Они оба понимают, что это не последняя их встреча. Но их мнение никто не спрашивал. Селестия никогда никого не спрашивала.
Дайнслейф вновь пришёл в назначенное место. Так же как и сотню лет назад. Он снова пришёл к тому же времени, и взял тот же напиток. Так же как и две сотни лет назад. Он снова ждёт старую компанию, которую так сильно презирает. Так же как и четыре сотни лет тому назад. Он в очередной раз попытается узнать больше информации о Селестии, но останется с пустыми руками. Как и пятьсот лет назад. Это не удивительно, его собеседник довольно умён, а язык у него гибок как ручей. Однако разум не всегда может спасти от его слабости. Это было доказано даже во время взятия сердца бога. Он был слаб даже до того, как покинул свой народ на долгие года. Был слаб, в сравнении с другими архонтами. Слаб и наивен для служителя Селестии. По крайней мере, хранитель ветви хочет убедить себя в этом. Если архонт негоден для службы, значит не представляет угрозы, а из этого следует, что с ним можно вести светскую беседу. Это не будет ни чем запретным. Дайнслейф по-прежнему ненавидит божественные создания и верен Канери’аху. Это будет продолжаться до падения Селестии, это будет продолжаться даже если он умрёт. Если он умрёт. Он ведь бессмертен. Раньше это казалось божественным даром или сожалением, одаривание бесконечной жизни в знак прощения небес. За его долгую жизнь, он мог бы восстановить свою цивилизацию или погубить остальные, набраться опыта, для свержения Селестии, найти принца, что однажды оставили на этих землях. Но это проклятие, не иначе. Каждый раз находить себе товарищей и терять их в следствии собственной неспособности лишиться жизни, это вещь не из приятных. Смерть пятьсот лет назад была бы отрадой больше, нежели жизнь такая же как сейчас. Порой даже приходит мысль о том, что если он будет пагубен высшими силами, то появится возможность выбраться из этого ада. — Ты не умрёшь так легко, глупенький! Голос нежен и приветлив. Совсем не такой, как у остальных архонтов. Его голос всегда будет завлекать неосторожных слушателей. Дайнслейф еле повернул голову, чтобы одарить существо перед ним своим взглядом, задерживая его на длительное время. Это уже привычка, изучать божеств со всех сторон. В Венти ничего не изменилось, помимо отсутствия сердца бога. Венти не такой, как остальные. Он спокойно держит у себя в королевстве трёх созданий Канери’аха и даже не скрывает, что знает о них, а это ужаснейшая ошибка для действующих правителей. Этот бог должен преследовать свои грубые и безнравственные цели, другой причины для игнорирования этого нет и не будет. Он один из служителей Селестии, значит враг цивилизации и его родины. Но он по-прежнему слишком слаб в представлении Дайнслейфа, чтобы служить верхним. Боги Селестии, как и Боги истоков — все лицемеры и лгуны, которые не думают на несколько шагов вперёд. Тайват был бы более развит и дееспособен, если бы не столь глупое решение Селестии, как разрушение многообещающего региона, которое носило имя Канери'ах. Он был прекраснейшим королевством. Но манией величия и желанием контролировать каждую мелочь, они губят свои владения. Боги Селестии — их создали, они же их и разрушат. Неспешно, но крупными кусками забирая из этого мира слишком многое. Боги эгоистичны и просты как монета. Сверху орнамент, а по бокам отличительные штрихи, что не сможет скопировать никто, кроме самого гео архонта. — Ты только можешь себе это представить?! Я к нему всем сердцем, а он ведёт себя как остолоп! Кстати, такой интересный цветок нашёл в Ли Юэ, только на верхушках гор растёт. Ты бы видел сколько... — Дайнслейф потерял нить разговора, рассказ об отношениях между архонтами был бы довольно полезен, если бы Венти не рассказывал только о их повседневной жизни. — Не неси бред, прошу тебя перейти к сути. — Барбатос по-прежнему является архонтом, даже не смотря на его нрав и излучающее дружилюбие. Венти умён, Дайнслейф же каждый раз это забывает. Даже пятьсот лет спустя —Мы уже говорили с тобой об этом. Я не знаю даже половины от информации, что сможет тебе помочь! Для этого и существует архонт мудрости — Буер. Сходите к ней, как будет время.— с громким вздохом, сказал Венти, тихо намекая на отношения хранителя с другими архонтами. Но не дождавшись ответа и без нотки энтузиазма продолжил — Говорят, что у них в Академии перестройка! Все мудрецы куда-то подевались. — Жаль, что такой многообещающий регион вновь окажется в руках архонтов. Я уверен, что они достойны большего. —Что же в таком случае ты скажешь о владениях Крио архонта? Ты разве не знаешь, кто занимает у них первый номер среди Предвестников? Не думал к ним присоединиться? — Ты же говорил, что ничего не знаешь. — Ветер много говорит и распускает множество сплетен. Любая из них может оказаться хорошей басней или песней. А ведь не все рассказы строятся на правде Венти вновь достал свой инструмент. Ужасный, уродливый и потрёпанный музыкальный инструмент. Даже под такими грациозными движениями пальцев, звук кажется грубым и неспешный. Ритм слишком медленный для этой мелодии, а некоторые ноты словно отсутствуют. Видимо, бог теряет хватку. Во время очистки от остатков Канери’аха звук был чище, а играл он нежнее. Эта мелодия успокаивала даже перед смертью не давая возможности сконцентрироваться на боли, ужаснейшая мелодия. Дайнслейф переместил свой взгляд на древо, что было неподалеку. Куда угодно, лишь бы не смотреть на его беззаботность. Вести себя подобным образом рядом с неприятелем — полный бред. Они ведь враги.***
— Барбатос, кем ты меня считаешь? — Чуть повернув голову в сторону бога, хранитель остановился и не намеревался продолжать прогулку до тех пор, пока не узнает ответ. Он всегда был настойчив. Это занятный вопрос, ведь для Дайнслейфа все боги являются врагами, даже если они его не признают. Однако мнение верхних тоже надо знать. Это сможет помочь ему. Дайнслейф точно найдёт выгодное применение. Главное, наконец-то добиться хоть чего-то о Селестии. Всё, что угодно. Они довольно интересные создания. Богов трудно загнать в тупик, особенно если они остались победителем в войне архонтов. Венти один из победителей. Он опасен, но сейчас он слаб. Дайнслейф продолжит так считать и дальше. Это выгодно, убеждать себя в чём-то, при этом всем телом сомневаясь в правде сказанного. — Будешь так много думать и людям станет скучно. Мне вот уже! — Не уходи от темы, им не зачем знать, о чём я думаю. — Но они ведь знают, не только Тайватцы, но и остальные. — Венти наконец остановился, соблюдая некое расстояние между собеседниками. Смотрит прямо в глаза, нельзя отрывать взгляд. Один просчёт и он уже в ловушке, таковы их связи. — Ты о близнецах? Они не знают, им это не нужно. — Не лги перед богами, они всё равно узнают правду. Ты кое-что знаешь о родственнике путешественника? Не расскажешь? — За дурака меня держишь? Ты снова ушёл от вопроса. — Я уже ответил, жду тебя. — Это не ответ. Венти молчал. Скрывать практически нечего, но лишнее слово равноценно смерти. Эти двое знают о друг друге всё, что считают важным знать. Эти бесцельные встречи, что не приносят ни информации, ни впечатлений нужны просто, чтобы в очередной раз убедиться, что Селестия ещё держит всё под контролем. Она будет царствовать ещё очень долго. До тех пор, пока один из родственников не закончит своё путешествие.***
С каждой минутой молчания разум наполнялся туманом, густым и мрачным. Песня, что играл бард, уже не казалась такой нескладной, она была нежна и медленна, как колыбельная в его регионе. Но слова этой баллады глупы и неправдоподобны, свобода не для всех. Правила и законы всегда будут ограничивать кого-то, а принципы не дадут от них отказаться. — Не все свободны, ты должен это понимать — Там, где заканчивается свобода одного существа, начинается другого. Это нужно помнить, я не смогу освободить всех. — Глупо. Твоя свобода слишком тлетворна. — Ты правда так считаешь? Возможно Дайнслейф и в правду так не считает, но никогда не признает, что ему нравятся песни архонта и размышления о том, что и он однажды мог бы быть независим от собственных убеждений. Музыка пусть и бывшего, пусть и того, кто уже оставил свой народ на самостоятельное проживание, но всё ещё архонта. Он создание Селестии, а Дайнслейф всё время об этом забывает. Мысли растворяются, а тело становится тяжелее. Музыку до сих пор слышно,это больше не обременяет .Голова опускается на что-то мягкое на ощупь, наверное это земля или листва. Эта колыбельная и в правду успокаивает. Мелодия уже не кажется такой несовершенной, а разум не занимает месть или мысли о прочих регионах. Стало свободнее.***
Дайнслейфа разбудил сильный ветер и приятный запах травы. Голова больше не лежала на чём-то мягком, но всё ещё было приятнее, чем на листве. За долгие годы хранитель успел привыкнуть к пробуждению на земле, песке и прочих поверхностях. Привык, что в волосах застревают палки, листья или песок, но ничего из этого не чувствовалось на голове. Чуть привстав и повернув взгляд на место, где сейчас он лежал, заметил берет. Берет самого Барбатоса лежал сейчас на земле и всю ночь не давал голове запачкаться. И с чего бы такой дар? Дайнслейф встал и захватив с собой головной убор направился к ближайшему ручью, попутно перебирая воспоминания в поисках чего-то нового. Снова ничего, всё то же, что он и так знал. Венти как обычно молчалив, когда речь заходит о высших богах, но из него льётся желание рассказать кому-то о секретах Селестии и наконец освободиться от этого бремени. Он до сих пор держит всё у себя в голове. В голове, что всегда находится под этим беретом. Должно быть, у архонта их большое количество, раз уж он его оставил на растерзание врага. Пока что, Дайнслейф не будет его трогать, до какого-то времени. До тех пор, пока не посчитает важным. Скорее всего, он сожжёт его перед их следующей встречей, но пока любой головной убор будет полезен. Он сохранит его, до лучший времён. Вот только, это слишком маленький дар, за столь дорогую бутылку, что он забрал себе. Глупое божество, что продолжает запивать свои проблемы. Дайнслейф всё равно однажды узнает на что способы божественные создания. Он уже идёт к этому знанию.