У тебя глаза матери...

      1992, Монреаль, Канада       Когда Хейзел впервые услышала про того друга Уилла, который пытается провести эксперимент, она подумала, что это неудачная шутка. Ведьмак, который хочет создать гибрида? Вампир, у которого будет ребенок? Нет, Хейзел не думала, что такое возможно. Вампиры не могут иметь детей. Она приняла эту идею много лет назад. Несмотря на то, что все ее существо желало прижать к груди своего ребенка, кровь из ее крови, Хейзел заупрямилась не верить в эту сумасшедшую затею. Но Уилл не сдался, он говорил о Роджере и о прекрасной вероятности, которую она может иметь.       — Ребенок, Хейзел, твой ребенок. Или наш. Разве ты не хочешь маленькую и счастливую семью?       — Эта идея она… она сумасшедшая, — ее скептицизм поубавился медленно, с каждым пройденным днем, и каждое слово ее парня, — плюс это невозможно. Вампир не может иметь детей.       — У Роджера есть идея, он провел исследование и сказал, что такое возможно. Новые технологии в генетике могут позволить экстракорпоральное оплодотворение. И мы вдвоем нашли заклинание.       Уилл сел рядом на диване. Сжал ее руку. Хейзел не сдержала улыбку. Она так сильно любит его. И он любит ее. Она убеждена, что он ее любит. Они переехали вместе два месяца назад, она даже познакомилась с его сестрой — Мелани. Конечно, Мелани кажется не слишком благосклонной к новой девушке своего старшего брата, но что-то говорит Хейзел, что они будут хорошими подружками. У них есть что-то общее, обе любят искусство. И обе желают лучшего для Уилла.       — Пожалуйста, подумай. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Я хочу сделать тебя счастливой.       Как противостоять таким словам? Как быть скептической, когда ее любимый мужчина сказал, что хочет, чтобы у них родился ребенок? В некоторые дни Хейзел много думала о будущем, которое у них будет. Уилл — ведьмак, он любит магию, он никогда не захочет быть вампиром, а Хейзел — вампир. Он состарится и умрет, она бессмертна и вечно молода. О каком будущем может быть речь? И все же ребенок. Когда-то, когда она все еще была человеком, Хейзел хотела быть матерью. Она надеялась, что однажды у нее будет своя семья, что она будет счастлива, и она вырастит своих детей в любви. К сожалению, превращение в вампира отняло у нее этот шанс. Хейзел больше не думала о материнстве, не желая причинять себе боль. Ребенок… Ее ребенок… Может быть, вселенная дает ей еще один шанс?       Уилл организовал встречу с Роджером, как только Хейзел согласилась. Она так много слышала о Роджере. Хейзел знала, что он вырос с раннего возраста с Уиллом и Мел, что он гораздо более сильный ведьмак и что он исследует магию. Уилл говорил о нем, как о брате. Хейзел стало любопытно, она хотела узнать его, по крайней мере, как члена семьи Уилла. И Мелани пришла в тот же день. Мел все еще смотрела на Хейзел с замешательством, почти злостью, но Хейзел пыталась быть доброй. Она хотела быть с Мелани в хороших отношениях. Роджер приехал в квартиру, которую Хейзел и Уилл арендовали, в пятницу вечером на ужине, приготовленном Хейзел. Она нервничала. Девушка хотела, чтобы это чудо произошло, и в то же время боялась, что ее надежды не оправдаются. Тщетные надежды самые болезненные.       — Ты в порядке?       Мелани вошла на кухню как раз тогда, когда Хейзел пыталась успокоиться. Она говорила громко. Когда она взволнована, она всегда разговаривает с собой, чтобы успокоиться. Хейзел заставила себя улыбнуться. Выключила духовку, вытаскивая пирожные, которых она приготовила специально для этого случая.       — Да. Я сама с собой говорю. Ужасная привычка. Ваш друг уже прибыл?       Она услышала дверь, которая открылась, и незнакомый голос, но каким-то образом нужно было начать разговор с Мелани. Небольшой шаг к дружбе. Мел действительно милая, просто более замкнута. Небо и земля по сравнение с Хейзел. Это означает, что Хейзел должна предпринять первые шаги. Кто, если не коммуникативный и энергичный человек подружиться со всеми вокруг? Мелани взяла вино, на ее лицо упало тень.       — Да. Ты готова?       — Быть инкубатором для чудо-ребенка? Или иметь ребенка после того, как я жила почти 200 лет? Не знаю. С одной стороны, я бы хотела ребенка, моего ребенка, но с другой стороны… Я беспокоюсь о том, что эта идея может существовать только в теории. Что ты думаешь об этом эксперименте?       Мелани напряглась с бутылкой в ​​руке. Она избежала смотреть на нее. Хейзел стала еще более беспокойной. Что может быть так плохо?       — Это… это инновационное. Роджер гений. Ты не должна беспокоиться. Все будет хорошо.       Она узнала тон голоса. Боже, тем же тоном она говорит об Уилле. Она широко улыбнулась, но не весело, а нежно. Неловкость Мелани по поводу этого ужина уже понятна, особенно опушенные глаза и скованность.       — Он тебе нравится, да?       Глаза Мелани расширились. Девушка сразу же нашла стаканы. Хейзел снова улыбнулась ей. Ничего страшного, сама Хейзел влюблена как подросток, хотя любит уже не в первый раз. За двести лет она имела несколько отношений и несколько раз полюбила. Конечно, никуда не исчезла реальность того, что люди расстаются через какое-то время, то ли из-за несоответствия характеров, то ли из-за чего-то еще. Однако Хейзел всегда верила в любовь, она знает, что любовь существует. С Уиллом она научилась не привлекать внимание к предрассудкам. Она прикоснулась к плечу Мелани, пытаясь передать хотя бы маленькую девчачью поддержку.       — Это нормально испытывать чувства к тому, кто является другом твоего брата. Ты молода и красива, любить не преступление.       Мелани улыбнулась несколько вымученной улыбкой. Хейзел понимала, что она многого не знает о семье Уилла. Она узнает их со временем. Они встречаются всего полгода. Они до сих пор узнают друг друга.       Роджер оказался ровесником Уилла, обоим по 35 лет. На этом сходство между ними закончилось. Роджера был рыжим, его волосы были всклокочены, как воронье гнездо. У него были ярко-зеленые глаза, и у Хейзел сложилось впечатление, что на нее смотрит кошка, готовая к нападению. Выбросила эту мысль из головы. Бред, какой то. Он был хорошо воспитан и говорил с какой-то специфичной элегантностью. Хейзел была убеждена, что этот молодой мужчина, обаятельный и совершенный в манерах, может вскружить голову кому угодно, даже не желая этого. Бедная Мелани. Ясно уже, как же ее угораздило влюбиться в лучшего друга своего брата. И все же что-то в нем было не так. Хейзел была убеждена, что очарование, проявленное к ней, было маской. Она предпочла добродушно улыбаться, но не забыла, кто перед ней. Чрезвычайно могущественный ведьмак, который хочет провести эксперимент. Ей лучше быть с ним осторожнее.       Разговор за столом вращался вокруг магии, всех возможностей, которые магия могла им дать. Хейзел пыталась понять хотя бы десятую часть того, что обсуждалось, но почти ничего не знала о ведьмах и магии. Она уже чувствовала себя неловко. Заметила, что Мел, Роджер и Уилл очень хорошо знают темы, организовывая небольшие дебаты. Ее улыбка стала неловкой. Она смотрела в свою тарелку.       — Похоже, мы надоели твоей девушке, Уилл, — сказал Роджер, имея в виду девушку, которая почувствовала себя незваным гостем. — Хейзел, прошу прощения за то, что монополизировал обсуждение.       Манеры. Хейзел задавалась вопросом, были ли его манеры врожденными или Роджер научился им. Ее лазурные глаза сфокусировались на ведьмаке, который очаровательно улыбался. Он гораздо более открыт для общения, чем Уилл. Кажется, что в их дуэте Уилл — интроверт, а Роджер — экстраверт. Однако замкнутость Уилла ей больше по душе, чем обаяние Роджера, излучающее волну опасности. Хейзел заставила себя не обращать внимания на то, что Роджер опасен. Раз он часть семьи Уилла, раз они лучшие друзья, Роджер просто не может представлять опасность.       — Ничего. Уилл пытается познакомить меня с вашим миром, но я ужасная ученица.       — Ты запомнила количество ковенов в Америке, — с удивленной улыбкой заметил Уилл. Хейзел закатила глаза. О большинстве из них она слышала во время своих долгих путешествий по миру. Ничего экстраординарного. — Я не помню.       — Расскажи о себе побольше, — попросил Роджер, так же напряженно глядя на нее. Хейзел уже было не по себе от его оценивающего взгляда. Она чувствовала себя товаром на продажу. И ей не нравится это чувство. — Я убежден, что у тебя была интересная жизнь.       Хейзел не любит говорить о себе. Она не может описать свою жизнь или рассказать о своих приключениях. Хейзел предпочитает не открывать некоторые страницы своей жизни. Однако три пары глаз сосредоточились на ней, ожидая ее рассказа. Она улыбнулась Уиллу. Он уже знает ее историю.       — Я родилась в Англии, в 1767 году, в обычной семье. Была старшим ребенком в семье, у меня было пять братьев и три младшие сестры. В 13 лет я пошла работать в замок лорда, а в 1789 году, сразу после Французской революции, лорд принял у себя свою кузину из Франции, графиню Атенаис Дюран. Я стала ее горничной, а когда в 1793 году заболела воспалением легких, она обратила меня. Еще несколько месяцев я работала в замке, и отдавала все деньги своей семье. После того, я ушла из дома, не хотела создавать проблемы. Даже не знаю, что рассказать.       — Какие у тебя увлечения? Два века — это большой срок.       Интерес Роджера к ней казался преувеличенным. Она заметила, как Мелани сжала вилку крепче, чем раньше. Однако Уилл, похоже, ничуть не казалось странно. Хейзел снова заставила себя улыбнуться. Все нормально. Просто любопытство, да?       — Я рисую. Конечно, до талантливого художника мне еще далеко, но иногда я все же что-то зарисовываю. Не хочу показаться невежливой, но не мог бы ты рассказать подробнее об эксперименте?       Роджер несколько удивленно улыбнулся. У Хейзел вообще сложилось впечатление, что на этом ужине Уилл и Мел просто для свиты. Роджер долго посмотрел на нее, он, казалось, пытается лезть ей в душу этим оценивающим выражением своих зеленых глаз.       — Я люблю эксперименты, — начал Роджер, беря в руку одну из лежащих на столе салфеток. — Я ищу предел возможностей магией. Мысль о создании гибрида есть у меня уже давно. Гибрид, который будет и ведьмой, и вампиром, кто-то, кто будет жить вечно, кто будет обладать неограниченной магией. Новый вид сверхъестественного существа.       — Кажется немного экстремистским. Откуда ты взял, что у тебя есть право на создание гибрида? Кто сказал тебе что ты можешь решать кому рождаться? Если бы это было возможно, разве не были бы уже найдены методы?       — Видишь ли, Хейзел, в прошлом было не так много возможностей. В последние года, медицина так развилась. Если пары, которые десятилетиями были бездетными, теперь имеют шанс завести ребенка, чем отличаются вампиры?       — Вампиры мертвы. Женщина-вампир не может забеременеть, потому что ее репродуктивная система мертва. Я имею в виду, что с того дня, как я превратилась, у меня даже не было менструации. Как забеременеть?       — С помощью магии. Заклинание для временного воскрешения твоих яйцеклеток. И посредством экстракорпорального оплодотворения будет создан ребенок, будущий гибрид.       Уилл вообще делал вид, что не слышит их. Он ел спокойно, как будто его девушка не говорила о возможности забеременеть. Хейзел выдохнула. У нее много вопросов и много неясностей. Идея Роджера, конечно, заманчива, но она чувствует, что здесь не все так просто.       — Хорошо, предположим, что я забеременею, что я рожу этого ребенка, который будет гибридом, что будет дальше?       — Что ты имеешь в виду?       — В смысле, зачем он тебе нужен? Что ты хочешь с ним делать?       — Разве его рождения недостаточно? — удивился Роджер. — Я считаю, что само рождение этого гибрида станет самым известным событием последнего тысячелетия. У меня чисто научный интерес.       — Значит, ты не возьмешь его для дальнейших опытов? Ребенок будет только моим, и я сама буду растить его?       — По-твоему, я монстр? Конечно, твой малыш будет воспитан тобой. Я просто буду следить за ним время от времени, чтобы увидеть, как развиваются его магическая сила и вампирская природа. Уверяю тебя, Хейзел, ребенок будет только твой, никто его у тебя не отнимет.       Ребенок — полувампир, ребенок, который будет жить вечно, как она. Хейзел закрыла глаза на несколько секунд. Если она согласится участвовать в этом эксперименте, она должна быть готова к беременности, рождению ребенка и его воспитанию. Ее ребенок, только ее, ее собственный ребенок.       — Я согласна.

****

      Опыты над ней длились почти полгода. Хейзел не думала, что это будет так больно. Каждое наложенное на нее заклинание, каждое медицинское обследование. Самой болезненной частью была магическая. Но Хейзел выстояла. Хейзел терпела все это, желая, чтобы малыш родился, желая иметь ребенка. И однажды произошло чудо. Роджер объявил, что процедура может быть выполнена. И тут возникла самая большая проблема. Все это время Хейзел думала, что отцом малыша будет Уилл, но в последнюю секунду узнала, что это будет Роджер.       — Ты сказал, что хочешь ребенка от меня! — разозлилась Хейзел, которой через полчаса нужно было идти на процедуру. — Ты не говорил, что отец моего ребенка будет твой друг! Почему мне никто не сказал? Мое мнение не имеет значение?       — Хейзел, пожалуйста, не волнуйся, — Уильям сжал ее руки, желая ее успокоить. — Малыш все равно будет наш. Мы его вырастим, мы его воспитаем…       — Это будет ребенок Роджера!       — Роджер не будет вмешиваться в его жизнь. Он нужен ему только как эксперимент, а не как ребенок. Если бы он был моим, была вероятность, что его вообще не существовало бы. Роджер магически сильнее меня.       — Это несправедливо, — пробормотала Хейзел. — Ты говоришь, что будешь со мной, но как ты собираешься воспитывать чужого ребенка? Уилл, я хотела, чтобы он был нашим ребенком, плодом нашей любви.       — Так оно и есть. Неважно, кто биологический отец, он будет моим. И я буду любить его так же сильно, как люблю тебя. Хейзел, я обещаю тебе, я буду отцом твоего ребенка.       — Я боюсь его, Уилл, — шепотом призналась Хейзел. Она никому не сказала, что кошачьи глаза вселили страх в ее кости. Ощущение, что Роджер опасен, никогда не покидало. — Он говорит, что хочет ребенка только для научного интереса, но у меня такое впечатление, что у него другая цель, что он хочет использовать моего малыша. Что если в будущем он навредит малышу только потому что он или она будет гибридом?       — Чушь, дорогая. Роджер — член моей семьи. Он никогда не причинит вреда ни тебе, ни ребенку.       — Как ты можешь быть так уверен? Он будто лишен совести, он сосредоточен только на магии, и он станет биологическим отцом моего ребенка, но он даже не хочет участвовать в его жизни.       — Роджер — мой друг, — настоял Уилл с силой в голосе, силой, которую Хейзел никогда раньше не слышала. — Он ученый, а у тебя уже паранойя.       — Может быть, но я не хочу его рядом с моим малышом.       Она не озвучила продолжение своих мыслей. Роджер, который пугает ее только своим нарушением законов природы, своими амбициями и экстремистскими идеями, не в состоянии воспитать ребенка. Нет, даже если он захочет, Хейзел не позволит ему участвовать в жизни ее ребенка, кроме свиданий. Потому что Роджер своим цинизмом по отношению к людям погубит ее ребенка. Хотя отказаться уже поздно. Ее малыш скоро будет внутри нее, скоро он вырастет внутри нее, и через девять месяцев она будет держать его на руках. Хейзел с трудом кивнула. Это будет, в первую очередь, ее ребенок.       Две недели спустя Хейзел снова пришла в монреальскую клинику. Она хотела официального подтверждения того, что она чувствовала сама. Она была с Мелани. Уилл боялся крови и больниц, отказываясь ее сопровождать, а Роджер уже ждал их на УЗИ. За последние месяцы она подружилась с Мелани, нашла общий язык и обнаружила, что сестра ее парня — хороший человек. Хейзел очень ценила то, что Мелани сопровождала ее, несмотря на то, что у нее явно были дела. На больничной койке Хейзел с нетерпением ждала заключения. Ее сердце колотилось, она была слишком напугана, что все это плод ее воображения. Но она его чувствует! Она чувствует ребенка в себе. Она не может объяснить это ощущение, оно было как что-то чуждое в ней, как часть ее самой. И она все равно не слышит его сердца.       — Ну что? — не смогла выдержать молчанье девушка. — Почему вы молчите? Роджер и Мелани обменялись взглядами, удовлетворенно улыбаясь. Врач у монитора посмотрел на Хейзел и со снисходительной улыбкой на губах объявил:       — Поздравляю, вы беременны. Срок — две недели.       Хейзел улыбнулась, потом рассмеялась. Она коснулась своего живота, глядя на тех, кто помогли сделать это чудо возможным. Ребенок. Она беременна! У нее будет ребенок.       — Спасибо, — обратилась она к Роджеру и Мелани. — Я так благодарна вам.       — Теперь ты должна позаботиться о себе, — обратился к ней Роджер после того, как они вышли из кабинета. — Употребляй как можно больше человеческой пищи, не ограничивайся только кровью. Если ты почувствуешь себя плохо, сразу сообщи нам об этом. И не забывай, этот ребенок — чудо.       — Не волнуйся. Этот ребенок для меня тоже чудо.       С этого дня Хейзел стала больше внимания уделять своему здоровью, тому, что она ела и чем занималась. Больше никаких вампирских сил, никакой беготни по дому и никакого испарения в воздухе. Она старалась не уставать, не зная, что вредит ее малышу, а что нет. Ездила на исследования регулярно, каждую неделю, много разговаривая с Роджером об эволюции малыша. Она заставила себя сотрудничать с ведьмаком, который внушал ей страх, на благо ее малышу. Уильям искал работу подальше от Монреаля, услышав желание Хейзел жить в маленьком городке, где больше свежего воздуха и где тихо. Хейзел даже пыталась читать книги о воспитании детей.       Она хотела быть матерью и боялась этой ответственности. Не знала, сможет ли воспитать ребенка. Хейзел была убеждена, что как только малыш появится на свет, она исполнит каждое его желание, будет чрезвычайно вседозволенной матерью. И все же такая вещь не годится для ребенка. Но Хейзел знала, что будет любящей матерью. Она уже любила ребенка. Каждый день, как только она оставалась в одиночестве, она начинала с ним разговаривать. Она не знала, услышана она или нет, но она была убеждена, что малышу лучше знать, как сильно его любят. Даже утренняя тошнота и внезапные приступы слабости не омрачили счастья Хейзел. Она собиралась родить ребенка.       На третьем месяце беременности Роджер уехал из Канады. Уилл переехал в небольшой городок в округе Онтарио. Он переехал туда первым, уверяя Хейзел, что очень скоро они снова будут вместе. Девушка только улыбнулась. С каждым днем ​​ее любовь к малышу и к Уиллу росла, но у нее было странное ощущение, что Уилл что-то скрывает от нее. Замечала по серым глазам, которые все чаще и чаще избегали смотреть на нее, по натянутой улыбке. Она поделилась своими страхами с Мелом, не зная, чему верить. Что, если проблема в том, что Хейзел носит ребенка Роджера? Мелани успокоила ее, сказала, что Уилл любит ее, а Роджер все равно им как брат. То есть, все в порядке. Это не имеет значения. Хейзел не могла объяснить, что она чувствовала по этому поводу. Она плохо знала Роджера, может быть, это просто ложное первое впечатление, может быть, виноваты ее предубеждения. Она не знала, хочет ли она, чтобы ее малыш был похож на биологического отца или нет.       Великий день наступил на четвертом месяце. Хейзел пришлось провести новое обследование, и она уже могла узнать пол ребенка. Она могла слышать его сердце. Иногда по вечерам, когда она не могла уснуть, Хейзел прислушивалась к сердцебиению своего ребенка, пытаясь представить, мальчик это или девочка, как он или она будет выглядеть. В тот день ей пришлось ждать в холле больницы, пока Мел зашла в бывший кабинет Роджера. Хейзел не любила больницы, особенно их запах. Да и вообще, в последний год она была уж слишком частым гостем в этой больнице.       — Все в порядке, малыш, — прошептала она ребенку, пульс которого внезапно участился, когда ее снова ударил запах лекарств. — Уверяю тебя, ты никогда не ступишь сюда. Мама не позволит тебе заболеть. Конечно, если ты не захочешь быть врачом.       Запах все равно действовал на нее. Кружилась голова. Прислонился к стене, забыв, с какой стороны стоят стулья. Четвертый месяц, но иногда тошнота невыносима. Хейзел чувствовала себя хуже. Где Мел, когда она ей нужна? Заставила себя сесть на стул рядом с ней. Вдох через нос, выдох через рот. Все, как ей посоветовала Мел. Вот только тошнота не прошла. И тогда это произошло.       — Ой!       Хейзел в шоке дотронулась до своего круглого живота. И снова почувствовала. Удар. Малыш впервые пошевелился. Девушка широко улыбнулась. Ее ребенок начал беспокойно шевелиться.       — Хейзел!       Мелани внезапно побежала к ней. Ребенок сразу успокоился, но Хейзел продолжала улыбаться. Мел села рядом с ней, поспешно осматривая ее. Хейзел все еще держала руку на животе. Она тут же взяла руку Мел и положила ее на животе.       — Ты чувствуешь это? Шевелится! Мел? Мел, что случилось?       Мелани была бледна. Ее серые глаза смотрели на нее как-то странно. Она отдернула руку. Хейзел нахмурилась. Что может пойти не так? Она до сих пор даже не провела обследование.       — Роджера не будет ближайшие несколько месяцев.       — Подожди, ты говорила с ним?       — Да. В Далласе ходят слухи о ребенке, он должен пойти и разобраться с этим. Если кто-нибудь узнает о малыше… Это будет нехорошо, Хейзел. Мы должны отправиться к Уиллу, как можно дальше от Монреаля и сверхъестественного. Это для вашей с ребенком безопасности.       Хейзел сжала губы в прямую линию. Кажется, малыш успокоился. Но Мел выглядела еще более обеспокоенной.       — А в чем вторая проблема? — спросила Хейзел.       — Ровно минуту назад мой телефон и компьютер в офисе Роджера сломались.       — Нет, нет. Нет! Мел, скажи мне, что это просто совпадение и мой малыш не имеет ничего общего с…       По ее виноватому взгляду это было уже ясно. Хейзел вздохнула. Роджер ушел из-за каких-то слухов. Ее малыш пошевелился всего дважды, а электроника в соседнем шкафу ломается. Что, если чудо-ребенок и в то же время гибрид — нечто гораздо более особенное и сложное, чем она думала изначально? Погладила живот. Все будет хорошо. Если придется, она спрячется в маленьком городке. Важно, чтобы малыш был в безопасности.       — Идем? — предложила Мелани.       Они уже ждали результаты УЗИ. Хейзел лежала на кровати, терпеливо ожидая повторного обследования. Она мало что поняла из слов доктора. Мелани, казалось, поняла, потому что ответила в тех же сложных выражениях. Хейзел работала и няней, и учителем, и журналистом, но не врачом. По ее мнению слишком сложно, она не рискнула.       — Уже видно кто? — с надеждой спросила она.       Доктор понимающе улыбнулся. Через несколько секунд предоставил информацию, которую Хейзел так ждала.       — У вас прекрасная маленькая девочка.       — Девочка? — удивленно переспросила Хейзел. — У меня будет малышка. Маленькая девочка, Мел!       Мелани расхохоталась и крепко обняла ее. Девочка… Ее малышка, ее маленькая девочка. Хейзел смеялась и плакала от счастья. У нее будет девочка. Всю дорогу домой она только говорила о том, как она будет заботиться о своей маленькой девочке, как она собирается купить ей платья и как она собирается делать ей прически. Ее малышка. Мелани была так же счастлива. Они смеялись и строили планы на будущее. Они даже уведомили Уилла. Он сообщил им, что нашел для них подходящий дом и начнет ремонт в комнате малышки. Хейзел не могла поверить, что все это правда, что у нее будет девочка, что у нее есть семья и парень, который обожает их обоих. Вселенная дала ей еще один шанс, шанс на счастливую жизнь. Хейзел, после двух долгих и несчастливых столетий, наконец, по-настоящему счастлива. Малышка в ней — ее счастье.

****

      Месяцы прошли быстро. Хейзел переехала с Мелани в Килларни, где Уилл купил дом. Выбрала мебель и обои для детской комнаты. Она даже выбрала ей игрушки. Беременность протекала тяжело для той, кто ни разу не болела с тех пор, как превратилась. Малышка была активна и, как обычно, каждый раз, когда она шевелилась, вокруг Хейзел то что-то летело, то ломалось. Хейзел не огорчалась, как Мелани. Хейзел улыбалась и говорила:       — Это значит, что моя маленькая девочка будет проказницей.       Город был очень маленьким, но Хейзел любила его всем сердцем. Уже представляла, как будет гулять с ее малышкой в ​​коляске, как будет присматривать за ней, когда она будет играть на детской площадке. Представляла, как отведет ее в детский сад, а потом в школу, как заберет ее после школы и они вместе будут есть мороженое. Глядя на матерей с маленькими девочками на улице, Хейзел довольно улыбалась. Очень скоро она тоже будет держать свою малышку на руках. Если Уилла с головой загнали в работу, то Мелани была рядом с ним день и ночь, мотивируя одной и той же вечной фразой:       — Я хочу быть лучшей тетей в мире.       Однажды возник вопрос, который давно надо было поднять. Уилл, как обычно, был на работе, она виделась Роджера всего один раз в прошлом месяце, когда тот приезжал в Килларни на две недели. Он просто хотел убедиться, что с Хейзел все в порядке, у него были кое-какие дела с Уиллом, он дважды разговаривал с Хейзел, и тогда он не был слишком приветлив. Хейзел скрыла то, что на нее повлияло отношение Роджера. Она полагала, что малышка заинтересует его, что он, по крайней мере, захочет узнать больше о планах Хейзел на ее счет. Ошиблась. Роджера это не интересовала малышка. Он сказал это прямо. Он не будет заниматься ее воспитанием. Хейзел просто надеялась, что ее малышка не унаследует этот холодный взгляд от отца. А может застывшие глаза — это вина не генетики, а жизни? Однако Хейзел не отказалась от своей решимости не позволить Роджеру расти ее ребенка. Он не внушает особого доверия в роли отца.       Хейзел и Мелани шли вдоль озера, болтая. Хейзел старалась делать как много больше движения.       — Кстати, ты уже придумала ей имя? — спросила Мелани. — У меня есть несколько вариантов.       — Говори.       — Лили.       — Нет, — Хейзел сморщила нос. — Это слишком просто для моего маленького чуда.       — Анастасия? Или даже Габриэла? Я также думала о Жанетт и Элоиза. Но они немного устарели. Ты думала об этом?       — Да, — с улыбкой признала Хейзел. Она коснулась своего огромного живота. Была на седьмом месяце. Малышка в ней росла и росла, и ей оставалось только ждать, пока она родится. — Ее имя будет Атенаис.       — Что это за имя? — удивленно спросила Мел. — Я никогда не встречала никого с таким именем.       — Это означает мудрость и является французской версией греческой Афины. Женщину, которая превратила меня, звали Атенаис Дюран. Она дала мне шанс на жизнь. Малышка дает мне шанс на счастье.       — А-те-на-ис, — по слогам произносила Мелани. Было видно, как она пытается произнести имя на английский манер. — Что я могу сказать? Может быть, ей подойдет. Но это слишком длинное имя для ребенка. Я буду звать ее Атти.       Хейзел рассмеялась. Атти… Ее маленькая Атти. Подходит. Малышка снова зашевелилась, ударив ее. Хейзел только улыбнулась.       Восьмой месяц был самым тяжелым. Хейзел обнаружила, что ходить становится все труднее и труднее, и у нее внезапно случаются обмороки. Атти становилась все более и более активной, примерно по несколько раз в день что-то ломалось. Мелани никогда не отходила от нее. Уилл проводил все свое свободное время рядом с ней. Иногда, однако, он смотрел на нее странно сосредоточенно и просто поджимал губы в прямую линию. Они не говорили о странных происшествиях. Они предпочитали не обсуждать, что нерожденная девочка уже обладает такой магической силой.       Роды начались ночью в сентябре, на три недели раньше срока. Уилл отвез их в ближайшую больницу. Хейзел кричала и плакала, боль была мучительной. Она понимала, что должна терпеть это, чтобы ее малышка родилась. В родильном зале ее сопровождала Мелани, которая держала ее правую руку, хотя она дрожала.       — Где Уилл? Почему его нет здесь? — спросила Хейзел среди криков, которые наверняка оглушили больницу.       — Уилл боится крови. Я выгнала его. Хейзел, посмотри на меня, — она заставила ее сосредоточиться на голосе. — Тужься изо всех сил. Еще немного, и ты будешь держать ее. Потерпи еще немного.       — Я стараюсь!       Это было ужасно. Хейзел ожидала боли, но не этой боли. Врачи бежали, Мелани рядом с ней держала ее за руку и уговаривала тужиться. А Хейзел тужилась, кричала, изо всех сил старалась, чтобы появилась ее малышка. Часы. Ее роды длились часами. Перерывы были короткими, слишком короткими. Мир то терял свои очертания, то восстанавливался. Хейзел думала, что этим мучениям не будет конца. И в какой-то момент это закончилось.       — Есть! — она услышала голос Мелани. — Что с ней?       Ее не было слышно. Хейзел знала, что дети должны кричать. Ее малышка не кричала.       — Моя дочь? Почему она не плачет? Что с моей дочерью?!       — Он не дышит, — прошептала медсестра.       — Нет! Моя дочь! Ах…       Ее сердце сжалось, как в клешах. Она слышала крики Мелани, где-то крики новорожденного. Она пыталась дышать, но что-то не позволялось. Глаза закрылись сами собой. Ее голова ударилась о край родильного кресла.       — Хейзел? Хе… Хейзел!       — Время рождения — 05.03. 21 сентября 1993 года, — продиктовал врач медсестре, которая поспешила записать информацию. — Время смерти Хейзел Томпсон — 05.04. 21 сентября 1993 г.       Дрожащими руками Мелани взяла кричащего ребенка из рук акушерки. Положила ее на живот мертвой девушки. Слезы текли по ее лицу. Голос отказывался ее слушать.       — Твоя малышка будет в порядке. С Атти все будет в порядке, Хейзел. Клянусь тебе.