Hey Lover // Хэй, любимый

      В их апартаментах играла какая-то милая музыка — недостаточно громкая, чтобы просыпаться под нее было ужасно, однако Кенма предпочёл бы остаться мёртвым для этого мира, чем слушать это.       Кенма зажмурил глаза в полном отрицании своего просыпающегося тела и боли…       Головной, ужасной, отвратительной, невесёлой боли. Не его обычной «Я играл в видео-игры допоздна» головной боли, или его случайной «Я забыл выпить "Кларитин" и теперь страдаю от своего собственного высокомерия» головной боли.       Нет, Кенма знал, по какой причине эта боль возникла, и он совершенно точно был против принимать это. Мигрень действительно была чертовски отстойной.       — Ко, — позвал Кенма так, чтобы быть услышанным среди стен их квартиры.       Ответа не последовало, поэтому он собрался с силами, приготовившись к новому взрыву в голове, и повысил голос со скрипом:       — Ко, подойди сюда!       — Хэй, малыш, ты проснулся? Я готовлю завтрак! Думал насчёт панкейков сегодня, так как хотел бы чего-нибудь сладенького, - вчера же делали рогалики, - и вот, как думаешь, что мы должны такого приготовить, чтоб…       Кенма ненавидел это. Он правда терпеть не мог так делать - многие и так гаркали на Котаро, и он не хотел бы быть одним из таких же, но отчаянные времена требовали отчаянных мер. Да и не было дней более отчаянных, чем дни, проведенные наедине с мигренью…       — Ко, пожалуйста, молчи.       Кенма почти умолял, чем он почти никогда не занимался - парень просто просил других что-то сделать, и они делали это, потому что знали, что так будет лучше.       Котаро замолк молниеносно. Впервые, что было неожиданно.       Кенма услышал, как он поставил сковородку на кухне и лязг, исходящий оттуда, заставил Кенму вздрогнуть, а, чуть погодя, внезапная вспышка света из открывающейся двери вынудила его со стоном зарыться под одеяло с головой.       — Ко... — хотел было сказать что-то Кенма, но Бокуто предугадал его просьбу и уже закрыл за собой дверь очень и очень аккуратно, чтобы минимизировать возможный шум.       — О, милый, — Котаро произнёс шёпотом, — опять голова?       Кенма промычал в знак согласия, не в силах сделать что-либо еще, кроме как уткнуться головой в подушку, в попытках все же не допустить вполне возможный внезапный конфуз - не хотелось бы размазывать вчерашний ужин по простыням.       Котаро сделал то, чего Кенма увидеть не мог, но точно мог знать, прямо как свои пять пальцев: у них был свой распорядок дня на такие случаи - "график" который действовал потрясающе для обоих.       Сначала, Ко брал "Адвил" и стакан воды из ванной, а также выключал весь свет. Бокуто предупреждал всех, кто ждал их, что они точно никуда не выйдут из своей квартиры в течение некоторого времени. Затем, на обратном пути из ванной комнаты, он включал диффузор (заправленный маслом с лавандой), прежде чем давать Кенме лекарство, и уходил, чтобы сделать чашку имбирного чая - конечно, только после того, как убеждался, что Кенма таблетки все же выпил.       Это была хорошая, выверенная система и, к тому же, весьма предсказуемая (что было Кенме на руку, когда его голова раскалывалась так сильно, что он не мог думать). Однако сегодня у Кенмы были другие планы.       Когда Котаро пришел вручать ему «таблетки от вреда для мозга», Кенма схватил его за руку и потянул на себя.       Теперь вы могли подумать, что Кенма очень "умный" человек, ибо зачем ему делать что-то, что не только потрясло бы все его существо, пока он страдал от сильной тошноты, но и имело явный шанс того, что сто девяносто фунтовый олимпийский спортсмен приземлится на него сверху?       Тогда я отвечу вам, что больной Кенма - человек, поддающийся своим базовым потребностям (упомянутые потребности включают в себя объятия и грелку - в подобном состоянии нет места таким глупостям, как здравый смысл).       Ко, к счастью для всех, упал не на Кенму, а рядом с ним. К несчастью для самого Кенмы, тряска кровати от такого падения заставила его свернуться калачиком от боли.       — Кенма, — сказал Котаро, неуверенно взмахнув руками. Он заёрзал на кровати, пытаясь устроиться так, чтобы комок боли, который являлся его женихом, остался непотревоженным.       — Я просто… Я просто хочу… — Кенма кивнул, прежде чем медленно ослабить напряжение в своем теле и перевернуться на бок, к Котаро. — Обними меня немного?       Котаро буквально растаял, ибо Кенма обычно не любил обниматься, - с мигренью или без нее, - а Ко не мог сказать Кенме «нет», даже если бы очень сильно захотел. Подобное случалось лишь однажды, когда Кенма спросил, считает ли Котаро хорошей идеей бросить снимать видео на YouTube. В конце концов, Кенма никогда и не хотел прекращать этим заниматься, о чем Ко знал и это его "нет" было сказано больше в положительном ключе.       — Да, да, малыш, конечно, я буду обнимать тебя столько, сколько это необходимо, — прошептал Котаро ему в макушку. Разница в размерах делала объятия почти комичными.       — И… ты можешь выключить эту песню? — спросил Кенма, — Песня, конечно, милая, но она играет уже около двадцати минут, и это меня просто убивает.       — О да, конечно!       Бокуто мягко прикрыл уши Кенмы, прежде чем громко сказать:       — Эй, Алекса, выключись!       Так они и заснули: Кенма с колющей головной болью, но с прекрасным женихом, которого можно было обнимать, пока мигрень не утихнет достаточно, чтобы парень мог функционировать, и Котаро, что держал своего любимого человека на руках, довольный такими вот "валяниями", пока Кенма приходил в себя.