Часть 72. Новое дело
4 марта 2023 г. в 11:32
Глаша вернулась домой с настроением, еще хуже отвратительного. Причиной этого была и реакция одноклассниц, и сам факт того, что ее просто взяли и выставили на улицу. А еще, едва девушка села за стол, сразу вспомнился вчерашний скандал с матерью. Недолго думая, Глаша прилегла на кровать и задумалась.
В том, что Ася обязательно уведомит о случившемся ее мать, Глаша практически не сомневалась.
«Второй раз побьет или пожалеет?» — пронеслось в голове девушки.
Однако, в любом случае, очередной скандал был неминуем, что окончательно портило настроение.
Глаша пролежала с кислым видом полчаса, потом, не выдержав, пошла к матери.
— Мама, — начала девушка. — Я очень хочу тебе что-то сказать.
— Говори уже, Глаша, — ответила Машунька. — Такое чувство, что ты сразу хотела сказать, да все не решалась.
Женщина сразу же заметила, что дочь пришла не в настроении. Едва успокоившись и придя в себя после дурного сна, Машунька никак не решалась начать разговор первой, успокаивая себя тем, что Глаша пришла сама, а не в сопровождении полиции, или не пришла полиция без Глаши, чтобы уведомить об аресте дочери.
— Мама, — произнесла Глаша. — Я ходила в гимназию агитировать, а одноклассницы меня обсмеяли, а классная дама выставила вон.
Машунька опешила от подобного признания. Первой мыслью было даже не желание, а необходимость так выдрать дочь, чтобы она надолго забыла свои мысли. Однако вместо этого женщина произнесла:
— Так-то, Глаша, я должна тебя так выдрать, чтобы ты навсегда забыла свои художества… Но ведь жалко. Но я пожалею, пойму, что хотела заняться нужным делом, но снова не смогла, а вот жандармерия же не поймет. На дело не хватит — просто сошлют административным порядком. Глаша, что же ты себе так ссылку выбиваешь, неужели настолько уехать в деревню хочется?
— За что ссылать-то? — удивилась девушка.
— На всякий случай, — ответила Машунька. — За то, что дурные наклонности имеешь, которые мало ли во что могут вылиться. Сошлют — и ничего с этим сделать будет нельзя. А откупаться… Нужно ли это? Да и не каждый жандарм откуп примет.
Глаша растерялась. Об административной ссылке она когда-то слышала, но никогда не интересовалась подобной темой, полагая, что ей, как несовершеннолетней, подобное не грозит.
— С гимназией у тебя не пошло, с фельдшерскими курсами тем более, — продолжила Машунька. — Единственное, что ты любишь — это вкусно поесть. Так открой свое дело, что ли, для начала можно просто под заказ что-то печь, разные пироги, а потом, если все будет хорошо, избушку себе какую-нибудь снимешь, или угол в избушке, будешь там готовой едой торговать, пирожками всякими.
— Для дворянки это позорно, — ответила Глаша.
— Для дворянки, Глаша, позорно постоянно ошиваться в полициях, жандармериях, судах, — сказала Машунька. — Судимости получать. Твой образ жизни, Глаша, позорен для дворянки. Но я же ни слова об этом не говорю! Не твержу о чести фамилии, просто прошу быть разумной! А открыть свое дело для дворянки не позорно. Особенно когда все пойдет в гору и уже будешь не сама эти пирожки печь, а, допустим, скопишь денег на пекаря и продавца. Они будут работать, а ты — ими руководить. И я не сомневаюсь, что для людей, если ты о людских мыслях так беспокоишься, куда больший повод для обсуждения и осуждения — это то, как ты из судов не вылазишь, а не то, что вдруг решишь свое дело открыть. Пусть даже сперва и сама, своими руками работать будешь.
Глаша задумалась. Дело, в котором она будет хозяйкой, удовлетворяло девушку куда больше, нежели торговля в лавке или переписывание текстов. Однако полное непонимание, как все это можно организовать, несколько пугало Глашу.
— Я тебе в самом начале помогу и объявления дать, и вообще сообразить, как все будет, — подытожила Машунька.
Апрель подходил к концу. Под чутким контролем матери Глаша развесила объявления, что готова печь пироги на заказ по ценам ниже, чем в лавке, но значительно выше себестоимости. За пару недель удалось взять только один заказ: кому нужно договариваться обо всем заранее, если в лавке уже представлен готовый товар, однако иллюзия занятости и заработка воодушевила Глашу.
— Вот ты учишься, Никита, в то время, как твоя невеста работает от зари до зари, — полушутливо произнесла девушка.
— Для того и учусь, Глаша, чтобы потом не работать от зари до зари, а служить за более пристойный заработок и меньше времени уделять службе, — ответил Никита.
— Я бы тоже учиться хотела, — вздохнула Глаша. — Но меня исключили. И на порог даже не пускают, я, конечно, не проверяла, но матери записка приходила…
Записка попала в руки Машуньки буквально через пару часов после разговора с дочерью. Женщина вышла во двор, чтобы снять постиранное белье, на всякий случай заглянула в почтовый ящик и увидела в нем послание. Прочитав его практически сразу, Машунька вернулась в дом и сказала дочери:
— Твое счастье, Глаша, что успела признаться. Иначе бы сейчас на меня обижалась и называла жестокой.
— Что и кто пишет? — спросила девушка.
— Читай сама, — ответила Машунька и отдала записку дочери.
Чуть волнуясь, Глаша взяла в руки лист бумаги и прочитала:
«Глубокоуважаемая Мария Николаевна, сим уведомляю вас, что сего дня Аглая позволила себе противозаконные деяния: публично ругала перед бывшими одноклассницами верховную власть, подвергала сомнению приговор, вынесенный цареубийцам в 1881 году. Мое терпение не вечное, в один прекрасный день я могу не выдержать и поступить так, как и положено верноподданной империи: донести о случившемся в жандармерию, чтобы уже она дала оценку деяниям Аглаи. От всей души надеюсь, что на правах матери вы воспитаете дочь так, чтобы она осознала всю тяжесть своих проступков.
З.М. Геллер».
— Зачем она так? — вздохнула Глаша.
— Потому что надоела, — произнесла Машунька. — Ты, Глаша, всем надоела, и это письмо — хорошее тому подтверждение. Вдова цареубийцы не будет доносить на тех, кто действительно истово что-либо делает, агитирует там, где это уместно. А на Глашку, которой нечего делать и которая ничем полезным не занимается, вот и агитирует, донести не просто можно — нужно.
— Ася донесла, — грустно сказала Глаша. — Начальница же ничего не видела.
— Долг классной дамы — уведомлять начальницу о том, что происходит в учебном заведении, — ответила Машунька. — Было бы куда более странно, если бы никто никому ничего не сказал.
— Никита, вот не сдам же я экзамены, — вздохнула Глаша. — Или скажу так: не сдам хорошо. Тяжко как-то самой учиться… Может, попробуешь поучить меня? Только не как прошлый раз, а как приличный учитель. Все спокойно, понятно, не торопясь.
— Я, конечно, попробую, Глаша, вот только не могу обещать, — честно ответил Никита.