Утро
Двое Учих стоят на кладбище, окружённые новыми могилами. Похорны закончились не так давно, но Учихи недвижимо стоят на кладбище. Саске сдавленно и чуть рвано выдыхает облако еле уловимого пара. Осень медленно приближает холода. — Пошли. — брюнетка кладёт ладонь ему на плечо и осторожно тянет к себе, уводя от могил, служивших столь болезненными напоминаниями о случившеся. Младший Учиха, словно через силу, следует за ней. Ему действительно больно. В глазах вновь начинают блестеть слёзы. Ладонь сжимает плечо, возвращая того в реальность и вытягивая из мрака. Пурпуроглазая натянуто улыбается, надеясь привести его в чувство. Ладонь сползает к чужому запястью. В голове младшего Учихи проскальзывает мысль о том, что где-то это уже случалось — Пошли домой. Девочка тянет его к выходу с кладбища, удерживая зрительный контакт. Ей и самой тяжело. Что-то внутри жалобно скулит, умоляя вернуться к родительским могилам и разрыдаться, прижимаясь к холодному граниту. Она догадывается что это Уруфу. Действительно, она ведь не сильно старше Саске. Она даже сдерживать слёзы не стала бы. Не пережила бы. "Но я переживу." "Терпи." "Ты старшая." "Нужно быть сильной." Брюнетка утягивает брата за собой, стараясь хоть как-то заглушить и утихомирить мысли. Хочется рыдать. Не плакать, а именно рыдать. Рыдать громко и долго, до обезвоженных глаз, до треснувших губ, до осипшего голоса, до боли в легких, до кашля кровью. Рыдать и рыдать, часами, днями и ночами, неделями и месяцами. Чтобы все, все окружающие ощутили этуболь хотябы на слух. Но она натянуто, но всё же улыбается, ведь холодные ладони рассудка сдавливают гортань невидимыми когтями. Удерживают от срыва о котором, она уверенна в этом, она пожалеет. "Держи себя в руках." "Спокойней." "Молчать." Шаги становятся резче, громче, оставляют глубокие следы в промёрзлой земле. Довочка откровенно тянет за собой брата, с каждой секундой сжимая чужое запястье сильнее, будто боясь потерять последний якорь. У неё прекрасно развиты чувства ответственности и заботы, мысль о любом подопечном, кем бы тот не был, отрезвляет от горя и обиды лучше всяких сигарет, алкоголя и наркоты. Многие бы сказали, что это лишний стресс, но не эта брюнетка. Она думает, что когда-нибуть это сведёт её в могилу. — Уруфу. — окликают где-то сзади и пурпуроглазая резко останавливается. Саске медлит, переминается с ноги на ногу, видимо подбирая слова. Он поднимает свой — Спасибо, ане — на секунду вся вселенная замирает. В груди зажигается огонёк надежды. — Не за что, отото. — брюнетка отводит взгляд, о чём-то задумывшись — Правда, не за что.... — Есть за что. — Саске, перехватив её ладонь, делает шаг вперёд, и девочка следует за ним, посильнее сжимая пальцы. Они продолжают путь до дома в тишине.Ночь
Лунный свет серебром осыпается на деревянный пол комнаты. У распахнутого окна на подоконнике сидит девочка, пишет что-то, размашисто двигая карандашом по бумажной поверхности. На полу разбросаны тетрадные листы, так же исписанные угловатым подчерком. Осенний прохладный ветерок еле заметно треплет бумагу и чёрные волосы. Пурпурные глаза резво скачут по вертикальным строкам, перечитывая написанное. Девочка тяжко выдыхает, трёт уставшие глаза. Смотрит на настенный колендарь. — Завтра в шкалку — бесцельно комментирует брюнетка, вытягиваясь до хруста позвоночника, разминая спину, и оглядывает всю свою писанину. "Это я расписала, а делать-то мне с этим что? Серьёзно, как я вообще буду контролировать чужие взаимоотнощения и смерти, если я тогда выжила, буквально, благодаря хорошему настроению богов. Повезло б мне хоть на грамм меньше, я бы лежала бы с остальными Учихами в могилке." Учиха поднимается с места и собирает разбросанные по полу бумаги, пряча их в шкафу как можно глубже. На глаза ей попадается стопка книг и тёмный футляр в углу, у футона. — Надо бы обучением вплотную заняться... и физические параметры подтягивать, а то реально выгляжу как 8-летняя картошка — девочка оглянулась. Из зеркала, висящего на другой стене, на неё смотрели два пурпурных глаза, один из которых вскоре скрылся за челкой. Обсидианово-черные и чуть вьющиеся волосы были распущенны и в таком состоянии доходили почти до талии. Сама талия, конечно, не выделялась, как у подросков, да и очертания тела быдо не видно, банально из-за одежды. Брюнетка хмыкнула что-то себе под нос, оскалилась, обнажая резцы и клыки, и вернулась к свом размышлениям. Вернее, воспоминаниям. "Что. Я. Помню?" Преследующий уже... сутки? Да, сутки. Преследующий уже сутки её вопрос. Она смутно помнит ночь. Белую, может Питерскую ночь. Или это был вечер? Она помнит холодные тени зданий. Не очень больших, но и не одноэтажек. Серо-жёлтое небо, почти без облаков. Шум моторов. Вроде, там была кампания людей. Очень шумная, она шла впереди. Она помнит запах спирта и дыма. Она помнит...... Она не помнит. Она не помнит своего имени. Ни одной буквы. Уруфу отшатывается назад, будто от огня. Оторопело прижимает правую руку к виску, вдавливая ладонь в череп. "В СМЫСЛЕ?!" Она действительно не понимает, что не так и почему не получается вспомнить своё имя. Имя этой личности. Взрослой, серьёзной, рассудительной, уратившей детскую яркость и любопытство. Имя той личности, что была все свои 20 лет жизни отстранённой от её окружения. Личности, что буквально создала вокру себя шесть колец, где были близжайшие для нее люди. Где на самом близком к ней, на первом небыло никого. Где лучшие подруги, что как правило менялись не так часто, и любящие и ничем не провинившиеся родители стояли на втором кольце. А люди, которые фактически были ей братом и сестрой улетели ещё дальше. Где сестра была на третьем кольце, а "брат" на шестом. Где никогда не появлялся любовный интерес, ведь она никогда не влюблялась, а первые лет десять только притворялась что чувствует к кому-то симпатию, так как в диснеевских мультиках принц всегда спасал свою принцессу. Имя той личности, которой она была. Уруфу замирает, всё ещё держа руку у головы, но уже не сжимая так сильно. А плохо ли это? Да, может имя она и утратила, но её качества остались. Она чётко помнит каждый переезд и то, как она вливалась в новое общество. И стоило ей только показать себя, оправдать свою полезность и ценность в обществе, как семья переезжала, стирая её потуги заработать имя в порошок. Помниться, она один раз назвала не своё имя в новом коллективе, и все поверили. Те люди до сих пор считают её Леной, хотя это точно не её имя, она готова поклясться в этом. Конечно, семья переезжала не специально, да и она сама никогда не делилась переживаниями по этому поводу. В итоге, она просто старалась не привязываться слишком сильно к новым людям. А качества действительно остались с ней. Она ведь серьёзно отнеслась к этой ситуации. Когда она поняла, что теперь теснится с другой личностью в оном теле, то голова стала сразу выдаввть теории, как это могло произойти. Она просмотрела все лжевоспониннамия, для понимания ситуации, что служит подтверждением её рассудительности. Так же она рассудительно записала весь сюжет, Наруто, так как он ей ещё понадобиться, а забыть любую его деталь крайне просто. А ведь эта деталь может быть очень, очень важна. Она как-никак старалась поддержать Саске, помочь ему справиться, принимая на себя обязанности старшей сестры. А ведь она и в правду старше него. Примерно на два месяца, если не считать возраст её личности и судить только по возрасту девочки. Может она и утратила своё имя. Но это не значит что она не сможет его заработать ещё раз. Тем более, раз судьба приподносит ей такой уникальный шанс и новые возможности в виде уже знакомого ей, но в тоже время такого не изведанного, мира. — Чтож... — произносит она в тишину и протягивает своё новое имя, будто пробуя на вкс — Уруфу. Отныне.. я Уруфу. Уруфу облегченно выдыхает и падает на футон, постепенно погружаясь с сонную пучину.