Собственность

Время, в которое Альберт должен был прийти к нему домой нельзя назвать сильно поздним, но, поскольку на дворе середина осени, уже темно и довольно давно. И причина, по которой этот разговор должен происходить не на работе… Когда же это началось? Хитрые ухмылки, счастливые улыбки, проскальзывающие порой во взгляде боль или тревога… когда эмоции этого человека стали чем-то значимым? Майкрофт — собственность Британской Империи, такому, как он чувства, вроде любви не положены. Потому что любовь подразумевает доверие, а Майкрофт не должен никому доверять. Он должен быть готов в любую секунду устранить любого человека. Даже любовь к младшему брату — роскошь для него. Но от этого, однако, он никогда не откажется. Потому что тогда в жизни не останется совсем ничего хорошего.       И всё же в какой-то момент Майкрофт начал заботиться о человеке по имени Альберт Джеймс Мориарти. Напоминать пойти на обед, отправлять домой, когда тот заработается допоздна. Приглашать выпить вместе по чашечке чая и поделиться, если что-то тревожит. Делать выговоры сотрудникам, которые говорят об Альберте за спиной неприятные вещи. Искать поводы, чтобы провести с ним лишний час-другой.       Майкрофт хотел бы приблизить этого человека к себе, но не имел на это права. Поэтому, когда ему удаётся получить доказательства того, что за маской Преступного Лорда скрывается младший брат Альберта, это кажется подарком судьбы. Это безоговорочный способ контролировать Альберта, связать его по рукам и ногам. А то, что можно полностью проконтролировать, можно и любить. Оно не навредит.       Конечно, Майкрофт ради подобного не позволил бы себе закрыть глаза на угрозу стране. Но Уильям Мориарти ею не является. Он действует во благо, и Майкрофт понимает это. Поэтому нет причин избавляться от него. А значит, можно использовать для себя. — Рад, что ты пришёл, Альберт, — Майкрофт сухо улыбается, наливая в бокалы, на дне которых уже лежат кубики льда, виски, — Разговор предстоит довольно серьёзный, впрочем, думаю, ты и так понимаешь, в чём дело, — Майкрофт протягивает Альберту папку с документами.       Альберт Джеймс Мориарти. Был тем, кто работал на правительство по схожим причинам. Так обязывало его происхождение. Аристократы выбирали определенные профессии, вот и он стал тем, кем должен был быть. Но это лучшее решение для его «младшего брата». Он мог пользоваться спокойно его статусом, силой, деньгами, не боясь, что их раскроют. Ведь своеобразные приказы от правительства поступали очень часто.       А что же по поводу Майкрофта? Альберт исполнял его указы, но их отношения были довольно интересные. С одной стороны они были чисто деловыми, но с другой, если приглядеться, можно было заметить, что между ними периодически пробегает искра. Взгляды, улыбки, забота, беспокойство… Сколько раз Холмс отправлял его домой отдыхать, когда видел его безумно уставшим? Обычные начальники по этому поводу не беспокоятся. Но Альберт, кажется, как и Майкрофт, понимал, что стать ближе они никогда не смогут. Такой исход Мориарти более чем устраивал. Он не искал серьезных отношений, предпочитая им связи на одну ночь. Им предстоял серьезный разговор. Альберту пришлось предупредить братьев, что вернётся он очень поздно. И, кажется, он уже догадывался о чем, вернее, о ком пойдет речь. Его это действительно волновало. Майкрофт Холмс мог уничтожить Уильяма буквально по щелчку, а он даже слова не сможет сказать.       Майкрофт был очень опасен. Можно сказать, он был опаснее самой королевы, которая официально правила Англией. Сев на диван и закинув ногу на ногу, Альберт наблюдал за тем, как янтарная жидкость наполняет два стакана. — Я не мог не прийти, мистер Холмс. Вы ведь пригласили меня к себе домой, как я смею отказать? — лёгкая ухмылка заиграла на его устах. Ох, он все прекрасно понял, теперь Альберт точно был уверен в том, что Майкрофт вышел на него.       Альберт открыл папку, вчитываясь в информацию. Стоит только передать эти документы кому надо и Уильяму конец. Да, на вид он оставался совершенно спокойным, но в груди его невольно зародилось чувство волнения, отчего Альберт невольно отвёл взгляд в сторону на мгновение. — Полагаю это копия документов? Что вы собираетесь делать с оригиналом? — Мориарти говорит спокойно, беря в руки бокал с виски и делая несколько глотков, — И что вы хотите взамен на молчание? Вы ведь позвали меня сюда по этому поводу. — Верно, — Майкрофт кивает, пригубив обжигающий напиток. Для него обычное дело стереть мешающего человека так, что о нём не останется ни единого упоминания, словно тот никогда и не существовал в этом мире. У такого несчастного не будет ни могилы, ни урны с прахом. Но обходиться так с Уильямом нет никакой необходимости, сотрудничать с ним будет гораздо выгоднее. Но он не собирается говорить этого Альберту. Если тот будет думать, что к нему проявляют милость, не сможет ни в чём отказать.       Безраздельно владеть кем-то, обладать и телом, и душой понравившегося человека. Столь низменное желание, что Майкрофту даже самую малость стыдно. Но он так редко может получить что-то, чего желает он сам лично, что было бы глупо не поддаться желанию, когда есть такая возможность всего лишь из-за того, что оно жестоко или неправильно. — То, что я буду с ними делать зависит только от тебя, Альберт. Может быть, никогда не достану из сейфа и они уйдут со мной в могилу. А может, дам делу ход. Что я хочу? — Майкрофт поднимается на ноги и подходит вплотную к креслу Альберта. В одной руке всё ещё находится бокал. Другой — он берёт Альберта за подбородок и заставляет запрокинуть голову и смотреть себе в лицо. — Не так уж много, на самом деле. Будь моей собственностью, — именно. Собственностью. Не партнёром. Не любимым человеком. Не семьёй. Он должен принадлежать Майкрофту целиком и полностью, только тогда он может позволить себе что-то столь проблемное, как любовь. И Альберт не сможет отказать, даже если ему это претит.       Альберт прекрасно знал на что способен был Майкрофт Холмс. И знал не понаслышке. Он лично видел, как человек, его, можно сказать коллега, в один день был, а на следующий его будто стёрли в порошок. Безумно страшно. Мысль о том, что он сможет сделать тоже самое с Уильямом не давала ему покоя.       Он молча и пристально наблюдал за каждый действием Холмса. Тот выглядел максимально расслабленным. Естественно, это ведь решается судьба не его брата. Он все также молча наблюдает, как Майкрофт подходит к нему вплотную, нагло берет за подбородок и запрокидывает голову назад, заставляя смотреть прямо в глаза, чтобы, вероятно, не упустить ни единой эмоции.       Но Мориарти держался очень хорошо даже в такой ситуации, обдумывая всё. Майкрофт хочет, чтобы он стал его собственностью? Довольно интересное условие сделки. Отдать свою душу в обмен на жизнь брата. Они вдвоем знают что он скажет. Он все уже решил, как только вошёл в эту квартиру. — Я и так полностью в вашем распоряжении, Майкрофт. Неужели вы настолько ненасытный и вам этого мало? — усмешка заиграла на его губах, а взгляд он принципиально не отводил, — Я согласен на данные условия сделки. Выбора у меня в любом случае нет, мы это вдвоем прекрасно понимаем. — Мало, — Майкрофт отвечает серьёзно, почти мрачно. Разумеется мало. Альберт обязан выполнять его приказы, но у этого есть границы. Даже Майкрофту нельзя заставлять подчинённых спать с ним. Не то чтобы он не смог бы, если бы захотел, но он не опустится до подобного. Нынешняя ситуация с Альбертом несколько отличается: он сам решился участвовать в том, что правительство с большой вероятностью сочтёт опасным, и он прекрасно знал, что за подобное ему придётся расплачиваться. Такой способ не самое худшее, что могло случиться с ним. И он тоже это понимает. Поэтому Майкрофт заберёт его без остатка, присвоив каждую клеточку его тела, заполнив собой весь его разум. А взамен, позволит его драгоценному брату делать то, что тот считает нужным. Может быть, даже защитит. Это выгодная сделка. Потому что жизнь Альберта потеряет всякий смысл, если Уильям исчезнет.       Майкрофт отпускает подбородок и, отставив бокал на столик, наклоняется к Альберту, располагая руки на спинке кресла по обе стороны от него. Полностью запирая. — Отныне, чтобы я ни сделал с тобой, ты покорно примешь это. Ну а Альберт, в ответ на подобные слова, усмехается.       Мало, значит? Хочет полностью взять над ним контроль, держа на коротком поводке? Интересно, очень интересно. Чем же он так зацепил самого Майкрофта? Да, Альберт был не такой как все. Он действовал не четко по указам, периодически позволяя проявить вольность. Он был независимый, непокорный. А это многих привлекало в нем. Хотелось сломать, раздавить или просто завладеть. И Холмс был явно такой же. Он это видел прямо сейчас. По его движениям, взгляду, разговору. То, как он запер его между собой и креслом. И главное Мориарти сам добровольно на это пошел, ведь фактически у него был выбор.       Ни одна мышца не дрогнула у Альберта на лице. Он все также смотрел прямо в глаза Холмсу, сохраняя свою осанку и положение. — Насколько же вы далеко хотите зайти, Майкрофт, раз вам нужно было проявить шантаж? Думаете я бы не выполнил приказ переспать с вами, поэтому вы решили связать меня по рукам и ногам этими документами? — Нет. И это не «приказ переспать», — вероятность того, что Альберт согласился бы проводить с ним ночи очень высока, даже если бы он попросил это нормально, устроив перед этим небольшое свидание, как все нормальные люди. Майкрофт объективно привлекательный и отношения у них с Альбертом достаточно хорошие для подобных привилегий. Но это не то, что ему нужно. У него есть чувства к Альберту и подобные отношения только укрепили бы привязанность, которая может вонзиться ножом в спину в любой момент. Нет, ему нужен полный контроль. Навсегда. Чтобы Альберт понимал, что если ослушается, будет сломан настолько, что даже если останется жив, сам предпочтёт умереть. — Это приказ быть моей вещью. Ударю ли я тебя, изнасилую ли, покалечу ли, посажу ли на цепь, у тебя нет права сбежать. Или даже просто возразить мне.       По спине Альберта прошёлся лёгкий холодок от этих слов. Насколько же все серьезно. Действительно полный контроль. Он согласился буквально на рабство. Что ж, правила есть правила, как он смеет отказывать своему новоиспечённому «хозяину»? — Я все понял, объяснения мне больше не нужны. Значит пригласили вы меня к себе домой именно ради этого. Мне теперь вас стоит называть «господин», Майкрофт, или как-то по другому? — Мориарти взял чужой бокал и молча допил его содержимое, внаглую смотря Холмсу в глаза. Играть с сопротивлением и непокорностью ведь намного интереснее, так? Альберт пока прощупывал почву, пытаясь понять что ему лучше делать, а что всё-таки не стоит.       Действия Альберта вызывают усмешку. Видно, что он напуган. Майкрофт видит бегущие по его шее мурашки. И всё равно ведёт себя нагло и по-своему сдержанно. В этом весь Альберт, в самоконтроле ему нет равных. — Майкрофт, — разумеется, ему не сдалось какое-нибудь странное обращение. У Майкрофта нет таких увлечений. Да и излишнюю жестокость, не смотря на свои слова, он проявлять к Альберту не собирается. Была бы у него жизнь нормального человека, он пытался бы строить с ним нормальные отношения, как и делают с теми, к кому испытывают тёплые чувства. Но у Майкрофта есть только такая жизнь, жизнь цепного пса. Даже, наверное, машины. Поэтому он будет делать то, что делает.       Прежде, чем Альберт успеет проглотить содержимое бокала, Майкрофт припадает к его губам своими. Горький вкус и жжение заполняют его. Майкрофт целует грубо, сразу проталкивая язык в глубину чужого горячего рта. Этот человек его целиком и полностью, так к чему церемониться? Мориарти не успевает даже ничего сказать. Холмс целует его грубо, властно, так как он хотел, а не так, как желал Альберт. Впрочем. Эта грубость ему была намного интереснее, нежели избыток нежностей в постели.       Хорошо, что Альберт сейчас сидел в кресле, иначе он бы просто упал, ведь его ноги его же не слушались. Алкоголь все ещё был у него во рту и проглотить его он не успел. Поцелуй выходил странный. Грубый, дикий. Мориарти невольно самолично отстраняется, все же проглатывая алкоголь и молча смотря Майкрофту в глаза и тяжело дыша. Здесь всегда было так жарко? Нет, это просто его бросило в жар от пережитого       Майкрофт немного сжимает волосы на затылке Альберта. Он не разрешал ему отстраняться первым, но подобная реакция со стороны Альберта становится приятной неожиданностью, поэтому, на сей раз, Майкрофт спустит это ему с рук. Только на первый раз.       Майкрофт ожидал тревоги или отвращения, но Альберт, покрасневший и дрожащий, возбуждён. Так не сыграешь. Даже такому человеку как Майкрофт приятно, когда на его чувства отвечают взаимностью, поэтому он не хочет причинять Альберту лишнюю боль сейчас. — Ещё раз посмеешь отстраниться первым — пожалеешь.       Только почему-то Альберта эти слова его не пугали, а наоборот. Возбуждали лишь сильнее? Мориарти сразу почувствовал, как в паху приятно отдало жаром лишь от этих слов. Кому он врёт? Ему чертовски нравилась грубость. Облизав пересохшие губы и почувствовав, как рука Холмса сжимает его волосы, Альберт хрипло произносит, не сводя с него взгляда, — Сможете мне рассказать в подробностях что вы сделаете такого, чтобы я пожалел, Майкрофт? ~ — ох, он уже почему-то в предвкушении ослушаться Холмса снова. Мысли и предположения о том, что именно он с ним сделает, будоражили его. Однако это глава семьи Мориарти пытался всеми силами скрыть, что выходило у него очень и очень хорошо.       Майкрофт мрачно усмехается. На самом деле, он в невероятно хорошем расположении духа. Дерзость не чтобы отбиться, а чтобы получить больше кажется… милой. Альберт похож сейчас на игривого котёнка, который в порыве наносит хозяину царапины. Разве такое может разозлить? — Могу даже показать, — Майкрофт сжимает чужой член сквозь плотную ткань штанов до лёгкой боли. И тут же эта самодовольная ухмылка и слишком спокойное выражение лица рушится. Альберт невольно стонет, протяжно и громко от сильного давления на его пах. Нежность вперемешку с грубостью. Просто идеальное сочетание, сводящее с ума. Смотреть на то, как меняется выражение его лица бесценно.       Майкрофт резко дёргает Альберта на себя, пара мгновений и в кресле сидит уже Майкрофт, позволяя Альберту на трясущихся ногах упасть перед ним на колени. Майкрофт позволяет себе мягко провести пальцами по нежной щеке, прежде, чем снова ухватить за подбородок и немного сжать, показывая, что галантность его может закончиться в любой момент. — Мне ведь не нужно объяснять тебе, что делать, верно?       Альберт подаётся навстречу, смотря в глаза. Взгляд его стал томным, было отчётливо видно возбуждение и желание. Он замечает, что Холмс явно уже с неплохим стояком, а ткань брюк наверняка раздражает чувствительную кожу лишь сильнее. Он покорно поднимает голову, позволяя Майкрофту усилить нажим на подбородок. Становится действительно все интереснее, — Я не совсем понимаю о чем вы, Майкрофт. Может объясните лучше, а то вдруг, я ошибусь? ~ — его рука нагло легла на внутреннюю сторону бедра Холмса, начиная ненавязчиво его поглаживать.       Майкрофт резко притягивает лицо Альберта к своему паху. Контролировать себя и сохранять ясность ума становится всё тяжелее. Что ж, в конце концов, если он окончательно выйдет из себя и оттрахает Альберта так, что он ещё несколько дней не сможет подняться, это будут проблемы Альберта. — Хорошо, — Майкрофт холодно усмехается. Он поиграет ещё немного. — Сейчас ты расстегнёшь мои брюки, достанешь член и заглотишь сразу на всю длину. А если коснёшься зубами, в следующий раз придётся использовать кляп, — Майкрофт с силой давит на чужой затылок, не позволяя даже отвести взгляд от своего паха.       Альберт чуть ли не уткнулся носом в ширинку брюк, понимая, что он даже отодвинуться на сантиметр не сможет. Действия Майкрофта стали более грубые, резкие, отчего сам Альберт прикусывает нижнюю губу, шумно выдыхая. Что ж, он его услышал, слова сейчас были излишни. Зубами Альберт подцепил язычок на молнии и потянул вниз, расстегивая тем самым ширинку. Ему самому уже не терпелось увидеть то, что скрывалось под одеждой. Интересно, насколько там все… хорошо? С пуговицей и ремнем пришлось разобраться руками, так как ртом это было сделать проблематично. Ненавязчиво огладив бедра Холмса, Мориарти то ли специально, то ли нет, слишком медленно стянул и нижнее белье, замерев на какое-то время.       Майкрофт сейчас серьезно хочет, чтобы он сразу же взял вот это на полную длину? Альберт уже конкретно сомневался в том, что он справится, но, выбирать не пришлось. Облизав свои губы снова, Мориарти сначала действительно хотел взять полностью, но что-то его остановило, поэтому максимум, насколько он опустился, так это наполовину и то с большим трудом. Надо было отдать ему должное, ведь снизу он был не очень часто, а минет он хоть и делал, но размеры там явно у партнёров были поменьше. Однако, Майкрофт не собирается давать поблажек только потому, что Альберту тяжело выполнить то, что он велел.       Он больно стягивает волосы Альберта и со всей силой давит на затылок, заставляя принять до конца. Будет ли Альберту больно или плохо — не имеет значения. Майкрофт просто заставит его привыкнуть к подобному и выполнять все его прихоти идеально. Дрожащий Альберт, сидящий перед ним на коленях, ослабленный от невозможности нормально вдохнуть, с болезненным и всё равно крайне возбуждённым выражением лица зрелище настолько прекрасное, что сдерживаться становится буквально невозможно. Майкрофт резко тянет чужую податливую голову назад и снова насаживает до конца.       Да, Майкрофт желал полного подчинения от него. Он хотел его сломить, подавить волю. Но добиться этого можно не так быстро и легко, как может показаться. Альберт действительно согласился на условия сделки, но кто запретит ему периодически проявлять характер? Да и игра так станет в разы интереснее. Он прекрасно понимал, что Холмсу вряд ли будет интересен тот, кто беспрекословно, будто робот будет исполнять приказы. Тогда ведь теряется абсолютно весь азарт. Насадил Майкрофт его так резко и грубо, что невольно проступили слезы, а сдержать болезненный стон Альберт был не в силах. Но даже не смотря на это, он возбудился лишь сильнее, чуть ли не дрожа от переизбытка чувств.       Холмс двигал им, будто он игрушка, обычная марионетка. В какой-то момент, не в силах себя больше контролировать, Альберт невольно довольно ощутимо и болезненно поцарапал зубами нежную и чувствительную кожу на члене Холмса, уже прекрасно понимая что он только что натворил.       Майкрофт шипит от резкой боли, которая, однако, вовсе не сбивает настрой. Кажется, Альберт сделал это не специально, хотя с ним нельзя быть уверенным наверняка. Майкрофт резко отдёргивает его от себя и запрокидывает голову, заставляя смотреть себе в глаза. — И что же я должен делать со столь нерадивой игрушкой? — улыбка на лице Майкрофта становится пугающей. Альберт ещё довольно неумел, поэтому он не будет слишком строг, но наказание всё равно необходимо.       С трудом сдержав стон, Альберт поднимает глаза на Майкрофта. Он наблюдает за его взглядом. Выражение его лица меняется и это действительно настораживает. Что он ещё придумал? Долго думать об этом не пришлось. Майкрофт достаёт из брюк ремень и со всей силы бьёт Альберта по спине, задевая и металлической пряжкой.       Резкий и неожиданный удар по спине ещё и пряжкой выбивает из него чуть ли не весь воздух, а сам Мориарти невольно вскрикивает от боли, зажмурившись. Кожа просто горит от удара, а прийти в себя ему удается лишь спустя несколько минут. — Двадцать ударов. Смотри мне в лицо и не издавай звуков. За каждый крик или отведённый взгляд, плюс пять ударов. Всё понял? — Майкрофт с холодной улыбкой смотрит на него сверху вниз.       Смотреть ему в глаза и молчать, пока он двадцать раз ударит его точно также? Он сейчас это серьезно? Майкрофт Холмс. Оказывается у него очень и очень богатая фантазия для наказаний. Интересно что же он ещё выдумает? — Вернее, уже девятнадцать, я прав, мистер Холмс? Вы уже сделали один ведь~ — однако снова эта наглая ухмылка играет на его устах. Даже сейчас он все ещё был в силах держать эмоции под контролем. К счастью его тело было закрыто пиджаком и рубашкой, а значит удары будут менее ощутимыми, чем могли бы. Только вот, мысль эта приходит не только к Альберту. — Нет, этот не в счёт, одежда смягчила удар, — Майкрофт наконец разжимает руку, давая Альберту пошевелить головой. — Раздевайся. У тебя минута. Дополнительные пять ударов за каждые десять секунд. Время пошло, — Майкрофт на секунду переводит взгляд на часы, чтобы запомнить положение секундной стрелки. Ему вовсе без надобности такая вещь, как секундомер, он запросто засечет время до единой секунды и с обычными часами.       Можно было бы раздеть Альберта самому, но наблюдать за тем, как тот торопливо раздевается трясущимися от возбуждения руками, чтобы получить наказание звучит слишком приятно. — И ещё кое-что. Продолжай сидеть на коленях, подниматься нельзя.       Нет, над ним явно издеваются. Да, Альберт и сам военный, но для аристократов там всё было немного мягче, нежели у обычных людей. Да и сколько уже лет прошло с того момента, когда он служил в армии? К тому же, там была форма, которую без проблем можно было быстро надеть и снять. А здесь. Пиджак с пуговицами, жилетка с пуговицами и рубашка тоже с пуговицами, ещё и на рукавах! Вдобавок его состояние! Его же руки его не слушались, как и все тело в целом, благодаря сильному возбуждению. Но выбирать никто не давал. Альберт судорожно, дрожащими пальцами начинает быстро расстёгивать свой пиджак, жилетку. Пальцы путаются и приходится несколько раз подряд брать одну и ту же пуговицу, чтобы ее вытащить из петли. Пиджак полетел вниз, как и жилетка, а атмосфера накалялась. Он явно не успевал, ему так казалось. Получить больше двадцати ударов ему не хотелось, тем более с такой приложенной силой.       Он даже не представлял во что превратится его спина после этого и как он будет оправдываться братьям. Если Льюиса обвести вокруг пальца ещё можно, то вот Уилл… Он через чур умён для обычного человека, все поймет моментально.       Пуговицы как на зло не поддавались, из-за чего Мориарти тихо выругался, не сдержавшись и невольно порвав несколько из них в самом конце. Дальше последовали рукава, на которых Альберт, понимая, что рубашке конец, также с силой сорвал пуговицы, откидывая в сторону и рубашку. Брюки. Ремень был расстегнут очень быстро, как и пуговицы на штанах, только вот в спешке, пытаясь от них избавиться, не вставая с колен, Мориарти невольно потерял в конце равновесие и неловко оперся о бедро Майкрофта, сжимая то и возвращаясь обратно. С нижним бельем проблем не возникло.       И вот он стоит перед Холмсом: совершено обнаженный, с явно стоящим членом, тяжело дыша. На его ключицах и в самой нижней части шеи были видны сильные засосы, которые остались после одной особы несколько дней назад, — Я успел, мистер Холмс? — тяжело дыша и открыв рот, произнес Альберт, смотря британскому правительству прямо в глаза.       Майкрофт издаёт сухой смешок. Он и сам понимает, что задачу дал практически невыполнимую. Невозможно в таком состоянии снять столько одежды за одну минуту. Он хотел посмотреть на то, как Альберт суетится и паникует, пытаясь непослушными пальцами расстегнуть пуговицы и он посмотрел. — Нет. Опоздал на тридцать три секунды, — а значит, вместо двадцати ударов будет тридцать пять и это, если Альберт не нарушит остальные два правила. Но Майкрофт этого не говорит, Альберт и сам способен посчитать. Скорее всего. Он не уверен точно, потому что не похоже, что тот в хотя бы минимально нормальном состоянии.       Майкрофт замечает багровые засосы и это иррационально злит. Альберт стал его только сегодня. Он до этого мог спать с кем угодно. И всё же Майкрофт вкладывает в удар ещё больше силы, чем до этого. Он обязательно оставит чуть позже поверх этих меток свои собственные.       Тридцать три секунды. Это?.. Голова Альберта совсем не варит, он даже посчитать сразу же не мог сколько это выйдет ударов. Вроде тридцать пять, если он не ошибся. Чёрт. Он точно это вытерпит все молча? Но, хах, а у него разве был выбор? Если бы не его состояние, это возбуждение и такое количество одежды, он бы без проблем справился. Ну может опоздал бы секунд на пять, но не более. Из мыслей его вывел удар. Намного сильнее предыдущего. Кажется Холмс на что-то очень разозлился, он даже подозревал на что. Те самые засосы, которые украшали его бледное тело. Но ведь тогда он всецело ему не принадлежал, значит имел право спать с кем попало. Майкрофт злится, можно сказать ревнует. Очаровательная реакция. Альберт открыл рот, собираясь застонать, но вместо этого он невольно промычал, до боли сжав бедра Холмса и зажмурившись. Осталось ещё тридцать четыре. — Тридцать девять. Открой глаза, пока я не добавил ещё, — голос Майкрофта холодный, как лёд, а сила ударов даже не думает уменьшаться, Майкрофт абсолютно беспощаден. Он вдолбит Альберту в голову, что тот должен подчиняться беспрекословно, как бы это ни было тяжело, так сильно, что у него послушание будет на уровне инстинктов. Он станет абсолютно податлив, абсолютно послушен, будет выполнять любой каприз с полуслова.       Майкрофт не считает удары вслух, оставляя Альберту возможность или считать про себя или гадать, сколько ему осталось. В следующий раз, он заставит считать вслух Альберта самого. И будет начинать сначала каждый раз в случае ошибки. Майкрофт сообщает количество ударов, только когда оно увеличивается из-за оплошностей Альберта. В итоге их выходит почти шестьдесят. На спине Альберта не остаётся живого места.       И Альберт подчиняется, тяжело дыша. Он смотрит прямо в глаза Майкрофту, пытаясь не отводить взгляд и не издавать и звука. Майкрофт был непреклонен. Ему казалось, что если он потеряет сознание, то он все равно продолжит удары потом, когда он придет в себя. Один, два, три… Сначала Альберт считал мысленно каждый удар, а потом и вовсе сбился со счету, лишь думая, надеясь, что это последний. Когда Майкрофт попадал по ещё не тронутым участкам кожи, Альберт более-менее держался, ощущая, будто ему рассекают спину в кровь. Страшно представить что с ним будет завтра. Он даже думать об этом не хотел. Его спина была просто убита. В конце, когда, кажется, этот кошмар вот вот закончится, он, от попадания по сильно отбитому месту вновь не сдерживается и стонет. Хрипло и протяжно, чуть ли не падая вовсе. Однако, даже несмотря на это, его член все ещё стоял колом, а смазка медленно стекала вниз. Мориарти был явно мазохист, раз после этого, возбуждение ничуть не спало. И вот, настал конец.       Альберт опускает наконец-то голову вниз, облокачивается на бедра Майкрофта, тяжело дыша с открытым ртом. Бледная кожа была теперь безумно красной, просто алой. Уже виднелись кровоподтёки в определенных местах. Будто его сейчас подвесили над огнем или прислонили к спине расскаленный металл. И что-то ему подсказывало, что это ещё явно не конец их ночи и завтра он точно возьмёт отгул. До дома бы ещё доехать, в чем он уже сомневался.       Майкрофт с внезапной нежностью гладит Альберта по голове. Он не может ничего с собой поделать, тот слишком очарователен, готовый с удовольствием вытерпеть всё. «Милашка».       Грубость вновь сменилась лаской. Напоминает метод кнута и пряника. За непослушание он получал, а если выполнит все правильно, то «хозяин» явно смилостивится. Но вот ещё он сдастся так быстро в любом случае. Только вот сейчас победа была действительно за Майкрофтом, ведь у него буквально сил не осталось. — А теперь, продолжим то, на чём остановились, — Майкрофт насаживает горячий влажный рот на свой член до упора снова. И вот, он же говорил. Они продолжат несмотря ни на что.       В теле Альберта совсем нет силы, податливый, будто игрушка. То, чего Майкрофт и добивался. И теперь, можно двигать головой этой игрушки, как ему вздумается, что Майкрофт и делает, дёргая вперёд-назад со всей силы так быстро, что не оставляет времени даже вдохнуть или сглотнуть слюну. — Больше не допускай глупых оплошностей, если не хочешь быть наказанным снова.       Насадиться полностью ртом на член было очень тяжело. Однако свои зубки Альберт держал подальше, боясь даже случайно коснуться ими нежной кожи. Ещё двадцати, а то и больше ударов он точно не выдержит.       Майкрофт двигал им очень быстро, не давая и секунды, чтобы отдохнуть или набрать воздуха. И Мориарти сейчас действительно был податлив как никогда. Он не сопротивлялся, невольно даже постанывая то ли от боли, то ли наслаждения. Но стоило только взглянуть вниз, так сразу стало понятно, почему тот стонал. Хотелось уже и к себе прикоснуться в конце концов. А, собственно, почему бы и нет? Рука Мориарти потянулась вниз и тут же обхватила член, начиная надрачивать самому себе в активном темпе. Больше терпеть он просто не мог. Но стоит Альберту коснуться собственного члена, как ему прилетает болезненная пощёчина. — Никаких лишних движений, — Майкрофт умудряется говорить сухо, когда очевидно возбуждён до предела. Игрушка не должна делать ничего, что не приказано. И Мориарти невольно приглушено стонет от пощёчины, убирая руку. Без каких либо ласк кончить он сейчас не мог. Это сродни пытке. Мучительной и долгой. К себе прикасаться он не мог, а задача у него была только одна — доставить удовольствие Холмсу. Только ему, а про себя он просто может забыть. «Пытка» продолжается ещё несколько минут, пока Майкрофт не изливается глубоко в горло Альберта, не давая ему упустить ни единой капли.       Эти минуты шли, казалось, очень долго. Будто прошел уже час, а может и больше. Но вот Майкрофт насаживает его вплоть до основания и кончает прямо во внутрь, заставляя проглотить все разом, как бы он ни пытался вырваться, пока он этого не сделает, его не отпустят.       Майкрофт резко вздёргивает Альберта и сажает к себе на колени. Когда с собственным возбуждением покончено, можно немного сжалиться над своей игрушкой. Совсем немного. Майкрофт собирает пальцами смазку с чужого члена и вставляет в тугое колечко сразу два пальца. Смазки мало, а движения резкие, Майкрофт не собирается нежничать. Он заставит Альберта почувствовать ещё больше боли, а потом кончить только от его пальцев в заднице.       Альберт даже не замечает, как именно он оказался у Холмса на коленях. Стон он специально сдерживает, когда мужчина прикасается к его члену. Проникновение двух пальцев было болезненным, безусловно. Смазки фактически не было и делал все мужчина чуть ли не на сухую.       Майкрофт. Он сведёт его с ума. Это была только первая их ночь из многих. Интересно как часто тот будет приглашать его к себе? Альберт надеялся, что хотя бы несколько дней отдохнуть ему дадут.       Вместо того, чтобы смотреть мужчине в глаза, Альберт утыкается ему в плечо, морщась и тяжело дыша. Он мог думать только о том, что происходило внутри него. Как Холмс раздвигал пальцы ножницами, проникая глубже, делая все максимально грубо. И почему ему это начинало нравиться? Он конченный извращенец и мазохист, этого нельзя не признать.       Альберт не заметил, как стал сам добровольно насаживаться на пальцы Холмса, слегка кусая его в плечо, чтобы сдержать ещё и ещё один стон.       Майкрофт до синяка кусает ключицу Альберта, прямо поверх уже имеющегося засоса. — Будешь сдерживать голос, я выебу тебя вместо пальцев бутылкой от виски, — может показаться, что Майкрофт буквально меняет правила на ходу, но это не совсем так. Запрет на голос был только на время наказания. Он, конечно, об этом не сказал, но какая разница. Он хочет слышать голос Альберта, хочет, чтобы тот был открыт перед ним целиком и полностью, как и полагается его вещи.       Майкрофт добавляет третий палец. Альберт, стонущий и насаживающийся на его пальцы так возбуждает, что он решает изменить свои планы довести Альберта до оргазма рукой и закончить ночь. В конце концов, тот абсолютно ничего не сможет сделать, если Майкрофт насадит его на свой член после того, как он кончит. — Мистер Холмс… Неужели вы… Хах, настолько ревнивы? — прошептал Альберт, чувствуя, как Майкрофт оставляет новую метку поверх старой.       Следующая угроза была действительно действенной. Альберт беспрекословно подчинился, начиная стонать и даже не думая держать все в себе. Впрочем, он уже и не мог себя контролировать. Было нечестно, что в отличие от него, Холмс был полностью одет. Он не видел его тела, не мог коснуться его. Но играет он здесь явно по чужим правилам. К тому же он был полностью уверен, что все ещё впереди. Мориарти и сам почему-то не сдерживается. Хотелось ему это сделать уже давно. Шея Майкрофта его так и манит, а его своего рода ласки раскрепощают лишь сильнее. Не сдержавшись, Альберт впивается в шею мужчины и оставляет след от засоса, нагло усмехаясь сквозь новые стоны. Этого было мало. Вот бы разукрасить всю шею британского правительства в фиолетовый цвет. — Да. Эти метки на тебе оставили раньше, так что прощаю. Но если впредь увижу чьи-то следы, кроме моих, я действительно посажу тебя на цепь. И даже твой гениальный младший брат не сможет тебя освободить, — Майкрофт перекрывает укусом и вторую метку.       Он не позволял метить себя в ответ, но подобная инициатива от Альберта всё ещё умиляет, поэтому Майкрофт решает не наказывать его за это, продолжая растягивать, то и дело задевая простату. Вскоре в Альберте уже четыре пальца и скорее всего через некоторое время, будет вся ладонь. — Не уверен, что не сможет меня освободить. Он настолько же гениален, как ты или же твой брат, — и снова Альберт его дразнил, явно показывая, что это может произойти, и его он не боялся. Нет, конечно, об этом Мориарти подумает тысячу раз. Учитывая, что он с ним сделал недавно за проступок, вероятность, что его посадят на цепь, как он сказал, очень велика. С какой-то стороны, было очень даже интересно это проверить. Почему-то от этих фантазий Мориарти почувствовал, как в паху вновь приятно потянуло.       Альберт стонет, громко и протяжно. Он стонет, когда Майкрофт кусает его, стонет каждый раз, когда мужчина задевает его простату. Голос парня был безумно приятный. Слушать его можно было весь день и наблюдать за ним.       Мориарти хотел большего, то и дело насаживался сильнее, тяжело и часто дыша, периодически прикусывая плечо, — Дай… мне прикоснуться… пожалуйста… Я так… Никогда не кончу… — прошептал парень прямо на ухо Майкрофту, не сдерживая очередной сладкий стон.       Майкрофт собирался заставить Альберта кончить не прикасаясь к члену, но решает немного сжалиться, в конце концов, он собирается трахнуть его после оргазма, и Майкрофту совсем не нужно, чтобы Альберт в процессе потерял сознание от переутомления. Поэтому Майкрофт идёт на встречу и несколько раз проходится рукой по возбуждённой до предела плоти, позволяя Альберту наконец кончить. Несколько движений ему хватает. Наконец-то желанный оргазм. Ноги сводит, а все тело отдает несколько раз в жар, а после в холод. Ни с чем не сравнимое чувство. Мориарти устало падает на грудь Майкрофта, пытаясь прийти в сознание.       Майкрофт не собирается ни предупреждать Альберта о своих дальнейших действиях, ни даже давать отдышаться. За время, что «мучал» Альберта, у него снова встало колом. И он просто опускает на себя чужое растянутое и расслабленное после оргазма тело, до синяков сжимая талию и двигая им, будто пытается дрочить себе телом Альберта. Он слегка подрагивает и никак не сопротивляется.       Холмс насаживает его на член вплоть до основания, вырывая из его уст новый тихий стон. Да, он все ещё был в неком бреду, когда мужчина пользовался им как игрушкой. Однако много времени не потребовалось, прежде чем он снова возбудился. Второй раз за ночь. Снова громкие стоны, его руки ложатся на плечи Майкрофта и он покорно позволяет собой пользоваться. Темп был бешеный. Такой как раз таки, ему и был нужен. Времени, казалось, прошло очень много. Майкрофт оказывается пугающе вынослив. Несмотря на то, что это второй раз за ночь, силу возбуждения и бешенный темп, это длится достаточно долго, прежде, чем он изливается глубоко внутри Альберта и, наконец, насыщается на эту ночь.       За весь этот процесс, уже ближе к концу Мориарти, кажется, напрочь сорвал свой голос, ведь последние стоны выходили не такие звонкие как раньше, а наоборот слишком хриплые и тихие.       Майкрофт позволяет Альберту немного посидеть на его коленях, но только пока сам не переведёт дух. Затем спокойно поднимается, давая Альберту соскользнуть на пол и неспешно поправляет свою одежду, глядя на Альберта с таким равнодушием, будто не он только что имел его во все дырки. — Тебе пора домой. Конечно, если не хочешь продолжить вечер. Жду тебя завтра в пол восьмого. И очень не советую опаздывать, — Майкрофт ещё раз окидывает Альберта холодным взглядом и направляется к выходу из гостиной. Вид беспомощного, раскрасневшегося, избитого Альберта, сидящего на коленях и смотрящего на него расфокусированным взглядом так мил, что Майкрофт с трудом сдержался от того, чтобы хотя бы не погладить его перед уходом. Альберту ни к чему показывать тепло.       Мориарти тяжело дышит, пытаясь прийти в себя. Это был второй раз, а выносливости Майкрофту не занимать. Казалось он готов был на ещё несколько секс марафонов, в то время как сам Альберт уже желал только упасть в кровать и проспать часов так двенадцать. Он заторможено поднимает взгляд на Холмса. Опять встреча? Они ведь только сегодня переспали и очень даже продуктивно. Что ж, ладно, он все понял.       Встав с трудом на ноги и надев по крайней мере брюки, а рубашку накинув на себя, Мориарти едва заметно улыбается, — Я вас понял, мистер Холмс. Кстати. Завтра меня не будет, к вашему сведению, на работе. Мне надо прийти в чувство. Я даже сомневаюсь что с кровати встану с утра.       Майкрофт останавливается в дверях. Человек, обладающий совестью или эмпатией без вопросов разрешил бы отгул после подобной ночи. Как хорошо (но не для Альберта), что у Майкрофта нет ни того, ни другого. — Можешь прийти на час позже, не более. Не думай, что я разрешу тебе пропускать работу из-за подобной ерунды, — Майкрофт произносит это, даже не оборачиваясь. То, что он сделал с Альбертом сегодня не что-то из ряда вон, он будет так использовать его регулярно, более того, в этот вечер на первый раз был довольно лёгкий вариант. Альберту придётся привыкнуть, что это — обычное дело, и уж точно не повод не идти на работу.