Белое Рождество

      Профессор МакГонагалл могла выдохнуть — на Рождество в Хогвартсе осталось всего пятеро гриффиндорцев. Но не расслабиться — трое из них звали себя Мародерами. Джеймс впервые остался на каникулы в школе — родители уехали в путешествие, посвященное двадцатой годовщине их свадьбы и проводить долгожданное свободное время рядом с постоянно сюсюкающимися, как влюбленные школьники, членами семьи не было никакого желания. Сириус, минувшим летом окончательно перебравшийся под крыло Поттеров остался в замке по той же причине. Ну а Римус… Он оставался бы в школе каждый год, не желая возвращаться домой к сломленной и вечно плачущей матери и бесконечно уставшему отцу, если бы Джеймс не звал его каждый раз в гости. В общем, капризом Юфимии и Филимонта, троица осталась в Хогвартсе. Домой уехал только Питер, изъявивший поначалу горячее желание остаться тоже, но осажденный деспотичной матерью, не желавшей нарушать семейные традиции.       Но даже в урезанном составе Мародеры представляли для благополучия и спокойствия старого замка большую угрозу. Большую, пожалуй, только для душевного покоя друг друга.       С инцидента в ванной старост прошло полгода. Римус, по началу вздрагивавший от каждого обращения и прикосновения друзей и стабильно мучимый мокрыми снами, успокоился, смирился и расслабился, решив для себя, что произошедшее было странным и смущающим (пусть и очень приятным), разовым событием. Джеймс и Сириус продолжали целоваться в укромных уголках, периодически позволяя себе чуть больше, и лишь чудом попадаясь на глаза только близким друзьям. К всеобщему удивлению, Питер оказался давно в курсе их отношений, и, впервые застав парней с поличным, не высказал практически никаких эмоций, лишь скромно попросив впредь выбирать один из туалетов в башне, куда точно никто не заходит. Все стало как прежде, разве что от возникшего ранее отчуждения, едва не рассорившего Римуса с друзьями, к счастью, не осталось и следа.       Сочельник выдался солнечным, но прохладным. Воздух вокруг замка был чистым и свежим, а выпавший накануне снег ослепляюще белым и приятно хрустел под ногами. Друзья сидели под старым разлапистым дубом на берегу Черного Озера, уютно устроившись между его толстых, высоко выпирающих, словно древнее дерево стремилось убежать подальше от школы, из земли корней на брошенном пледе, утащенном из гриффиндорской гостиной.       Сидя скрестив ноги, Римус устроил между коленями теплую банку с волшебным огнем — согревающим, но не обжигающим и не чадящим — а сверху на нее положил толстый учебник по трансфигурации, которым он старательно пытался увлечься, демонстративно игнорируя звуки поцелуев и тихие полустоны-полувздохи.       Парочке рядом с ним волшебный огонь был ни к чему — они грели друг друга. Сириус привычно сидел на бедрах Джеймса и ладонями обнимал его за шею, украдкой спрятав озябшие, покрасневшие на кончиках, пальцы в складках теплого факультетского шарфа. Губы Блэка медленно и нежно касались губ Поттера, по очереди втягивая то верхнюю, то нижнюю. Юркий язык дразняще касался влажной кожи, но прятался прежде, чем Джеймс успевал коснуться его своим. Прерывался Сириус лишь для того, чтобы судорожно и шумно втянуть воздух сквозь зубы, когда Поттер поднимал колено, сладко прижимаясь к его промежности, но тут же убирал ногу, едва Блэк пытался возбужденно проскользить сверху-вниз. Очки Джеймса запотели от жаркого дыхания и он снял их за ненадобностью, и, вместе с этим, окружающий мир потерял очертания и значение, сузившись лишь до лица Сириуса, его припухших от ласк губ и возбужденно блестящих глаз.       Еще несколько минут слепо пропялившись в учебник, Римус понял, что так дело не пойдет. Все слова были знакомые, но смысл текста ускользал, и принимаясь за очередной абзац, Лунатик ловил себя на том, что совершенно не помнит содержание предыдущего. Смирившись с тем, что последние школьные Рождественские каникулы ему явно не удастся посвятить учебе, он громко захлопнул книгу и недовольно уставился на друзей, стараясь вложить в свой взгляд все бушевавшее недовольство.       Парни, хоть и делали вид, что полностью увлечены только друг другом, очень скоро начали откровенно халтурить и переигрывать, явно не способные игнорировать мрачно пялящегося на них Люпина. Сириус разорвал поцелуй и горестно вздохнул, откидывая назад волосы, в последний раз неудовлетворенно поерзал и слез с Джеймса, устроившись на краешке пледа напротив. Поттер, слепо пошарив рукой рядом с собой, наконец нашел очки, напялил их на нос и, как ни в чем не бывало, спросил:       — Что загадаешь на Рождество, Рем?       Люпин фыркнул:       — Новых друзей, не желающих выебать друг друга 24/7.       — А я свадьбу с Лили — Джеймс со смешком проигнорировал шпильку Лунатика.       — У вас все так серьезно, что ты уже готов жениться? — Сириус вскинул брови, не то чтобы слишком удивленный, но, будучи ослепленным влюбленностью во всех девчонок одновременно, явно не способный осознать, что кто-то в их возрасте способен обдумывать такие серьезные шаги.       — Ну, может не сейчас, но через пару лет точно. Я хочу, чтобы она стала моей женой. Просыпаться рядом с ней, готовить ей завтрак. И сына.       — Сына готовить? Запекать будешь или жарить? — Блэк рассмеялся собственной шутке.       — Придурок — Джеймс беззлобно ударил его по колену — Сына от нее хочу. Чтобы у него были ее глаза и такая же добрая улыбка. Научу его летать на метле, будем каждые выходные гулять по Косой Аллее и есть мороженое в кафе Фортескью. Интересно, какое будет его любимым?.. Кстати, ты, Сир, будешь крестным.       — А Лили в курсе?       — Пока нет, но не думаю, что она будет против.       Джеймс потянулся и мечтательно взглянул в голубое небо.       — А если серьезно, Рем. Что загадаешь?       — Ну нам же не 11 лет, чтобы верить в такую чепуху, мы взрослые, образованные маги…       Но, несмотря на уверенность в своем голосе, он задумался, перебирая все возможные чудесные варианты. Лекарство от ликантропии? Понимающую и добрую девушку? Принятие в обществе? И тут в глубине его сознания плеском воды и запахами трав и мыла откликнулось воспоминание и в этот момент Римус был искренне счастлив, что из всей троицы хотя бы он один благоразумно надел шапку, а потому друзья не могут заметить его жаром вспыхнувшие уши. Люпин вздрогнул:       — Сдать ЖАБА. — и, словно в доказательство своих слов он ткнул в учебник на своих коленях.       Блэк разочарованно застонал:       — Мерлин, какие же скучные у вас желания, я сейчас усну!       — А твое?       — Переспать с Марлин! — Сириус ответил не задумываясь.       — МакКинон? Да она сама вроде не против… Не то чтобы я спрашивал, но выглядит она явно в тебе заинтересованной. И не жалко тебе тратить рождественское чудо на такую мелочь?.. — Римус насмешливо улыбнулся, глядя на Бродягу, как на неразумного ребенка.       — Зато я его точно потрачу и в следующем году смогу загадать новое. А то Джейми еще года три будет одно и то же загадывать, пока Лили не сжалится.       Отсмеявшись, Сириус зябко поежился, глубоко вдыхая морозный воздух:       — Ладно, пошли уже отсюда, а то у меня яйца от холода не просто сжались, а втянуться готовы, еще чуть-чуть и я их больше не увижу…       К вечеру вновь пошел снег. Он медленно опускался на землю крупными пушистыми хлопьями, не тревожимый ветром, и вековые ели Запретного Леса в объемных белых шапках стали похожи на сладкие зефирные декорации пряничного домика. Окна старого замка замерзли и покрылись серебристыми узорами, лишь в центре самых больших стекол остались чистые прозрачные части, сквозь которые можно было полюбоваться безлунной ночью и мерцанием тысяч звезд. Общая гриффиндорская гостиная погрузилась в полумрак, освещаемая только теплым оранжевым пламенем камина. Тени трех друзей, уютно сидящих у самой каминной решетки, танцевали на стенах в ритме трещащих поленьев. Между ними по кругу ходила фляжка с терпким огневиски, который, впрочем, печально плескался уже на самом дне.       Слегка захмелевший Джеймс рассеянно посмотрел в окно, а потом на часы.       — Почти полночь, пора.       Он достал из кармана свернутый кусочек пергамента, развернул его, в последний раз перечитав написанное, и с воодушевленной улыбкой бросил листок в огонь, одновременно приложившись к горлышку фляги и сделав большой глоток. Сириус перехватил фляжку и не глядя кинул свой небрежно скомканный пергамент в камин, больше заинтересованный в напитке, чем в удачном завершении ритуала, а затем передал флягу Римусу. Люпин взял виски и неуверенно замер. Он все еще сомневался в том, хочет ли следовать древней бессмысленной традиции, но еще больше он сомневался в написанном в последний момент желании. Обдумав все пару секунд он все-таки достал из нагрудного кармана аккуратно вдвое сложенный листок, покрытый десятки раз перечеркнутыми надписями, и, выдохнув, бросил его в огонь, после чего, зажмурившись, прикончил крепковатый для него огневиски.       — С Рождеством! — радостно воскликнул Джеймс и поцеловал сидящего рядом Сириуса, толкая его на ковер.       Римус закатил глаза и отвернулся, глядя, как затухающее пламя камина лениво пожирает их полные надежды мечты. И в этот момент он почувствовал, как по спине пробежал холодок, а внутри все сжалось от ужаса. Сквозь тлеющую бумагу его листка отчетливо проступали чернила: «Хочу еще раз…». В этот момент Лунатик молился, чтобы друзья вновь чересчур увлеклись своими ласками, забыв обо всем на свете, в противном случае, он был готов голыми руками выхватить свой пергамент из огня, разгребая жар углей, и смять его, порвать на 1000 кусочков и черт с ним, с желанием, он все равно не верит в эту чушь! Чертов перфекционизм, ну что ему стоило скомкать листок, как это сделал Сириус, прежде, чем бросить его в камин?! Время тянулось бесконечной ниточкой шелкопряда. Никогда прежде он с такой надеждой и напряжением не вслушивался в издаваемые друзьями звуки, наблюдая, как от жара пламени медленно чернеет листок, бледнеют, сливаясь с бумагой, чернила, и, пока наконец проклятый пергамент, не начал скукоживаться от краев к центру, уничтожая постыдную тайну. В момент, когда он рассыпался пеплом, Римус выдохнул, словно сбросил с себя тяжелый камень, и сжал пальцами переносицу, чувствуя, как от стресса начинает болеть голова.       — Я пойду спать.       Двое что-то промычали в унисон, и прижатый к полу Сириус рассеянно замахал рукой в сторону поднимающегося в спальню Люпина.       Римус вздрогнул и проснулся, но не торопился открывать глаза. Уютную тишину спальни вновь нарушил неосторожный стон и скрип половицы.       Джеймс и Сириус стояли, облокотившись на дверь спальни и прижимаясь друг к другу. Поттер перебирал волосы на затылке Блэка, нежно массируя кожу, целовал его шею, и каждый раз, когда он неосторожно задевал его ухо губами или кончиком носа, Бродяга вздрагивал и издавал глубокий бархатистый стон, от которого по спине бежали мурашки, вынуждая друга в конце-концов заткнуть его ладонью. Одурманенным взглядом глядя на Джеймса, Сириус обхватил его пальцы губами, втягивая их в рот, и потерся пахом о бедро друга.       — Пожалуйста, Джейми… Давай хоть раз сделаем это на нормальной кровати! Мадам Помфри явно уже что-то заподозрила, столько раз выдавая мне мазь для заживления колен. И это она еще не знает, что чертов диван в Хижине и его ржавые пружины сделали с моей спиной!       Джеймс уткнулся в плечо Сириуса, игнорируя тянущее желание внизу живота и пытаясь выровнять дыхание.       — А как же Римус?.. Разбудим же…       Люпин едва не вздрогнул от упоминания своего имени.       Блэк решительно оттолкнулся, перехватил Поттера за руку, переплетая пальцы, и потянул за собой в сторону постели.       — Новолуние. Он спит, как под Империо.       Римус рискнул приоткрыть глаза, надеясь, что ночная темнота скроет их блеск. Он дышал едва слышно, больше тревожа самого себя, чем ласкающих друг друга парней.       Сириус схватил Джеймса за ворот футболки и рухнул на кровать, прижимаясь к губам друга поцелуем. Несмотря на всю решительность не потревожить сон Люпина, Поттер быстро сдавался, не в силах сопротивляться настойчивости Блэка. Руки Сириуса скользнули под футболку, и ловкие пальцы быстро пробежались по коже, словно пересчитывая ребра. Узкие ладони легли на грудь.       Джеймс дышал глубоко и прерывисто, разорвав поцелуй и вглядываясь в проступающий в темноте силуэт Бродяги. Кончиками пальцев он очертил его профиль, ощутив ресницы, как нежное касание бабочки, и подушечками смяв пухлые от постоянных поцелуев губы. Темнота была интимной и жаркой. Внутри все клокотало от страсти.       Не дожидаясь, когда закончится спонтанный приступ нежности, Сириус с рыком перевернулся, подминая под себя Поттера и притягивая к себе его бедра. Джеймс стянул с себя очки и попытался отложить их на тумбочку, но промахнулся и они с печальным стеклянным звоном упали на пол. Блэк припал губами к основанию шеи друга, оставляя на коже пунцовые засосы, пока его руки быстро разбирались с ремнем в брюках Поттера. Расстегнув мешающийся аксессуар, а в след за ним пуговицу и ширинку, он одним движением стянул одежду вниз, освобождая возбужденный орган Джеймса.       Поттер раскинулся перед ним во все красе: футболка задралась почти до самой груди, оголяя выпирающие тазовые косточки и соблазнительные кубики пресса и игриво прикрывая лишь темные крепкие соски, смятый ее воротник только подчеркивал следы от зубов и поцелуев на шее; глаза лихорадочно и похотливо блестели во мраке; грудь быстро поднималась и опускалась от тяжелого дыхания, а крупный член едва заметно вздрагивал от приливающей к нему крови каждый раз, когда Сириус касался тела Джеймса. Не выдержав, Блэк стянул с себя футболку одним движением и прижался к горячей коже, не заботясь о том, что грубая ткань его джинс в это время коснулась нежной оголенной кожи головки члена Поттера, заставляя того вздрогнуть и выгнуться всем телом.       — Хэй, Джейми… — говорить было немного трудно и голос осип — У меня есть одна идея…       Сириус окончательно разделся и встал между разведенных ног Джеймса. Тусклый серовато-голубой свет звезд, пробивающийся сквозь окно, красиво подчеркнул его белую кожу, которая словно сияла в темноте прозрачной туманной дымкой.       — Давай сделаем это вместе? — он положил руку на свой член, обхватывая его ствол длинными пальцами и медленно, демонстративно поглаживая.       — Ты хочешь, чтобы мы друг перед другом подрочили?.. — Джеймс усмехнулся, повторяя движения Сириуса.       — Нет! Нам же не по 15 лет! — кричать шепотом было трудно и голос был больше похож на свист — Я хочу отсосать тебе, пока ты сосешь мне…       Блэк, улыбаясь, наклонился к лицу друга, опираясь на одну руку, и дразняще укусил его нижнюю губу.       — Хочу проникать в твой рот, заглатывая так глубоко, как смогу…       Джеймс тихо застонал от предвкушения и Сириус кончиком языка провел по линии его челюсти от подбородка до мочки уха, жарко прошептав.       — Можешь меня даже потрогать… Как тогда, в ванной. Это было приятно.       Поттер положил ладони на бедра Блэка и сжал их.       — Поворачивайся.       Поза была настолько бесстыдной, что Римус едва не задохнулся от прилившего к щекам жара. С его кровати ему было видно все: как блестящий от слюны член Сириуса погружается в рот Джеймса и выходит обратно, как руки последнего разводят в стороны ягодицы Бродяги, а пальцы по-хозяйски ложатся в ложбинку между ними, дрязняще массируя вход. Комната наполнилась неприличными звуками и Люпин, не выдержав, запустил руку между ног, крепко сжимая член сквозь трусы. Первое же движение принесло столько удовольствия, что Лунатику пришлось закусить подушку, чтобы не выдать себя неосторожным вздохом. Ему было безумно неловко, хотелось исчезнуть, оказаться где угодно, только не здесь, и, в то же время, невероятно интересно. Он смотрел на друзей сквозь густую челку, двигаясь пальцами по своему телу, и не мог налюбоваться их близостью и красотой. Эти двое знали друг друга достаточно хорошо, чтобы понимать, как доставить друг другу максимум удовольствия, и делали это не стесняясь, от чего Римус возбуждался еще сильнее. Раздался сдавленный стон Джеймса, и Сириус заметно ускорился. Несколькими секундами позже он выгнулся всем телом, входя в рот Джеймса максимально глубоко и, одновременно, насаживаясь на его пальцы, и громко застонал. Поттер замер, позволяя сперме течь в его горло. Кончив, Сириус устроился на груди Джеймса, все еще сидя спиной к его лицу, и попытался отдышаться. В темноте вырисовывался его бледный силуэт и он был больше похож на изящную статую, чем на живого человека. Блэк обернулся через плечо, стер капли слюны и спермы с уголка губ и, облизнув палец, спросил:       — И долго ты еще будешь подглядывать?       Римуса парализовало от ужаса. Краска теперь заливала не только его щеки, но и шею, и уши, и лоб. Если до этого ему хотелось просто провалиться сквозь землю, то теперь он искренне жалел, что не может, как феникс, сгореть на месте в один миг. Желательно, не возрождаясь. Перед глазами все поплыло от жгучих стыдливых слез.       — Я не хотел… Вы… Так громко… — его голос звучал жалобно и жалко одновременно, от чего все стало казаться еще более неловким.       — Говоришь, как под Имперео. — Джеймс легонько шлепнул Сириуса по заднице и тот нехотя слез, позволяя Поттеру встать с кровати.       Римус сжался в комочек и зарылся лицом в подушку, словно пытался спрятаться от приближающегося парня, не зная, что делать дальше. Так глупо… Он вздрогнул, услышав, как скрипнула кровать, когда кто-то сел рядом, и почувствовал мягкое касание ладони к своей голове. Над самым ухом раздался нежный бархатистый шепот:       — Так что ты хотел еще раз?..       Люпин в ужасе отшатнулся, едва не свалившись с кровати. Джеймс, до этого ласково гладивший его волосы, спешно одернул руку, но сидевший в ногах Сириус, бросился к Римусу, обвивая руками его за талию и не давая сбежать. Лунатик почувствовал, что готов бороться за возможность уйти от этого разговора до конца, даже если это будет обозначать конец его дружбы с другими Мародерами. Он попытался вывернуться и нелепо махнул ногой, целясь куда-то в сторону захватчиков.       — Воу-воу, попридержи метлу! Ай! Джейми, помоги мне!       Поттер, словно привычный, запрыгнул на кровать позади брыкающегося Римуса и железно схватил его за плечи, фиксируя руки вдоль тела, удерживая на месте и прижимая к себе. Контраст соприкосновения горячей кожи Джеймса и холодной собственной отрезвил Люпина, заставив вспомнить, кто здесь лучший охотник сборной за последние несколько лет, а кто — хилый ботаник, с рывка поднимающий многостраничные магические фолианты. Ну, по крайней мере он все еще мог избегать их взглядов, с этой мыслью Римус зажмурился и уткнулся лицом в плечо, стараясь игнорировать ласкающее кожу дыхание Поттера.       Сириус, убедившись что попытки побега пресечены, разжал руки, выпрямился и недовольно потер ушибленную челюсть, что-то бубня себе под нос. Потом вздохнул, приблизился к друзьям и положил одну руку на грудь Римуса, а второй мягко ухватил его за подбородок, разворачивая к себе.       — Рем… Тебе не надо нас стесняться… Мы же друзья… — от этих слов Римус едва не застонал в отчаянии. Нормальные друзья такого не делают!       — Мы не против, если ты хочешь посмотреть… Да, Джейми?       Джеймс усмехнулся и от этого звука по коже Люпина пробежали мурашки. Поттер потянулся к лицу Блэка и их губы слились в поцелуе. Длинные волосы Сириуса щекотали шею Лунатика, а звуки поцелуя у самого уха возбуждали против воли. В едином порыве Джеймс и Сириус повернулись к Римусу, влажно касаясь его шеи и виска. Люпин сглотнул, сжал бедра, силясь удержать эрекцию, и застонал, ощущая их ласку. Поттер целовал его соленую от слез кожу, медленно двигаясь вдоль скулы к чувствительному уху, а Блэк скользил языком по тонкой ключице, иногда прикусывая нежную кожу и оставляя на ней пунцовые следы.       — Но ведь ты не хочешь смотреть, да?.. — слова звучали издевкой — Ты хочешь еще раз… Что?       После этих слов оба прекратили свои атаки. Лунатик обмяк и прикусил губу, не понимая, что делать дальше, а затем робко поднял глаза на сидящего напротив Бродягу. Сириус смотрел на него прямо и в его взгляде не было насмешки, только мягкость и что-то такое, что Римус не мог определить… Это же не могла быть?.. Слишком темно. Джеймс коснулся кончиком носа уха Лунатика. Его дыхание было глубоким и неровным, словно он изо всех сил сдерживал волнение.       — Скажи нам, Рем. — голос Поттера звучал сипло и эта легкая хрипца отозвалась внутри Люпина сладкой дрожью — Скажи, чего ты хочешь…       Римус окончательно сдался.       — Трахните меня, пожалуйста! — на последних слогах его сдавленный голос сорвался на крик.       В следующее мгновение к его губам прижался Сириус. Это было восхитительно — вновь оказаться зажатым между двух любимых тел. Хватка Джеймса ослабла, он опустил руки на бедра Римуса и начал гладить их, стараясь прижать к себе, чтобы Лунатик мог почувствовать силу его возбуждения. Блэк был мягким, но требовательным, его губы по очереди обхватывали то верхнюю то нижнюю губу Люпина, он нежно посасывал их, прежде, чем отпустить, и не спешил углублять поцелуй, растягивая удовольствие. Римус таял, чувствуя, как его сердце ускоряет ритм, а кровь толчками приливает к члену, готовому, по ощущениям, уже взорваться, если не получит разрядку в ближайшие минуты. Под резинку трусов скользнули руки Джеймса, мягко обхватывая возбужденную плоть. Лунатик застонал и в этот момент в его рот скользнул язык Сириуса, нежно соприкасаясь с его языком. Люпин обхватил Блэка за шею, зарываясь пальцами в его длинные волосы. Поттер ласкал его снизу, Бродяга нежил поцелуем, и от этого голова шла кругом. Одна ладонь крепко сжала его член, двигаясь вверх и вниз в ровном темпе, а другая нырнула глубже, туда, где даже сам Лунатик рисковал так касаться себя только в самых смелых фантазиях. Впрочем, происходившее сейчас действительно походило больше на сбывающуюся мечту, чем реальность. Пальцы Сириуса ухватили резинку белья и потянули вниз. Руки Джеймса начали двигаться увереннее, получив больше пространства. Поцелуй закончился и Блэк, в последний раз нагло лизнув уголок губ Люпина, опустился к его паху. Горячие влажные губы обхватили головку и коснулись пальцев Поттера. Римус вновь застонал, ощущая, что скоро кончит. Джеймс убрал руки, позволяя Сириусу делать то, что он прекрасно умеет. Пальцы Поттера и Люпина переплелись, и Джеймс мягко положил их ладони на затылок Блэка, предлагая Лунатику выбрать комфортный темп. Римус откинулся на плечо Поттера, благодаря квиддич за то, что его другу достались такие шикарные мускулы, закрыл глаза и отдался наслаждению. Бродяга, найдя нужный ритм, сосал с явным удовольствием, то заглатывая член целиком, то сжимая губы лишь вокруг головки, надавливал языком на уздечку, а затем, дразняще медленно и сладко опускался по длине.       Люпин вздрогнул, когда почувствовал, как его ануса вновь коснулись длинные пальцы. Блэк, не прерывая минета, массировал его ягодицы, разведя их в стороны и периодически позволяя себе немного больше, надавливая большими пальцами на колечко мышц. В следующую секунду Римус распахнул глаза, одной рукой вцепился в волосы Сириуса, второй схватил за плечо Джеймса, оставляя на коже кровавые царапины, и с громким судорожным стоном излился в рот Блэка. Голова закружилась. Бродяга поднялся, по его подбородку стекала сперма, и Поттер, притянув друга к себе за шею, слизнул ее, а затем, прежде чем Сириус успел проглотить остатки, впился в его губы глубоким поцелуем. Римус почти ужаснулся происходящему, но был слишком измотан, чтобы реагировать. Блэк разорвал поцелуй, между их с Поттером губами растянулась тонкая ниточка слюны.       — Не засыпай, Рем. Мы хотим еще…       С этими словами он приподнял за поясницу Люпина и усадил себе на колени. Джеймс вновь гладил его бедра, но в этот раз успокаивающе и нежно, одновременно, разводя колени Лунатика в стороны.       — А?.. — Римус, кажется, понял, что хочет сделать Сириус.       — Можно, Рем?.. — Блэк опустил руку и вновь положил большой палец на напряженный вход — Это приятно. Ты же видел, как Джейми делает это со мной…       Люпин стремительно краснел, вспоминая, сколько раз прокручивал в голове воспоминания о ласках Джеймса и Сириуса в ванне, представляя себя на месте последнего. Как тогда, повторяя их движения в теплой воде и ароматной пене, или, позволяя своим фантазиям зайти немного дальше, за плотно задернутыми шторами балдахина, в интимном полумраке, или в общей душевой, рискуя быть пойманными, а порой и вовсе в неуютных местах типа хижины, в которой парни явно развлекались и не раз, откровенно презрев любую романтику. В его мечтах их всегда было трое, но касающийся его, а затем и проникающий внутрь парень, всегда сливался в единый образ с чертами обоих друзей. Римус глубоко вздохнул, поднял колени и развел ноги пошире, позволяя Сириусу увидеть себя. Он уверенно перехватил мягкие руки Джеймса и положил их на внутреннюю сторону бедер, помогая себе удерживать неловкую позу.       — Хорошо… Только медленно. И… — он сглотнул — Не в этой позе. В первый раз лучше по-другому, ну… Пока так, а потом… — кровь прильнула к щекам, когда он понял что Сириус не только восхищенно с предвкушением смотрит на его зад, но и хитро улыбается.       — Ты знаешь, в какой позе лучше? А выглядишь таким приличным… — Блэк вытянул руку и Поттер, словно прочитав его мысли, послушно втянул в рот пальцы, облизывая их и обильно смазывая слюной — Впрочем тогда ты тоже раскрылся с весьма интересной стороны. Ты — оборотень, Рем, но твоя вторая личина не волк, а маленький суккуб… — с этими словами внутрь Римуса проник первый палец.       Люпин закрыл глаза и задержал дыхание, привыкая к новым ощущениям. Это было не приятно, но и не больно. Поза была невероятно неудобной, но Джеймс держал его крепко, позволяя расслабиться, вновь откинувшись на свою грудь. Губы Поттера мягко целовали его лоб, скулу, ухо и щеку, шепча какие-то успокаивающие ласковые слова невпопад. Наверно также он делал когда-то с Лили… Тонкие пальцы Сириуса наоборот, были уверенными и быстрыми, двигаясь вглубь и наружу, сгибаясь, словно в поисках чего-то. Нежность и страсть — две стороны любви.       По спине Лунатика словно пробежал ток, заставив распахнуть глаза, сжать руки на бедрах Джеймса, вновь безжалостно царапая его кожу, и страстно застонать. По радостному выдоху Блэка он понял, что это было именно то, что он искал. Сириус вновь согнул палец и тело Римуса вновь откликнулось на этот жест невероятным удовольствием. Бродяга добавил второй палец, но с каждым движением Люпин понимал, что ему становится мало. Третий… Почти то, что нужно. В голове все затуманилось от желания. Поттер прижимал его к себе, ласкал его шею, оставляя на ней провокационные засосы, и не давал окончательно потерять голову от ощущений, но надолго этого бы не хватило.       — Думаю, уже можно. — голос Джеймса звучал как-будто из другого мира — Кажется, еще немного и он опять кончит.       Блэк вытащил пальцы и Римус не застонал, а почти заскулил от разочарования. Поттер помог ему перевернуться и Лунатик послушно встал на колени, прогнувшись в пояснице так, как сам от себя не ожидал. Джеймс, оперся на спину Люпина, и его член размазал смазку по щеке парня, вызвав у того странное желание, он поцеловал Бродягу, а затем плюнул вниз и густая слюна медленно стекла между ягодицами. Сириус аккуратно приставил член к анусу Римуса.       — Рем… Я вхожу.       Лунатик закусил губу и хрипло прошептал:       — Пожалуйста…       Это было лучше чем пальцы. И гораздо лучше, чем он себе представлял. Тяжело, тягуче, горячо и сладко. Блэк проникал внутрь медленно, явно боясь навредить, но Люпину, готовому уже на все, лишь бы вновь ощутить то удовольствие, это казалось издевкой. Если бы не руки Поттера, удерживающие его на месте стальной хваткой, он бы сам начал двигаться, подмахивая бедрами, как озабоченная пикси. Впрочем, ему было чем еще заняться.       Римус открыл рот и лизнул член Джеймса, поцеловал головку и размашистым уверенным движением позволил ему войти в свое горло, заставив Поттера шумно выдохнуть от неожиданности. А затем и от восторга, потому что Сириус наконец-то проник достаточно глубоко, чтобы вновь задеть чувствительную точку внутри Люпина, от чего он застонал с членом во рту. Такого он не делал даже в фантазиях. Он скользил губами по венам на члене Джеймса, сосал его жадно, не словно, а наконец-то добравшись до желаемого, пока сзади, внутри него, плотно обхваченный его телом, скользил член Сириуса. Лунатик не мог себе больше врать. Сейчас он был счастливее, чем в любой другой момент своей жизни. Это было его рождественское чудо, его самое сокровенное желание — разделить чувства, зародившиеся между Поттером и Блэком много лет назад. Стать частью их особенной, всепринимающей любви, прошедшей путь от детской дружбы, до самой невероятной близости.       Люпин расслабился и отдался ощущениям, из груди рвались стоны. С каждым движением членов, внутри него росло напряжение, готовое в любой момент вылиться на простыни.       Джеймс крепко сжал плечи Римуса и ускорился.       — Я… Я сейчас…       Сириус рыкнул и ногтями вцепился в бедра Люпина, проникая максимально глубоко. В последнее мгновение Поттер схватил его за волосы и притянул к себе, заткнув рот поцелуем. Два стона слились в один и парни кончили. Римус подавился спермой Джеймса, выпустил член изо рта, закашлялся и кончил на кровать вслед за ними, устало повалившись на скомканное белье.       Тело было липким и грязным, очень хотелось помыться, но двигаться не хотелось совершенно, тем более сейчас, когда он лежал в уютном коконе между двумя друзьями, ощущая на себе тяжесть их рук и как от их размеренного дыхания щекотно шевелятся волосы. Люпин чувствовал, как из него медленно вытекает сперма Блэка, но, когда он попытался отодвинуться, чтобы никого не запачкать, Сириус недовольно фыркнул и велел не страдать фигней, для гарантии просовывая ногу между его ляжками и размазывая вытекающую жидкость по колену. Римус лежал счастливый, спиной прижимаясь к груди Бродяги и положив ладони на грудь Поттера, понятия не имея, где чьи ноги и где теперь вообще заканчивается он сам и начинаются они, но странное томительное чувство в груди не давало уснуть, от чего он выбивал нервный ритм подушечками пальцев по коже Джеймса.       — Рем… — рука Поттера перехватила его ладонь и крепко сжала — Что-то не так?       — Я… — Люпин смутился — Вы ведь специально? Нарочно пришли в спальню.       Взгляд Джеймса смягчился, он прижал пальцы Римуса к губам. За спиной завозился Сириус, вынырнув из-за плеча с ехидным выражением лица.       — Ну не то чтобы мы планировали, но обсуждали. А потом ты развязал нам руки.       — Что?       — Письмо, Рем. Рождественское желание. Ты думал мы не заметим?       — Ты пялился на него, с таким ужасом, словно это фестрал, а не пергамент. Естественно нам стало любопытно. Ловкость рук, пара заклинаний, ну и… — Бродяга прижался пахом к ягодицам Лунатика.       — А если бы я не проснулся? В новолуние я действительно сплю крепче обычного…       — Мы бы нашли другую возможность. — Блэк пожал плечами — Ванна старост, выручай-комната, квиддичная раздевалка, приворотное зелье быстрого действия, алкоголь, Империо или банальное похищение. Мы бы нашли способ.       Люпин закатил глаза, сдерживая смех. Джеймс заправил за ухо Сириусу выбившуюся прядку волос.       — Значит, нас теперь трое?       — Значит, трое. — подтвердил Бродяга, падая на подушки и зарываясь лицом в волосы Лунатика.       Римус удовлетворенно улыбнулся и закрыл глаза.       Трое.