Рождественское чудо

Теперь их с трудом можно отличить друг от друга. Сотни раз переломанные кости не всегда срастались ровно, где-то укорачиваясь, образуя твёрдые бугры и утолщения где-то просто слегка искривляясь. Волос всё меньше - каждый ожог, пламенем газовой горелки или кислотой - однажды это была какая-то едкая дрянь типа щелочи - лишал их обоих очередной части кожи на головах, руках, где придётся. Сначала волосы восстанавливались, но с каждым разом всё хуже - кудрявые мягкие волосы Марва постепенно сменялись грубыми, жёсткими и покалеченными, неотличимыми от того, что чахнущими сорняками пыталось пробиться сквозь кожу его напарника. Последнее время даже от них мало что осталось. Кожа тоже восстанавливается не вполне нормально - где-то она грубеет, утрачивает пигмент, где-то постепнно становится похожа на рубцы, только имитирующие живую ткань. Первое время это не было так заметно, Гарри просто радовался, что проезд мордой по асфальту или порезы от битого стекла исчезают, как не бывало, - но после третьего раза именно он первым удивился, сообразив, что бледная немочь Марв теперь не так уж сильно отличается от него самого. О лицах не стоит и говорить. Почему-то огромное количество ловушек и засад, что снова и снова строит для них пацан Маккалистеров, целят в голову или лицо. И они становятся всё точнее. Марв в начале заявил, что не иначе как старик Марли их проклял. Вся чертовщина началась после тех нескольких ударов лопатой для снега, когда он спас от них мальчишку. Нормальный человек от такого подарка должен был бы пару часов валяться в отключке. А уж человек, которому уже несколько раз сегодня прилетело тяжёлыми предметами по всем возможным костям - тот бы просто птичкой спикировал на больничную койку дней этак на пять. Когда полицейские выводили их обоих в наручниках и паковали в машину, на двоих у них было всего несколько царапин и ссадин. А по пути в участок исчезли и они. Гарри тогда назвал Марва придурком, не соображающим, какой им достался джекпот. Несколько переломов, полученных уже в тюрьме и заживших, как на собаке, Марва не убедили. Зато убедили Гарри - а окончательную точку в его сомнениях поставила утечка газа в тюремной душевой спустя больше года, от которой сдохло полтора десятка зэков, чьи тела потом покидали на столы в тюремном морге голыми задницами кверху, включая задницы Гарри и Марва. Из морга они сбегали, вырубив дежурного ассистента и замотавшись в мешки для трупов, прямо по талому снегу в стороне от шоссе. Спустя пару месяцев запах газа выветрился из их лёгких, уступая место запаху свободы. А ещё через трое суток, скрываясь в доках Нью-Йорка, они напоролись на мальчишку. Это было двенадцать лет назад. Примерно так - им обоим всё сложнее следить за временем, да и какая разница? Марв сморозил тогда чушь про старика - проклятие и вся эта дурь, конечно, нельзя было рассчитывать, что этот придурок хоть в чём-то разбирается. Потому что старик Марли умер уже года три как - и после этого ничего не изменилось. Гарри и Марвин, уже давно запятнавшие свои руки не только ограблениями, раз за разом встревают в какую-то опасную дичь, которая чаще всего стоит им обоим жизни. Но они всегда возвращаются. Мальчишка стал старше, умнее, его способы скрыться и ловушки становятся всё изощреннее. Может, придурок Марв в чём-то и прав, и эта дрянь - наказание не только для них, но и для него. Весело, наверное, жить, зная, что за тобой снова и снова будут приходить два бессмертных ублюдка, которым ты задолжал уже очень много болезненных сюрпризов? Рано или поздно им обязательно удаётся его найти. Дело не в тупом нытье про то, как надоедает жить, когда не можешь окончательно сдохнуть. Просто через пару лет обоим стало ясно, что восстановление происходит не идеально. Как будто в долбаном заводском процессе накапливаются ошибки, и чем дальше, тем больше. С каждым новым восстановлением сломанные кости становятся немного менее ровными, кожа теряет немного цвета, а растущие на ней волосы постепенно заменяются редкими, грубыми, одинаковыми. Драные мышцы работают немного хуже, будто часть их заменяется подобием рубцов прямо внутри. Сейчас, спустя годы неудачных попыток достать маленького мудака, Гарри и Марв стали почти одного роста, в их костях и узловатых суставах гнездятся похожие спайки, а лица постепенно приходят к одному и тому же смазанному невыразительному рылу, будто вылепленному кем-то спьяну из комковатого гипса. Однажды утром Гарри увидел перекошенную рожу Марва в дверях и хрипло материл его минуты две, пока до него не дошло, что он пялится на собственное отражение в мутном зеркале дешёвого мотеля. Вот почему сопляка нужно найти и прижать к стенке. Всё это началось именно с него. И, если повезёт, когда он сдохнет, для них это тоже наконец закончится. Может быть, однажды после очередного грузовика со стройматериалами, который превратит их тела в кровавую кашу, они проснутся одним существом. Кое-как восстановившейся горой плоти, в которой уже толком не различить, где было чьё лицо. Тогда, вероятно, Марв наконец перестанет нести свой дикий бред о проклятьях и грехах, потому что в этом больше не будет нужды. Гарри смотрит на то, чем стал его напарник, правым ещё рабочим глазом, и ловит себя на мысли, что ждёт этого дня, как избавления. Просто он уже не помнит, от чего.