поистине разрушительной. Однажды они переезжали из их обугленного дома из-за отца, который пришёл домой в стельку пьяным с отрубленным запястьем, потому что «дал руку на отсечение» в глупом споре. Потом пришлось отращивать целый месяц. — Один оборотень заявляет, что я его пара. Но это же не может быть так, верно?       Зрачки Ким Реджун забегали по лицу сына. Ну вот, она взволнована.       — Мам?       — Я рассчитывала, что мы никогда не будем говорить с тобой об этом, — она вздохнула. — Мы думали, что смогли разрешить все четырнадцать лет назад.       — О чём ты?       — Как оказалось, твой отец не был чистокровным магом, но об этом я узнала уже после того, как ты родился, когда всё само собой всплыло наружу.       Тэхён похолодел.       — Подожди, папа — не чистокровный? Получается…       — У твоего отца в семейном древе очень давно значилась связь с оборотнем, но в твоей крови едва ли её наберётся и на два процента. Ты, разве что, иногда мог шалить в полнолуние, но больше это никак не проявлялось.       Мир Тэхёна перевернулся. Он всегда потешался над Чонгуком и его происхождением, а теперь оказалось, что сам он был частью каждой своей шутки. В нём было немного этого дикого зверя. Просто прекрасно.       — Твоя бабуля, — Реджун скривилась, потому что от одного упоминания этой женщины ей становилось не по себе, — любила рассказывать тебе много нужного и ненужного. В детстве ты узнал о принце, превращённом в лягушку, и что его может расколдовать поцелуй любви. Ты так хотел принца! Целовал каждую жабу, постоянно ходил с бородавками на лице и сколько бы мы тебя ни ругали, не переставал надеяться, что какая-нибудь зелёная тварь превратится в человека. Однажды мы собрались ковеном для решения серьёзных дел, я была занята, а твой отец... — Она прикрыла глаза и выдохнула, будто до сих пор была зла на него за это. — Твой отец считал, что ты уже достаточно самостоятельный ребёнок. Но, конечно, ты даже не подумал, когда убежал в зачарованный лес за лягушкой. Мы искали тебя несколько дней, я успела столько понапридумывать, испугалась, что мы никогда тебя не найдём. А затем ты выходишь из леса с этим мальчиком! — Реджун всплеснула руками. — Я была готова ко всему, но это! Мой сын возвращается из леса и говорит, что наконец нашёл принца! И что ты сделал? Связал его с собой! А кто тебя этому научил? Конечно же бабуля с её глупыми сказками! Но не это самое худшее! Принц твой, самый настоящий оборотень, держал тебя за руку и говорил, что ты его пара! Я думала, мальчик просто шутил, но он с самым серьёзным видом сказал, как сейчас помню: «Моя мама говорит, что, когда находишь пару, сразу же это понимаешь». Это было просто потрясение! Его родители находились в абсолютном ужасе, мы все чуть не передрались друг с другом из-за произошедшего.       — Подожди, подожди, но почему я ничего из этого не помню?       — Мы посчитали, что будет правильно стереть вам обоим память. Вы были совсем маленькими, это не должно было стать для вас травмой. Родители того мальчика-оборотня решили, что он ещё сможет найти себе избранницу в будущем; что пока вы дети, всё можно уладить без проблем.       — Но было что-то ещё, не так ли? — Тэхён знал это, потому что Чонгук был тому прямым подтверждением. — С тем мальчиком-оборотнем, что вы с ним сделали?       — Пришлось проклясть его на всякий случай. — Реджун беззаботно пожала плечами, будто это не было чем-то серьёзным. Не зря ведьмы славились хладнокровием к чужим жизням. — Чтобы, если вы нечаянно встретились в будущем, не было даже и шанса на симпатию.       Ни шанса на симпатию. Тэхёну хотелось смеяться. Он вспомнил, как невзлюбил Чонгука с самого первого взгляда. Просто потому что он был собой, не за что-то конкретное. Чонгук никогда не делал ему ничего плохого.       — Ты против того, чтобы я был с оборотнем? — он спросил это у матери просто так. Для ведьм, в отличие от оборотней, ослушаться семью было скорее чем-то почётным, нежели позорным.       Они были такими: взбалмошными, гордыми, с мнением, которое было трудно поколебать. Ведьмы мало чем могли привлечь оборотней, и Тэхёну вдруг даже стало как-то жалко Чонгука из-за этого. Но совсем немного.       — Дорогой, наша чистокровность канула в лету уже давно, так что мне глубоко плевать, кого ты выберешь, — она покачала головой, глядя на своего сына с лёгкой улыбкой. — Этот мальчик хоть красавчиком вырос? Его папа был довольно симпатичным мужчиной — у меня хорошая память на лица.       Чонгук, сидящий где-то рядом, закашлялся. Тэхёну пришлось имитировать звуки, чтобы не палиться.       — Я отключаюсь, мам.       — Что? Подож…       Тэхён вынырнул из-под одеяла, и стеклянный шар, встретившись со светом, тут же потух. Чонгук хмуро смотрел на него.       — Ну что?       — Нельзя так со своей мамой.       Тэхён засмеялся. Боже мой, Чонгук был слишком хорошим для него. Он не заслужил эти никчемные два процента оборотня в его крови. Глупый, невозможно безумный волк, что повелся на них.       — Какой же ты хорошенький.       Тэхён не удержался, протянув к нему ладонь и погладив щёку. Чонгук уткнулся в неё носом, втягивая воздух и облизывая кожу языком, что заставило Тэхёна почти мгновенно возбудиться.       — Чёрт.       Чонгук поднял на него глаза — два ярких рубина. Тэхён увлажнил пересохшие губы, вдруг проголодавшись. Мышцы в теле заныли, всё ещё храня воспоминания вчерашней ночи. Боже, что Чонгук делал с ним.       — Так, ты считаешь меня хорошеньким? — Чонгук спрашивал неуверенно, опаляя жарким дыханием вены на запястье.       Рядом с ним, Тэхён мог поклясться, внутри него просыпался этот внутренний зверь, который голодно скалил зубы. Два процента, которые тянулись к Чонгуку постфактумом, и девяносто восемь, которые в какой-то момент сдались.       — А ты правда считаешь, что я похож на домового эльфа? — Тэхён сощурил глаза, приближаясь к Чонгуку, нависая над ним и не сводя пристального взгляда.       — Я говорил это, когда был проклят. Твоей семьей, между прочим. Ты не должен вспоминать такие вещи.       — А что я должен вспоминать? — Тэхён ухмыльнулся, утыкаясь носом Чонгуку в щёку. Тот шумно дышал, а его грудь под ладонями колдуна быстро вздымалась.       — Как ты стонал, сидя на моём члене, к примеру, — пожал Чонгук плечами. Его ладони вдруг оказались у Тэхёна на заднице, мизинцами под линией складки, прячась и зарываясь там с ноготь. Это сильно, с напором и тяжестью, и колдуну нравилось, как это было.       — М, никак не вспомнить, — Тэхён игриво шептал Чонгуку в приоткрытые губы. Они красивые, чуть пухлые, с родинкой под нижней. Воспоминание о том, как они смыкались у Тэхёна на головке члена, вызвало тянущее ощущение внизу живота.       Чонгук втянул носом воздух, как всегда жадно, с закатившимися глазами и этими пошлыми звуками из глубины горла, от которых даже у обывателей красным зарделись бы щёки. Он скользнул рукой Тэхёну в волосы, крепко пальцами в пряди и с оттягом вниз, запрокидывая голову, кривым росчерком языка по дрожащему кадыку.       — Ты всё ещё пахнешь мной, от тебя тянет сексом, даже не принюхиваясь. Все знают, что ты вчера делал и с кем ты это делал, — Чонгук утробно рычал.       — Блять, — Тэхён дрожал, держась за чужие плечи. — И тебе нравится, что я пахну тобой? Не стыдно перед своими? — Тэхён едва приоткрыл левый глаз, наблюдая за реакцией.       Чонгук просто тёрся об него, довольно сверкая глазами. Казалось, волку внутри него было глубоко начхать на то, кто и о чём думал. Ему нравилось предъявлять права. Тэхён считал, что это было горячо. Просто до ужаса. Маленькая его часть, та, о которой он узнал только сегодня, была полностью удовлетворена. Глаза колдуна закрылись, когда Чонгук добрался своими губами до его. Когда Тэхён сам шустро просунул язык, мимолётно обводя им нёбо и острые клыки Чонгука, тот неожиданно начал делать вокруг него сосательные движения ртом — и это было слишком. Весь Тэхён дёрнулся, врезаясь в Чонгука куда-то, но не разбирая — куда.       Он вскрикнул, когда оборотень перевернул их, резко дёргая кофту Тэхёна — даже если на самом деле она принадлежала Чонгуку — до его подбородка.       — Я собираюсь всего тебя вылизать.       — Даже мои подмышки? — Тэхён смеялся, тяжело дыша.       — Тебе бы это понравилось? — спросил Чонгук, будучи полностью серьёзным. Ни тени смеха на его лице.       Живчик в аквариуме шокировано пускал пузыри.       Чёртовы оборотни.       — Я не знаю, чего сейчас хочу больше: врезать тебе или отсосать.       — Я бы предпочел второе, — Чонгук ухмыльнулся, довольно вздыхая и целуя живот, когда пальцы Тэхёна дёрнули собачку молнии на его штанах вниз.       — Как бы ты отнёсся к тому, что я свяжу тебя? — Тэхён задумчиво игрался с красной ниткой, притягивая ей Чонгука к себе так, чтобы он навис над ним. — Она очень крепкая, будет держать тебя так хорошо.       — Ты наколдовал её, когда был маленьким, — Чонгук хмурился, — ты не мог создать её, чтобы использовать в качестве секс-игрушки.       Тэхён закусил губу, пожимая плечами. Кто знает, кто знает…       — Так ты бы хотел, чтобы я отсосал у тебя, пока ты связан, или нет? — Одновременно с заданным вопросом рука Тэхёна сжалась у Чонгука на члене. Оборотень проскулил, пряча лицо у колдуна в шее. — Знаешь, в полнолуние ты был другим. Более… решительным.       — А каким я тебе нравлюсь больше?       — Любым, — Тэхён ответил честно. Ему просто нравился Чонгук, вот и всё. Всякий разный: глупый, безумный, решительный и порой робко отводящий взгляд. — Так что насчёт моего предложения?       — Если ты этого хочешь. — Оборотень пожал плечами.       Он очень быстро оказался спиной на кровати с задранными и перевязанными аккуратным бантиком руками. Тэхёну это нравилось. Он мог бы оставить его так, спрятать ото всех и смотреть в одиночку.       — Долго ты будешь пялиться на меня? — Чонгук тяжело дышал, наверняка изнывая. Он беспокойно ёрзал, напоминая девочку из хентая в плиссированной юбке.       — Да, ты же такой красавчик, — Тэхён хмыкнул, дёргая чужие штаны с бёдер до колен одним рывком. Член Чонгука тут же забавно воспрял, шлёпнулся о бедро и перемазал живот естественной смазкой.       — Чёрт!       Тэхён наклонился для поцелуя, с усмешкой проводя ладонями по чужим плечам, ниже — к груди, задевая соски и наслаждаясь мычащим ответным стоном в свой рот. Он отстранился, смотря на расфокусированный взгляд Чонгука, и вновь зацепил большими пальцами розовые бусинки, вырывая из глубин крепкой груди высокий красивый стон.       — Ты такой чувствительный здесь, — рокотал Тэхён, припадая к сочным ареолам губами, заставляя оборотня почти кричать.       Он начал облизывать вставшие соски, втягивать кожу, слегка покусывая её. Его свободная рука порхала над членом, едва задевая его кончиками пальцев, двигая кожу вперёд и назад. Чонгук в его руках изнывал и грязно ругался. Смыкая зубы на соске особенно сильно, оборотень дёрнулся так резко, что из кармана его штанов вывалилась маленькая круглая баночка с изображением красной звезды. Внезапная шальная мысль поселилась в голове Тэхёна мгновенно.       — Как хорошо, что ты связан, — он промурчал, грациозно приподнимаясь и садясь на сильные бёдра, держа баночку между двух пальцев. — Смотри-ка, что я нашёл.       Его пальцы щёлкнули по соску Чонгука, пока тот смотрел на колдуна с ужасом. Оборотень яростно завертел головой.       — Ты её не откроешь, — сказал он уверенно.       Тэхён вздёрнул бровь. Он применил магию, и крышечка со звоном отлетела на пол. От громкого звука Живчик в аквариуме взбунтовался, наматывая круги быстрой юлой.       — Правда? — Он довольно улыбался, облизывая губы.       Почти напевая, Тэхён вновь втянул в рот сосок, смакуя его, перекатывая с удовольствием на языке и едва задевая зубами. Затем он окунул пальцы в мазь с резким запахом и нанёс её на раскрасневшуюся кожу, беспрерывно ёрзая на Чонгуковых бёдрах. Тот почти плакал.       — … жжёт, — шептал он с придыханием, и всего его охватила мелкая дрожь. Связанные руки дёргались, пальцы жались в кулаки.       Тэхён был готов кончить от одного этого вида. С затуманенным разумом он лишь сильнее начал тереть и так чувствительный сосок Чонгука, пока тот протяжно стонал. Это было громко даже с учётом его сомкнутых губ.       — Больно. — Когда оборотень приоткрыл глаза, они были явно влажными.       У Тэхёна перехватило дыхание. Что-то было в этой картине: в красном носе и щеках, острых, но сейчас таких беспомощных клыках и этой силе, которая была в его власти.       — Радуйся, что это не твой член, — напомнил Тэхён и слегка шлёпнул упомянутый орган раскрытой ладонью.       Чонгук вскинул бёдра. Бедняга вертелся по кровати, дёргая руками, походя на несчастного ужика.       — Тише-тише, — зашептал Тэхён, наклоняясь вниз и с сочувствием, которое ему чуждо, начал дуть на воспалённый сосок.       Чонгук запрокинул вверх голову. Слёзы катились по его прекрасному лицу. Такой сильный и такой беспомощный. Тэхён повторно проделал манипуляцию мазью со вторым соском и отбросил баночку в сторону. После всех совершённых действий в комнате стоял отчетливый запах эфирных масел.       — Как думаешь, — протянул Тэхён задумчиво, едва касаясь распухших блестящих сосков пальцами. В любом случае, Чонгук дёрнулся даже от этого, таким он стал чувствительным. — Ты мог бы кончить только от того, что я играю с ними?       — Думаю, — сглотнул Чонгук, тяжело дыша и выгибаясь в пояснице, — да, наверное, мог бы. Всё горит, Тэхён. Я не могу. Пожалуйста…       — Ну, вчера ты не остановился, когда я просил, помнишь? — Тэхён захихикал. — Потерпи ещё немного, думаю, скоро они просто онемеют.       — Но…       Тэхён не дал ему договорить, опускаясь вниз и вбирая в рот член почти до конца. Слова Чонгука померкли в стоне. Тэхён стал двигать головой вверх и вниз. Одна его ладонь крепко держала за бёдра, другая рисовала круги пальцами на мошонке. Чонгук сверху рычал, сыплясь проклятьями. Довольный донельзя собой Тэхён обхватил сочными губами напряжённую головку, слизывая горечь предэякулята, обвёл языком по кругу, посасывая и водя сомкнутым кулаком по длине. Каждая вена была обрисована им с графичной точностью. Чонгук всё время бормотал, как ему горячо, без устали вскидывая вверх бёдра и вбиваясь в рот Тэхёна так, будто мечтал похоронить себя в глубине его горла. Слюна беспрерывно стекала, путаясь в волосах на паху.       — Когда ты развяжешь меня, — лепетал оборотень, путаясь в мыслях, — как только ты это сделаешь, я тебя выдеру.       Тэхён смеялся вокруг члена во рту, посылая по нему импульсы. На секунду он выпустил его, глядя на свирепого Чонгука сверху вниз с лаской.       — Когда? Правильнее сказать «если».       И он вновь принялся за своё одухотворённое занятие. Чонгук вдруг начал шептать, бесконечной цепочкой вторить его имя «Тэхён, Тэхён, Тэхён». А затем тот просто потянул вверх руку, едва прикоснулся к воспалённым соскам, и Чонгук закричал. Замер с распахнутым ртом, пока его член дёргался у Тэхёна во рту, пачкая его изнутри спермой. Тэхён сглотнул, с чмоком высвобождая свои губы. Он облизнулся, глядя на Чонгука, привалившегося на подушку с тяжёлым дыханием, с благоговейным восторгом. Его блестящее идеальное тело сверкало от пота.       — Теперь мне интересно, — задумчиво протянул он, нависая над Чонгуком и медленно, явно с неохотой, принялся распускать бантик, — что будет, если приложить к ним лёд.       Чонгук дёрнулся, жмурясь, будто Тэхён уже подносил к его бедной чувствительной груди эскимо, из-за чего Ким засмеялся. Он резко перестал это делать, когда Чонгук без особого труда перевернул его, положив поперёк себя, и как следует треснул ладонью по заднице.       — Ау!       — Я же говорил, что выпорю тебя? — У Чонгука был участливый тон, совсем не подходящий для его действий.       — Ты сказал «выдеру»! Я не знал, что ты имел в виду это буквально, иначе я никогда бы тебя не развязал! — Тэхён сдунул чёлку с глаз, чувствуя себя странно в оказавшейся позе поперёк ног Чонгука с головой, свисающей с края кровати.       Чонгук погладил его по заднице, но лишь затем, чтобы ударить вновь. Тэхён вскрикнул.       — Тэхён! Тэхён! Тот парень, Юнги, он мне улыбнулся! Улыбнулся, я никогда не видел, чтобы он улыбался! Он умеет, представляешь?! И… оу… — Чимин влетел в комнату и замер, смотря на происходящее большими глазами: полураздетый Чонгук с членом на всеобщее обозрение, Тэхён, перекинутый через него со вздёрнутой задницей, и рука оборотня, занесённая в воздух для удара. Чимин наклонил голову к плечу, наконец моргая. — …Ух ты.       — Чимин?       — М? — Чимин легко и беспечно улыбался, не отрывая взгляда от голого Чонгука. Оборотень хмурился, а Тэхён был раздражен.       — Ты пялишься, Чимин.       — Ну, когда есть на что… — фея глупо хихикнула, её крылышки вздрагивали за спиной мелкой рябью.       Туча над головой Чимина образовалась сама собой. Разверзлась гроза, дождь столбом атаковал маленькую фигуру.       — Эй! Мог бы просто попросить, чтобы я ушёл! — Чимин топнул ногой, прикрывая голову руками.       — Уходи, Чимин, — Тэхён и попросил, скалясь.       Кинув на Чонгука ещё один любопытный взгляд, Чимин упорхал за дверь.       — Ну вот, теперь он выдаст всё Сокджину, — вздохнул Тэхён, устало приваливаясь на грудь Чонгука щекой.       — Выдаст что?       — Да так, — он отмахнулся, опираясь подбородком чуть ниже чужих ключиц. Чонгук смотрел куда-то вперёд и явно был недоволен, его нахмуренные брови в красках это передавали.       — Он определённо смотрит на меня с осуждением.       Тэхён засмеялся, встречаясь взглядом с золотой рыбкой. Живчик и правда смотрел с укором.       — Это потому что ты бил меня. Теперь ты в его чёрном списке.       Чонгук перевёл взгляд с аквариума на Тэхёна. Его глаза были немного красными после того, как Тэхён заставил его плакать, и это выглядело чертовски мило.       — Ты знаешь, а я ведь тоже могу связать тебя, — протянул он с угрозой, кидая взгляд на баночку с мазью, лежавшую на полу.       Тэхён напрягся, его задница сжалась на инстинктах.       — Ты ведь знаешь, что я могу проклясть тебя, — предупредил он, но Чонгук только смеялся над ним, подминая под себя и без труда удерживая две его руки одной своей.       «Чёрт бы побрал оборотней с их сверхсилой».       — Попробуй. — Глаза его на секунду вспыхнули. — Может, на этот раз выйдет что-то дельное.       Что бы это ни было, проклятье или же сам Чонгук, но оно всё ещё вызывало в Тэхёне бурю раздражения.       В конце концов, сложно ужиться ведьме и оборотню, но эти двое были достаточно безумны, чтобы наплевать на подобный стереотип.       — Вот и попробую, — вызывающе ответил он, с достоинством вздёргивая подбородок.       — Отлично. — Чонгук улыбнулся.       — Отлично, — вторил Тэхён, улыбаясь тоже.       Они поцеловались, думая об одном и том же: «Придурок».