Arrest me Mr. Policeman

Автомобиль набирает обороты. За окном тёмная ночь, а они все ещё едут в неизвестном направлении. Пейзажи сменяются с огромной скоростью. Да его ведь похитили, а он и рад стараться привлечь внимание такого чертовски горячего похитителя. —Блять, ну неееет— младший еле разлепил глаза. Осознание происходящего медленно возвращалось, разум прояснялся. К горлу подступил ком глубокого сожаления. Это ебаный сон, а вот стояк после такой горячей картины-самый что ни есть настоящий. И что предлагаете с ним делать? Где они вообще? И, самое главное… Феликс сонно пошарил руками вокруг себя.— Где Минни?! — сон, как рукой сняло, Ликс вскочил, как ошпаренный. —Разворачивайся! Мы потеряли Сынмина! Мне без него никак, разверни сранную машину! — Нет, все-таки сознание прояснилось лишь частично. В голове мелькали вспышки воспоминаний произошедшего. Клуб, виски, драки, кровь, полиция, самый горячий коп Джинни, сводящий его с ума, машина, этот идиотский сон. Нет, теперь он окончательно потерял надежду забыть всё. Похоже, эту ночь он будет помнить до конца своих дней. — Он в порядке, спит себе спокойно дома. А ты чего, сладкий, забыл уже? Ты же сам его спровадил, сказав, что нам с тобой просто жизненно необходимо уединиться. Что же ты ещё говорил? — глаза младшего расширились, брови взлетели вверх. — Ах, да, ты сказал, что хочешь меня, хочешь, чтобы я отымел тебя прямо в этой машине…— В темноте салона, разумеется не было видно его красных мочек ушей, было не по себе. Чего он блять успел наговорить? — Хочешь сорвать с меня эту форму. Говорил, как сильно хочешь почувствовать меня в се… мгмвгм— Рука Феликса мигом оказалась прижата к источнику информации, смущающей его слишком сильно, даже такого пьяного.— Хватит, пожалуй, с меня подробностей, милый мистер Джинни— он натянуто улыбнулся, обнажая свои ровные зубы — Поговорим об этом позже, а может и нет, надеюсь я забуду всё, в особенности, желательно момент нашей встречи. Не хочу лежать в тюремной камере и убиваться тем, что она была первой и последней. И куда мы едем, черт возьми, прошла уже вечность. Ты необычайно красноречив… Я от тебя не отстану, уж слишком ты меня зацепил. И не смей мне больше сниться. И как ты вообще покрываешь деяния такого гадкого преступника Ли Феликса? Или я уже охомутал тебя своей крышесносной сексуальностью? Так и знал, что ты по уши втрескался в меня.— Он скакал с темы на тему, сам не осознавая с какой скоростью он тараторил, проглатывая половину слов и не утруждая себя построением логической цепочки. Тот самый Феликс, величайший наркобарон, с каменным сердцем, искалеченной душой, смотрит на брюнета, пуская слюни, как сопливая восьмиклассница, засматривающаяся на красавчика школы. Он буквально плыл от одного лишь взгляда в свою сторону, да что этот осел творит, зачем таким неебически красивым выродился? В голове крутится столько вопросов, столько всего хочется сказать, но в данном состоянии лучше воздержаться от их озвучивания-непременно вылетит что-нибудь нежелательное. Или уже вылетело. Сейчас его судьба полностью в руках Хвана. Неясно лишь одно-почему он, работник полиции, не скрутил его, не позвал коллег, не отвёз в участок в качестве виновного, тем более после того, что нашёл в его карманах. Неясно откуда, но он знал правду о его сущности, и эта мысль тяготила. Он знал все… Доказательств предостаточно, но вместо того, чтобы сидеть за решеткой, он сидит в кожаном тонированном салоне, наблюдая за движениями прекраснейшего божества, назвавшего себя Хван Хенджином. Голова гудела, мысли путались, а он все смотрел не отрывая глаз. Оглухающий звук тормозов, автомобиль кидает из стороны в сторону, как и находящихся в нем. Машина слетает в балку за обочиной. Буквально пару лет назад Феликс был бы рад сдохнуть при таких обстоятельствах, но не сейчас, когда все более или менее налаживалось. Перед глазами мелькало. Резкий звон в ушах, вкус крови во рту. Дышать стало тяжелее. Нет, ему нельзя было умирать, ведь Сынмин … они дали сранную клятву. Умрет один-следом отправится и другой, вернувшись на ту самую крышу, закончит начатое. Феликс ещё никогда так не боялся за свою жизнь. Он только начал жить, имея какой-то смысл, а не просто существовать, погрязая в своих тёмных делах с каждым днём все больше и больше. У его сказки запланирован пусть и не самый лучший конец, но заканчивать ее было рано. Только не сейчас. * * * Белоснежные стены, запах лекарств, дрожь по всему телу, бьющий прямо в висок звук попискивающих аппаратов, поддерживающих жизнь, привычная игла в вене и ослепляюще-яркий свет сквозь шторы. Глаза нехотя разлепляются, словно после столетнего сна. Резкая боль пронизывает все тело, вызывая сдавленный скулёж. Любое движение отзывалось адскими ощущениями в области рёбер. Дышать было объективно тяжелее, чем после принятия дозы амфетамина, даже чертова кислородная маска не предотвращала рвущихся откуда-то изнутри гортанных хрипов. Поборов боль, он приподнялся на локтях и увидел одиноко лежащий на тумбочке лист бумаги, свернутый в несколько раз. Усевшись поудобнее, он решился взять его в руки. « Дорогой Феликс, если ты все же читаешь это, то прости меня, я не справился. Умоляю, прости меня. Ты лучшее, что случалось со мной. Я бы хотел пронести нашу прекрасную дружбу сквозь тысячелетия, но не смог. Как только я узнал, что ты в больнице-сразу примчался к тебе. Ты был в ужасном состоянии, я просидел у твоей койки целую неделю. Врачи говорили, что шансы на то, что ты очнешься очень малы, они вовсе предлагали отключить тебя от аппаратов. Я не смог. Я строго-настрого запретил им, написал заявление. Я поздравляю, Ликси, ты справился, в отличии от меня. Когда дочитаешь мое обращение, очень прошу тебя, не совершай того же, забудь про эту дурацкую клятву. Не плачь, мой хороший, я всегда буду рядом с тобой, буду приходить к тебе во снах. Мы будем как в старые времена гулять по парку, цеплять девушек и парней, смотреть глупые комедии, ты будешь фотографировать меня спящего, будем смеяться до боли в животах, как два придурка. Мы будем ходить в клубы, как в последнюю нашу встречу. Просто обещай мне, Феликс… Обещай, что справишься с этим. Я люблю тебя, мой Феликсик. Помню, как тебя бесит, когда называю тебя так-это последний раз, теперь точно… Я люблю тебя, мой солнечный лучик, никогда не оставлю тебя. И ты, оставь память обо мне в своём сердце. Чтобы лучше запомниться тебе, я распечатал тысячу наших совместных фотографий, которые ты так любишь. Они в конверте. Я всегда буду помнить тебя, твои щечки, галактику веснушек на твоём личике, от которых я просто без ума, твой звонкий смех и до мурашек низкий голос. Приходи иногда в мою квартиру, найди себе кого-нибудь. Нового Сынмо, который будет всегда с тобой. Ты-самое счастливое моё воспоминание, мой самый родной человек, прошу, Ликс прости… Я до последнего боролся и не хотел тебя оставлять. Не смог. Не держи зла на меня. Все будет хорошо, обещаю, время лечит. Надеюсь у тебя все наладится в твоих делах, да и в личной жизни. Твой красавчик-коп пострадал не так сильно и после операционного восстановления его выписали. Он тоже частенько заглядывал к тебе. На него тоже не дуйся, он хороший человек, и я смело могу передать тебя в руки ему. Только со мной ты был настоящим, прошу, будь таким и для него. Он очень волнуется за тебя. Если захочешь увидеться со мной, приезжай на кладбище в Австралии, я попросил Хенджина похоронить меня рядом с твоими родителями. Если он все-таки ослушался, спроси у него сам. Номер и адрес я оставил в конверте с фотографиями. Он, конечно, долго отговаривал меня, но я так больше не могу. Каждый день смотреть на тебя, неподвижно лежащего-это невыносимо больно, лучше не смотреть вовсе. Помни меня, ещё раз прошу, прости. Я отвратительный друг. Ты же-лучшее, что есть в этом мире. Прощай, мой солнечный малыш Ликси. Твой малыш Минни, люблю тебя безгранично. Прости… мне пора. Увидимся. 13.03.2020» * * * Истошные крики во весь голос, сопровождающиеся диким плачем, окутали всю больницу. Сердце и душа трещали по швам, грозя и вовсе разорваться. —НЕЕЕЕТ, неееет, Минни, маленький мой, за что ты так со мной? Я… я не выдержу, нееееет. Ты обещааал б…быть со мной всегда аааа — дочитывая последние строки, его бросило в жар и затрясло, на душе была давящая пустота и осознание произошедшего заставляло рвать связки, будто это могло что-то изменить. Ничего уже не изменить. Тот самый смысл существования покинул его, оставив после себя лишь пожелтевший лист бумаги. Все утратило своё значение и роль. На календаре, висящем на стене прямо напротив красовалось обведённое число 26.03.2022. Он узнал о смерти друга, самого родного человека в его жизни спустя два года, которые он пробыл в коме. Он не мог винить никого, кроме самого себя. Это все по его вине. Он уже сорвал голос, нежелая верить в происходящее. Слёзы лились ручьём. Он сидел и пересматривал их фотографии, оставленные Минни, не переставая рыдать взахлёб. — Мой мальчик, Минни, мой малыш, прости меня, я тоже люблю тебя, люблю больше жизни, спасибо за то, что был со мной все это время. Прости, прости меня.— Он сидел на больничной койке, поглаживая пальцем улыбающегося друга, сверкающего глазами с фотографии. Тогда они первый раз пошли в клуб вместе и отрывались до упаду. Персонал больницы поднялся на уши, медсестры носились по палатам, пытаясь понять, откуда идут крики. Но он больше не кричал, лишь бережно разглядывал фотографии, как самое ценное, что у него есть. В сердце образовалась ноющая дыра, которая точно затянется ещё не скоро. На душе было парашливо. Он все ещё не пришёл в себя, не мог осознать всего в полной мере. Глотая непрекращающийся поток слез, борясь с головокружением, он не заметил человека, появившегося в палате. —Феликс, ты очнулся, как ты? Не представляешь как я переживал. Ты меня так напугал. — взгляд вошедшего потупился, стоило младшему, обысыпанному фотографиями, (Мин не соврал-их там была ровно тысяча, ровно тысяча воспоминаний лучших времён его жизни…) поднять голову, он все понял без слов. На его коленях лежало то самое письмо. Хенджин, два года назад, оставив попытки остановить Мина, долго решал, стоит ли Ликсу видеть его или лучше спрятать, порвать, сжечь и придумать нелепую историю смерти друга. Но тогда, он бы точно соблюл ты самую клятву, отправившись следом. — Феликс… Прости, прости, я не хотел, чтобы все вышло так.— он виновато опустил глаза в пол, не решаясь глянуть на него даже мельком. Слёзы горечи и отчаяния не отпускали. Воспоминания нахлынули на старшего: крыша, Сынмин, летящий вниз прямо на его глазах, мокрый след, оставшийся после него, похороны и это чёртово письмо, которое он сам не раз перечитывал. Обоим сдерживать слёзы стало невыносимо. Хенджин упал на колени рядом с кроватью Феликса, схватившись за голову, зарыдал — Умоляю, прости… я не смог… он… он был непреклонен. Он ждал четыре месяца перед тем, как отчаяться. Он ушёл, желая тебе только лучшего, просил позаботиться о своём малыше. — Джин сидел, умоляюще заглядывая прямо в измученные глаза парня. Каждый день после своей выписки, он навещал Феликса в надежде, что он очнётся, и это случилось. Жаль только, что Сынмин не дождался. Тогда все могло бы быть по-другому. Джин не спал ночами, виня себя во всех бедах, ведь это именно он не справился с управлением и принёс всем столько страданий. — Я не злюсь, ни на тебя, ни на Минни, я злюсь только на себя. Это моя вина- нужно было просто забрать малыша домой, а не устраивать весь этот цирк. Тогда мы бы не встретились, но пусть лучше так. Иди сюда, успокойся.—Феликс, корчась от боли непривыкшего тела к движениям, раскинул руки для объятий, и старший послушно прильнул к нему, давая волю накопившимся чувствам. Оба находили некое утишение друг в друге. Ликс, такой хрупкий, ещё не успевший оправиться, отчаянно сжимает единственного оставшегося у него человека, которому, казалось, можно доверять. Ему до сих пор были непонятны мотивы старшего в ту самую ночь больше двух лет назад, но сейчас это и не имело значения. — Феликс, я… я правда очень скучал по тебе. В нашу первую встречу ты показался мне таким горячим и приставучим мальчишкой. Одним своим видом ты заставил меня трепетать. Я бы хотел начать наше знакомство заново, если ты не против-узнать тебя поближе. Я обещаю, как только ты выйдешь из этой больницы-я устрою тебе новую жизнь, просто дай мне шанс.— Старший выжидающе смотрел глазами, полными надежды.— Я сделаю все, чтобы ты был счастлив, позволь мне в этот раз устроить нам правильное знакомство. Все это время, пока ты был не в сознании, я мог думать только о тебе. Похоже, я действительно влюбился-бесповоротно и надолго.— уши младшего горели, рот приоткрылся в удивлении, заплаканные глаза переливались бликами на свету. — Прекрати, ты вгоняешь меня в краску. Да и момент для откровений, конечно, не самый подходящий. Говорят время быстро летит, а я и не замечал до этого момента. Теперь я могу с уверенностью сказать, что ты мне нравишься вот уже третий год, хоть и сам я того не знал. Я дам тебе шанс, только прошу, никогда не оставляй меня. Третьего раза я не выдержу. Да и если не ты, то ради кого мне тогда жить.— Феликс выдавил из себя подобие улыбки, а Хенджин залез к нему на кровать, осторожно, словно боясь спугнуть. Никакой реакции не последовало. Лишь одинокая слеза скатилась горячей влагой по веснушчатой щеке. Старший аккуратно приобнял Феликса и спустя несколько часов, оба, наконец, уснули. Три недели спустя) Ликс постепенно приходил в себя, осваиваясь в своём теле, словно заново родившись. Его организм перестал отвергать нормальную еду, привыкнув к каше, поступающей через трубку. Тело больше не болело. Получается, что он целых два года наркоту и в руках не держал, разве что она, может быть снилась ему. Он чувствовал себя абсолютно нормально и совершенно не хотелось возвращаться к прежднему состоянию, ему думалось завязать и с продажей, но доход… Об этом, пожалуй, стоит пораскинуть позже. Сегодня день его выписки. Вещи собраны, мучительно долгое ожидание начала обещанной новой жизни скоро придёт в действие. Резкий звук, чертовски знакомый-Феликс выглянул в окно больничной палаты и увидел свою машину. Он сгрёб чемоданы в охапку и помчался по винтовым лестницам вниз, совершенно забыв о людях, расталкивая всех подряд. Вылетев за входную дверь, он начал оглядываться вокруг, словно пещерный человек, которого вывели в цивилизацию. Это его первый вылаз наружу за долгое время. Он щурился от непривычно-ярко слепящего солнечного света. На улице стоял март, но ветер был не по-весеннему холодный. Кожу обдавало морозной свежестью, нос уже был красный, а зуб на зуб не попадал от холода, но он стоял, продолжая рассматривать все вокруг. Хенджин вышел из машины, подошёл вплотную к блондину и помахал ладонью прямо перед ним, словно приводя в чувства. Он вперил в старшего свои огромные глазища, разглядывая лицо в неприличной близости. —А ты совсем не изменился, Джин. Все такой же горячий. Вот так— Феликс прижался к нему всем телом, смыкая руки на талии— Теперь мне не холодно. И да, ещё кое-что. В этот раз веду я. Это не обсуждается. Ты меня и так искалечел. Кто у тебя вождение вообще принимал? — Тот лишь показательно надул губки, виновато посмотрел вниз и молча положил ключи в протянутую ладонь. ****** — Ты где живешь? — Хенджин взял свой телефон и вбил нужный адрес в навигатор — Стой, я только сейчас понял, у тебя же нет машины больше? —Нет, честно говоря, я последние два года с твоей малышкой на одной волне. Машина у тебя пушка, конечно. Эх жаль, что ты так быстро выздоровел, я б подольше покатался.— Ответом на эту колкость послужил недовольный, надутый взгляд и шлепок Феликса по ноге старшего. — Да шучу я, шучу! Хватит! — Ликс все не унимался и продолжал колотить его своими крошечными кулачками. Это лишь забавляло Джина и пробивало на смех. Такой милый… — Раз тебе так понравилась машина-она теперь твоя, забирай.—Глаза загорелись, а губы приняли благодарную улыбку. Домой Хенджин поехал уже в одиночестве, пообещав разбогатеть и вернуть деньги за машину. Феликс остался наедине со своими мыслями. Он нравится Джинни… Они нравятся друг другу. Это не давало ему покоя. Разобрав вещи, он сходил в душ и решил хорошенько выспаться. Страстные поцелуи, засосы, опасная близость-опять ему сняться эти сны. Не то, что бы он был против, но его прервали на самом интересном месте, на котором и раньше все обрывалось. По дому разнеслась трель дверного звонка. Феликс в полудреме пошёл открывать, слегка спотыкаясь, путаясь в собственных ватных ногах. Замок повернулся, дверь распахнулась, а на пороге стоял никто иной, как Хван в форме. Неужели это и есть то самое новое знакомство, которого он так ждал? Если это так, то начало ему нравится. Возникло давнее чувство, по которому Ликс изрядно соскучился. Перед ним тот самый коп, не дающий покоя даже в собственных мыслях, полностью заполонивший их собой. Такой безумно горячий, явно не намеренный растягивать это 'знакомство' надолго. Голова пошла кругом. — Здравствуйте, мистер Ли, я не хочу менять эту часть нашего приветственного диалога, поэтому сейчас вы должны попросить меня кое о чем…— Опять. Опять эта сумашедшая ухмылка, закусываете губы. Все стало на свои места. Хоть сегодня, Феликс и не был пьян, картина, развернувшаяся перед ним, будоражила своей развратностью до самых костей. — Ну, чего же вы ждёте? Я был плохим мальчиком, арестуйте меня, мистер полицейский…— От милой улыбки не осталось и следа, издевательская ухмылка переползла на его лицо. В глазам заполыхал безумный огонёк, болезненно напоминая ту самую ночь. Однако, мысли были быстро отогнаны напористым старшим, который не теряя ни минуты, зажал Ликса в углу, надвисая сверху над ним. — Я свои слова держу. Я же обещал вернуться к этому разговору позже. Сейчас я вам детально покажу что такое- хорошо, а что такое-плохо…— Дыхание палило в самую ключицу. Момент и глаза встречаются, испепеляя борьбой за ведущую позицию в их игре. Рывок, Феликс оказывается сверху, припадая глубоким шепотом к уху старшего: — Что ж, господин полицейский, пройдемте в мою спальню-я вам покажу своё незаконно полученное оружие, на которое у меня нет даже лицензии.— Феликс сымитировал страх на своём лице, поехавшем от возбуждения. Он совершенно бесстыдно, игриво прошелся языком по всей ушной раковине, уделяя особое внимание мочке, которую он вобрал в рот, оставляя красную отметину. Постепенно стал перебираться к шее, как его уже подхватили на руки с характерным похотливым рыком, придерживая за округлые ягодицы. Перед глазами плывет от этих горячих рук. — Вы не думайте, мистер-малыш Ликси, я не буду с вами церемониться. Вы-преступник, а преступников нужно наказывать. Я буду груб.—Феликс в миг оказывается брошенным на кровать и через секунду прижат копом сверху, не давая возможности пошевелиться. Но этого и не нужно было. Рука оказывается на затылке блондина, приподнимая в воздухе, губы ведут влажную дорожку от острия подбородка до тех самых нетронутых и таких желанных губ напротив. Горячие, влажные уста сливаются воедино, переминая друг друга, кусая и засасывая внутрь. Языки переплетались, руководимые собственным заданным ритмом. Так близко. От такой близости обоим сносило крышу, тело сводило сладкое желание большего, ощутимо отзывавшееся уже болезненной тесностью в брюках. Когда воздух в легких был на исходе, Феликс отстранился. Сильные руки принялись раздевать его, как в тех самых блядских снах. Он лежит полностью обнаженный, казалось бы, беззащитный, но в его лице не отражается ни капли стыдливости, ни отблеска застенчивости. Он лишь продолжает нагло подставлять собственное тело под ласки жарких губ. — Это и есть ваше наказание? Меня пытать мало будет. Но ради таких наказаний я могу и убить пару человек.— О, нет, это только начало вашей сладкой пытки.— протянул старший своим бархатистым глубоким голосом, звеня тяжелым металлом у изголовья кровати. — Инициатива в моем наказании вам не понадобится. Играть будем по моим правилам, так что первый пункт выполнен— ключ от наручников отправился в полёт неизвестной траектории. Поцелуи медленно покрывали бледное тело, время от времени отрываясь, уделяя внимание губам. Язык так по-блядски вылизывал затвердевшие бусины сосков, вбирая их в себя. В комнате стоял липкий воздух, который лишь подогревался двумя разгоряченными телами. В голове происходило примерно тоже самое. То самое желанное с первой встречи тело сейчас существует только для него. И на этот раз это-точно не сон. — Я, конечно, понимаю, что вы при исполнении, но не могли бы вы оголиться немного? Не были бы мои руки скованы, я бы с радостью самолично помог вам в этом.— Хенджин не заставил себя долго ждать. Пять секунд и Ликс воочию может лицезреть все прелести массивного тела сверху. Четкие очертания кубиков пресса, подкачанная грудь, рельефные плечи и спина, к которым хотелось прикоснуться, но возможности не представлялось. Руки брюнета оказываются на ягодицах, сжимая их, как показалось, до синевы. Очерчивая языком каждую впадинку на торсе, оставляя поцелуи-укусы, макушка старшего спускалась все ниже. Он делал все томительно-медленно. Наверное, это он и подразумевал под 'сладкой пыткой', даже, если и нет-это несомненно она. Поцелуи плавно перемещались на внутреннюю сторону бедра. Рука легла на член, двигая в такт своим поцелуям. Но тут он медлить не стал-одним рывком он вобрал в себя орган наполовину. Не ожидавший подобного выпада, Феликс издал первый гортанно-низкий полоноценный стон. О, Боже, Хвану сносило крышу. — Мистер Хван, посмотрите на меня, хочу взглянуть в ваши бессовестные глаза.— не отрываясь от своего дела, старший посмотрел вверх своими сказочными глазами сквозь слипшиеся от пота в пучки ресницы и челку, местами прилипшую ко лбу. Он выглядел как самый красивый порно-актёр, Божество. И что он творит своим ртом-тоже что-то из ряда божественного. Пальцы меленно проникают в рот младшего, а тот послушно вбирает их глубже, обильно смачивая слюной. Он отрывается от члена младшего, проводя языком по пульсирующей от нетерпения и недостатка внимания дырочке. Ноги сводит до колен. Черт, прямо сейчас хен бесстыдно трахает его языком, жадно и мокро вылизывая тугие стенки изнутри. Феликс давится рвущимся наружу стоном, выгибаясь в пояснице почти до хруста. Пальцы на ногах предательски поджимаются, соскальзывая с плеч Джина. В ход пошли пальцы… Тело, словно разрядом прошибает, когда они проходятся по простате. Губы застывают в немом стоне. —Кажется, нашёл—с издевкой смотрит брюнет снизу вверх. Пальцы извиваются, делая стенки более податливыми. Нет, это скорее всего очередной дурацкий сон. Не может того быть, чтобы вот так. Так безумно хорошо, что кричать хотелось. Тело слабое и ватное, а в голове, словно вакуум. И вот тот самый момент, на котором обрывались все его сны. Неужели старший пришёл, чтобы воплотить его сон в реальность и дать ему возможность быть продолженным. Ноги вились вокруг талии старшего, придвигая ближе, словно прося о большем. — Господин Хенджин… я просто ахуеть как хочу вас в себя, не мучайте меня больше, отныне я буду себя хорошо вести. — старший услышал его просьбу, приставил головку ко входу и резко вошёл наполовину. Слёзы потекли из глаз блондина. Резкая боль пронзала насквозь. Совершая возвратно-поступательные движения, он продолжил грубо вдалбливать младшего в кровать, набирая темп, заставляя выкрикивать все более неприличные вещи. Припадая губами к шее, к губам, щекам, ключицам, груди-всюду, куда мог дотянуться, он, словно извинялся за свою грубость. Спустя десять минут, Феликс излился себе на живот, пачкая их обоих, а следом за ним и Джин. Две обессиленные туши упали, в попытках отдышаться. Феликс одним движением, без какого-либо напряга, дергает руками, и крохотные ладони податливо выскальзывают из металлических оков. — Ты хитрюга! Лгун! По чьим тогда мы правилам играли?— Хенджин хохочет, даря своему веснушчатому чуду море поцелуев, на которые тот с охотой отвечает, все ещё делая попытки восстановить дыхание. — Спасибо за детальное объяснение, мистер полицейский, я все понял. Обещаю в следующий раз вести себя ещё хуже, чтобы получать наказания почаще. —Ликс игриво облизывался, выпрашивая новую порцию поцелуев. — Ну знаете, мистер Ликси, я слышал где-то, что на каждого преступника свой ахуительно горячий коп, так что, позвольте мне стать вашим. Вы будете со мной, мистер?— Кажется, это и была обещанная новая глава в жизни. Спасибо ему за это, иначе что бы Ликс делал? Феликс всем сердцем надеется, что Минни сейчас наблюдает за ним и радуется удаче своего лучшего друга. Он не надеялся, он знал это наверняка. Сынмин же обещал, а врать он не умел. Влага от счастья скопилась в уголках глаз и, пуская пару капель наружу, он кинулся с объятиями на Джинни, грозя задушить его за то, что говорит загадками. —Конечно, я согласен, мой ахуительно горячий коп. С вами я хочу разделить свою преступную жизнь. Мне ведь нужен кто-то, кто будет мне всё объяснять вот так доходчиво.— Феликс оставил влажный поцелуй на самом кончике носа старшего. — Я люблю тебя, малыш Ликси. —А я тебя, Джинни. Как и обещал, он подарил ему лучшие моменты жизни. С ним хотелось вечно проживать все совместные моменты на повторе. С ним и для него хотелось жить, радоваться каждому новому дню, провожать старый, даря друг другу незабываемые ощущения, забываясь в ночи. И лишь теперь его жизнь можно было назвать спокойной, когда все и думать забыли, кто такой Black Jack. С ним покончено навсегда. Сынмин тоже выполнил своё обещание-пришёл к нему пару раз во сне, а Феликс тут же выложил ему о предстоящей помолвке, а он и так все знал. Жизнь забила ключом. И лишь теперь, она походила на ту, что сулила ему мать. Только вот невестка из Джина плохая получалась. Но ничего, они со всем разберутся, только чуть позже.