Se cacher

Венгр молча припадает своим телом к чужому, вжимая в стену, и быстро скользит рукой вниз по рубашке к штанам, накрывая и сжимая пах большой ладонью. Шопен резко выдыхает и вздрагивает, порываясь больно ударить локтем, но в ту же секунду его руки оказываются сведены за спиной и придавлены Листом. Опустевший уже как несколько часов назад салон является явно самым плохим местом для подобных действий. Но разве можно ли объяснить это Листу? Листу, который сейчас прижимает его к себе, удерживая руки в крепкой хватке за спиной? Фредерик сопит, но молчит, отвернув голову в сторону и прикусив щеку изнутри. Щеки предательски пылают от настойчивых рук и жара чужого тела. Му-чи-тель-но. Лист чуть сгинается вперед и проводит вверх-вниз носом по горячей шее, щекоча глубоким дыханием. Хватка спереди становится крепче, он разгибает ладонь и полностью вновь прикладывает ее назад к телу, сам пододвигаясь ближе. Слышится, как дыхание поляка сбивается, что безумно заводит. Ференц легко прислоняет губы к шее, медленно ведя дорожку поцелуев, и начинает вырисовывать разные узоры большим пальцем на чужих брюках. Фредерик кое-как высвобождает одну из своих рук, только чтобы схватиться за запястье Ференца, немо прося быть спокойнее. Лист слишком настойчив и пылок: Шопен тонет в этих умелых ладонях и горячих губах, задыхаясь от переизбытка ощущений — слишком уж их много для него одного. Ференц сжимает руку сильнее, выцеловывая линию подбородка. Руки заходятся нервной дрожью: Фредерик старается сцепить пальцы крепче. — Мсье Лист… — выдыхает шепотом Шопен. Мсье Лист вновь сжимает ладонь на брюках, заставляя Шопена неловко выгнуться и тут же согнуться вперед чуть ли не пополам, — если бы не стена, боже, — нервно подняв одну ногу. Венгр ослабляет хватку на чужих руках, чем пользуется композитор, вытягивая руки вперед в попытке вырваться из захвата. Руки останавливаются из-за стены, но Фредерика резко разворачивают к ней спиной, вжимая всем телом, и начинают покусывать чувствительную шею. Вопрос так и остается неотвеченным. Шопен сжимает пальцы на чужих плечах, закидывая голову назад. — Лист-Лист-Лист… — шепчет на выдохе Фредерик, то ли пытаясь оттолкнуть Ференца от себя, то ли наоборот прижимая его ближе. — Мсье Шопен, вы, кажет-… Шопен грубо — насколько это возможно — отстраняет от себя Листа, испуганно оглядывая глазами на распахнутую дверь. Вошедший невовремя Шуберт краснеет не хуже него самого. — Прошу прощения… Шопен пытается прикрыть шею, покрытую красноватыми следами от губ, высоким воротником рубашки, а сам старается скрыться за Листом. Ференц сдвигается в стороны, загораживая спиной часто дышащего «друга», прокашливается, слегка проводя рукой по волосам, приглаживая выбившиеся, и томно переводит взгляд на не менее смущенного учителя, что смотрит на них округлившимися глазами и нервно теребит что-то в руках. — Д-да, мсье Шуберт? — венгр вновь берет контроль над своим голосом, стараясь выглядеть как можно увереннее. За спиной слышится нетерпеливая возня. — Лист… Мсье Лист… — поправляет себя Франц, явно желая быстрее закончить разговор, а лучше его не продолжать и вовсе. — Не хотите объяснить, что вы двое здесь делаете? Шопен упирается лбом в чужую спину, мечтая только о том, чтобы провалиться под землю прямо сейчас. Каков позор: попасться на глаза педагогу… — Прошу, не стоит об этом, мсье Шуберт. Я приношу свои извинения, что вам пришлось увидеть… Такое. — пожимает плечами Лист, слабо улыбаясь смущенному учителю. Франц снимает с носа очки с круглой оправой и протирает глаза пальцами, хмуря брови. Фредерик опасливо выглядывает из-за листовского плеча, но быстро прячется назад. — Вы забыли свои ноты на нашем занятии. — выдыхает Шуберт, протягивая бумаги перед собой. Боится подходить ближе к… Любовникам? Видимо так. Ференц торопливо забирает у него из рук листы, слегка кланясь, как бы подразумевая: «До свидания, вам лучше уйти, уйдите, прошу», — но это остается несказанным. Тем не менее Франц все же быстро удаляется, кинув напоследок грозный взгляд в сторону юнош. Лист разворачивается к прижавшемуся у стены поляку и приближается, протягивая слегка помятые от хватки ноты. Тот уставляется в пол, ни в какую не желая что-либо делать и как-либо думать. Произошедшего не должно было произойти. Не должно. Как теперь он будет смотреть преподавателю в глаза… А самому Листу? Хотя ответ на второй вопрос долго ждать не заставил: устав от бездействия, Ференц отходит, аккуратно сложив листы на ближайшую поверхность, и возвращается, прислоняясь вплотную, несмотря на чужие протесты. Он легко касается линии челюсти, заставляя поднять взгляд и встретиться с собственным, и отмечает, как зрачки Шопена вмиг расширяются. И ясно не от света. — Какой позор… — наконец выдыхает Шопен и роняет отяжелевшую вмиг голову на чужую надежную грудь, прижимаясь ближе. Лист приподнимает уголки губ и невесомо пробегается пальцами по выпирающему сквозь тонкую ткань рубашки позвоночнику. — Не думайте об этом, мсье Шопен, и будьте уверены, что мой учитель никому об этом не расскажет. — смеется глазами Лист, когда Фредерик, поднимая голову, смотрит на него недоверчиво. — Герр Шуберт хороший и надежный человек, в этом я могу вас убедить. Шопен неуверенно мотает головой и отводит взгляд, все еще напуганный резким разоблачением. Листу это не нравится: он обхватывает лицо Фредерика ладонями и, поворачивая обратно к себе, льнет к губам. — Не смейте даже думать об этом, слышите? — строго-предупреждающе шепчет он между поцелуями, не давая и шанса отстраниться. — Сейчас это неважно. — Он д-донесет. — в его же манеру тихо отвечает Шопен. — Герр Шуберт слишком добр, чтобы сделать такое. — улыбается Лист и, не позволяя сказать больше и слова в протест, вновь целует любовника, зарываясь пальцами в его кудри. Слегка отстранившись, Ференц обхватывает лицо поляка обеими руками, оглаживая большими пальцами впалые скулы, и слишком радостно смотрит в глаза напротив, нисколько ни по какому поводу не переживая. Такое нахальное поведение начинает выводить Фредерика из себя, и, решившись, тот дергает чужой галстук, заставляя венгра непроизвольно наклониться, подавшись вперед. Фредерик не отпускает, наоборот, он начинает пятиться к одной из комнат, неумолимо таща за собой потерянного горе-любовника. Он заводит его в одну из спален, надежно захлопывая за собой дверь и защелкивая задвижку, чтобы уж точно никто не смог зайти в эту комнату, даже если б захотел. А потом возвращается обратно к Листу. Он сам подставляет себя жарким губам, целуя их, обхватывает руками шею и ластиться ближе, получая все больше внимания к себе и своему телу. Ференц склоняется над ним, заботливо оглаживая оголившуюся поясницу, и спиной шагает ближе к кровати. Мгновение, и Фредерик оказывается подмят под любовника, который старательно выцеловавывает ямку меж ключиц, расстегивая пальцами пуговицы на рубашке, тем самым открывая больше места для распаляющих поцелуев. Лист доходит поцелуями до уха и тихо произносит: «Не так быстро, Фре-ед-рик…», — плавно скидывая чужую рубашку прочь и переходя к брюкам. Он медленно садится на кровати, притягивая к себе спиной разгоряченное обнаженное тело, что шарит руками в поисках чего-то невообразимого. Расправившись и со своей одеждой, Лист, обхватив сзади грудь поляка, расплывается в улыбке и кладет свою склоненную голову ему на плечо, ехидно заглядывая в светлые глаза. Сердце Фредерика отбивает бешеный ритм, норовя выпрыгнуть из груди. Лист, оставив осторожный поцелуй на оголенном плече, вновь склоняется к уху Шопена: — Давайте, Фредерик. Сделайте это. — хрипло улыбается он, перемещаясь и целуя загривок. Шопен вздрагивает и оборачивается к нему, сложив в несчастном жесте брови домиком. Но Лист не ведется: искушение взглянуть на такое все же больше, поэтому он лишь оставляет поцелуй на щеке, немо успокаивая. — В этом же нет ничего трудного. — поцелуй в висок. Фредерик отворачивается от него, краснея до самых кончиков ушей. Не-вы-но-си-мо. Шопен проходится дрожащей рукой по своему же бедру, а после неуверенно обхватывает плоть у основания, делая пробные движения. Лист довольно ухмыляется и целует кудрявый затылок, прижимая Шопена ближе к себе. — Видите… — для чего-то добавляет он, когда Фредерик ускоряет движения рукой. Его дыхание в край сбивается, он задыхается горячим и вязким воздухом вокруг, но продолжает прижиматься еще сильнее к Листу и водить ладонью по члену. Ференц исцеловывает все плечи Фредерика, кое-где все же оставив пару заботливых краснеющих укусов. Шопен же, не зная, куда себя девать, смотрит куда угодно, думает о чем угодно, лишь бы не о том, что он сейчас делает. Но, Господи, как же хорошо… Внутри все пульсирует опасно-искушающе: поляк закусывает губу и откидывает голову назад. Венгр, пользуясь возможностью, вводит его в неторопливый поцелуй, проскальзывая языком по небу. И Фредерик впервые несдержанно стонет в губы Ференцу, горячо изливаясь себе в ладонь. Фредерик смотрит чуть вверх на довольного Листа, расплывающегося в улыбке, и даже не понятно отчего. Салон довольно оживлен, толпы людей снуют туда-сюда, переодически останавливаясь у таких же толп, дабы узнать новые сплетни Парижа. Где-то здесь должен быть и Шуберт, опасливо думает Шопен, ведя головой, чтобы осмотреть помещение, но пронзительный взгляд чужих глаз переключает все внимание на себя. Ференц наклоняется к уху Фредерика, очевидно, чтобы тот хоть что-то услышал, в отличие от окружающих, из-за чего тот раздается неестественным для себя смехом, теребя руками длинный ворот теплой кофты, прикрывающий последствия подпускания к себе венгра. Вдруг из толпы прямо на них, как отмечает Лист, стоящий прямо туда лицом, Шуберт, но, лишь узрев пару склоненных друг к другу композиторов, резко меняет траекторию движения, вновь скрываясь из виду. — Непостижимо. —… Он нас боится. — опасливо замечает Шопен после молчания, скрещивая руки на груди. Лист беззаботно улыбается и пожимает плечами, провожая уходящего от них Шуберта взглядом. — Вас. — поправляет Ференц, заботливо-наигранно стряхивая с ворота кофты Фредерика невидимую пыль. — Нас, мсье Лист. И не забывайтесь: мы на людях. — грубо отрезает Шопен, делая шаг вперед и уходя от прикосновений. Лист заливается хохотом, привлекая к себе внимание несколько любопытных глаз. — То есть герр Шуберт вас не смущал? — Фредерик задыхается от возмущения, но не успевает как следует ударить Ференца: тот, за несколько больших шагов, уже стоял подле Шуберта и что-то с ним обсуждал, даже не стараясь скрыть коварной улыбки.