Всё для победы

      Гермиона нащупала руку Гарри и крепко сжала вспотевшую холодную ладонь в своей. Пальцы друга нервно подрагивали, хотя он явно прикладывал немалые усилия для того, чтобы казаться спокойным. Рон сидел по другую сторону от Гермионы, привалившись к стене. Он не двигался и ничего не говорил так долго, что ей стало казаться, будто он уснул. Однако, рассмотрев его лицо в полутьме, разгоняемой пламенем нескольких факелов на противоположной стене, она увидела, что глаза его широко раскрыты, а рот сжат в тонкую линию. Волосы прилипли к мокрому лбу — Гермиона машинально потянулась второй рукой, чтобы убрать их, но оборвала едва начавшееся движение. Будто это могло разрушить равновесие, которого им так не хватало последние дни, и которое они на несколько часов обрели в этой тихой — слишком тихой — камере в чреве Малфой-мэнора, в четырёх стенах из грубо обработанного серого камня.       Когда егеря притащили их в поместье, Гермиона попрощалась и со своей жизнью, и с жизнями друзей тоже. Тогда она ещё не понимала, что их плен обернётся катастрофой для всей магической Британии — для всего их мира. Теперь же опустошающее осознание полного краха обрушилось на её голову вместе с тягучим, щекочуще-ледяным страхом боли и смерти. Как странно. Она думала, что решимость и сила воли защитят ее от такого банального и низменного страха за собственную шкуру, но, сколько бы она ни вспоминала о таких вдохновляющих прежде героических историях, становилось только хуже. Может, очень скоро ей придётся наблюдать за тем, как Гарри вырвут ногти — с пальцев на этой самой руке. Или увидеть кровавые провалы на месте остекленевших глаз Рона. Всё это — и ещё много чего — пообещала ей Беллатрикс Лестрейндж, и паника вломилась в её сознание, погребая отчаянные планы спасения под обломками выдержки и тающими остатками надежды. Гарри тогда рванулся вперёд, пытаясь закрыть их собой, но ему в грудь упёрлась палочка старшего Малфоя. Локоть второй руки негодяя ткнулся в живот Беллатрикс, которая воззрилась на препятствие, выросшее между ней и пленниками, так, что её горящие безумием глаза едва не выскочили из орбит. Малфой распорядился, чтобы их заперли в камере. Между ним, егерями и полоумной Лестрейндж разгорелся спор на повышенных тонах, из которого Гермиона успела понять, что Беллатрикс требовала немедленно вызвать Волдеморта, а Малфой считал нужным убедиться, что егерям действительно попалось Золотое трио, а не какие-нибудь мелкие сошки под оборотным. Больше всего на свете Гермиона испугалась того, что Беллатрикс удастся настоять на своём, хотя она понимала, что отсрочка ничем им не поможет. И все же тысячи несбыточных планов прошивали окружавшую их тьму огненными нитями, угасая и тут же вспыхивая вновь.       Гермиона успела задремать, уронив гудящую голову на плечо Рона и так и не выпустив руки Гарри. Её разбудил гулкий лязг замка в низкой железной двери, отделявшей камеру от коридора. Ледяной ужас хлынул в вены, стягивая спазмами мышцы. Гермиона хватала сухими губами воздух в бесполезных попытках вдохнуть. Сердце колотилось, разрывая грудную клетку, а кожу обдало жаром.       Наконец замок провернулся в последний раз, вспыхнули заклинания, и из темноты появился старший Малфой. Он был один — Гермиона убедилась в этом после нескольких минут напряжённого ожидания. Дверь закрылась за его спиной сама собой после того, как он пробормотал что-то одними губами. Приблизившись к ржавой решётке из толстых прутьев, разделявшей камеру на две неравные части, он остановился и всмотрелся в их лица со странным выражением — будто что-то обдумывал.       — Отпустите моих друзей, Малфой, — хрипло и глухо поговорил Гарри. — Вашему хозяину нужен я и только я.       Малфой ответил ему презрительной гримасой, но не произнёс ни слова. Заложив руки за спину, он прошёлся по камере.       — Я останусь с Гарри, — вступил в разговор Рон. — Гермиона ни в чем не виновата. Она здесь только потому, что хотела помочь нам. Вы…       — Не сотрясайте воздух понапрасну, господа, — прервал Малфой скучающим тоном. Гермиона ощутила, как снизу вверх по позвоночнику поползла дрожь. Она сухо сглотнула, и Малфой обернулся, упираясь взглядом в её лицо.       — Я пришёл с предложением к вам, мисс Грейнджер. Как к самой здравомыслящей из этой компании. Хотя вряд ли такое определение можно применить и к вам, раз уж вы ухитрились попасть в лапы к кучке совершенно безмозглых идиотов. Мне следовало бы вызвать своего господина, о чем мистер Поттер мне любезно напомнил, но я не стану. Пока не стану.       — Я слушаю вас, мистер Малфой, — стараясь, чтобы голос не дрожал, и усердно игнорируя шумные протесты Рона и Гарри, ответила она. — Вам что-то нужно от меня, и я это сделаю. Чего бы мне это ни стоило.       — Весьма опрометчиво с вашей стороны соглашаться, даже не поинтересовавшись условиями, — протянул Малфой. Гермионе припомнилась прочитанная когда-то давно история о Ренаре-лисе — Малфой определённо мог претендовать на то, чтобы объявить этого негодяя своим мифическим предком.       — Она ни на что ещё не соглашалась! — вскрикнул Рон, и Гермиона мысленно прокляла его за потребность геройствовать в самый неподходящий момент. Малфой явно хотел заключить какую-то сделку, и они обязаны были согласиться, даже если б он потребовал, чтоб они стали его домовыми эльфами. Он не пришёл бы просто так. Ставки обещали быть крупными.       — Прошу вас, мистер Малфой, — давя некстати выползшую гордость, проговорила она. — Прошу, скажите, чего вы хотите.       — Вначале я скажу, на что вы можете рассчитывать, если я получу желаемое, — начал Малфой. — Я вызову сюда вашего приятеля, мистер Поттер, и окажу вам всяческое содействие в исполнении вашего легендарного предназначения. Разумеется, вы не сможете рассчитывать на мою активную роль, если что-то пойдёт не так, как планируется, потому что в этом случае я сделаю все, чтобы обезопасить себя. Но до тех пор можете на меня рассчитывать. Если вы достигнете своей цели, то будете свободны, как ветер, — все трое.       Он сделал эффектную паузу. Гарри с трудом встал на ноги — он повредил колено во время схватки с егерями — и проковылял к решётке.       — Это какая-то ловушка? Вы предлагаете своё содействие в убийстве…       — Гарри, только не произноси его имени! — панически вскрикнула Гермиона. Гарри вздрогнул и осёкся.       — Видимо, безопаснее будет набросить на вас Силенцио, но я не стану. Положусь на вашу выдержку, — явно издеваясь, прокомментировал Малфой. Гермиона тоже встала и подошла к Гарри. Ноздрей коснулся острый запах металла и возмутительно лишний, инородный аромат травы, древесной коры и кожи.       — Вы поможете нам избавиться от него. Я понимаю, зачем это вам. Чего вы хотите взамен?       Малфой осклабился, и глаза его вспыхнули таким выражением, что Гермиону снова пробрала дрожь.       — Условий не так много. Вы подтвердите, что я помог вам, и выступите в мою защиту во время суда, если таковой состоится. Раз. Вы дадите Непреложный обет, что сохраните в тайне то, что увидите здесь, если мы договоримся, и никогда не используете это против меня, два. И… — он подождал, пристально оглядев каждого из них, а потом закончил: — И мисс Грейнджер выполнит мои желания здесь и сейчас, а вы двое станете смотреть на это, не отводя глаз и не пытаясь помешать нам, три. Никто из вас не попытается причинить вред мне или моей семье, четыре.       Рон рванулся к решётке, раскрыл рот и закашлялся громко и со свистом, вцепляясь руками в рваный свитер. Гарри шагнул к нему, бестолково затряс за плечи. Гермиона продолжала стоять, вглядываясь в лицо Малфоя и безотчетно ища следы безумия или какого-то заклятья. Однако он смотрел на нее осмысленно, и издёвка, полыхающая в его глазах, лишала смысла любое ее предположение.       — Вы хотите заняться со мной сексом? Я вас правильно поняла? — механически выговаривая слова чужим голосом, спросила она. Малфой утвердительно кивнул.       — Но зачем это вам? Для чего?       — А как вы сами думаете? Я хочу унизить вас. Так, чтобы вы запомнили это на всю оставшуюся жизнь. Все вы, трое. Нам будет о чем вспомнить, когда мы станем праздновать очередную годовщину победы над самым мерзким злодеем всех времён.       — Мы ни за что не пойдём на это! Вы свихнулись, если решили, что я соглашусь! — почти прокричал Гарри. Малфой пожал плечами и демонстративно повернулся к двери.       — Тогда вы умрёте. Все трое.       — Стойте, Малфой! — в отчаянии позвала Гермиона. Он остановился — будто играл какую-то отвратительную роль.       — Я согласна! Дайте клятву, что сделаете то, что обещали, и я… Я выполню то, о чем вы попросили, — срываясь на рыдания, проговорила она. Малфой рассмеялся, явно наслаждаясь происходящим.       — О, нет. Никаких обещаний и клятв. Вы поверите мне на слово. Могу обещать только одно — вам будет больно.       Она смотрела на него несколько минут, не обращая внимания на попытки Гарри и Рона дозваться до её рассудка. Она надеялась, что он проверяет её. Что он передумает, получив её согласие. Но он не передумал.       — Я сделаю это. Ради всех нас, — сказала она. Ногти впились в горячие мокрые ладони. — Гарри, Рон… Пожалуйста, дайте ему обеты, которых он хочет. Это наш единственный шанс. Последний…       Отчаяние, ярость и боль на лицах друзей разрывали её на части — точно так же, как мысли о том, что ей придётся пережить на глазах у них обоих. У Рона, которого она столько времени втайне любила и за которого надеялась однажды выйти замуж в окружении родных и тех, кто стал для неё семьёй… Слезы застилали глаза и ползли по щекам, оставляя на коже едкую соль.       — Ах да, совсем забыл, — напомнил о себе Малфой. — Вы не примените изменяющих память заклинаний. Я хочу, чтобы это осталось с вами навсегда. Со всеми вами.       Он не дал им времени посовещаться. Гермиона снова подтвердила своё согласие. В камере появился домашний эльф, изуродованный побоями, грязный и трясущийся от страха.       — Ты скрепишь наши обеты, — приказал Малфой. — А потом принесешь то, что я оставил в гостиной.       Эльф, заикаясь, пробормотал: «Да, господин». Гермиона протянула руку сквозь решётку. Ладонь Малфоя сжала её запястье, словно раскалённые тиски. Она повторила за ним слова, зажмурившись. Руку обожгло магией. Гарри и Рон кричали, оскорбляли Малфоя и друг друга, обвиняя во всех грехах, а она — она плакала, умоляя их покончить с этим побыстрее.       — Я не пойду на это, Гермиона, как ты не понимаешь? Я не смогу, я, просто не смогу с этим жить! — выкрикнул Гарри и зарыдал, закрыв лицо. Она нерешительно шагнула к нему, положила трясущиеся руки на его согнутые плечи.       — Я прошу, прошу тебя, сделай то, чего он хочет. Я готова на это. Думаешь, мне легко будет увидеть вашу гибель? Мы не дождёмся помощи ни от кого. Гарри, никто не придёт. Я должна… Я должна это сделать!       Гарри принёс клятву. А следом за ним и Рон. Гермиона застыла у решётки, глядя на Малфоя с ужасом приговоренной к казни. Он удовлетворённо кивнул и перевёл взгляд на несчастного домовика. Тот исчез и появился снова. Гермиона уставилась на то, что лежало на полу у его ног, не веря своим глазам. Это было тело Беллатрикс Лестрейндж — мёртвое изуродованное тело в разодранной заклятием одежде. Из глубоких порезов уже не текла кровь, и они были покрыты запекшейся тёмной массой. Мёртвое лицо покрывали синяки, нос был свернут в сторону и искривлен. Малфой подошёл к трупу и пнул в спину — тело безвольно качнулось. Глубокий порез на животе разошёлся, и из него вывалились фиолетовые петли кишок. В нескольких местах они были рассечены. Камеру понемногу наполняла густая вонь крови, кала и мочи. Гермиона обернулась на странный кашляющий звук — Рон стоял согнувшись. Его рвало.       — Вам нравится, мисс Грейнджер? — улыбнулся Малфой. — А вы, мистер Поттер, должны узнать это заклинание. Помните?       Гарри молчал. Его побелевшие пальцы судорожно сжимали решётку. Малфой слегка повел ладонью. Прутья решётки перед Гермионой растаяли, освобождая ей путь. Она обернулась, глядя на друзей. Рон рыдал, растирая по лицу слизь и остатки консервы, которую они съели за обедом. Гарри, мертвенно бледный и всклокоченный, смотрел на неё.       — Простите меня, — всхлипнув, прошептала она. — Простите, если сможете.       Она сделала несколько шагов вперёд. Решетка, грохнув, сомкнулась за её спиной. Малфой указал ей тростью на место рядом с трупом.       — Идите сюда, мисс Грейнджер. А вы двое встаньте у решётки и не смейте отводить глаза. Иначе сделка будет аннулирована. Вы должны увидеть и запомнить всё, что я сделаю.       К облегчению Гермионы, ответом ему было молчание. Она постаралась забыть о том, что её друзья — точнее, друг и возлюбленный, которых ей предстояло потерять, — стояли у неё за спиной. Гермиона знала, что ни они, ни она сама не смогут пережить того, что сейчас случится, и остаться прежними. Их дружбе конец. Но… Но они останутся живы, если Малфой сдержит своё слово.       Гермиона приблизилась к Малфою. Трость стукнула её по плечу, и она опустилась на колени. Мёртвое лицо Беллатрикс было совсем рядом — белое и вымазанное кровью.       — Наклонитесь и поцелуйте её, мисс Грейнджер, — приказал Малфой. — Давайте же. Примирение после смерти. Гриффиндорцы ведь любят пафос и благолепие.       Гермиона воззрилась на него с ужасом. Малфой размахнулся и ударил её тростью по лицу. Щеку и глаз обожгло болью, и из-под века сейчас же полились слезы. По ушам резанули крики Гарри и Рона.       — Давайте, мисс Грейнджер. Не вы ли обещали быть послушной?       Гермиона встала на четвереньки, опираясь на подгибающиеся руки и ноги. Кожа в месте удара болезненно пульсировала, а глаз ничего не видел, кроме мутной пелены. Гермиона перепугалась, что потеряет зрение, и спазм сдавил её горло так, что она едва могла дышать. Она села на колени, протянула руки и с опаской коснулась головы Беллатрикс. Ощущение было невероятно жуткое. Гермиона каждую секунду ждала, что та подскочит с криком и вцепится в неё, но Беллатрикс не двигалась и не дышала. Перед Гермионой будто бы лежала кукла. Слишком настоящая и невыносимо воняющая кровью и дерьмом. Трость Малфоя снова уперлась ей в шею. Гермиона наклонилась и, замирая от смеси отвращения и ужаса, коснулась губами губ мёртвой Беллатрикс. Они были твёрдыми и прохладными. Гермиона мгновенно отскочила, едва ощутив соприкосновение, и Малфой недовольно покачал головой.       — Нет, так не пойдёт. Я хочу, чтобы вы поцеловали её по-настоящему. Откройте ей рот и засуньте туда язык, да поглубже.       — Прошу вас, — взмолилась Гермиона, растирая слезы. — Пожалуйста, мистер Малфой, прошу, пожалуйста…       Он промолчал, скучающе поигрывая тростью. Гермиона, давясь слезами, снова склонилась к Беллатрикс. Прижавшись губами к её рту, она представила, что это муляж, кукла на занятиях по оказанию первой помощи. К горлу подкатила рвота. Гермиона усилием воли столкнула её назад в желудок. Язык коснулся зубов Беллатрикс, и Гермионе пришлось отодвинуть рукой её нижнюю челюсть. Плача, она двинула языком вперёд, и изо рта мёртвой хлынула какая-то жидкость. Гермиону вырвало. Она отпрянула от трупа, упала на каменный пол, терзаемая рвотными спазмами. Во рту разлился вкус крови. Малфой расхохотался у неё над головой.       — Вижу, примирения не получилось. Значит, дадим волю вашей мстительности. Встаньте, вытрите сопли и снимите эти обноски, мисс Грейнджер. Ну же. Не заставляйте меня вам помогать.       Она повиновалась: поднявшись на трясущиеся ноги, повернулась спиной к друзьям и принялась расстегивать рубашку, едва ощущая собственные пальцы. Малфой приказал ей развернуться лицом к решетке. Она смотрела на стену над головами Гарри и Рона, радуясь тому, что второй глаз практически ничего не видит. Её жёг страшный, убийственный стыд. Ей хотелось исчезнуть, рассыпаться на молекулы. Умереть. Она стащила рубашку и футболку, потом джинсы, путаясь в штанинах. Малфой потребовал, чтобы она сняла и бельё. Гермиона подчинилась, и даже безостановочно льющиеся слезы не помещали ей увидеть, как исказились от боли лица Гарри и Рона. Малфой схватил её за волосы, разворачивая к себе, и нарочито медленно осмотрел, задержав взгляд на её груди и лобке.       — Магглы не удаляют волосы? Вам так хочется подчеркнуть сходство с животными? Что ж, вы определённо достигли успеха. А теперь прошу вас, помогите раздеться и моей любезной родственнице. Сама она, увы, не в состоянии.       Гермиона, холодея от ужаса, кое-как сорвала с Беллатрикс лоскуты мантии и принялась за пропитанное кровью платье, сквозь дыры в котором виднелась окровавленная нижняя рубашка или что-то в этом роде. Тело было невыносимо тяжёлым и вонючим. Гермиона невольно вспомнила похороны своей бабушки — та лежала в чёрном лакированном гробу строгая, одетая в выглаженный костюм, и пахло от неё воском свечей и церковными благовониями…       Малфой помог ей — разрезал ткань платья каким-то заклинанием. Гермиона стянула обрывки с плеч, стащила с бёдер, и обнажённая Беллатрикс осталась лежать в задранной сорочке и окровавленных панталонах. Гермиона поддела их пояс, кривясь от отвращения, и, вспотев от усилия, стянула их до колен. Таз мёртвой приподнялся и снова свалился на пол. Гермиона бездумно уставилась на покрытые густыми волосами половые губы. Порез на животе Беллатрикс разошёлся ещё сильнее. Из него, стекая по свесившимся на пол кишкам, сочилась какая-то жидкость.       — Как досадно. Беллатрикс совсем не следила за собой. Точно так же, как и вы. Пожалуй, следовало бы оставить её в живых. Она бы оценила это сходство, — сказал Малфой, приближаясь. Он сбросил мантию, оставшись в рубашке и брюках. Гермиона невольно уставилась на его пах, и Малфой, следивший за её взглядом, издевательски рассмеялся.       — Ну, раз вам не терпится, как я могу заставлять вас ждать?       Он заставил её расстегнуть пуговицы на его брюках, держа палочку у самого её виска. Потом она развязала завязки на его нижнем бельё, отдергивая руку каждый раз, когда случайно касалась горячей гладкой кожи. Её трясло от накатывавшей истерики, слезы катились градом, и она запоздало жалела о том, что пошла на этот шаг. Ради Гарри и Рона — ради них Гермиона обхватила ладонью твёрдый член и, отчаянно пытаясь справиться с новым приступом тошноты, извлекла его из-под слоя ткани. Малфой заставил её смотреть, и она с трудом различила сквозь слезы бритый лобок под поднятыми полами рубашки, ствол и венчавшую его красную головку, из щели на которой выделялась прозрачная слизь.       — Сядьте на неё и откройте пошире рот. Вы ведь уже делали минет кому-нибудь из своих приятелей? Я слышал, среди вам подобных царят весьма вольные нравы.       Гермиона замотала головой, молча рыдая.       — Нет? Ни единого раза? Может, ещё скажете мне, что хранили невинность до свадьбы? В самом деле? — он расхохотался, закинув голову, и издевательски потрепал её по щеке. — Сядьте и раскройте пошире рот. Иначе один из этих господ получит Круциатус. Мы ведь этого не хотим, не так ли?       Она перевела взгляд на Гарри и Рона. Оба неподвижно стояли, вцепившись в решётку, и смотрели на неё. На лице Рона было выражение страдания, Гарри же смотрел со злостью. Гермиона вздрогнула всем телом, на миг допустив, что эта злость относится к ней, но тут же подавила разгоравшуюся панику. Ради них. Это ради них. Они будут жить, оба. А Волдеморт умрёт. Малфой поддел тростью её подбородок, рывком подняв его вверх. Гермиона взвизгнула — от резкого движения в её шее что-то больно хрустнуло. Малфой досадливо цокнул.       — Прекратите истерику и займитесь делом. Или я могу обездвижить вас и сделать всё сам. Поверьте, вам не понравится.       Гермиона всхлипнула, сглотнула ком в горле и, стараясь не касаться Беллатрикс руками, села на её бёдра. Малфой покачал головой и дёрнул её за плечо, заставляя двинуться вперёд. Тепло его пальцев обожгло её, словно удар плети. Она застонала и подчинилась только для того, чтобы избавить себя от прикосновений его рук. Тело Беллатрикс показалось ей отвратительно холодным. Кажется, оно начало коченеть. Гермиона, сострясаемая дрожью, опустилась снова, и ощущение чужих жёстких волос под промежностью заставило её застыть от омерзения. Она стиснула зубы, часто и громко дыша. Руки её сжались в кулаки сами собой, а ногти глубоко впились в плоть. Малфой оказался перед ней, вцепился в волосы на её затылке и задрал ей голову.       — Открой глаза и смотри на своих дружков, грязнокровная принцесса. Смотри, и пусть они посмотрят.       Его член ткнулся ей в губы, пятная их смазкой. Гермиона заставила себя раскрыть рот, мертвея от ужаса и отвращения. Она никогда не делала этого — стеснялась даже подумать о таком. Её фантазии были наполнены романтикой и нежностью со страниц прочитанных книг. «Никогда и ни с кем, — подумала она. — Больше никогда и никто ко мне не притронется. Я не выдержу, я умру или сойду с ума…».       Головка сунулась между её зубами, наполняя рот запахом и вкусом, от которых замутило ещё сильнее. Он был слишком большим — слишком отвратительно большим. Он упёрся ей в небо, вызвав сильнейший рвотный позыв. Гермиона замычала, завертела головой, но Малфой схватил её за голову и насадил на свой член. Боль и удушье смешались с безумной тошнотой. Гермиона сдавленно рыдала, изо рта лилась слюна, а из носа слизь. Малфой двигался вперёд и назад, его член то упирался ей глотку, то противно елозил по языку. Ей казалось, Гарри и Рон кричали что-то, но она не могла расслышать сквозь шум в ушах и звуки, которые против её воли производило её горло. Они были омерзительны — как член Малфоя у неё во рту. Как мёртвая плоть у неё под промежностью и ягодицами. В какой-то момент Гермионе пришлось схватиться за труп, чтобы не упасть, и её пальцы сжались на холодеющей дряблой коже. Тошнота и боль сводили с ума, Гермионе казалось, она больше не выдержит — сойдёт с ума или задохнётся, а Малфой всё не останавливался. Он делал это до тех пор, пока Гермионе не начало казаться, что она захлёбывается не слюной и рвотой, а собственной кровью. Наконец член задергался у неё в глотке. Из него толчками вылилось густое горько-соленое семя. Малфой выдернул член из её рта.       — Откройте рот пошире, давайте. Покажите им, что у вас там, а потом глотайте. И не смейте выблевать — иначе будете слизывать с пола.       Гермиона подчинилась, мечтая умереть. Малфой снова схватил ее за волосы, силой раскрыл рот шире, так что ей показалось, что он вырвет ей челюсть. Рон взвыл и затряс решётку.       — Прекратите! — вскричал Гарри. — Малфой, хватит, это безумие! Пытайте нас, как хотите, можете убить, но оставьте её в покое!       Малфой расхохотался и отпустил её. Гермиона рухнула на пол, вымазавшись в натекшей из брюшной полости Беллатрикс густой крови. Она изо всех сил боролась с импульсом, побуждавшим её выплюнуть сперму.       — А, ваш друг недоволен. Видимо, зрелище оказалось слишком скучным. Что же, придумаем что-нибудь ещё. Вы не забыли о том, что должны проглотить всё до капли?       Она подчинилась, сделав над собой очередное мучительное усилие. Жидкость протолкнулась ей в горло, обожгла его болью и медленно, мучительно медленно сползла в желудок. Гермиона свернулась на полу клубком, прижав ноги к животу. Она не чувствовала холода — вообще ничего не чувствовала, кроме боли и тошнотворного вкуса.       Малфой стоял над ней — открывая глаза, она видела носки его ботинок. Он не то ждал, пока она придёт в себя, не то наслаждался её унижением. Через несколько минут невыносимая тошнота немного отступила. Гермиона приподнялась на локтях. Малфой молча указал ей на труп.       — Что? — прошептала она. — Чего вы хотите?       — Ложитесь сверху на спину.       Гермиона встала, инстинктивно пытаясь прикрыться руками. Глупость этого бессмысленного порыва убивала её сильнее, чем сознание собственного позора. Если бы можно было отключить себя, превратившись в робота. Она готова была взмолиться об Империусе, и её остановило лишь сознание того, что Малфой лишь сделает её унижение ещё более непереносимым.       Гермиона подчинилась, решив просто сделать то, что от неё требовалось, чтобы Малфой покончил с изнасилованием поскорее, но, стоило ей ощутить мокрые холодные кишки под своей спиной, как выдержка оставила её снова. Гермиона закричала и судорожно забилась, пытаясь скатиться с трупа, но Малфой не позволил — навалился сверху и придавил её левой рукой. Правая сжимала древко палочки, которая упёрлась ей в грудь, причиняя новую боль.       — Лежи смирно. Замри. Смирно, я сказал! — прошипел он. Гермиона вцепилась в его плечи, стиснув пальцами ткань рубашки. Она зажмурилась, чтобы не видеть его лица. Тяжесть и тепло его тела, вжимавшего её в исходящий кровью и дерьмом труп, сводила с ума, расплющивая, как пласт сдвинутой оползнем земли. Она дышала ртом, сосредоточившись на том, как воздух скользит по её зубам и искусанным губам. Малфой раздвинул ей ноги коленом. Она согнула их, разведя шире и упираясь ступнями в пол. Рука Малфоя проползла по её рёбрам и опустилась на грудь. Он сжал пальцы и, склонившись, прочертил по щеке Гермионы полосу языком. Она задергалась под ним от отвращения и страха перед тем, что ей предстояло пережить. Член, снова твёрдый, больно упёрся в её половые губы. Малфой заставил её раздвинуть их пальцами и, приставив головку ко входу во влагалище, надавил. Гермиона со свистом втянула воздух. Всё её тело сжала болезненная судорога. Малфой надавил сильнее. Гермиона зажмурилась, отчаянно желая исчезнуть, провалиться сквозь землю — что угодно, только чтобы не проходить через это. В голове мелькнула отчаянная мысль о том, чтобы назвать имя Волдеморта, и это её отрезвило. Она должна справиться, иначе всё это, всё, что она уже вытерпела, окажется напрасным. Малфой удовлетворенно хмыкнул и вновь подался вперёд. Гермиона вскрикнула от тупой рвущей боли. Он пытался продвинуться, но её тело отчаянно сопротивлялось.       — Ну же, расслабьтесь. Я не собираюсь с вами церемониться. Будьте паинькой, иначе получите пару лишних травм, — промурлыкал Малфой у неё над ухом. Гермиона невидяще уставилась в потолок, закинув голову. Подбородок Беллатрикс упёрся ей в макушку. Малфой снова начал двигаться — боль полыхнула вспышкой, сосредоточиваясь в одной точке, прошила электрическим разрядом, и тогда Малфой сделал резкий толчок. Гермиона завопила в голос, он толкнулся снова, и препятствие было преодолено. Боль пульсировала и жгла. Жуткое распирающее чувство заставило Гермиону замереть. Она почти не ощущала своих пальцев — так сильно они были сжаты. Малфой прижался к ней, и член вошел в неё до упора. Это было невыносимо — что-то инородное в ней, чуждое, чужое, ощущавшееся каждым нервным окончанием. Это должно было быть приятно, но она не понимала, как от такого можно получить хотя бы подобие удовольствия. И Рон, её Рон тоже заставил бы её пройти через это? Гермиона попыталась было представить его на месте Малфоя, но стало только хуже. Она заплакала в голос и плакала всё громче, пока Малфой тыкал в неё членом, двигаясь быстрее и быстрее. Рон выкрикнул проклятье. Гарри же, молчавший до того, хрипло сказал, что убьёт Малфоя, чего бы это ни стоило. Малфой усмехнулся, ускоряя движения. Гермиона скользила по трупу Беллатрикс. Ей пришлось обхватить ногами бёдра Малфоя, чтобы не свалиться. Кишки под ней расходились петлями, что-то, кажется, лопнуло — она чувствовала на коже липкую влагу, а вонь стала сильнее.       — Вы больной, — прошептала она. — Господи, вы больной, вы ненормальный…       — Девушки любят мужчин постарше, как я слышал, — издевательски проговорил он. — Бросьте, мисс Грейнджер, думаете, рыжий ублюдок или наш избранный обошлись бы с вами иначе?       Ей нечего было возразить. Она стиснула зубы до боли, с трудом выдерживая толчки, которые становились все чаще и сильнее. Промежность невыносимо саднила, а вход во влагалище горел, вспыхивая болью.       — Прекратите, прошу вас! — взмолилась она. — Малфой, я больше не выдержу! Хватит!       — Сожми его сильнее, — прохрипел он. — Да, вот так. Хорошая девочка… Ты ведь поклялась делать всё, что я захочу. А срок мы уточнить забыли…       Крик Гарри отдался у неё в ушах эхом её собственного отчаянного вопля. Малфой схватил её за горло, продолжая разрывать её внутренности. Она металась, колотила руками по его плечам и спине, голова горела от удушья, а в глазах вспыхивали пятна. Когда они стали сливаться в черноту, Малфой наконец кончил, залив спермой её живот. Гермиона мешком свалилась с трупа, чувствуя отвратительно липкую субстанцию и на животе, и на спине. Малфой ткнул её ногой в бок.       — Что, Поттер, вы меня и вправду так ненавидите, что готовы убить? Отнять жизнь, уподобившись тому, кто убил ваших драгоценных родителей?       — Я прикончу вас, даю слово, — хрипло прошептал Гарри. В его голосе, в каждом звуке была такая ненависть, что Гермиона ужаснулась. Она хотела, но не смогла заставить себя усомниться в том, что Гарри сдержит обещание. И эта мысль наполняла её чистой, ничем не замутненной радостью.       — Ну, раз мы с вами оба обречены на трагическую безвременную кончину, то я не вижу причин отказывать себе хоть в чём-то, — безмятежно сказал Малфой. — На месте вашей подружки я бы на вас обиделся. Я не планировал лишать её последнего оплота невинности, но вы меня вынудили.       — Не смейте! Не троньте её! Оставьте её в покое! — заорал Рон.       — Нет, мистер Уизли, я распечатаю её задницу, а вы будете смотреть на это. От начала и до конца. И ничего не сможете сделать, потому что вы оба ни на что не способные жалкие слюнтяи.       Он снова пнул Гермиону, на этот раз в живот. Она задохнулась от боли и, закашлявшись, прижала ладони к тому месту, от которого волнами расходились жгучие спазмы. Сперма размазалась по коже, пачкая её пальцы.       — Давайте-ка поторопимся. Он скоро будет здесь, а я не хочу, чтоб меня прерывали на середине, — сказал Малфой. Гермиона подчинилась — встала над телом Лестрейндж, разведя колени. Малфой толкнул её вперёд, заставив наклониться. Её охватил ужас при мысли о том, что он собрался с ней делать, и она чувствовала нарастающую злость на Гарри и Рона, хотя понимала, что они ни в чем не виноваты и им ещё хуже, чем ей — она сошла бы с ума, доведись ей быть бессильной наблюдательницей издевательств над кем-то из них.       Развороченные внутренности Беллатрикс теперь были перед её лицом, и вонь, которую они источали, казалось, впиталась в её тело, став его инородной, но неотъемлемой частью. Как вкус и запах спермы Малфоя. Как ненавистный звук его голоса. Он пробормотал какое-то заклинание. Гермиона застыла от испуга и отвращения, когда её прямая кишка наполнилась холодной жидкостью. Её становилось всё больше и больше. Болезненное распирающее чувство нарастало с каждой секундой.       — Что это? Что вы со мной сделали? — панически закричала она. Малфой с размаху шлепнул её по ягодице.       — Думали, я горю желанием выпачкаться в вашем дерьме? Давайте, мисс Грейнджер. Беллатрикс не станет возражать, даю вам слово чести.       — Вы свихнулись? Я не могу! — закричала она отчаянно. — Просто не делайте этого и всё! Вы же не хотите! Я вам противна!       — Вытолкните воду из себя, иначе она выльется сама, — скучающе сказал Малфой. Гермиона замотала головой, изо всех сил пытаясь удержать воду в себе. Какое-то время ей это удавалось, а потом давление стало нестерпимым. Она завопила, срывая голос, и жидкость с отвратительным звуком выплеснулась из её заднего прохода, заливая ей ноги. Малфой тут же наполнил её снова — до отказа, так, что у неё не получилось сдержать новый позыв. На этот раз что-то вышло из неё вместе с водой. Гермиона рыдала, проклиная Малфоя, а он снова произнёс заклинание. Она не помнила, сколько раз он повторил это издевательство. Её трясло от истерики, холода и утомления. После нескольких спазмов в животе наконец стало пусто, и она замерла в луже из собственных фекалий, молясь всем богам о том, чтобы потерять сознание. Малфой очистил пол очередным заклинанием.       — Кажется, на этот раз я выбил из вас всё дерьмо, мисс Грейнджер. Учтите, мой член должен быть чистым. Если испачкаете его, я затолкаю его вам в глотку. А теперь расслабьте задницу. Я слышал, некоторые дамы получают удовольствие от этого способа соития. Вдруг вам повезло оказаться одной из них?       Её прямую кишку снова заполнила холодная жидкость. Гермиона испугалась, но поняла, что это была наколдованная смазка. Малфой распределил её по всему анусу, потом надавил на талию Гермионы, заставляя её выгнуться. Гермиона закусила губу в ожидании боли. Он двинулся вперёд, и это оказалось куда хуже, чем она могла себе представить. Как Малфой ни напирал, её мышцы сжимались сами собой, и каждое движение головки, пытавшейся раздвинуть их, причиняло жуткую боль. Гермиона измучилась и взмолилась о пощаде через пару минут после начала экзекуции, но Малфой только рассмеялся и продолжил терзать её.       — Ну же, вы и сами понимаете, что делаете себе только хуже. Хотите, чтоб я потерял терпение?       — Я не могу, — с трудом выговорила она сквозь слезы. — Я просто не могу, он слишком большой!       Вместо ответа Малфой надавил снова, а потом приказал ей тужиться. Гермиона подчинилась, и сфинктер наконец раскрылся, натягиваясь на головку члена. Она жалобно взвыла. Малфой остановился и застонал.       — Задница что надо. Я должен быть вам благодарен, Поттер. Мне, признаюсь, вздумалось пожалеть нашу юную леди, и я бы пошёл на поводу у этого преступного желания, если б вы меня не разозлили…       — Будьте прокляты, — выплюнул Гарри. — Вы сгорите в аду, Малфой, я вам это гарантирую.       — Пока вы можете мне гарантировать только нудную болтовню и бессильную злобу. Вы совершенно беспомощны и бестолковы. И обязаны жизнью телесным отверстиям вашей подружки. Давайте, мисс Грейнджер, потужьтесь снова. Мне нужно глубже.       Гермиона стонала, уже не пытаясь сдерживаться. Отвратительное мучительное распирание, к её вящему ужасу, смешалось с подобием приятного ощущения, которое усиливалось вместе с болью, когда Малфой пытался протолкнуть в неё член. Наконец головка уперлась во что-то внутри неё, и это было так больно, что она заорала, едва не сорвав голос.       — Хватит! Хватит, прошу вас, я больше не могу!       — Да брось, мы не продвинулись ни на дюйм, — с ледяной издёвкой сказал Малфой у неё за спиной. — Давай, маггловская потаскуха, расслабься как следует.       Она подняла голову, и взгляд её зацепился за странное движение Рона. Тот с ужасом смотрел на неё, а рука его судорожно тянула вниз край свитера. Гермиона дёрнулась, не веря глазам. Рон сжал ноги и отвернулся было, но Малфой приказал ему перестать вертеться.       — Взгляните-ка, вашего дружка возбуждают жестокие зрелища. Вы должны быть мне благодарны — я помог вам узнать его вкусы. Или вы предпочитаете Поттера?       Гермиона растерла по лицу злые слезы. Ненависть заполняла её вместе с болью — к Малфою, к себе, к Рону, к Гарри. Ко всему этому проклятому миру. Малфой надавил снова. Боль вспорола её внутренности, она задергалась, захныкала, пытаясь вырваться. Малфой подался назад и снова с силой втолкнул в неё член. Боль полыхнула в ней, она напряглась и, когда смогла расслабиться, Малфой всё же протолкнулся внутрь. Гермиона замерла, раскрыв саднящий рот. Малфой насадил её на свой член — ее ягодицы уперлись в его бёдра, а яйца, качнувшись, стукнулись о её промежность.       — Вот так, грязнокровка, — проговорил он. — Давай, насадись посильнее. Я же знаю, что тебе нравится.       Гермиона стискивала зубы до хруста. Глаза её были закрыты — она не хотела больше видеть ни Рона, ни Гарри. Ей хотелось лишь одного — умереть. Малфой продолжал насиловать её зад, сжимая ягодицы так, что её мышцы вскоре онемели. Колени невыносимо болели от долгого стояния на голом камне, а голова кружилась. Лёгкие волны удовольствия, расходившиеся по животу с каждым толчком, терзали Гермиону намного сильнее разрывающей боли. На этот раз терпеть пришлось долго — так долго, что из её ануса что-то закапало, размазываясь по бёдрам. Когда Малфой кончил, то рывком выдернул из неё член и, дернув её за плечо, заставил развернуться к себе лицом. Гермиона затряслась от отвращения при мысли о том, что он заставит её снова взять член в рот, но он вытер его о её волосы, встал, оттолкнув её ногой, и застегнул брюки.       — Вот и всё, Поттер. Надеюсь, с вас достаточно. Смотрите, ваш храбрый друг, кажется, кончил себе в штаны. У вас больше выдержки, чем у него. Или предпочитаете парней?       — Вы обещали помочь мне его прикончить, — помертвевшим голосом проговорил Гарри. — Сделайте это. Сделайте, и я убью вас.       — Надеюсь, что ваша подружка постаралась достаточно хорошо, и вы сможете. В противном случае её страдания окажутся тщетными, и в этом тоже будете виноваты вы. Как и в её смерти.       С этими словами Малфой поднял свою мантию с пола, пошарил в кармане, достал палочку Гарри и швырнул её ему. Гермиона отползла к стене, не сводя глаз с друга. Видела она плохо, но могла различить жуткое выражение боли и ненависти на лице Гарри. Рон забился в угол и выл на одной ноте, прижав ладони к лицу. Малфой расстегнул манжет и задрал рукав, обнажив метку. Решётка перед Гарри рассеялась, освободив проход. Гермиона застыла, забыв, как дышать. Малфой коснулся метки кончиком своей палочки. Через несколько секунд в камере сгустилась тьма. Гермиона зажмурилась в ужасе, когда она собралась в силуэт чудовища. Она хотела смотреть, но не могла — просто не могла. Малфой проорал: «Остолбеней!», и в ту же секунду Гарри крикнул: «Авада Кедавра!». Перед закрытыми веками Гермионы полыхнула вспышка, а потом волна магии швырнула её головой о стену.       Когда она пришла в себя, то обнаружила, что лежит на полу, закутанная в мантию Малфоя. Сам он сидел рядом с ней, привалившись спиной к стене. Гермиона едва различала черты ненавистного лица — в глазах плавала огненная рябь. Она попыталась встать, но не смогла.       — Не шевелитесь. Вы крепко приложились головой, — сказал Малфой. - Я залечил ваши раны, как мог. Целительство никогда не было моей сильной стороной.       — Будьте вы прокляты, — проговорила Гермиона. — Где Гарри? И где…       — Волдеморт мёртв. Можете праздновать победу, если хотите, — буднично пояснил Малфой. — Один ваш приятель сбежал, как только поднялся на ноги, второй так и сидит в углу. Вы уж не обессудьте, но, судя по всему, им обоим нет дела до ваших страданий.       — Он и правда мёртв? Гарри его убил? — спросила Гермиона. Она не могла убедить себя в реальности происходящего. Это было похоже на лихорадочный бред или галлюцинации сумасшедшего.       — Мёртв, и, надеюсь, на этот раз окончательно и бесповоротно, — подтвердил Малфой.       — А Лестрейндж? Это и правда она? — продолжала спрашивать Гермиона. Стоило ей замолчать, как происшедшее наваливалось на неё кошмарной тяжестью.       — Да, это она. Она давно мне надоела, — ответил Малфой. — Убил двух зайцев, так сказать.       — Зачем вам было это делать? Всё это… Со мной? — задала она самый главный вопрос. Малфой хмыкнул.       — До сих пор не дошло? Из мести, конечно. И, что важнее, у Поттера кишка тонка. Он не смог бы убить Волдеморта. Он не смог убить меня. Мне нужно было, чтоб этот слюнтяй испытал настоящую ненависть. Можно было обойтись пытками, но я не был уверен, что получу нужную концентрацию его эмоций до того, как вы или ваш рыжий дружок окажетесь… Неисправимо повреждены, скажем так.       — Вы моральный урод и чудовище, Малфой. Однажды я убью вас, клянусь, — выдохнула Гермиона со слезами. Малфой усмехнулся, поигрывая палочкой.       — Не сможете. Ни вы, ни они. Вам придётся жить с этим. И помните о том, что я вам сказал. Продумывайте формулировки тщательно, когда готовитесь принести Непреложный обет.