Напоминание

Тим был рад, когда последний урок в школе, наконец-то, закончился. А ещё больше он радовался тому, что сегодня была пятница и впереди были выходные. Он всю неделю работал над делом Пингвина, которое поручил ему Бэтмен, пытаясь найти и построить полную карту его нового клуба «Айсберг Лаунж». Это место было очень подозрительным для такого типа, как мистер Кобблпот. И во всех документах это здание числилось обычным двухэтажным помещением. Но Тиму понадобилось несколько дней, чтобы создать программу для взлома и пробраться с её помощью в засекреченные документы Пингвина. Как мальчик и предполагал, в этом клубе было несколько чёрных входов и очень много дополнительных спрятанных комнат, где хранились оружия и запрещённые вещества. Тим был так поглощён этой работой, что совсем забывал спать и нормально есть. Несколько раз он даже уснул во время уроков, а также попался перед Альфредом с вечерним кофе, вместо полноценного ужина. Что, кстати, Брюс строго настрого запретил Тиму пить. Мальчик просто надеялся, что его папа был занят на этой неделе настолько, чтобы не обращать на Тима внимания. Если бы он узнал, что его сын снова так пренебрегал здоровьем и режимом, зад мальчика расплавился бы от надлежащей дисциплины. — Привет, Алфи, — устало улыбнулся Тим, заползая в машину на заднее сиденье и пристёгивая ремень безопасности. — Здравствуйте, мастер Тимоти, — поприветствовал дворецкий, заводя автомобиль и направляясь к поместью. — Смею вас предупредить, что мастер Брюс закончил все свои дела на этой неделе в компании и ждёт вас дома для тренировки и вечернего патруля. — О, это здорово, Альфред, — Тим просиял и слегка оживился. — У меня тоже для него кое-что есть. Я всю неделю работал над новой программой и смог узнать нечто интересное о клубе Пингвина. Тим улыбнулся Альфреду, глядя в зеркало заднего вида, но дворецкий был по-прежнему серьёзен и невозмутим. — Хорошие новости, мастер Тим, — сдержанно ответил Альфред, выруливая на трассу к поместью. — Надеюсь, вы не пренебрегали своим здоровьем ради этого дела, молодой человек. Боюсь, ваш отец не обрадуется, когда узнает о вашем пристрастии к вечернему кофе в тринадцать лет. Тим бросил на Дворецкого осторожный взгляд, пытаясь понять, что он имел ввиду. Альфред рассказал Брюсу об этом? Или он намекал, что Тиму самому нужно признаться? Что ж, ни один вариант не был приемлемым, если Тим хотел сохранить свою нежную задницу в целостности и не лишиться костюма. В конце концов, он обманывал и Альфреда тоже. Мальчику приходилось делать вид, что он засыпает, когда дворецкий приходил вечером проверить его. А также выбрасывать еду, когда он не успевал поесть. Ему нужно было быть осторожнее. Может быть, в этот раз Тим действительно переборщил, помогая Брюсу с поиском информации. Он также, возможно, пожертвовал временем на программу вместо того, чтобы делать свою домашнюю работу, из-за чего получил замечания в школе. Но, в свою защиту он мог бы сказать то, что он был действительно умным парнем, и отсутствие домашки не сделало его глупее. А выспаться он мог в субботу, сразу же после патруля. — Мы на месте, мастер Тим, — произнёс Альфред, останавливаясь у ворот поместья. — Я приготовил на обед ваши любимые сэндвичи с тунцом и свежим огурцом. Будьте так добры помыть руки и пройти на кухню, пока я паркую автомобиль. Тим потряс головой, отбрасывая мысли о возможном наказании в сторону, и хмыкнул дворецкому. Он проскочил в дверь и побежал в свою комнату, чтобы оставить вещи и переодеться в спортивный костюм для послеобеденной тренировки с папой. Присев на кровать, чтобы снять школьные синие носки и надеть белые тренировочные, Тим осознал, как сильно он устал за эту неделю. Если быть честным, сейчас ему хотелось только лечь на кровать, свернуться калачиком и накрыться тёплым одеялом, чтобы хорошенько вздремнуть. Он подавил зевок и потёр глаза, которые ощущались тяжёлыми и опухшими. Нет. Он не собирался менять свои долгожданные тренировки и редкие патрули на бесполезный сон. Он мог потерпеть ещё несколько часов, а потом проспать всю субботу, если не найдётся дел поважнее. Когда Тим спускался по лестнице на кухню, внизу его уже ждал нахмуренный папа. Почти пустой желудок Тима сделал четвертное сальто, опускаясь вниз от плохого предчувствия. — Папа, — выдавил Тим, стараясь, чтобы его голос не дрожал. Может быть, ему всё же показалось, что Брюс был расстроен? — Как дела? — Знаешь, мои дела шли весьма неплохо, — монотонно заговорил Брюс, подзывая Тима подойти поближе своим указательным пальцем. — До тех пор, пока десять минут назад мне не позвонил директор Академии и не рассказал кое-что занимательное о моём сыне. Сердце Тима забилось с ускоренной силой. Он не видел, но чувствовал, что побледнел от слов папы. Чёрт, дела шли не совсем так, как он планировал. Спустившись и подойдя к Брюсу, Тим сцепил перед собой руки и начал нервно подпрыгивать на носочках. Ему не понравилось, как мужчина смотрел на него своими прищуренными голубыми глазами. — Эм, — запинался Тим, подбирая слова. — Он рассказал тебе, что я подал заявку на участие в конкурсе по инновационной деятельности? Это не было ложью. Тим правда подавал заявку на участие, но это точно не было поводом звонить домой. Тим нервно корчился под пристальным взглядом папы. Он ненавидел врать и не хотел этого делать. Но он также очень сильно хотел пойти в патруль и провести с Брюсом тренировку, но этого не случится, если папа разочаруется и накажет мальчика. — Тимоти, ты действительно не в том положении, чтобы увиливать от ответственности, — проворчал Брюс, хватая сына за руку и утягивая его в свой кабинет. — У нас будет долгая дискуссия по поводу того, как ты провёл эту неделю, и тебе лучше сотрудничать со мной. Тим заскулил, когда Брюс потянул его в кабинет. Его маленькая попка уже чувствовала фантомную боль, хотя папа даже не дал ему предупредительных шлепков. Он не часто оказывался на папиных коленях для этой болезненной и смущающей дисциплины, но всё же хорошо помнил те несколько раз, когда был перевёрнутым вниз головой. Позже, ему совсем не нравилось ходить в школу и заниматься домашними делами с пульсирующей и горячей кожей. — Что бы тебе не сказал директор, я всё исправлю, пап, обещаю, — попытался оправдаться Тим, зная, что ему всё равно не выбраться. — Само собой, что ты всё исправишь, — ответил Брюс. Его голос не был злым, но он был слишком родительским. Таким, каким он делал его только когда собирался отшлёпать кого-то из сыновей. — Но для начала, я хочу услышать все подробности о том, как прошла твоя неделя. Вперёд. Брюс сел в своё большое рабочее кресло и оставил Тима стоять рядом со своими коленями. Он скрестил руки на груди и откинулся на спинку. Тонкая ткань его чёрного джемпера хорошо подчёркивала огромные мускулы. Черты лица мужчины были напряжёнными и сжатыми, когда он сверлил сына строгим взглядом. Тиму хотелось превратиться в хныкающую лужицу под таким наблюдением, поэтому он опустил взгляд в пол, чтобы не начать плакать. Он не боялся Брюса; Тим знал, что папа никогда не навредит ему и не даст больше, чем мальчик смог бы принять. Чего Тим действительно не выносил, так это холодного отношения непосредственно перед наказанием. — Ну… — начал бормотать Тим, думая, как бы подать информацию более мягко. — В свободное время я работал над заданием, которое ты мне дал. Я создал собственную программу и смог найти настоящие чертежи клуба Пингвина. Тим поднял жалобный взгляд, чтобы увидеть реакцию Брюса. Папа всегда хвалил его за хорошую работу. Тиму это нравилось. Брюс кивнул и его взгляд смягчился, хоть и совсем на малую долю. — Отличная работа, Тим. Но мы вернёмся к этому делу завтра, — сказал мужчина, не смягчая тон. — А сейчас, я бы хотел узнать о том, почему твои учителя жаловались на то, что ты спал на уроках и не выполнял домашние задания. Тим уныло вздохнул. А ведь день так хорошо начинался! И надо было этому глупому директору всё испортить своим звонком… — Я хотел как можно быстрее выполнить это задание, пап, — мягко продолжил Тим, сцепляя руки за спиной и играя рукавами спортивной тёмно-зелёной кофты. — Поэтому я пожертвовал временем на сон и некоторую домашнюю работу. Не было смысла скрывать и затягивать эти признания. Тим знал по опыту, что, чем быстрее и правдивее он всё расскажет, тем мягче и короче будет его наказание. Хотя ему и не нравилось нарушать установленные правила и попадать в неприятности, иногда Тим просто так увлекался, что это было последнее, о чём он мог думать. — Спасибо за честность, Тим, ты знаешь, что я это очень ценю, — Брюс всё ещё говорил строго и без сочувствия. — У меня есть список заданий, который тебе нужно сделать для школы. Надеюсь, ты понимаешь, что именно этим ты и будешь заниматься все выходные. Брюс расцепил руки и наклонился вперёд, опираясь локтями на колени. Теперь они с Тимом почти поравнялись ростом. Но от папиного предупреждения о выходных, проведённых за учёбой, Тим поморщился и сдержал жалобное скуление. Это автоматически означало, что никакой работы в костюме не будет. — Во сколько ты ложился спать, сынок? — Эм… — Тим потоптался на месте и вздохнул. — Около двух, может быть. Один раз в четыре. Брюс неодобрительно покачал головой. — Мы с тобой уже обсуждали важность режима для растущего организма, Тим, — отчитал Брюс. — Во сколько ты должен быть в постели? — В 22:30, папа, — пробурчал Тим, встречаясь взглядом с мужчиной. — Прости. Этого больше не повторится. Первое время Тиму было сложно ложиться спать в одно и то же время, поскольку до переезда в поместье Уэйнов его режим оставлял желать лучшего. Но он привык и почувствовал, что это действительно помогает ему быть более сконцентрированным в течение дня и бодрым на тренировках и в патрулях. Тим также всегда старался соблюдать положенную ему диету, сон и приём нескольких витаминов, в которых нуждался его организм. Это было не сложно. Также как и несложно иногда нарушать эти правила, если Брюс был слишком занят на работе и не мог уследить за каждым птенцом в доме. — Что на счёт твоих приёмов пищи и витаминов? — спросил папа, чуть склоняя голову в бок. — Хм… — Тим потёр глаза, которые с каждой минутой становилось тяжелее держать открытыми. — Полагаю, я мог пропустить несколько ужинов… — мальчик сглотнул и виновато посмотрел на папу, не желая разочаровывать его и подрывать доверие. — А также? — подсказал мужчина, и Тим был уверен, что у Брюса, каким-то образом, уже был весь список того, где мальчик провалился. — И несколько завтраков, — почти шёпотом признался Тим, снова опуская голову. — Но я съел все свои витамины, — поспешил добавить он, чтобы не казаться непослушным вдоль и поперёк. — Сколько раз в день тебе нужно есть, Тим? — спросил Брюс, будто мальчику было пять и ему пытались вдолбить очевидные вещи. Это слегка раздражало не выспавшийся мозг Тима, который и так был на грани того, чтобы отключиться. — Четыре, папа, — ворчливо ответил Тим. — Я знаю правила, тебе не обязательно это спрашивать. — Что насчёт кофе? — как ни в чём небывало спросил Брюс, не обращая внимания на нарастающую истерику сына. Тим обречённо вздохнул. Он правда очень устал и хотел, чтобы этот разговор побыстрее закончился. Возможно, он уже даже не так сильно хотел выходить на ночной патруль. Хотя мог бы попытаться сразиться за тренировку. — Я выпил одну чашку кофе во вторник и один энергетик в четверг. Этот всё, клянусь. Тим не врал. В остальные дни его ловко ловил Альфред и забирал чашки со свежесваренным напитком. Ему повезло, что Джейсон согласился дать ему энергетик. Но теперь Тиму придётся целую неделю выполнять за него домашнюю работу по алгебре и геометрии. — Это было очень безответственно, Тимоти, — причитал Брюс, хватая Тима за руку и притягивая ближе. Он поставил Тима между своих колен и продолжал крепко держать его маленькие запястья. — У меня была тяжёлая неделя в Уэйн Энтерпрайзис перед советом директоров, и мне жаль, что я редко был дома и не смог должным образом проконтролировать твой режим, — рассудительно заговорил Брюс, сохраняя зрительный контакт с сыном. — Но я был уверен, что могу доверять тебе заботиться о себе. Мы ведь неоднократно говорили о том, как это важно, не так ли? Тим слегка захныкал на слова папы. Это было больно. Тим знал, что Брюс доверял ему такие вещи, но также время от времени мужчине приходилось напоминать Тиму о важном, если он сбивался с пути. — Я могу заботиться о себе, — попытался возразить Тим, но из-за его усталости и раздражения на всю ситуацию, это вышло скорее скулением. — Я просто увлёкся. И я постараюсь так больше не делать. Пожалуйста, прости, папа. — Я мог бы это простить, сынок, если бы это был наш первый разговор. Но он уже далеко не такой, — ответил Брюс отеческим голосом и снова нахмурился. — Что я сказал произойдёт, если мы вернёмся к нему? Тим залился смущающим румянцем до приятно малинового цвета. Он отвернул голову в сторону и почувствовал, что хочет топнуть ногой и убежать в свою комнату. Но это бы не помогло ему в сложившихся обстоятельствах. Совсем нет. — Я жду ответа, Тимоти, — прорычал папа, подёргивая мальчика за руку. — Ты отшлёпаешь меня и… и… — Тим тоже нахмурился. В этой суматохе, пока он думал о больном заде и заземлении, мальчик также забыл, что Брюс обещал забрать его технику. — Ты не можешь, — захныкал он, вырывая руки из хватки мужчины. — Пожалуйста, нет, ты не можешь забрать это у меня. Фактический, он, конечно же, мог. В конце концов, всё, что сейчас есть у Тима — куплено Брюсом Уэйном. Но папа никогда не тыкал в Тима этим фактом, он просто пытался достучаться до Тима практически единственным доступным способом. — Я могу и заберу, Тим, — безжалостно ответил Брюс, продолжая удерживать сына. — Я собирался лишить тебя ноутбука, планшета и телефона на неделю, но, поскольку ты был честен со мной сегодня, я заберу их только на выходные. — Папа, пожалуйста, нет, — Тим поймал себя на том, что у него действительно начинается истерика. Он пытался выдернуть руки, чтобы спрятать лицо, по которому вот-вот собирались течь обидные слёзы. И, в конце концов, Брюс отпустил его. Это было чертовски несправедливо! Даже два дня без планшета и телефона казались Тиму вечностью. Неужели было недостаточно того, что папа собирался поджечь ему задницу? — Тим, пожалуйста, успокойся, — попросил Брюс, осторожно кладя руку сыну на плечо. — Если ты будешь вести себя хорошо, я верну твою технику в воскресенье вечером. Тим слышал, что сказал папа и чувствовал его странно утешающую руку на плече. Но было уже слишком поздно. Уставший и выжатый мозг Тима перешёл в режим защиты своего пространства и беспокойства за лишение всех привилегий. Тим начал плакать, лихорадочно пытаясь стереть ладонями слёзы. Ему нужно было что-то сделать, чтобы выбраться из этого. — Это нечестно! — крикнул он, отмахиваясь от папиной руки. — Я не сделал ничего плохого. Я не подвергал себя опасности. Почему тебе нужно быть таким придирчивым идиотом в бессмысленном распорядке дня? Голос и вид Тима были несчастными и разбитыми. И когда он пытался выбраться из неприятностей, он не имел ввиду оскорбление своего папы! Чёртов недосып… — Папа, я… — Тим зажал рот ладонью, когда увидел сквозь слезящиеся глаза, как лицо Брюса становится мрачным. — Я не… не имел в виду… Тим оборвал своё растерянное бормотание, когда папа резко поднялся из кресла и схватил его за бицепс. — Я не готов вести с тобой диалог прямо сейчас, Тимоти, — прорычал Брюс, хотя его голос скорее был надломленным, чем суровым. — Уткнись носом в этот угол и стой здесь, пока я не вернусь. — Папа, прости… — Тим хныкал сквозь всхлипы, проклиная себя за свой язык, пока его тащили в угол. Как только перед ним оказалась стена со знакомым полосатым рисунком из различных оттенков зелёного и золотого цвета, он зарыдал громче и отчаяннее. Тим не хотел обижать своего папу. Никогда. Он был очень взволнован — в плохом смысле — перспективой остаться без техники и патруля. Хотя это и было всего на два дня, что по меркам Брюса являлось огромной снисходительностью, его мозг воспринимал сейчас всё критически. Дверь громко захлопнулась, когда Брюс вышел из кабинета, заставляя Тима вздрогнуть и плотнее прижаться к стене. Он опёрся на неё левой стороной тела и попытался заглушить рыдания рукавом кофты. Ну почему он должен был всё испортить с самого начала? Папа доверял ему быть взрослым и самостоятельным мальчиком, но Тим всю неделю лишь доказывал, что ему по-прежнему нужна забота и контроль со стороны взрослых. Хотя, если подумать глубже, Тим не так уж и возражал против этого. Он мог быть немного сварливым, когда Брюс начинал проявлять гиперопеку. Но ему всё еще очень нравилось, когда папа заходил вечером в комнату, чтобы поцеловать и укрыть Тима одеялом. Если Тим ложился спать пораньше, то Брюс оставался подольше, чтобы посмотреть с сыном серию какого-нибудь детективного сериала. Это были хорошие моменты, но последнее время они становились всё реже и реже. Тим очень скучал по ним. Тим потерялся в своих мыслях, когда щёлканье дверной ручки вновь заставило его вздрогнуть и резко выпрямиться. Его рыдания затихли, пока он релаксировал в углу, но вместе с этим мальчик почувствовал усталость и слабость во всём теле. И ему также очень хотелось извиниться перед папой и сказать, что он не считает его идиотом. — Можешь выйти из угла, Тим, — мальчик услышал более спокойный, но натянутый голос папы. Подавляя дрожь в коленках, мальчик осторожно обернулся и взглянул на мужчину, прислонившегося к столу. На удивление, Брюс по-прежнему не выглядел злым, но его черты лица стали более напряжёнными, а глаза грустными. Мальчик сглотнул липкий ком в горле и прошествовал ближе к папе. — Ответь мне честно, Тимоти, — сразу начал говорить Брюс, заставляя Тима захлопнуть рот с ещё одним извинением. — Ты действительно всё это время считал, что тот режим и диета, которую Лесли подобрала для тебя — бессмысленные? Тим просто удивлённо смотрел на папу в течение десяти секунд. Этот человек обратил внимание только на то, что Тим ляпнул о режиме? Блин, он назвал своего папу идиотом, глядя прямо в глаза. Джек бы за такое запер Тима на несколько дней в кладовке, давая только воду, чтобы не умереть от обезвоживания. — Папа, мне очень жаль, — Тим снова всхлипнул и не смог сдержать себя в руках. Он рванул вперёд и крепко обнял Брюса за поясницу. Его глаза снова промокли от слёз. Мальчик не мог и не хотел видеть, что его отец выглядит как грустный щенок. — Тимми… — сочувственно пробормотал Брюс и подхватил Тима на руки. Мальчик обвил талию мужчины ногами и положил голову на плечо, вдыхая знакомый и комфортный запах морского одеколона. — Я не имел в ввиду то, что сказал, папа… — прохрипел Тим, наслаждаясь объятием. — Обещаю. Прошу, не обижайся на меня. — Я не обижен, сынок, — Брюс поцеловал Тима в солёную щёчку. — Я забочусь о тебе, и мне нужно убедиться, что ты готов принимать это меня. Если тебе некомфортно здесь, с моими правилами, мы можем придумать… что-нибудь другое. Тим немного поёжился в папиных объятиях и отстранился, чтобы посмотреть ему в глаза. Он не совсем понимал, что Брюс имел в виду под «придумаем, что-нибудь другое», потому что даже Джейсон в шестнадцать лет до сих пор иногда получал по своему непослушному заду. Имел ли мужчина в виду, что Тим предпочёл бы кого-нибудь другого в качестве приёмных родителей? Нет! Тим не хотел никого, кроме Брюса. — Нет, папа, — простонал мальчик, играя краем воротника папиного джемпера. — Мне очень жаль, что я сказал это. Я никогда так не думал. Брюс крепко держал Тима одной рукой под ягодицами, а второй поглаживал его длинные волосы. — Я просто… просто очень устал и разозлился из-за техники, — тихо продолжил Тим, сопя носом. — Я тебя очень люблю, папа. — Ох, я тоже тебя очень люблю, сынок, — по губам Брюса скользнула крошечная любящая улыбка. — Давай закончим нашу дискуссию, а потом ты сможешь как следует отдохнуть, хорошо? Тим неохотно кивнул и позволил мужчине поцеловать себя в лоб. У него начала болеть голова, и ему действительно очень хотелось лечь в мягкую постель и хорошенько отдохнуть. Брюс в последний раз крепко обнял Тима и легонько постучал ладонью по его бедру, когда ставил на ноги. — Я хочу, чтобы ты сходил в комнату и принёс сюда всю технику, а также свою расчёску, — Брюс вернул отеческий голос и ожесточил взгляд. Тим в шоке несколько раз моргнул. Расчёска? Почему папе нужно было быть таким злым? — Папа… — заскулил Тим, — пожалуйста, только не расчёской. Он ненавидел терпеть боль от этой деревянной оскорбительной вещи. Его шлёпали расчёской всего два раза и оба раза Тим был очень плачущей и сожалеющей лужицей. — Ты получишь всего пять шлепков щёткой за свою истерику, Тим, — строго объяснил Брюс, усаживаясь обратно в кресло. — Но, если ты продолжишь спорить со мной, их количество будет увеличиваться. Тим жалобно вздохнул, но не стал спорить, чтобы не усугублять своё уже и без того печальное положение. Мальчик быстро выскочил из кабинета и поднялся в комнату. Там он неохотно схватил свой планшет, ноутбук, телефон и зарядные устройства. Подойдя к двери, Тим вспомнил про расчёску и забежал в ванную комнату, чтобы выудить из дальнего шкафчика эту проклятую вещь. Он скривился, когда провёл пальцами по её слегка неровной поверхности, из-за того, что он приклеил на неё несколько наклеек с птичками. Тим не стал тянуть время и быстро вернулся к Брюсу. Он сложил свои вещи на стол и протянул папе расчёску, хоть и совсем не хотел этого. — Спасибо, сынок, я горжусь тобой, — похвалил Брюс и погладил Тима по предплечью. Тиму захотелось улыбнуться похвале, но осознав, что она была направлена на его подчинение наказанию — быстро расхотелось. Брюс тоже не тянул время. Он схватил мальчика за запястье и помог ему лечь на свои колени. Зелёная кофта Тима задралась, пока он ёрзал и пытался устроиться поудобнее. Теперь его живот неприятно тёрся о джинсовую ткань папиных штанов. — За что я собираюсь отшлёпать тебя, Тимоти? — настойчиво спросил Брюс, стягивая с сына штаны и боксёры. Тим немного захныкал, чувствуя прохладный кабинетный воздух на тёплой заднице. Его щёки залились ярким клубничным румянцем. Это было неловко. — За то, что я нарушил свой режим, папа, — прохрипел Тим, подавляя желание прикрыть свою попу руками. — Поздно ложился спать, пропускал ужины и пил кофе. Мне жаль. — Или тебе жаль, что папа обо всём этом узнал? — иронично спросил Брюс и громко шлёпнул сына по вздёрнутому заду. Тим ахнул, но звук от первого удара оказался громче, чем причинённая боль. — Нет, пап, — заскулил Тим. — Я действительно чувствовал себя нехорошо, когда перестал спать. — Что ж, я рад, что ты можешь признать это вслух, парень, — кивнул мужчина и покрыл бледный зад сына залпом горячих шлепков. Тим мычал и пытался лежать спокойно, пока папа разогревал его кожу шлепок за шлепком. Но покалывание так быстро нарастало, что он невольно начал дёргаться вперёд. — Тим, не двигайся, — рыча, предупредил Брюс, сильно шлёпнув нетронутые бёдра. — Больно, папа, — захныкал Тим, чувствуя, как глаза жжёт слезами. Он снова дёрнулся и вцепился рукой в подлокотник. — Я знаю, сынок, — более мягко согласился Брюс и вернул твёрдый натиск шлепков на нежные ягодицы. — Ты тоже знал, что так будет, когда нарушал правила, не так ли? Тим не ответил, боясь, что если он ещё раз откроет рот, то у него не получится сдержать всхлип. Брюс на несколько секунд остановился и потёр Тиму спину. Мальчик почувствовал тепло и боролся с тем, чтобы не положить голову на кресло и не закрыть глаза. Но от этой идеи его отвлекли вернувшиеся внезапные шлепки по сидячим местам. Брюс четыре раза подряд тяжело опустил свою большую тёплую ладонь на правую сидячую складку сына. — Ай, папа! — взвыл Тим, упираясь ладонями в сиденье кресла и приподнимаясь. — Пожалуйста, о-остановись. — Ты не командуешь, когда тебя наказывают, Тимми, — проворчал Брюс, снова крепко шлёпнув сына по бёдрам. Тим брыкнул ногами и вскрикнул. Брюс вновь вернулся к его сидячим местам и отшлёпал левую складку теми же четырьмя ударами. Зад Тима уже ощутимо нагрелся. Хотя, возможно, он немного преувеличивал свои крики, потому что слишком устал и был нервным. Наказания за неподчинение в поле или подвергание своей жизни реальной опасности были куда суровее, чем то, что папа давал ему сейчас. — Ау! Оуч! Па-а-ап! — Тим визжал и корчился на коленях мужчины, когда Брюс начал шлёпать его по ягодицам во второй раз. Он зацепился руками за спинку и попытался подтянуться вперёд, чтобы уйти от неприятного и колючего натиска папиной ладони. Она причиняла очень жгучую боль. Тим не смог бы сидеть весь оставшийся день. А у него ещё было пять ударов расчёской! — Тимоти Уэйн, прекрати это сейчас же! — рявкнул Брюс, третий и четвёртый раз шлёпая мальчика по бёдрам. —Плюс ещё один с расчёской. — Нет, папа! — Тим захныкал, падая на сиденье. — Пожалуйста, п-прости. Я больше не буду пытаться убежать. — Тебе лучше, — проворчал мужчина, крепче притягивая Тима к своему животу. Тим скулил и вскрикивал, когда Брюс оставлял на каждой чувствительной ягодице по три безжалостных шлепка. А затем он услышал глубокий вздох и шуршание, когда Брюс подобрал его расчёску. — Тише, птичка, — проворковал папа, поглаживая сожалеющего сына по взлохмаченным волосам. — Ещё шесть с щёткой и мы закончим. У тебя всё в порядке. — П-папа, — всхлипнул Тим, протягивая руку за спину. Он хотел потереть свой зад или натянуть штаны, но Брюс нежно схватил его за запястье и прижал его руку к пояснице. Это было утешением, но не совсем тем, какого желал Тим. — Папа здесь, — сказал мужчина, немного смягчаясь. — У тебя всё хорошо, сынок. Твоя попа едва покраснела, и мы почти закончили. Тим несколько раз сильно втянул воздух носом, чтобы избавиться от подтеканий из него. Лицо мальчика уже и так было мокрым от обидных слёз. И знание того, какого цвета была его задница, не успокаивало Тима. Он знал, что может быть слишком драматичным, но ему действительно было очень больно. Джейсон обзывал его неженкой, но папа и Дик говорили, что это нормально — иметь более тонкую и чувствительную кожу. Они обещали, что не причинят ему вреда. И у Тима действительно никогда не было синяков. А красные следы не задерживались более чем на сутки. Может быть, Тиму даже немного нравилось кричать громче, чем ему было больно, чтобы Брюс тоже страдал от этого. — Оу, пап! — Тим снова завопил от первого взмаха расчёской. Хорошо, что рука мальчика была прижата к спине. Иначе, он бы точно не удержался от того, чтобы прикрыть попу. — Ещё пять, сынок, — пробормотал мужчина, поглаживая большим пальцем запястье сына. — Ты хорошо справляешься. Тим не мог говорить, он просто уткнулся лбом в мокрое от слёз сиденье кресла и заплакал. Его тело вздрогнуло, когда второй шлепок попал на его правую ягодицу. Он не был таким болезненным и тяжёлым, как первый. Возможно, Брюсу было тоже больно лупить рыдающего мальчика, поэтому он решил быть с ним помягче. Тим сжался и брыкнул ногами, когда третий и четвёртый удары деревянным инструментом разожгли новую вспышку боли на его сидячих местах. Он всхлипывал и икал, подёргивая задом из стороны в сторону. Сейчас ему безумно хотелось встать под вентилятор, чтобы охладиться. — Последние два, Тимми, — мягко сказал папа и ещё сильнее сжал его поясницу. Мальчик напрягся в ожидании и негромко завизжал, когда Брюс шлёпнул его ещё два раза по разогретым ягодицам. — Папа! Пожалуйста, п-прости, — душераздирающе выкрикнул мальчик, покусывая солёные губы. Затем он услышал звук падающей на стол расчёски и через секунду оказался прижатым к папиной груди. — Вот и всё, милый мальчик, — напевал Брюс, покачивая сына и оставляя его раненный зад парить между бёдрами. — Папа гордится тобой, Тимми. Ты хорошо справился с наказанием, и теперь всё позади. Тим уткнулся в папино плечо и от души зарыдал, выпуская всю обиду и усталость. Ему было больно, и мальчик явно не смог бы сидеть комфортно, как минимум до завтрашнего обеда. Но Тиму стало легче от того, что ему не пришлось держать в тайне свои нарушения от папы. Ему не нравилось врать и недоговаривать. Брюс любил его и заботился о здоровье и счастье, и Тиму хотелось отплачивать ему тем же самым, а не ложью. — П-прости, пап, — скулил Тим, вытирая лицо рукавами кофты. Но он всё ещё не мог перестать икать и похныкивать. — Я простил тебя, птенец, — Брюс несколько раз поцеловал сына в голову и помог вытереть слёзы. Тим поёрзал на папиных коленях. Ему хотелось натянуть штаны и умыться, но он не мог отпустить Брюса. Ещё нет. Его слёзы до сих пор понемногу вытекали из глаз, но звучный плач удалось утихомирить. — П-почему ты ничего не сказал мне о том, что я обозвал тебя, папа? — еле слышно спросил Тим, играя с воротником джемпера мужчины. Тим почувствовал, как грудь папы слегка затряслась от беззвучного смеха. Он осмелился взглянуть на его лицо и ему снова захотелось заплакать от этого нежного выражения. — Меня больше потрясло то, что ты считал свой режим и диету бессмысленными, детка — добрым голосом объяснил Брюс. Его руки не переставали гладить Тима по спине и предплечью. — Когда я понял, что ты ещё и назвал меня идиотом, я сразу вспомнил те первые месяцы, когда Джейсон только появился в поместье. То, как он называл меня… — Брюс нежно усмехнулся и его небесные глаза наполнились приятной тоской. — Я лишь надеюсь, что ты никогда не услышишь таких слов, милый. Тим слегка нахмурился и икнул. Он знал по некоторым рассказам, что Джейсон поначалу был грубым и неуважительным мальчиком, но не думал, что он говорил такие вещи их отцу. Тиму снова стало стыдно, что он не смог уследить за своим языком. — Я правда так не думаю, папа, — пробормотал мальчик, опуская голову вниз. — Это вылетело случайно… Прости. — Я знаю, Тимми, — Брюс улыбнулся и крепко поцеловал сына в щёку. — Ты бы не обнимался со мной, если бы действительно так считал, правда? Тим кивнул и слегка улыбнулся. Он тоже поцеловал папу в щёку и немного потёр лицо, избавляясь от остатков слёз. — Давай накормим тебя, а потом мы можем устроиться в папиной постели и включить что-нибудь на проекторе, чтобы тебе было легче заснуть, хорошо? — Хорошо, — кивнул Тим, не имея сил протестовать и выпрашивать патруль. Он слез с колен, со стоном натянул штаны и бросил печальный взгляд на мужчину. — Не дуйся, Тимми, — произнёс Брюс, вставая и взъерошивая волосы сына. — Но, сынок, если мы снова вернёмся к этому разговору, тогда тебе придется испытать папин ремень на своей заднице. И вместо 22:30 ты будешь ложиться спать в 21:00 до тех пор, пока я снова не начну тебе доверять. Ты меня понял? Глаза Тима слегка вытаращились. Он ещё ни разу не получал пояс от папы. И был чертовски готов делать всё, чтобы этого никогда не произошло. Однажды Тим столкнулся с Джейсоном, которого Брюс наказал ремнём из-за жуткого неподчинения в патруле. Это был первый раз, когда Тим вообще видел, чтобы его старший брат плакал. — И я знаю, что у тебя нет никаких причин доводить эту угрозу до исполнения, сынок, — утешил Брюс, кладя ладонь на лопатки ребёнка и подталкивая того в коридор. — Я буду очень стараться, пап, — прощебетал Тим, честно имея это в виду. Брюс проводил Тима в свою спальню и бережно усадил его на мягкую кровать. Мужчина что-то писал на своём телефоне, пока Тим шипел и пытался перенести часть веса на бедро, чтобы облегчить пульсацию в попе. А через минуту в покоях Брюса появился Альфред с подносом еды. — Мастер Тимоти, ваш ужин, пожалуйста, — довольно сочувственно проговорил дворецкий. Он поставил поднос с сэндвичами и травяным чаем на деревянную подставку и подтолкнул к Тиму. — Спасибо, Альфред, — Тим мягко улыбнулся дедушке и взял первый сэндвич. Он уже забыл, что был голоден. Сегодня мальчик тоже пропустил завтрак и мало съел за обедом. — Приятного аппетита, милый мальчик, — кивнул Альфред и повернулся к Брюсу. — Сэр, для вас на подносе тоже есть чай и бутерброд. Будьте так любезны поужинать вместе с сыном. — Да, Альфред, — улыбнулся Брюс и уселся рядом с Тимом, скрестив ноги. Как только дверь закрылась, Брюс включил одну из многочисленных передач на Nat Geo Wild и быстро съел свой сэндвич. Тим просиял, когда началась передача про диких животных Африки. Ему нравилось слушать интересные факты про зверей, а также он давно понял, что гораздо легче и быстрее засыпает, если смотрит что-то о животных или природе, а не о науке и технологиях. — Ты в порядке, Тимми? — спросил Брюс, убирая поднос на пол, когда Тим допил свой чай. Тим странно посмотрел на папу. Формально, он был в порядке. Но он хотел, чтобы Брюс думал, что он страдает от наказания. Папа фыркнул и раскрыл объятия, подзывая сына поближе. — Хватит уже дуться, малыш, — промурлыкал Брюс. Больше не было смысла быть строгим и холодным. Наказание Тима закончилось, и мужчина мог снова стать большим и мягким медведем. Тим уже привык к этому. — Я не дуюсь, папа, — заворчал Тим, удобно устраиваясь на боку и прижимаясь спиной к папиной груди. — Мне не нравится, когда… когда мне больно сидеть. Тим покраснел. Он только в истерике или под давлением мог употреблять слова «попа» и «отшлёпать» перед папой. Иначе, это казалось странным. — Не думаю, что это должно нравиться, сынок, — усмехнулся Брюс, накрывая их одеялом. — В этом смысл наказания. Тим поёрзал, ближе прижимаясь к папе и оборачивая его руку вокруг своего тела. — Я надеялся, что мы сможем вместе потренироваться, — грустно пробормотал мальчик, поглядывая на львов на экране. Брюс вздохнул и поцеловал Тима в макушку. — Если к завтрашнему обеду тебе всё ещё будет больно, скажи мне, и я дам тебе мазь, договорились? Тим на секунду перестал дышать, а потом довольно ухмыльнулся. Его папа был таким мягким и податливым, когда его сыновья грустили, особенно, после наказаний. И пользоваться этой привилегией Тиму было совсем не стыдно. — Договорились, папа, — счастливо прочирикал Тим и закрыл глаза, отдаваясь своей усталости.