А ты спасешь мою?

Соул болтает, не останавливаясь, последние минут пятнадцать, и Уолтер в который раз задумывается над тем, чтобы купить затычки для ушей. Ничего нового он все равно не услышит: жалобы, пошлые шутки и что-то о повышении цен. Все это уже было сказано много раз, и зацикливаться именно сейчас нет никакого смысла, да и сил тоже. После случившегося прошло всего ничего, и он до сих пор не может понять, какого черта все еще жив и почему не хнычет об убийстве двух парней, как сделал бы еще год назад. Видимо, за это время что-то в нем все-таки сдохло. — Я серьезно задумаюсь о поднятие цен, — машет руками Соул, продолжая возмущаться. – А для тебя в два раза, Хип-Хоп! Джесси стоит, облокотившись о стену, и Уолтеру не нужно смотреть, чтобы чувствовать, что тот рядом. Но он все-таки смотрит. Смотрит на его опущенные плечи, на руки в карманах широких и совершенно бесформенных штанов, смотрит на волосы, растрепанные так, что кажется — Джесси совсем не знает о существовании такого предмета, как расческа. Смотрит на усталые и опухшие от бессонницы глаза и мечтает лишь об одном. Чтобы проклятый Соул свалил куда-нибудь и оставил их двоих наедине. И, похоже, его молитвы услышаны. Джесси очень близко и одновременно слишком далеко. С Джесси все становится слишком. Слишком большое расстояние, слишком безумная жизнь, слишком сильная зависимость. — Эй, ну как ты? Это все, о чем Уолтер может спросить. Они не говорили наедине с той ночи, как Уолтер задавил тех двоих, а под конец и прострелил голову одному из них. Его должна была мучить совесть, но достаточно лишь одного взгляда на стоящего перед ним Джесси, как из головы исчезают все сомнения и стираются последние следы раскаяния. Либо они, либо Джесси. Выбор оказался слишком очевиден. — А ты? Уолтер не хочет говорить о себе, он вообще не хочет говорить. Хватит. Разговоров и так слишком много. Он ограничивается парой слов и кратким описанием ситуации, а Джесси слушает, задает вопросы, но все не о том. Уолтер хочет совсем другого. — Должен быть другой выход, – шепчет Джесси, не поднимая глаз. Уолтер смотрит на то, как блики красно-синих огней от игровых автоматов мерцают на его щеке, видит, как он закусывает губу, мысленно пытаясь найти выход там, где не вышло у Уолтера. Легавые. Программа защиты свидетелей. Обратиться к копам и сдаться в руки собственному свояку, который едва может стоять на ногах. Отдать им всего себя с потрохами, выложенными на блюдечке, и лишиться всего, что они смогли заработать. Но самое главное — лишиться Джесси, а этого Уолтер просто не вынесет. — Они продолжат варить, — спокойно произносит он и находит еще множество отговорок, пытаясь доказать Джесси и себе, что причин для убийства невинного человека много. Убийство обосновано и, главное, оправдано. Чушь. И он и Джесси это знают. Он видит это в голубых глазах, наливающихся отчаянием и болью. — Я не смогу, мистер Уайт, — хнычет Джесси, и Уолтер сжимает кулаки, пытаясь сдержать порыв прижать к себе, успокоить. Он давно перестал удивляться тому, каким сильным становится рядом с Джесси, готовым на все, только бы не видеть его слез и искривленных губ. – Ты был прав, я… Я не… Не смогу. — Тогда я сам, — говорит Уолтер. Джесси не смотрит на него, выслушивая план, но Уолтер видит, что тот слышит. Замечает по нахмуренным бровям, читает по легким морщинкам в уголках глаз и приоткрытому рту. Слова «несчастный случай» висят в воздухе, и лицо Джесси кривится, но другого выхода просто нет. Уолтер обдумывал это уже сотни раз, а Джесси никогда не блистал оригинальными идеями. — Я спас твою жизнь, Джесси, — Уолтер подходит ближе и задает главный вопрос, задерживая дыхание в ожидании ответа: – А ты спасешь мою? Джесси вскидывает голову и смотрит на него так, словно заглядывает в душу через стекла очков и прозрачную склеру глаз. Туда, где уже слишком долго царствует одна темнота, давящая и мешающая стоять прямо, дышать полной грудью. Джесси смотрит растерянно, и Уолтер чувствует, как его трясет, так же как и его самого. Но затем, всего за пару секунд, растерянность в голубых глазах сменяется уверенностью, и Джесси кивает решительно и после этого подается вперед, касаясь его губ своими легким и едва заметным движением. Темноту внутри будто пронизывает светом прожектора, и Уолтер чувствует, как напряжение, сковывающее мышцы, стекает с тела, оставляя после себя лишь легкую ноющую усталость. Он опускает ладонь на ершистый затылок Джесси и прижимает его к себе еще ближе, углубляя поцелуй, делая его и все, что происходило между ними в течение их непонятных отношений, настоящим. Джесси всхлипывает и прижимается к нему всем телом, хватается руками за плечи, точно боится, что его прогонят, как прогоняли всегда. Но Уолтер держит его, держит крепко, как только может. Так, как не держал никого. Их губы движутся в одном ритме, и Джесси позволяет ему делать все, что угодно, отдавая себя целиком. Это не может продолжаться вечно, Уолтер просто не сумеет сдержаться. — Джесси, — шепчет Уолтер, с невероятным усилием отрываясь от таких сладких, уступчивых губ. – Джесси, не сейчас. Только не здесь, слышишь. Голубых глаз практически не видно за расширенными зрачками, и Джесси выглядит так, будто снова обдолбался их метом. А Уолтер в самом деле размышляет над тем, чтобы наплевать на Соула, который бродит где-то поблизости, на мексикашку, следящего за ними, да на всех и вся. Он хочет взять это нелепое недоразумение, ставшее его партнером во всех смыслах этого слова, прямо здесь. — Да, мистер Уайт, – кивает Джесси и облизывает губы. Господи. — Мы сделаем это, и тогда нам ничего не помешает, — уверяет Уолтер, отступая на шаг, не в силах больше находиться так близко и не наброситься снова. — Да, мистер Уайт, — снова повторяет Джесси. И, поправив капюшон, нервно поводит плечом, смущенно отводя взгляд. Уолтер не может сдержать самодовольной ухмылки, думая о том, что ждет их, стоит лишь разобраться с проблемами. Кстати, о них… Когда возвращается Соул, они просто стоят по разным сторонам комнаты, тщательно обговорив план дальнейших действий. И если Джесси выглядит растрепанней и дерганей обычного, а Уолтер более удовлетворенным, то это совсем не дело Соула.