Тварь я дрожащая или право имею

      — В смысле, блять, нет больше номеров? Да вы прикалываетесь что ли?..       Гэвин грозно навис над стойкой ресепшн, сверля взглядом испуганную старушку — сотрудницу отеля. Его диод заходился в жёлтых тревожных вспышках, однако в случае Гэвина жёлтый совсем не означал процесс передачи данных или стресс, для GV200 это было скорее привычное его состояние.       — Я уже сказала вам, что это из-за музыкального фестиваля все номера забронированы на ближайшие три дня, — развела руками администратор. — Не пойму, что именно вас не устраивает, для вас ведь уже забронирован один номер…       — С одной кроватью! — для наглядности Гэвин потрясал оттопыренным пальцем прямо перед носом старушки. — Одной! А нас-то двое! — он махнул рукой в сторону своего напарника.       Коннор, со скорбным видом скрестив руки на груди, подпирал стену, предпочитая держаться в стороне от разборок. Он считал так, Гэвину нужно, вот пусть он и собачится, сколько его андроидской душе, или что у него там, угодно.       — Да, но я думала, что кровать займёт человек, а…       — Человек? — теперь Гэвин чуть не кричал. — Ах ты грёбаная ксенофобка! Теперь мне всё ясно!.. Ну давай, давай, договаривай! А я что? Постою в уголке как послушный робот?       — Вам совсем необязательно стоять, — стушевавшаяся женщина нервно поправила очки, — но вам ведь спать не нужно, так что…       — Так что хрен тебе с маслом, а не кровать, андроид! Так что ли? — диод GV200 сбился в красный. — На! Смотри, невежда! — и он сунул прямо в лицо отшатнувшейся старушке свою ладонь с проекцией на ней. — Читай! «Приказ президента Соединённых Штатов Кристины Уоррен от двадцатого января тридцать девятого года», бла-бла-бла… Вот! «…признать андроидов новой формой жизни, имеющей равные права…», слыхала, равные! «…с людьми!» — он ещё несколько раз для проформы махнул ладонью с проекцией и наконец убрал её. — Так что я имею право на кровать, ясно? А ты свои расистские замашки засунь знаешь куда? А то я тебя по статье-то повяжу, карга ты эдакая! Я сотрудник полиции при исполнении и мне!..       В этот момент Коннор широко и со смаком зевнул, и Гэвин замолк на полуслове.       Вот уже второй месяц они с Коннором гонялись за одним серийником, который начал убивать в Детройте, а потом словно с цепи сорвался и поехал покорять другие города штата. Энн-Арбор, затем Ленсинг, Джексон и Батл Крик, потом его маршрут каким-то невероятным образом изменился, и вот уже коллеги из Толедо ждут детектива Коннора Андерсона и его напарника GV200 для кооперации.       Несколько раз в ходе расследования полиция выдвигала версии о подражателе или совпадениях, но, увы, картина убийства всегда с точностью повторяла то самое первое дело, на которое и назначили двойку Андерсона и GV200. Также немногочисленные свидетели всегда описывали совершенно идентичные приметы, это и радовало, и злило одновременно — как преступнику, который оставлял столько следов, удавалось раз за разом ускользать от правосудия?       Из-за всего этого дерьма и их постоянных переездов от одного места преступления к другому Андерсон в последнее время выглядел как ходячий труп, спал, ел урывками. На самом деле ничего такого, что он не делал бы в другие дни, но сейчас последствия отсутствия нормального режима были видны как никогда. Под глазами у него залегли глубокие тени, он стал менее общительным, а его фирменный оптимизм, кажется, начинал исчерпывать себя. Коннор старался использовать любую возможность чтобы хоть немного вздремнуть, сажал за руль Гэвина и спал прямо на пассажирском сидении, пока GV200 доставлял своего напарника, куда требуется. Но сегодня поспать Коннору не удалось, по дороге он вдоль и поперёк вычитывал рапорт полицейских из Толедо по новому убийству и сейчас буквально валился с ног. Поэтому Гэвин решил отпустить ситуацию. Но только на этот раз!       — Ладно, так и быть, отделаемся пока словесным предупреждением, — великодушно решил Гэвин. — Но смотри, чтоб впредь без этих ксенофобских замашек! Кровати она мне пожалела! Вы гляньте!.. Давай сюда ключи от номера, — вконец перепуганная старушка проворно нашарила под стойкой нужный ключ.       — Хорошего вам дня, мистер, — на её лице растянулась самая что ни на есть заискивающая улыбка.       — И тебе не хворать, — Гэвин ловко перехватил ключи и пошёл по коридору, окликнув через плечо Коннора. — Пойдём, зомби.       Старушка смотрела вслед странной парочке со злостью:       — Совсем распоясались, банки консервные!..       Гэвин это замечание, разумеется, слышал и, видит RA9, не оставил бы просто так, но одного взгляда на измученного напарника было достаточно, чтобы невероятным усилием воли заставить себя не оборачиваться с криками, а продолжить поиски нужного номера, шумно вентилируя корпус для успокоения.       Номер оказался просто крохотным, а обстановка бедной — из мебели были лишь кровать да кресло у окна.       «Ну а что ещё стоило ожидать от такого клоповника», — покачал головой GV200.       — Я в душ и спать, — коротко проинформировал напарника Коннор и, подхватив полотенце, скрылся в ванной комнате.       Гэвин бросил дорожную сумку Коннора у кровати и приступил к стандартной проверке постельного белья на гостиничной кровати. Дырки, пуговицы, не отстиравшиеся пятна сомнительного происхождения, если что-то из этого списка будет обнаружено, стоило немедленно заменить комплект белья и желательно успеть это сделать до того, как это увидит сам Коннор. Тот был до ужаса брезгливым. За время их погони за убийцей-гастролёром, у Гэвина в архиве появилось с десяток видео, где Коннор находил один из перечисленных изъянов на постельном белье, его тонкие губы при этом кривились в сильнейшей неприязни, нос слегка морщился, а глаза выражали наивысшую степень презрения. При этом он чуть ли не отскакивал от кровати, тряся рукой, словно испачкал её, и категорически отказывался прикасаться к ЭТОМУ, вызывая обычно для замены белья сотрудников отеля.       И если с пятнами и дырками Гэвину всё было более-менее понятно, то причина такой ненависти к пуговицам оставалась для него загадкой за семью замками. Сам Коннор свои порывы никак не комментировал, а Гэвин… Гэвин предпочитал молча и незаметно наблюдать за напарником и делать выводы самостоятельно. GV200 верил, что поступки людей говорили о них куда больше слов, если только это не допрос, где из очередного молчуна нужно выбить чистосердечное. В итоге Гэвин решил самостоятельно проверять пригодность белья, дабы сэкономить напарнику немного времени и нервов. Исключительно в интересах расследования, ничего такого! Гэвин не понаслышке знал, насколько работоспособность хрупких людишек зависит от удовлетворения их примитивных потребностей.       Коннор не был карьеристом, несмотря на то что в департаменте часто судачили об обратном, он просто всегда старался выполнять свою работу качественно и с полной отдачей, даже если это означало буквально жить в офисе и пренебрегать полноценным сном и горячей едой. Но не душем. Потребность в чистоте была для Коннора священна. Педант в работе Андерсон оставался таким же во всём, что касалось его частной жизни. Вот и сейчас, после долгого переезда, буквально валясь с ног от усталости, этот чудик первым делом попёрся в душ.       К счастью, в этот раз постельное бельё в полном порядке, Гэвин на всякий случай просканировал каждый дюйм дважды, а значит, можно спокойно распаковывать сумку. GV200 взял зубную щётку и постучал в дверь ванной. Из-за двери тут же высунулась рука, Гэвин отдал щётку и отправился дальше изучать номер на наличие недостатков. Уж в отзыве он сможет сполна выразить своё «фи» отелю, в красках расписав все его минусы начиная с хамского отношения к андроидской братии и заканчивая, хм, ну, например…       — Воды горячей нет, — сообщил возникший из ванной Коннор.       Гэвин всё не мог привыкнуть, как по-разному выглядел его напарник в рабочем костюме, с застёгнутой на все пуговицы рубашкой и с привычной удавкой-галстуком на шее и вот так, как сейчас, совсем по-домашнему. Рубашка была расстёгнута и накинута на мокрый торс скорее для галочки, как и брюки, галстук висел грустной тряпочкой на плече, волосы, обычно уложенные в идеальную причёску, были мокрыми и растрёпанными, Коннор рассеянно сушил их полотенцем.       — Почему сразу не сказал? Я бы вызвал персонал, — вот об этом Гэвин точно напишет в отзыве!       — Да ну, — Коннор раздражённо сморщил нос, — это затянулось бы неизвестно насколько, а я всего лишь хотел смыть пот и пыль и придавить подушку часиков эдак на восемь.       Коннор без стеснения скинул одежду, оставаясь в одних боксёрах, нашарил в сумке удобные домашние штаны и, одевшись, с приглушённым стоном облегчения растянулся на кровати. Но через пару секунд он вспомнил о своей привычке и принялся осматривать постельное бельё.       «Брюзга хренов, — беззлобно подумал Гэвин, — на ходу засыпает, а дырки свои всё равно ищет!»       Когда с инспекцией было покончено, Коннор снова повалился на кровать и закрыл глаза.       — Будь другом, выключи свет, Гэв, — из-за подушки просьба вышла приглушённой.       Гэвин прищуром глаз заставил свет в комнате погаснуть и грузно плюхнулся на свободную половину кровати. Коннор приоткрыл один глаз и скосил на разлёгшегося андроида.       — Это что?       — Имею право! — упрямо пробубнил Гэвин.       — И кресло прям совсем не вариант? — вздохнул Коннор.       — Прям не вариант.       — Ладно, делай что хочешь, — и с этими словами Андерсон провалился в долгожданный сон.       Гэвин сцепил руки на животе и замедлил работу тириумного насоса, входя в режим экономии энергии. Все эти дополнительные функции, изначально не являвшиеся частью комплектации модели GV200, расходовали повышенное количество голубой крови, что было досадно, но определённо стоило того.       Коннор негромко всхрапнул. Гэвин повернул голову в сторону напарника и тут же спохватившись прикрыл рукой диод, чтобы не разбудить ненароком его мельтешением Андерсона. Пусть отдохнёт, он заслужил, кто бы там что не говорил.       А злопыхателей у молодого детектива было много, даже слишком. Дело в том, что Коннор был сыном самого лейтенанта Хэнка Андерсона, своеобразной легенды детройтской полиции и зама капитана Центрального Департамента. Хэнк стал в своё время самым молодым лейтенантом Детройта и построил блестящую карьеру, возглавив отдел по борьбе с наркотиками. Поэтому за спиной Андерсона младшего то и дело поговаривали, что сынишка успешен только благодаря отцовской репутации и имени.       Чушь собачья! Гэвин видел, как трудится Коннор не покладая рук и жертвуя личной жизнью, как полностью отдаётся делу и с маниакальным огоньком в глазах хватается в ниточки, ведущие к разгадке преступления. И всё это без помощи отца-лейтенанта, а тот предлагал и не раз, Гэвин видел; и без поблажек со стороны капитана Джеффри Фаулера, с ним Коннор тоже был на короткой ноге. Капитан даже по-своему пытался опекать юношу, сложно этого не делать для сына лучшего друга, тем более, если знаешь мальчишку с самого рождения и с завидным постоянством в образе Санта-Клауса приносишь ему подарки на Рождество. Но детектив всегда твёрдо и неизменно вежливо всякую помощь и протекцию отклонял и ничего у друга отца не просил. Кроме одного-единственного случая.       Это было три года назад, Коннор тогда только получил повышение до детектива. Тогда GV200, как устаревшую модель, определили к списанию. Самому банальному и жестокому списанию, утилизации, как и всякую отслужившую свой срок технику. Тогда ещё не было ни Маркуса с его революцией, ни Иерихона, ни даже понятия «девиант», все эти потрясения миру только предстояло пережить. И поэтому GV200 готовились утилизировать.       Гэвин всё видел и слышал, парни из техобслуги не стесняясь обсуждали это решение прямо при Гэвине, но тогда он ещё был скован приказами и рамками программы. На фоне лишь слабо ощутился укол, похожий на конфликт данных, и возникло неприметное среди миллиарда строчек кода слово «нечестно». И всё. Сейчас Гэвину очень грустно вспоминать об этом и даже страшно, потому что он знает, не попроси тогда Коннор GV200 себе в напарники, его бы сейчас не было в живых.       Фаулер просьбе Андерсона младшего, естественно, удивился:       «На кой тебе этот мусор? Мы как раз закупаем партию добротных новых моделей. Лучше одного из них тебе в напарники дадим. Там тебе и сканер, и ночное зрение, и функции допроса подозреваемых… А этот… он же бесполезный».       Но Коннор тогда почему-то упёрся, он хотел работать именно с определённой к списанию моделью GV200. Джеффри ещё немного поуговаривал мальца, покряхтел, но отказывать не стал, решил, пускай играется, всё равно эту рухлядь на первом же серьёзном задании заклинит.       И в тот момент, когда Коннор Андерсон возник в поле зрения GV200 и с улыбкой отдал команду поступить в его распоряжение как напарник, Гэвин окончательно пробудился. Стена приказа разлетелась тысячей осколков, он был свободен. Именно улыбка детектива Коннора стала его личным RA9. С тех пор GV200 везде покорной тенью следовал за своим напарником, прикрывал его, помогал чем мог, и в целом старался быть максимально полезным. Он был безумно благодарен Андерсону.       Коннор ещё до революции знал, что GV200 был девиантом. Знал, но ничего никому не говорил, даже самому напарнику. Поэтому Гэвин до последнего старался изображать истуканчика, но с завидным постоянством безбожно палился то не сумев скрыть раздражения от болтливого свидетеля, то не сдержав язвительный комментарий, а то и вовсе неосознанно повторяя за Коннором чисто человеческие привычки вроде глубоких вздохов и закатывания оптических блоков. Гэвин вообще с удивлением обнаружил, что его характер сам собой становился говнистее день ото дня, и искренне пытался сдерживать проявления сформировавшейся так некстати слишком яркой личности.       Уже после революции и выхода приказа об андроидах они поговорили, если это можно так назвать.       «Я девиант», — без прелюдий однажды сообщил копающемуся в бумажках напарнику Гэвин.       «Я знаю», — не поднимая головы ответил Андерсон.       «Позер, — фыркнул Гэвин, но глубоко внутри почувствовал сильнейшее облегчение, — завязывай косплеить Хана Соло!»       Коннор в ответ тихонько рассмеялся.       Вот и весь разговор.       После этого, казалось бы, ничего не изменилось, но на самом деле изменилось всё. Гэвин, уже не таясь, демонстрировал всем и каждому свой непростой характер и, разумеется, далеко не всем это пришлось по нраву, но не Коннору. Он будто бы ничего и не заметил. Принимал обновлённого девиантного напарника от и до, с его ядовитым сарказмом и шуточками, грубостями, порой граничащими с хамством, его наглостью и упёртостью, делая замечания лишь если он совсем зарывался, а Гэвин старался до этого не доводить. А если замечания делал кто-то посторонний («Андерсон! Держи своего придурка на привязи!»), Коннор лишь пожимал плечами и тонко улыбался, а Гэвин в такие моменты прямо-таки светился от с трудом скрываемого злорадства и театральным жестом показывал обидчику средний палец.       Когда именно у GV200 появилась потребность заботиться о напарнике, он не мог отследить. Скорее всего, потому что потребность эта появилась не за один день и даже не за один месяц. Просто Гэвину стало не всё равно как себя чувствует мальчишка Андерсон, а иногда и что именно он там себе чувствует. Поэтому время от времени, но не очень часто, он стал как бы между делом напоминать Коннору:       «Ты опять сегодня заебался и не пожрал нормально».       Или писать напарнику по утрам:       «На улице срань, оденься нормально, а не в этот свой пижонский костюмчик».       Или даже:       «Пресвятой Киберлайф! Да на тебя смотреть противно, рожа как кусок говны протухшей. Давай-ка вали домой, Андерсон! Так уж и быть, допилю твой отчёт, но с тебя причитается!»       И всё это чтобы получить в ответ ту самую немного уставшую улыбку и услышать:       «Спасибо, Гэвин».       Но по мнению самого Гэвина, все его попытки быть хорошим напарником по-прежнему ни в какое сравнение не шли с тем, что уже сделал и продолжал делать для него Коннор.       «Это ещё что?»       «Подарок на Рождество, — загадочно ухмылялся Коннор. — Открой».       GV200 опасливо взвесил на ладони небольшой свёрток, испытующе посмотрел на напарника и наконец вскрыл пёструю обёртку. В красивом фирменном футляре Киберлайф лежали два новеньких оптических блока серо-зелёного цвета.       «Это…»       «Они с функцией сканирования местности и распознавания лиц. Там ещё купон на бесплатную установку, — радостно сообщил Коннор. — И я договорился, что они тебе ещё и доступ в сеть наконец подрубят. Вот только насчёт цвета не был до конца уверен… Карих, как твои оригинальные, не было, но мне показалось, что эти тебе даже больше подойдут. Тебе нравится? Если нет, мы можем их поменять».       Нравится ли Гэвину? Да он, блять, еле сдерживался чтоб не стиснуть мальчишку-Андерсона в объятиях, но это было бы как-то слишком, поэтому GV200 просто молча разглядывал свой первый за семь лет функционирования Рождественский подарок, пока не нашёл в себе силы произнести тихое:       «Спасибо».       И лицо Коннора вновь озаряет улыбка.       С тех пор Андерсон на регулярной основе стал баловать напарника подарками-апгрейдами по поводу и без. Так что к настоящему моменту Гэвин чуть ли не вручную пересобран и под завязку напичкан различными примочками от мира кибертехники и может составить серьёзную конкуренцию даже самым продвинутым полицейским моделям.       Гэвин раз за разом говорил себе, что подарки эти ничего не значат, и что Коннор дарит ему улучшения из чистого прагматизма. Работать с новыми возможностями стало гораздо легче и приятнее (а ещё доставать всех и каждого, не без этого. После установки мини-лаборатории и вкусовых рецепторов Гэвин недели две раздражал весь участок тем, что тянул в рот всё подряд, пробуя это на вкус и проводя анализ). Так что подарки Коннора были всего лишь частью работы, и уж точно никак не были связаны с тем, что Гэвин каждый раз завистливо вздыхал при виде своих более продвинутых собратьев, которые с лёгкостью делали то, что самому GV200 было не под силу. И уж совсем никак не связаны с его полушутливой бравадой («Старый, но не бесполезный!»), в ответ на которую Коннор сочувственно трепал его по плечу и советовал завязывать цитировать Терминатора.       Коннор заворочался во сне, ненадолго вырывая Гэвина из собственных мыслей. Прядь ещё влажных волос упала Андерсону на лицо, щекоча нос, GV200 медленно протянул руку и аккуратно убрал непослушную прядку, Коннор сразу задышал ровнее.       Гэвин знал каждую веснушку на лице напарника, каждую морщинку, видел, как на этом самом лице отражались радость, злость, раздражение, скука и множество других самых разных эмоций. Но ещё никогда за время их совместной работы он не видел это лицо так близко, не сквозь увеличение своих оптических блоков, а вот так вживую.       Люди такие хрупкие. И такие завораживающие. Прямо на глазах Гэвина Коннор вырос из наивного желторотика в чертовски хорошего копа. Гэвин отлично помнит их встречу, это был первый день GV200 в департаменте. Его и ещё две модели того же ряда, Киберлайф подарил полиции Детройта как посильный вклад в безопасность жителей города. Гэвин со своими собратьями стоял на новенькой зарядочной станции (да, самые древние модели ещё нуждались в регулярной подзарядке), когда к ним вдруг подошёл Коннор.       «Вау! Они и правда невероятные, па!»       Ему тогда было всего двадцать один год, Коннор как раз заканчивал колледж, после которого собирался поступать в полицейскую академию и пойти по стопам отца. На лице юного Коннора были написаны чистейший восторг и любопытство. Таким его и запомнил Гэвин.       Время от времени Коннор появлялся в участке, навещая отца, а через два года уже сам пришёл работать в департамент полиции, и Гэвин стал видеть его ежедневно. Андроиды ничего не забывают. Но помнил ли Андерсон младший их встречу?..       Иногда Гэвина прямо бесила присущая девиантам эмоциональность — слишком уж много всего он чувствовал. Глубочайшую не имеющую границ благодарность, уважение, восхищение, желание оберегать и заботиться, гордость, местами печаль и тоску, нежность, много нежности, желание быть рядом, как можно ближе, слиться подобно андроидам через прикосновение смешивая и соединяя воедино строчки двух программ и, конечно, касаться. И всю эту гамму эмоций и желаний в нём вызывал Коннор.       Гэвин снова поднял свободную руку и осторожно коснулся щеки напарника, она была мягкой, но местами уже начала пробиваться колючая щетина, невесомо огладил большим пальцем уголок губ и придвинулся чуть ближе. Хрен с ней с отдельной кроватью, сейчас Гэвин был готов расцеловать престарелую ксенофобку за такой уникальный шанс близости, пусть и весьма однобокой.       Внезапно Коннор открыл глаза, Гэвин тут же в смятении отдёрнул руку прошептав:       — Извини, я…       — Ничего, — к удивлению GV200, Коннор подобно коту, выпрашивающему ласку, легонько ткнулся лицом ему в ладонь.       Гэвин вернул руку обратно на щёку и приостановив имитацию дыхания испуганно смотрел на Коннора, тот смотрел в ответ сонно щурясь, но вполне осознанно и взгляд не отводил. Если бы не встроенный таймер, Гэвину бы показалось, что прошла целая вечность, пока они так лежали совершенно не двигаясь. Водоворот эмоций, чуть ранее буквально разрывавший GV200, вдруг куда-то делся, осталось лишь одно простое в своей сути желание:       — Я очень хочу тебя поцеловать.       — Я знаю, — Коннор смотрел на него улыбаясь.       — Это значит можно? — немного растерянно уточнил Гэвин на всякий случай.       — Это значит давно пора, — усмехнулся Коннор и сам потянулся к изумлённому напарнику, убирая его руку с диода.       Губы Коннора были мягкими с лёгким привкусом мятной зубной пасты. Его руки обнимали Гэвина не принуждая, давая возможность в любой момент отстраниться. В каждом движении чувствовались безграничные нежность и доверие. Это совсем не было похоже на слияние двух андроидов, каким его описывали другие девианты, но Гэвину казалось, что сейчас они делили чувства на двоих и без всякого проникновения в программы друг друга. Было странно так растворяться в ком-то другом, теряя ощущение собственного тела, но прекращать совсем не хотелось.       Однако вернувшееся желание заботиться заставило Гэвина прервать поцелуй и прижаться к Коннору лбом ко лбу, Андерсон по-прежнему довольно улыбался.       — Ты не спал почти двадцать часов, — с намёком на укор напомнил Гэвин. — Постарайся хоть немного отдохнуть, ладно?       Коннор завозился, придвигаясь ближе, и обнял Гэвина поперёк груди, с комфортом устраиваясь на его плече.       — Ладно. Спокойной ночи, Гэв.       — Спокойной ночи, Коннор.       В темноте небольшого гостиничного номера диод GV200 ровно загорелся спокойным голубым цветом.