***
1945 год — Свершилось. — шумно открыв дверь в кабинет, с порога громко заявил Вашингтон, чуть дрогнувшей рукой протянув записку от президента Нью-Йорку, что спешно оторвался от чтения утренней газеты и пару секунд изумлённо таращился на небольшой «отчёт», переданный от экипажа «Энолы Гэй». Едва пробежавшись по последним строкам записки, экономист поднял изумленный взгляд на столицу, и на минуту в кабинете воцарилась гробовая тишина. А что им надо было делать? Смеяться? Плакать? Поздравлять друг друга с победой или начать обратный отсчёт с начала атомной эры? Вашингтон был в таком же смятении, кажется не осознавая до конца произошедшее. Из головы слово выбило все мысли, а в горле пересохло от волнения, отчего он лишь медленно кивнул и сухо произнёс: — Выпьем? — Безоговорочно. Не было оживлённых разговоров, торжественного тоста и смеха. Шампанское пили не чокаясь, а попытки сказать хоть что-то совершенно не оправдывали себя. Каждый думал о чём-то своём, но гробовое молчание давило, воздух казался спертым, алкоголь невкусным, а вскоре тишина стала невыносимой и ненавистной обоим. — Значит мы теперь…— с осознанием произошедшего тихо начал было Нью-Йорк, но Вашингтон холодно отрезал: — Да. — И скоро в газетах появятся заголовки об этом…— экономист, не веря происходящему, нервно сжал в руках бокал.. — Да. СМИ готовы. — ровно отчеканил Ди-Си, а после выпил залпом и облегчённо вздохнул, задумчиво уставившись на собеседника и не говоря больше ни слова. Нью-Йорк чуть потупил взгляд и нерешительно спросил: — Ты рад? И снова неприлично долгое молчание. Вопрос будто бы выбил из колеи, заставив впасть в раздумья, а после у политика вырвался нервный смешок. — Эта чертова война наконец-то закончится и нашим солдатам не придётся больше умирать! Эффект от оружияпревзошел все ожидания…— на секунды Вашингтон замер и вздохнул, ощущая как трясутся от волнения и переизбытка эмоций онемевшие руки. Он долил себе шампанского, и не разрывая зрительного контакта с собеседником, искренне улыбнулся и охрипшим от жажды голосом завершил: — Рад ли я? Честно, я счастлив! Я счастлив, что это закончится… А ты? Нью-Йорк ухмыльнулся и чокнувшись с ним бокалом ответил: — Я ведь видел, ждал и знаю, чего это нам всем стоило, поэтому… За триумфальную победу американского оружия! По старой привычке, никто из них произнесёт словосочетания «ядерная бомба», даже в тостах. — Забавно. — выпив залпом более крепкого алкоголя усмехнулся Нью-Йорк.— Теперь это не государственная тайна, а целое достояние общественности… Я молчал пять лет… Непривычно даже. Вашингтон смотрел в окно нечитаемым взглядом, а его руки всё ещё дрожали: — Да, завтра это будет почти национальный праздник.***
— Твою мать, то есть вы строили эту сраную «ракету судного дня» у всех под носом, а ты даже пьяным в стельку мне словом не обмолвился?! — далеко не трезвый Эл-Эй все ещё в полном замешательстве разглядывал последние заголовки газет, фрагментарно слушая рассказы друга. После он вновь прервал его и возмущённо добавил: — Колись, «яблоко», кто ещё был замешан в этом вашем «Манхэттенском проекте», и почему я узнаю обо всем последним?! — У тебя просто язык без костей, а у нас договор о неразглашении…— смеясь пролепетал Нью-Йорк, запивая закуску уже не первым стаканом крепкого виски. — И да, прошу заметить, что я за всю войну пил так, чтобы не сказать лишнего! — Надо исправить и наверстать упущенное!— рассмеялся Лос-Анджелес, шутливо похлопав друга по спине.— Раз теперь «неразглашение» не действует, то ты расскажешь мне всё о том, как мы разгромили этих чертовых джапов! — Поверь мне, мы не оставили от них ни-че-го…— с долей таинственности горделиво заявил Нью-Йорк, и отведя взгляд закурил сигарету, мельком взглянув на веселые компании молодых людей, что произносили триумфальные тосты, шумно отмечая победу. — Там был взрыв такой силы, что в СМИ такого не напишут.— он усмехнулся, и многозначительно взглянув на друга, прошептал: — Город стёрт с лица земли. Эл-Эй лишь присвистнул и пару на пару секунд умолк, снова уставившись в новостные столбцы свежей газеты. — Знаешь, —под заметным впечатлением начал он. — за последние годы это самая лучшая новость, которую мне доводилось слышать от тебя. — вполголоса заметил он, разливая им остатки виски и глядя в горящие глаза нетрезвого собеседника, после чего поднял стакан и громко заявил: — За это стоит выпить! Алкоголь лился рекой, всюду играла патриотичная музыка, в громких разговорах люди перебивали друг-друга искренне радуясь последним новостям. Во всем этом ощущалось то пьянящее,кружащее голову чувство давно утерянной свободы, и вкус такой долгожданной, всеми желанной, и столь яркой победы. — Так им и надо, этим ублюдкам из-за которых полегли наши парни! Вот пусть теперь захлебнутся собственной кровью! Если их правительство и дальше продолжит отставать капитуляцию «на своих условиях», то от Японии остаётся, в лучшем случае, кратер!— Нью-Йорк рассмеялся, опустошая очередной стакан с виски и решительно добавляя.— Только у нас есть это оружие и мы его используем столько раз, сколько потребуется. Оставим от их культуры только выжженную землю и руины, но заставим их капитулировать на наших условиях, хотят они этого или нет. — Кто-то перебрал или слишком рад обладанием новой игрушки… — насмешливо глядя на чрезмерное воодушевление собеседника иронично протянул Эл-Эй, подперев рукой потяжелевшую от выпитого спиртного голову.— Тебя слишком переполняют эмоции! Ещё пара стаканов, и мы поедем в командный пункт осуществлять запуск… — Я просто безмерно рад тому, что их настигло справедливое возмездие. — шумно поставив на стол стакан холодно отрезал первый экономист страны.— Я счастлив, что этой проклятой нации воздалось за все те зверства, что они творили. О, и я чувствую себя великолепно! — всплеснув руками громко заявил он.— Я чувствую, что все было не зря! Справедливость восторжествовала! Мы отстояли свободу и мир. И мы сполна отомстили за Перл-Харбор. Лос-Анджелес, не сводя взгляда с друга, не без восторга заявил: — Подумать только! Насколько мы стали близки к Богу, чувствуешь? Человечество породило бессмертие, но теперь в наших руках сила правосудия и абсолютного разрушения… — подытожил он, и рассмеявшись, без иронии, добавил.— И ты справедливо упиваешься этой властью! Японцы думали, что император, чей статус так божественен, убережёт их Империю от всяких бед, не даст ей пасть...— он махнул рукой не без цинизма заявил.— Пускай эти упёртые окопные крысы вкусят мертвечины на собственной шкуре и вымрут все до последнего. Нью-Йорк пару секунд изумленно смотрел на Эл-Эй, а после сделал глубокий вдох, и с нетерпением, вполголоса, произнёс: — Ты ведь понимаешь, что мы теперь стали… — Я все прекрасно понимаю… — мягко, улыбнувшись, утвердительно кивнул он, и непринуждённо произнес.— Нас ждёт великое будущее, верно?