***
Дазай нажал на брелке кнопку разблокировки дверей и без труда отыскал свою служебную машину, от которой Чуя дал ему ключи, сел за руль и покинул порт. Остановившись возле одного из лучших бутиков в Йокогаме, он приобрёл там чёрный плащ, костюм, светлую рубашку, галстук и новые туфли. На покупку всех этих вещей у Осаму ушла почти вся зарплата, которую он получал в Агентстве, но сейчас о деньгах он переживал в самую последнюю очередь. Положение и должность, в которую он вступал с завтрашнего дня, обязывали выглядеть его соответствующим образом. Если бы продолжал работать в Агентстве, конечно, никогда не позволил бы себе покупку столь дорогих вещей, но теперь он знал, что отныне деньги для него никогда не будут проблемой. Закинув покупки в машину, Осаму сел за руль и направился в Агентство. Ехать туда не очень хотелось: ему предстоял непростой разговор с директором и, возможно, с коллегами, которые непременно начнут задавать ему вопросы по поводу его решения уволиться. Однако избежать поездки и неприятного разговора было невозможно. Осаму вышел из чёрной тойоты, припарковав её у входа в Агентство, и, после того как поставил машину на сигнализацию, поднялся на четвёртый этаж, где находился офис ВДА. Выдохнув, Дазай толкнул дверь и вошёл внутрь. На пороге он тут же столкнулся с Куникидой, который почему-то так и не поехал в полицейский участок. — Дазай! — выкрикнул Доппо, гневно сжимая кулаки и надвигаясь на Осаму, который сделал несколько шагов назад. — Ах ты бездельник! Опять отлыниваешь от работы, тунеядец! Немедленно собирайся: едем в полицейский участок! — Извини, Куникида, но у меня на сегодняшний день совсем иные планы. — Что-о?! Ах ты... — Куникида замахнулся кулаком для удара, но Дазай неожиданно резво отскочил в сторону, и Доппо, немного потеряв равновесие, почти вывалился за дверь. Осаму, воспользовавшись его замешательством, быстро заскочил в офис и закрыл дверь на замок изнутри. Сотрудники Агентства даже не обернулись в сторону напарников, так как крики и нападки Куникиды на Дазая давно стали привычным делом для всех. Послышались громкие стуки в дверь и голос разъярённого Куникиды: — Немедленно открой дверь! Если сейчас же не откроешь, маньяк-суицидник, я собственноручно отправлю тебя на тот свет! Наконец, сотрудники Агентства подняли свои головы и все как один посмотрели на дверь. — Не впускайте его, — заговорщически зашептал Дазай и направился в кабинет директора. Танидзаки с Ацуши и Кенджи переглянулись, а Рампо сказал: — Вряд ли тебя это спасёт, Дазай, если только не решишь выйти через окно, тем более после того, как он узнает. — О чём узнает? — спросил Накаджима, посмотрев сначала на Рампо, потом на Дазая, который при словах Эдогавы остановился на полпути. — О том, что Дазай нас покидает. — В каком смысле покидает? — переспросил Ацуши. — Дазай, о чём это он говорит? — Ни о чём, Ацуши, ни о чём, — ответил Осаму и скрылся в кабинете директора. — Рампо-сан, — вклинился в разговор Кенджи. — С чего вы взяли, что Дазай-сан хочет нас покинуть? — А ты выгляни в окно, Кенджи, и посмотри, на какой машине он приехал. Кенджи, Ацуши, Танидзаки и Кёка бросились к окну. — А что это за машина, Рампо? — задал вопрос Танидзаки. — Тачка мафии, — последовал ответ. — Не может быть! — не мог поверить Ацуши. — Так Дазай решил вернуться в мафию? — Именно. Тем временем стуки в дверь и крики Куникиды снаружи продолжались, на них вышла из медпункта Йосано Акико. — Что происходит? — задала она вопрос. — Не знаю, — ответил Ацуши. — Но, кажется, Дазай от нас уходит. — Что? — А может всё-таки впустить его? — спросил Кенджи, кивнув на дверь. — Ну, если ты хочешь вымывать потом в нашем офисе кровь с пола и соскребать кусочки мозгов со стен, тогда впусти, — произнёс Рампо, откидываясь на спинку стула и закидывая в рот печенье.***
Разговор с директором прошёл гораздо легче, чем Дазай ожидал. Фукудзава выслушал Осаму, который не стал скрывать от него своё решение вернуться в мафию, так как считал, что это бессмысленно. Всё равно все узнают, причём очень скоро, ведь Рампо уже догадался. Понятное дело, что Фукудзаву не обрадовала подобная новость, но какой смысл возражать или пытаться удержать человека против его воли? Поэтому директор подписал заявление Дазая на расчёт, правда, в конце сказал: — Не ожидал я от вас такого, Дазай-сан, после стольких лет совместной работы и после всего, через что мы все вместе с вами прошли. — Извините, но недавно я понял, что светлая сторона — это не моё. Глупо пытаться жить чужими идеалами и идеями, тем более в угоду давно умершему человеку, когда есть живые, кто важен для меня сейчас, а не в прошлом. — Ты это о чём или о ком? — Неважно. Просто мафия — мой дом и там меня по-прежнему ждут. До свидания. Осаму встал со своего стула и, положив на стол удостоверение детектива и пистолет, покинул кабинет директора. Бывшие коллеги смотрели на него с укором; Куникида, как ни странно, по-прежнему тарабанил в дверь и орал, чтобы ему открыли, грозясь выломать её к чёртовой матери. Пройдя к выходу, Осаму повернул замок, открывая, и Куникида тут же ворвался внутрь. Хоть Дазай и отскочил в сторону, полностью избежать удара в живот ему не удалось, правда, он вышел не столь сильным, как мог бы, останься Осаму стоять на месте. Куникида тут же повторил атаку, но на этот раз Дазай уклонился и выскочил в коридор. Разъярённый, Доппо бросился за ним, хватая за плечо и разворачивая; он нанёс бывшему напарнику новый удар с криком: — Предатель! — видимо, Куникида слышал разговор коллег, пока находился за дверью. Осаму почувствовал, как хрустнули два ребра, когда Куникида впечатал его кулаком в стену. Охнув от боли, Дазай пытался перевести дыхание, но Доппо не намерен был давать ему передышку. Снова замахнувшись на Дазая, он неожиданно сам был отброшен ударом ноги, засветившись красным и проломив своим телом одну из стен. Осаму поднял глаза вверх и встретился взглядом с голубыми озёрами. На шум из офиса Агентства повыскакивали все сотрудники, в том числе и директор. — Не советую, — заметив враждебный настрой эсперов, угрожающе произнёс Накахара. — Или хотите сразиться с гравитацией? Сотрудники Агентства застыли в нерешительности, глядя то на директора, то на Чую. Доппо лежал на полу в бессознательном состоянии, а Чуя обратился к Дазаю: — Чего разлёгся? Уходим. Осаму с трудом поднялся на ноги и кое-как дошёл до лестницы. Директор кивнул на Куникиду своим сотрудникам, сказав: — Отнесите его в медпункт, а эти пусть уходят. — Как же ты долго, — проронил Дазай, когда Чуя поравнялся с ним, на что тот фыркнул, коротко бросив: «Заткнись». Накахара с Дазаем вышли из здания без приключений, последний даже самостоятельно спустился по лестнице без помощи Чуи, хотя рёбра болели и дышать было трудно. — Ты же не хотел со мной ехать, — произнёс Дазай, подходя к своей машине и открывая переднюю дверь. — Я не хотел, чтобы тебя грохнул твой обезбашенный напарник. Ты как вообще? — Жить буду. — Вести машину сможешь? А то мне в Порт надо: в 12.00 состоится совещание — и так таскаюсь за тобой несколько часов. — Видел, — проронил Осаму. — Очень приятно, что ты так за меня переживаешь, Чуя. Накахара спорить не стал, лишь сказал: — Ладно, я поеду. — Давай, — произнёс Осаму, но вдруг поймал руку Чуи в свою, и, глядя в его глаза, чмокнул в щёку. — Спасибо. Чуя кивнул и сел за руль своего автомобиля, а Осаму завёл тойоту, бросив на соседнее сиденье электрошокер, и слегка улыбнулся.***
Вечером Чуя приехал домой, совсем позабыв о том, что отдал ключи от квартиры Дазаю, и принялся в поисках обшаривать свои карманы, а когда вспомнил, его рука потянулась к звонку. Но не успел Накахара нажать на кнопку, как щёлкнул замок, и дверь открылась. На пороге стоял улыбающийся Дазай. — Ну, и долго ты собирался стоять под дверью? — спросил он. — Я... — начал Чуя, потом буркнул: — Просто забыл. — Ну проходи уже, что ли? — Осаму отступил в сторону, пропуская хозяина квартиры внутрь. После того как Накахара снял в коридоре верхнюю одежду и обувь, а Дазай убрал вещи в шкаф, Чуя открыл дверь другой комнаты и уже собирался пройти в гостиную, но тут в коридоре погас свет, и он выругался: — Что за чёрт?! Дазай, нахрена ты свет выключил? — но ответа не последовало. Накахара хотел включить свет в гостиной, но его рука была перехвачена, а над ухом прошептали: — Подожди, не включай. — Дазай, что ты задумал? По шее Чуи заскользил влажный горячий язык и остановился у самого уха, а потом снова послышался шёпот: — Закрой глаза. — Зачем? — Сюрприз. — Ладно, — Накахара решил выполнить просьбу любовника, ведь ему до безумия любопытно было узнать, что же он задумал. — Не подглядывать. — Не буду. Руку Чуи отпустили, и он услышал, как Дазай прошёл мимо него в глубь комнаты. Пару минут спустя заиграла тихая музыка, а над самым его ухом вновь прозвучал голос: — Можешь открывать. Накахара открыл глаза и с непониманием посмотрел на Осаму. — Ужин при свечах? — проговорил он. — Что это тебя осенило? — Тебе не нравится? — прошептал Дазай, целуя Чую за ушком. — Нравится, но... как-то это странно. — Расслабься. Дазай взял Чую за руку и подвёл к столу, на котором горели семь свечей, источавших ароматы корицы и пачули. Пять из них были в белых фужерах с рисунком сакуры, которые служили в качестве подсвечников (Дазай расставил их по краям стола), а две низкие толстые свечи красного цвета находились в центре стола в плоской прямоугольной посудине, на дно которой была насыпана галька чёрного цвета; посередине, между свечами, располагался цветок орхидеи. Справа и слева на столе лежали бамбуковые салфетки красного цвета. Возле свечей в центре стола стояла пузатая керамическая вазочка чёрного цвета, в которую были воткнуты ростки бамбука. Из блюд присутствовали суши, омусуби и форель под соусом терияки. Конечно же были и фрукты, такие как микан, наши, момо и белая клубника (ичиго). С правой стороны на столе стояла бутылка любимого коллекционного вина Чуи — Романи Конти, а с левой — виски. Конечно же Чуе сюрприз понравился: стол был сервирован великолепно и романтическая атмосфера, которой хотел добиться Осаму, вполне удалась, но главное было даже не это, а тот факт, что Дазай старался для него, хотел сделать приятное, но, увидев «сюрприз», Чуя немного растерялся, поэтому его реакция была довольно сдержанной. Накахара присел на низкий диванчик рядом с Осаму, тот откупорил бутылку вина и наполнил бокал Чуи, себе же плеснул виски в стакан и бросил туда шарик льда. — За нас, — произнёс Дазай, поднимая свой стакан. Чуя также поднял бокал и сделал из него несколько глотков, раздумывая над происходящим. Со вчерашнего дня ему казалось, что он попал в какую-то иную реальность, где Дазай был совершенно другим человеком: любящим, нежным, заботливым. Но верилось во всё происходящее с большим трудом, ведь Чуя хорошо его знал и был уверен, что Дазай в принципе не способен на любовь. Чуя считал его социопатом, ещё когда тот находился в мафии, но, несмотря ни на что, безумно любил, даже зная, что предмет воздыхания никогда не ответит взаимностью, и от этого было очень тяжело. Тяжело настолько, что Чуя несколько раз серьёзно задумывался о том, чтобы прекратить свои мучения раз и навсегда. Однако сейчас всё было иначе, и Накахара не мог понять почему. Да, вчера Осаму что-то говорил ему об этом, но Чуе всё равно верилось с трудом в то, что Дазай вдруг осознал свои чувства к нему. Поэтому он решился на разговор: — Что происходит, Дазай? — В смысле? — Я не могу понять, что происходит с тобой. Ты так резко изменился. Я знаю тебя почти восемь лет. Люди не меняются. — Ошибаешься, Чуя. Меняются. Но иногда, для того чтобы признать свои ошибки или понять, что ты поступал неправильно, чтобы найти в себе силы измениться, нужен пинок. И я его получил, благодаря тебе. — Не понимаю, о чём ты? — Я же уже говорил, что вернулся в прошлое, чтобы спасти тебя. Ты выпил тот яд и поменялся с Одой местами, как и планировал сделать. Осаму отпил несколько глотков виски и посмотрел в расширившиеся от удивления голубые глаза. — Когда я тебя потерял, то понял, насколько ты мне дорог, Чуя. — Осаму накрыл руку возлюбленного своей ладонью, продолжая смотреть в его глаза и делая несколько глотков из стакана. — Я понял, что люблю тебя. Наверное, всегда любил, но боялся признаться в этом даже себе, пытался всячески убедить себя в том, что ты мне не нужен. Знаю, это так глупо. Прости за всё. — Я действительно собирался это сделать: поменяться с твоим Одой местами, но если у меня получилось, то как ты вернул всё назад? — Когда ты это сделал, появилось новое ответвление реальности, где ты был мёртв пять лет, а Ода жив. В той реальности стало всё по-другому: многие люди, которые сейчас живы, погибли, потому что все враги, которых ты уничтожил за эти годы, жили и здравствовали. Мне удалось найти эспера, который поменял вас с Одой местами; лишь мы вдвоём с ним помнили о том, какой была наша реальность на самом деле, и он сумел вернуть меня назад, незадолго до того, как ты принял яд. Дазай сделал несколько глотков из стакана и, взяв в руку палочки, подцепил ими кусочек форели. — В общем-то и вся история, если вкратце, — добавил Дазай, закидывая в рот форель. — То есть без меня в той реальности стало всё очень плохо, — задумчиво проговорил Чуя. — Да, часть города была уничтожена в той битве, в которой ты убил дракона. Его некому было одолеть без тебя, и некий Сжигатель, отправленный в Йокогаму Орденом Часовой Башни, сжёг несколько кварталов. — Значит, ты вернул всё назад не только ради меня, как утверждал до этого? — Чуя, конечно я хотел спасти и тебя, и город. Какой смысл в смерти этих людей? — Дазай повернулся к возлюбленному и снова посмотрел в голубые озёра. — Но основная причина в тебе. Я бы не променял тебя ни на кого из них, и на жителей всего города тоже. — Не верю, — проговорил Накахара, залпом опустошая свой бокал и ставя его на стол. — Поверишь со временем, — уверенно заявил Дазай, наполняя бокал Чуи вином, а свой стакан виски. — И научишься доверять мне. Чуя взял палочки в руку и пододвинул к себе суши поближе. Кинув в рот один кусочек и прожевав его, он произнёс: — Я помню, ты вчера говорил о том, что тебе пришлось убить ребёнка. Что ты имел в виду? О каком ребёнке шла речь? И почему его надо было убивать? — Прости, но сейчас я не готов говорить об этом, — произнёс Дазай и передал Чуе в руку его бокал. — Как-нибудь в другой раз. — Что ж, ладно. Не хочешь — не говори. Неожиданно Чуя схватил Дазая за руку и резко потянул на себя. Осаму упал в его объятия, тут же застонав от боли, поскольку прислонился к Чуе той стороной, где у него были сломаны рёбра. — Что такое? — спросил Накахара. — Ничего, всё нормально, — с трудом переведя дыхание, произнёс Дазай, отстраняясь от любовника. — У тебя что, рёбра сломаны? — догадался Чуя, вставая с дивана и включая свет. — Чуя, да всё нормально. Накахара подошёл к Осаму, приподняв его футболку и сдирая неизменные бинты с тела. Заметив огромный синяк на рёбрах с левой стороны, Чуя покрутил пальцем у виска, сказав: — Ты идиот? Тебе в больницу надо было обратиться и лежать, а не устраивать тут романтические ужины. — Чуя, всё нормально. Я ведь не готовил сам лично, ужин из ресторана. — Да какая разница? Ты ведь всё это время был на ногах, накрывал стол, суетился. Тебе лежать нужно, это как минимум. — Чуя, мне безумно приятна твоя забота, и обещаю, что завтра обязательно обращусь в медпункт Портовой Мафии, но правда не стоит так переживать. Со мной всё в порядке. Бывало и хуже — мне не привыкать. — Придурок, — беззлобно бросил Накахара и вышел из комнаты, затем вернулся, держа в руке мазь от ушибов. — Но за ужин спасибо, — проговорил он, намазывая ребра Осаму мазью. — Сюрприз оказался просто великолепным. Не ожидал, если честно, от тебя такого рвения, да и никогда не думал, что ты романтик. Чуя закрутил крышку на тюбике с мазью и отложил его в сторону, после чего выключил свет и снова сел на своё место. — Все мы, наверное, немного романтики в душе, — проговорил Осаму и, притянув Чую к себе, поцеловал в губы. Накахара ответил на поцелуй, но потом отстранился, сказав: — Тебе этим заниматься как минимум неделю теперь нельзя, если не больше с твоими-то рёбрами. По крайней мере, пока не сделаешь рентген и не убедишься, что нет осколков, которые могут представлять опасность для жизни; если они есть и попали в какие-то органы, у тебя может начаться внутреннее кровотечение. — И откуда такие познания в медицине? — с усмешкой спросил Дазай. — А ты как думаешь? — Ну да, ну да. Впрочем, я ничем таким заниматься сегодня и не собирался: сам всё прекрасно понимаю. Давай просто проведём этот вечер вместе. Я счастлив уже от того, что ты рядом. Осаму провёл рукой по ноге Чуи, от колена к бедру, но тот шлёпнул его по пальцам со словами: — Тогда не возбуждай. — Ладно, — Осаму убрал руку и чмокнул Чую в губы лёгким поцелуем. — Может, тогда всё-таки поужинаем? Пока Дазай говорил, Чуя взял в руку клубнику, удерживая её за черенок, но не успел положить в рот, так как Осаму поцеловал его. Накахара смотрел ему в глаза, а когда возлюбленный предложил поужинать, Чуя сказал: «Давай». Он поднёс к своему рту клубнику, и Дазай снова потянулся к его губам своими. Накахара ожидал, что он его опять поцелует, но вместо этого Дазай «поцеловал» клубнику. Она просто исчезла у него во рту, а у Чуи в руках остался лишь черенок от неё. — Эй, — возмутился эспер, легонько стукнув Дазая в плечо. Осаму улыбнулся и, взяв со стола ещё одну клубнику, поднёс её к губам Чуи, проводя ягодой по ним и заставляя любовника приоткрыть рот. После того, как Чуя откусил половину, Дазай снова накрыл его губы своими и под видом поцелуя вновь заполучил клубнику; довольно улыбнувшись после этого, он сказал: — Как вкусно. — Скумбрия, ну ты... — Прости, Чуечка, ничего не могу с собой поделать, но она такая вкусная. — Не сомневаюсь, дай хоть попробовать. — Конечно. — Осаму поднёс оставшуюся половинку клубники к губам Чуи, тот откусил, быстро жуя и глотая, пока Дазай снова что-нибудь не придумал, чтобы забрать ягоду у него изо рта. — И правда вкусно, — проговорил Накахара, проводя языком по нижней губе, слизывая сок. — Но ты вкуснее, — прошептал Осаму, целуя Чую в губы. — Люблю тебя, — добавил он, когда поцелуй закончился, глядя на любовника долгим нежным взглядом. — Я тоже люблю тебя, — последовал ответ, и губы парней вновь слились в поцелуе.