* * *
Солнце только начинает подниматься, когда звук визжащих на улице шин заставляет их обоих проснуться. — Брат! Брат! Панический крик Вира эхом разносится по пустой улице. Затуманенным взглядом, сбитые с толку Каали и Мира переглядываются, слыша, как двери первого этажа с грохотом распахиваются. — Брат! — паника Вира опережает его по лестнице. — Брат! Брат! Пого Джи пропала! — Он не войдет сюда, не так ли? — спрашивает Мира, держа рубашку в одной руке и подтягивая простынь другой, пытаясь определить, хватит ли ей времени, чтобы одеться. — Войдет, — констатирует Каали, потянувшись за пижамными штанами. — Тебе нужно спрятаться, если не хочешь, чтобы он увидел тебя здесь. — Дерьмо, — бормочет она и ныряет под одеяло, когда Вир врывается в дверь, его глаза сияют от напряжения и… возможно, слез. — Брат, —вопит Вир, не обращая внимания на то, что его брат полуголый: — Ишита пришла домой, а Пого пропала! Мы должны найти ее! — Вир, успокойся… — Как я могу успокоиться? Брат, случилось что-то ужасное, я чувствую. Что, если люди Короля похитили ее, желая отомстить нам? Он идиот, но что, если кто-то, кого он знает, им не является? Что, если… — Эй, — Каали поднимает ладонь, останавливая словесный поток брата, тупая пульсация во лбу предвещает головную боль. Вир замолкает, но продолжает всхлипывать и тяжело дышать. Каали скрещивает руки на груди, жалея, что не нашел свою рубашку — не то чтобы он никогда не спал без нее, но у него даже не было времени оценить следы, которые могла оставить Мира. На нем. Он не хочет, чтобы Вир обнаружил их — мальчик иногда может быть довольно резким в своих высказываниях. — Вир, Мира — умная женщина. Возможно, ей просто надоело сидеть дома и она просто вышла прогуляться. — В шесть утра? — Она всегда вставала рано, — хмурится Каали. — Ты привел Ишиту домой только в шесть? Что вы вдвоем делали всю ночь? Вир краснеет и тут же начинает, запинаясь, рассказывать какую-то историю о костре и велогонках на пляже, Каали почти уверен, что это правда, но он позволяет своему младшему брату еще немного растянуть повествование, прежде чем сжалиться над ним и перебить. — Ничего, я не ругаю тебя. Я ценю твое беспокойство, но Мира способна сама о себе позаботиться. Наверное, ей просто надоело лежать в постели весь день. Лучше поезжай и забери Ишиту к нам на завтрак. Уверен, к тому времени Мира найдется. — Хорошо, — Вир качает головой и уходит. Каали вздыхает, проводя руками по лицу, когда Мира появляется из-под простыней с взлохмаченными волосами. — Едва не попались, — говорит Мира, выглядя более смущенной, чем он ожидал. Она пытается встать с кровати, но вынуждена снова нырнуть в укрытие, когда Вир (снова) врывается без стука. — Эй, брат? — Хм? — Каали не уверен, что скрещивание рук на груди — самая непринужденная поза, но настроен решительно. Брови Вира сходятся вместе. — Брат… тебя не беспокоит, что Пого нет дома? Или что она оставила свой телефон? Под покрывалом раздается приглушенное ругательство. Каали говорит быстро, чтобы скрыть его. — Я… я знаю ее, Вир. Она бы не позволила себе попасть в плохую ситуацию. — Почему ты так уверен? — Потому что. — Ты уверен, потому что Пого у тебя? — Ты не думаешь, что сейчас не самое подходящее время и место для такого разговора? — Прости, прости… Просто, ну… у вас с Пого Джи были те случайные связи на одну ночь, так что я просто подумал… Вир колеблется, пытаясь считать эмоции на лице брата. Черты Каали выражают недоумение. Он задается вопросом, сколько еще всего навыдумывали Анвар и Шахти. Сначала Рамлал и Пого, теперь это… — Где ты такое слышал? Из-под одеяла доносится приглушенное бурчание. Вир, извивающийся под взглядом Каали, слишком рассеян, чтобы это заметить. — Знаешь что, брат, забудь об этом, — быстро говорит Вир, медленно возвращаясь к двери. — Это была глупая мысль, не стоящая даже обсуждения такого серьезного вопроса. Прости своего глупого брата. Я просто… я просто поеду за Ишу. — Будь добр, сделай это. И прежде чем Вир успевает вернуться, Каали пересекает комнату и убеждается, что дверь надежно заперта. — Брат! — ломится в дверь снова Вир. — Вир, иди к черту! Я спать хочу, — кричит ему тот. Стянув с головы одеяло, крепко зажав рот рукой, Мира предпринимает отчаянную попытку не расхохотаться вслух. Каали только поднимает брови, глядя на нее. — Хорошо, хорошо…, — сдается парень, спускаясь по лестнице вниз. — Не смешно. — Это довольно забавно, — возражает она, хихикая, когда начинает снова надевать одежду. — Знаешь, думаю, мы могли бы открыться ему. — Эммм… Не думаю, что это хорошая идея, — говорит Каали. — Вир не всегда думает, прежде чем задать вопрос. Мира смеется, любя и тепло, обнимая мужчину за талию; его руки автоматически обвивают ее спину в ответ. — В таком случае позволь мне воспользоваться твоим телефоном. Я позвоню Ишу и скажу ей, что ходила гулять утром, а затем пришла к тебе. — И извинишься за то, что оставила телефон? — И извинюсь за то, что забыла телефон. — хлопает она его по носу и довольно ухмыляется. — Теперь счастлив? — Ага. Звучит как план. Она кладет голову ему на плечо, и на мгновение мир снова замирает. — Нам нужно приготовить завтрак к тому моменту, когда эти двое вернутся. — Верно, нужно одеться, — нехотя отстраняется он. — О, не беспокойся, ты прекрасно выглядишь в таком виде. Каали чувствует, как горят его щеки, хватает рубашку, что лежит на полу и целится прямо в Миру; она уворачивается, смеясь, и перехватив его руку, притягивает к себе, чтобы украсть быстрый поцелуй, прежде чем выскользнуть из его теплых объятий, заявляя, что собирается начать этот прекрасный день с кофе. Смущенный, застенчивый, ликующий — Каали уже много лет не чувствовал себя таким молодым. И отныне так будет всегда.Часть 1
18 ноября 2022 г. в 13:05
Каали просыпается, обнаружив Миру, сидящей на краю его кровати посреди ночи, и это не кошмар. Примирение, о котором он даже не мог мечтать, случилось, и изучая в полутьме глазами образ той, которую он не переставал любить на протяжении всех этих пятнадцати лет, он понимает, что наконец-то достиг дома. Да, старая рана еще побаливает, но оба знают, что со временем она затянется.
Любовь исцелит их.
Однако куда больше его сейчас волнует недавняя рана Миры — он видит кусочек чистой белой повязки, торчащий из-под ее рубашки, и тянется к ней рукой, осторожно касаясь места ранения. И хоть она не была ранена в сердце как он, все же пулевое ранение в плечо не так уж и незначительно, поэтому постельный режим просто необходим.
Уловив в его глазах мгновенный всплеск беспокойства, она начинает нежно поглаживать пальчиками его грудь, не разрывая зрительного контакта.
— Расслабься, Каали. Все в порядке.
Ее уверенность успокаивает его и вызывает странное чувство ностальгии. Она всегда лучше него умела справляться с такими ситуациями, могла взять себя в руки и поднять на ноги его.
Она всегда была его ориентиром.
— Тебе не стоило этого делать, — снова начинает он, и она закатывает привычно глаза.
Они уже обсуждали эту тему по меньшей мере миллион раз, но он все равно не мог успокоиться.
— Я не могла иначе, — искренне отвечает она, касаясь ладошкой его бороды.
— Знаю. Просто пообещай, что впредь не будешь бросаться под пули ради меня, — требует он.
— Я не могу давать обещания, которые не смогу сдержать, — звучит непоколебимо ее голос. — Если тебе будет снова угрожать опасность, я встану хоть перед тысячей пуль. И я знаю, что ты сделаешь тоже самое ради меня.
Он согласно кивает. Он и правда готов отдать жизнь за эту женщину. Всегда был готов. И тогда, когда впервые встретился глазами с ее испуганным взглядом в парке, и протянул ей свою руку, помогая подняться; и тогда, когда она сказала, что их роман был не больше, чем ее отличная актерская игра, достойная Оскара; и даже тогда, когда она выстрелила в него, потому что любовь по определению своему иррациональна.
Он пытается сесть, но она качает головой и жестом предлагает ему оставаться на месте.
— Возможно, тебе стоит проверить свой слух, — поддразнивает она, слегка потянув его за мочку уха, прежде чем снова положить руку на его колени. — Не думала, что так легко попаду внутрь.
Возможно, ему стоит подумать о безопасности лучше, потому что он действительно не сразу проснулся, когда она проскользнула внутрь, но он знает, что она последний человек в этом мире, который представляет для него угрозу. На самом деле, он никогда не видел в ней угрозу. Но он отметил, что необходимо будет заняться вопросом об охране дома, поскольку никто не знает, чего стоит ожидать от «Короля», лучше подстраховаться. Но прямо сейчас в его теле бурлит совсем другая эмоция — предвкушение.
— Как ты попала внутрь? — спрашивает он и издает тихий смешок, когда она бросает взгляд на окно.
— Там есть хорошие точки опоры, — добавляет она. — Это было несложно.
— С раненым плечом? Очень необдуманно с твоей стороны.
Она смеется, и тени на ее лице становятся глубже от движения. Он тянется к прикроватной лампе, чтобы включить ее, но она перехватывает его руку, удерживая его запястье на матрасе.
— Я же говорила тебе, что ранение совсем незначительное, — лукаво говорит она, и в уголках ее глаз появляется улыбка, по крайней мере, так он себе представляет ее даже в этой темноте.
— Если хочешь поговорить, позволь мне включить свет. Мои глаза уже не так хороши, как раньше.
— Дай себе несколько минут, — шепчет она ему на ухо, лаская своим дыханием его лицо. — Не хочу, чтобы твои соседи раскрыли нас.
— Думаешь, что я так размяк на старости лет, что забыл про меры предосторожности?
— Ну…, — тянет она с ответом, играя пальчикам с краем его ночной рубашки. — Надо признать, старость вовсе не сделала тебя мягким, — сжимает она его плечи, проводит ладонями вниз по его рукам и обратно, исследует его шею, прежде чем обхватить его лицо. — Ты хорошо о себе позаботился.
Мира ерзает, а затем закидывает ногу ему на талию и седлает его. Она права, его глаза привыкают к темноте, он отчетливо видит удовольствие на ее лице.
— Спасибо, — прижимает он ее руку своей, удерживая ее на своей щеке, чувствуя, как ее пальцы нежно гладят его бороду.
Пустившись в путешествие по ее телу, он проводит свободной рукой вверх по ее ноге, задерживаясь в изгибе между ее бедром и талией. Она устроилась у него на животе, ее колени сжимают его по бокам достаточно низко, довольно провокационно. У него нет сомнений в причине ее визита глубокой ночью в его комнату, он уверен в том, что может довериться ее рукам всецело, что те больше никогда не причинят ему вреда, все их разногласия запечатаны глубоко в прошлом, без какой-либо возможности снова вырваться на свободу, поэтому он расслабляется, позволяя ей делать этой ночью с ним все, что она пожелает.
Но прежде он собирается немножко поддразнить ее.
— Хочу спросить: зачем отправлять меня домой, если ты почти сразу последовала за мной?
— Ты колебался, — отвечает она, наслаждаясь их такой приятной болтовней, что они ведут шепотом.
— То есть преследовать меня в такой час тебе кажется более разумной идеей, чем просто попросить меня остаться?
Мира смеется и снова дергает его за ухо.
— Мира Дев Малик никогда не просит, она просто берет свое, — блестят огнем ее шоколадные глаза.
Некоторое время просто смотрят друг на друга, ведя беззвучный диалог.
— На самом деле, я учусь думать сердцем, а не головой, — признается она.
Он ласково касается ее щеки своей рукой, показывая тем самым ей, как ценно для него это ее признание. Теперь они знают, что за отношениями нужно ухаживать, как за хрупким цветком, и только от них двоих зависит превратится ли их любовь в прекрасную розу, что так бережно охраняет Маленький принц, или увянет.
— Я просто хотела увидеть тебя, Каали.
— Я тоже, — отвечает он, притягивая ее к себе для нежного поцелуя, что через некоторое время превращается в чувственный, пробуждая в каждом из них жажду большего.
— Мира, тебе следует отдохнуть, — возражает он, стараясь звучать строго.
Он чувствует пульс, что так сильно стучит в его ушах, и пытается не думать о том, как соблазнительно выглядит она, склонившись над ним, но признает тщетность своей попытки, встречаясь глазами с ее кошачьими, что блестят так ярко в лунном свете. Она не похожа на женщину, получившую пулю несколько дней назад, но он знает, что это имело место быть. Его большой палец давит на ее тазовую кость сквозь мягкость ее кожи и мышц, и она вздыхает, ее глаза трепещут. Но улыбка не сходит с ее лица.
— За последние пять дней я отдыхала дома больше, чем за последние пятнадцать лет, — говорит она, еще больше наклоняясь вперед, ее распущенные волны заслоняют ему все остальное. — Я чувствую себя возрожденной, Каали. Я устала ждать. Ресторану нужна работа, свадьба Ишу должна быть спланирована, нам с тобой нужно делать больше, чем просто болтать друг с другом…
Ее руки соскальзывают с лица Каали обратно к груди, и он старается не дышать слишком глубоко — он не знает, что она чувствует сквозь его рубашку, то ли его гулко бьющееся сердце, то ли дыру, которую она проделала в его груди, и он не хочет напоминать ей об этом.
— Ни одна из этих вещей не может подождать до утра? — легкомысленно спрашивает он.
— Две могут, одна — нет, — улыбается она.
Даже сейчас, в его спальне, когда ее настроение скорее игривое, чем расчетливое, ему нравится видеть, как шестеренки вращаются в ее голове.
— Но ты должна быть осторожной, подожди хотя бы еще пару дней, прежде чем пытаться сделать что-то напряженное.
— Значит, быть с тобой утомительно, говоришь?
Теперь он благодарен за то, что комната погружена в темноту — по крайней мере, она не может видеть, как горит его лицо.
— Мира, я серьезно.
— Я тоже.
Кончики ее волос щекочут его лицо, когда Мира наклоняется, чтобы прижаться своим лбом к его.
— Каали, почему ты медлишь? — нотки раздражения звучат в ее голосе.
Он улыбается.
— Я не хочу причинить тебе боль.
— Я не хрупкая, Каали. И никогда не была ею. Уязвимая, возможно. Но не хрупкая. Никогда. Даже в первый раз. Ты ведь не забыл нашу первую ночь? Шел дождь и было холоднее, но луна была такой же.
— Мы не спали вместе в ту ночь, — шепчет он, оставляя невесомые поцелуи на ее лице: подбородке, щеках, веках.
— Ну, нет, — уступает Мира, и ее улыбка превращается в ухмылку. — Мы просто ждали, пока мои слезы высохнут и дождь прекратится. Солнце начало всходить, твои люди вышли из дома…
Она нащупывает его пульс своим ртом, прямо под его ухом. Его кожа пульсирует от ее смеха, сам он вздрагивает от ее прикосновения.
— Тогда мы еще не спали, да. Но интересно, что они тогда подумали, застав нас в таком виде?
— Я никогда не спрашивал, а они никогда не говорили.
— Они мне нравятся, — признается она. — Я видела, что они сделали с кафе; они хорошо себя чувствуют здесь. И ты построил себе прекрасный дом, Каали. Даже если он выглядит слишком открытым.
— Ну, меня мало кто беспокоит, — говорит он.
— И не многие решатся побеспокоить после того, что ты сделал на свадьбе Сиддху, — с усмешкой отзывается она.
— Только потому, что ты позвала меня. И они бы не побеспокоили тебя, если бы знали, на что ты способна.
— Раньше я бы просто убила их, но это не то, что я хочу для себя в данный момент.
Она говорит твердо, но все равно слышно колебание в ее голосе. Он знает, что она беспокоится о том, что не сможет удержаться.
— Я много работал, чтобы избавиться от тьмы внутри, — нежно проводит он по ее щеке. — Но она до сих пор живет во мне, и иногда вырывается наружу. Ты не одинока в этой борьбе.
Она смеется, звук немного сдавленный.
— Да, но я все еще чувствую, что догоняю себя.
— Ты доберешься туда.
— Возможно, но воспользоваться оружием всегда легче, особенно когда хорошо владеешь им. Я научилась защищаться другими способами, но я все еще не могу уложить противника так, как это делаешь ты.
— Ну, не так, как я, но ты определенно можешь сбить мужчин с ног, — говорит Каали, двигаясь в ее объятиях.
Его руки обращены к ней, открытые и беззащитные. Она цокает языком и отпускает его, выпрямляясь.
— Льстец, — упрекает она.
— Если хочешь, я могу тебя научить, — искренне говорит Каали.
Он проводит большим пальцем по ее щеке, под морщинками, что рассыпались вокруг ее глаз.
— Мне бы хотелось этого, — улыбается она.
Ее глаза скользят по его губам, в то время как кончики пальцев нежно разглаживают морщинку на его лбу, опускаются к переносице, губам.
Он чувствует ее дрожь, будто она не может поверить, что он и правда здесь.
— Мы так давно не были вместе, Каали, — говорит она не с мольбой, а со вздохом. — Мы уже упустили столько времени, давай больше не будем откладывать жизнь на потом.
— Мира, я не могу. Вир…
— В гостях у Ишиты. Он забрал ее из кафе несколько часов назад, и привез домой.
— Как? Что они делают?
— Кто знает? Я не беспокоюсь. Он не причинит ей вреда и не позволит другому обидеть ее. Он хороший мальчик.
Он сияет от гордости, слыша, как она восхваляет Вира. Он любит брата — парень может быть немного глупым, но в правильном смысле.
— Он такой, но нужно быть осторожным — как только у него в голове зарождается идея, его невозможно остановить. И если ты не поправишь его в ближайшее время, навсегда останешься Пого.
— Я не против. Мне нравится твой мальчик, Каали. Ты хорошо его воспитал.
— А ты Ишу, — отвечает Каали, предвкушая ее улыбку. — Она прекрасна.
Мира кивает и возится с краем его рубашки, но ничего не говорит.
— Для тебя это тоже было странно? — осмеливается спросить он. — Быть и родителем, и сестрой?
Она напевает свое согласие.
— Я делала все, что могла, но всегда волновалась.
— Я тоже, — он берет ее руку и целует. — Но мы справились. Добрее душ не отыскать.
— Да. Неудивительно, что они так легко влюбились друг в друга.
— Что ты ожидаешь от молодых влюбленных? Они прислушиваются к своему сердцу, совсем не используя мозг.
— Да, но ты, похоже, используешь свой прямо сейчас, когда тебе это совершенно не нужно.
Каали смеется. Ему нравится, когда она дразнит его.
— Тебе следует знать, что в эти дни я не иду на неоправданный риск.
— Если это не касается Вира, хочешь сказать?
— О чем ты?
— Я слышала о твоей маленькой выходке с людьми Короля, — она выглядит одновременно впечатлённой и ругающей. — От Анвара, — уточняет она, когда он поднимает брови в невысказанном вопросе.
Он вздыхает; в некотором смысле действительно удивительно, как им удавалось так долго скрывать правду от Вира и Сида, учитывая их послужной список за последние несколько недель.
— Верно. Если это не касается Вира.
— И меня, — стучит она ему по носу, напоминая о том, что после ее ранения он искалечил по меньшей мере тысячу людей Короля.
— И тебя, — признает он, и так было всегда.
— Рискни ради меня, Каали, — говорит она, проводя пальцами по его щеке.
Она слегка вскрикивает от удивления, когда он переворачивает ее, так что теперь она утопает в его подушках. Их тела соприкасаются, бедра к бедрам, грудь к груди. Он чувствует, как у нее перехватывает дыхание, но не от боли, а от того же желания, что пульсирует в нем.
Он дергает вырез ее рубашки, проводя большим пальцем по ее перевязанному плечу.
— Если начнет болеть, скажи мне, и мы остановимся.
— Ты не навредишь мне, Каали. Я не думаю, что ты можешь когда-либо причинить мне боль.
Даже если бы его глаза не приспособились к темноте так хорошо, чтобы видеть то, как она улыбается ему, как ее глаза мерцают в тени, что он отбрасывает на нее, ему бы было достаточно чувствовать, как подрагивают ее руки, стягивающие с него в данный момент рубашку, чтобы принять это как согласие двигаться дальше.
— Иногда я сожалею, что не могу вернуться в прошлое, и исправить свои ошибки, — признается тихо она, исследуя осторожно пальчиками шрам на его сердце от раны, нанесенной ею.
— Не нужно, милая, — перехватывает он ее руку, прижимая к своим губам, целуя каждый пальчик. — Мы не можем изменить прошлое, но мы можем написать прекрасное будущее.
— Я думаю… теперь мы все наверстаем. Я устала сидеть и ждать. Ты согласен?
Он согласен.
Каждый день, проведенный вдали от нее, отпечатался на стенках его сердца огромным черным пятном, он не собирается ждать больше, чем уже ждал. Опустив голову, он оставляет нежный поцелуй на ее лбу, щеке, спускается к подбородку, и когда она поворачивает голову, чтобы поймать его губы своими, он сдается, позволяя ей поймать его и увлечь в глубокие воды только ее океана.