Алый ангел

После нашего возвращения в деревню, меня, Мадару и Саске сразу отправили в темницу. Предварительно ограничив наше пользование чакрой, в том числе и глазами. Никто не сопротивлялся. На наши раны никто не обратил внимания, так как многие искренне надеялись, что в скором времени троих преступников мирового уровня не станет. Оставшись в тишине и темноте одна, во мне вдруг проснулись, казалось бы давно умершие страхи. Пока ты сосредоточен на выживании, тебя перестаёт волновать чего ты боишься, а чего нет. Просто делаешь то, что от тебя требуется. Самый главный из мои страхов, это страх темноты. Каждую минуту, даже секунду, мне казалось, что передо мной кто-то стоит с занесённым лезвием над моей головой. Или какое-то адское отродье дышит мне прямо в лицо, желая свести меня с ума от страха, а затем медленно порвать на кусочки. Постоянно мне казались какие-то непонятные шорохи со всех сторон. Хотя в этой части тюрьмы кроме меня одной больше никого не должно быть. По крайней мере я это поняла по разговорам тюремщиков, пока меня вели в мою тёмную обитель. Нас троих расположили достаточно далеко друг от друга, чтобы мы не выкинули никаких фокусов с попыткой сбежать. Но больше всего меня интересовали не мои проснувшиеся страхи, а что с Мадарой. Я знаю что Наруто в любом случае не даст убить Саске, поэтому за него я спокойна. А что на счёт Мадары? Вряд ли дайме согласятся так просто дать ему второй шанс. И всё же я надаюсь на положительный ответ. Кажется прошли столетия, перед тем как я вновь услышала шаги приближающиеся к моей камере и послышался скрип замка, что перекрывал мне путь на свободу. Или может быть к смерти… Послышались шаги и вместе с тем шуршание одежды. Размеренные шаги, которые говорили мне о том, что это войн, твёрдо стоящий на ногах. Сильный, знающий себе цену с твёрдым характером и большим боевым опытом. Ровно десять шагов. Он остановился прямо напротив меня, не говоря ни слова. А я терпеливо ждала, когда он наконец-то решит заговорить со мной. Не посмотреть же он пришёл на аловолосую куноичи. Так же я слышала как кто-то издал едва слышный лязг железных ключей немного дальше. Видно, сопровождающий, который ради безопасности остался стоять на входе в камеру. Так мы пробыли в тишине ещё некоторое время под едва различимое перебирание железных ключей в руках сопровождающего. Только этого звука мне стало достаточно, чтобы понять — трус. А тот что стоит передо мной, сильный духом войн. Полная противоположность первого. Мне даже захотелось взглянуть на них обоих. — Чего, чего, а в роли врага я не ожидал тебя увидеть, Акане? — Какаши? Ну да, точно, он ведь теперь шестой хокаге. Теперь мне интересно посмотреть только на первого, правильно ли я описала его внешность у себя в голове. — Что ты хочешь услышать от меня? — что? наверняка оправдания или слова раскаяния. А может и то, и другое. Но мне нечего ему сказать. Я действовала исключительно в своих интересах. У меня не было в планах уничтожать Коноху, хоть я и убила немало коноховских шиноби. Я не планировала уничтожать этот мир, хотя в удовольствие сражалась на поле боя. У меня совершенно иные цели. Но оправдываться или раскаиваться не в моих правилах, какой бы не была ситуация. — Хотя бы скажи причину, почему ты нас покинула? — внезапно меня словно током пробило. Меня разозлил этот вопрос. Руки так и чешутся разорвать эту смирительную рубашку, что они на меня нацепили. Сорвать эту чёртову печать с моих глаз и уничтожить своего собеседника. Размазать его по стенке. Ведь он и сам всё прекрасно знает. Но в этой ненависти нет никакого смысла. Поэтому мой пыл пропал так же быстро, как и появился. — Только не говори что сам не знаешь, — в моём голосе нет ни единой эмоции. Сейчас у меня просто нет на это сил. Не знаю, что они используют, но из меня словно медленно высасывают все жизненные силы. Хотя кто знает, может оно так и есть. Сейчас у меня нет возможности использовать чакру, поэтому я не могу определить как действует эта чёртова печать. — Нам объявили, что ты погибла во время нападения на Коноху, — Данзо с третьим это и планировали. Ведь я та, кого не должно быть в этом мире. — Я думала Минато всё рассказал во время битвы. Вы отвергли меня, стоило мне появиться на свет. Обито же принял меня с распростёртыми объятиями, хоть и в роли оружия. Но он принял меня такой, какая я есть и ценил это. А я в благодарность ему, была верным воином, что никогда его не подведёт, — Какаши стоял молча перед мной, думая, что ответить на это. — Будешь мстит? — мстить? серьёзно? — В этом уже нет смысла, зачинщики уже мертвы давно. Остальных трогать я не вижу смысла, — ответила я, не надеясь на своё освобождение. — В прочем, я пришёл не болтать с тобой о смысле жизни. Аканэ Учиха, дайме дали добро на твоё освобождение, — мне казалось я ослышалась. Меня правда освобождают? После услышанной фразы, я почувствовала пальцы на своём лбу. И затем свободу. Я снова могу видеть. Затем меня лишили наконец-то то этой ненавистной рубашки. Теперь я могу и двигаться. В душе не унималась радость, а снаружи всё тоже хладнокровие. Первым делом я взглянула на сопровождающего. Тот уловив мой взгляд, не дёрнулся, но его зрачки дали мне предостаточно информации. Я так и думала, он и в самом деле трус. Возраст примерно девятнадцать лет, неопытен в боях, ростом чуть выше меня, русый и худой. Слишком маленькая мышечная масса для полевого работника. Даже в рядовые не годится. Явно с выпуском из академии и повышением по службе повезло. Иначе бы этот парен уже давно бы отсыпался в могиле. Пройдя мимо него, я бросила на него не более, чем кратковременный взгляд прямо ему в глаза. Кажется я задела его чувства свой реакций на его присутствие, и даже напугала. Наверняка ему немало страшных баек рассказали про женщину-война с алыми волосами, союзница зачинщиков мировой войны шиноби. Интересно было бы и мне это послушать. Пока мы проходили в молчании этаж за этажом по пути в кабинет Хокаге, я всё думала о том, чтобы наконец-то снова увидеть Мадару. Хотя бы ради того, чтобы убедится в том, что с ним всё в порядке. Пройдя в кабинет, Какаши тут же стал рыться в бумагах. В этом помещении помимо меня был ещё Саске, который лишь наградил меня своим взглядом. В котором явно читалось, сожаление о содеянном и радость видеть меня. Наверно я одна смогла увидеть в его глазах, всё то, что он желает мне сказать. Как жаль, что он не может читать людей так же как я. Время всё шло, а Мадара так и не появлялся. Даже не было и намёка на его появление. Хатаке же дал нам подписать бумаги о нашем освобождении, не забыв расспросить о дальнейших планах. Саске пожелал немедленно отправиться в путь. А я? Я не знала что делать дальше, поэтому просто попросила дать временное убежище, на время моих размышлений. Так же мне удалось уговорит своего горе-братца остаться хотя бы на пару дней в деревни. — А что с Мадарой? — спросила я, как только мы собрались выходить из кабинета. — Дайме дали согласие на освобождение, но лишь через два года, — эти слова меня нисколько не удивили. Хотя надеялась на более скорое освобождение. Так же это самый более безопасный метод восстановления мира после войны, на взгляд вальяжных дайме. Безопасный пока главный враг лишён свободы. Довольно разумный выбор. Зато и самому врагу будет предостаточно времени привести все свои мысли в порядок. А тут уже стоит молить Богов, чтобы эти мысли сложились в пользу состоявшегося мирового союза, а не против него. — Я могу увидеться с ним? — на вопрос Какаши лишь молча кивнул. Камера в которой был заключён Мадара, находилась глубоко под землёй и была очень хорошо защищена как толстыми стена, так и многочисленными печатями. Но я уверена, хоть и не на все сто процентов, но всё же, если Мадара действительно захочет от сюда выбраться, его вся эта защита не остановит. Сам же Мадара был почти полностью обездвижен. Смирительная рубашка, множество цепей, что приковывают его к стене, и в завершение повязка с печатью на глазах. Судя по рисунку, это довольно мощная печать, которую и сломать будет достаточно непросто. А вот если судить по состоянию самого пленника, он не в самом лучшем состоянии. Истощение после тяжёлого боя и не обработанные многочисленные раны, дают о себе знать. И если их немедленно не обработать, он вскоре умрёт. Я не могу это так оставить. — Я могу обработать его раны? — меня просто не может это оставить в покое. — Да, но лишь под присмотром. Как раз никто из медиков не желает браться за эту работу, — боже, ну и трусы. В ответ я лишь кивнула и попросила открыть камеру. Так как весь медицинский провиант у меня с собой, ещё оставшийся после боя, мне не пришлось что-либо просить. Дождавшись, когда откроют камеру, я шагнула внутрь. Света само собой довольно мало, но и этого достаточно чтобы я могла полностью провести осмотр и обработать раны. Но пока на нём это чёртова рубашка, я не смогу этого сделать. — Нельзя ли пока на время снять с него рубашку, иначе я не смогу добраться до ран? — тюремщики, как я и ожидала, с сомнением переглянулись, но решив, что заключённый всё равно ничего не сможет сделать, исполнили мою просьбу. И как и ожидалось, из-за повышенной температуры, Мадара находился в плачевном состоянии. Но всё же улавливал всю происходящую ситуацию в данный момент. Ни эмоции, никакой реакции, ни слова, но я всё равно видела, что он на слух внимательно наблюдает за тем что происходит. — Как ты? — наверное это было сказано ради приветствия или просто попытка начать разговор. Ведь я и так уже знаю что с ним. После моего вопроса последовала пауза, я уже подумала что он не ответит, но ответ всё же последовал. — Как видишь замечательно, — ответ последовал не без сарказма. Мне тут же захотелось извиниться, но промолчала, посчитав это излишним. В камере мне на радость присутствовала душевая совмещённая с санузлом. Что же, хоть об этом позаботились. Первым делом я стёрла всю грязь с его тела. Всё время пока я возилась с его ранами, Учиха сидел смирно, послушно выполняя мои команды: перевернуться или слегка наклонить голову. По завершению я дала ему жаропонижающие. Весь процесс прошёл в молчании, нам и в самом деле нечего было сказать. А может и было, но это уже не для посторонних ушей. Поэтому пообещав ему, что приду на следующий день, я удалилась.