Разбитые

— Исчезни с глаз моих, Розали, — девушка в раздражении давит на виски указательными пальцами, пытаясь прийти в состояние осознанности. За спиной шумит и грохочет музыка, раздается звон бокалов, смеются и гогочут собравшиеся нечистые. Дверь балкона захлопывается, даря хоть немного спокойствия, и ведьма с облегчением вздыхает.       Анна опирается на ограждение, всматривается в ночное небо, слепо шаря по карманам наспех накинутого пальто. Вскоре девичьи пальцы вытягивают пачку с сигаретами, и волшебница, прикуривая от искр волшебной палочки, делает спасительную затяжку. Голова гудит, дешевое пойло уже стоит в горле, а перед глазами мелькают цветные пятна. Она была бы рада списать это все на усталость после обрядов, но веселившиеся по ту сторону двери знакомые не давали возможности сослаться на подобный факт. Ведьма устала. Чертовски устала и чертовски вымоталась. Дым попадает в глаза, и они слезятся; густо накрашенные ресницы слипаются, и по щекам стекают черные капли, мешаясь с серебристыми блестками теней. Не выходит. Ничего не выходит.       Брюнетка скалится в немом отвращении, сжимая сигаретный фильтр зубами, и в остервенении делает несколько затяжек сразу. От этого легкие явно спасибо не скажут, но она, право слово, терпеть все это уже не может. Очередной провал в исследованиях, видимо, был провалом только для нее. Зеленоглазая касается кончиками пальцев медальона, висящего на шее, и чувствует от того слабую пульсацию. Магия переливами отражается от камня в лунном свете, но она настолько незначительна и крохотна, что заметить ее практически невозможно. Артефакт пульсирует под рукой хозяйки, чары узнают родную энергетику, и отзываются на зов, несмотря на барьер. Проклятье. Я самая настоящая бездарность.       Окурок летит вниз, скрываясь в ночной мгле. Анна щурится, прекрасно осознавая, что напиваться не было лучшим решением. Но ее бесчисленные попытки в вызове духа уже даже для незнакомцев кажутся смешными. Единственная из рода Алленов, которой не подчинился даже самый слабый дух. Бельмо на глазу. Позорище. Аллены — весьма известная фигура в нынешнем магическом мире. Они, с детства общающиеся с природой, и приближенные к той, являлись приверженниками Духов, и всегда находились под покровительством тех. Многие из глав рода уже обзавелись не одним маленьким спутником, некоторые даже смогли заключить договор с Высшими, и были в особом почете семьи.       Духи давали право использовать магию своей стихии и усиливать ту, которой уже обучены их призыватели. Они успешно помогали в быту, были полезны в учебе и изучении, прекрасно служили на благо людям, и, на удивление, являлись лучшими защитниками. Их классификация была огромной: стихийные, элементалы, сохранники, светлые и темные. Самые простые и банальные в приручении были духи стихий. Водные, земные, огненные и воздушные. Они, как правило, представляли из себя сгусток цветной энергии и не имели четкой формы. Такими обычно пользовались начинающие призыватели — договор с ними не требовал больших магических затрат, не закреплялся кровью или подобными пугающими вещами. Элементалы требовали куда большей концентрации и здравости ума. Они уже обращались в ту форму, которая была приятна их хозяину. Но были не больше тридцати сантиметров роста, полупрозрачны и весьма капризны характером. Многие из них обладали речью, и, надо сказать, оказывались весьма…болтливыми созданиями. Часто их мысли не имели последовательности, но такие существа являлись хорошими союзниками в бою. Сохранники отличались особой услужливостью и, в принципе, выбирались для защиты. В основе их лежала преданность к магу. Ходило поверье, что призвать подобного духа мог лишь волшебник с поистине светлой душой и сердцем. Мне бы такие даже ручкой не помахали.       Со светлыми и темными все оказалось куда сложнее. Они обладали собственным разумом, у них были свои привычки, характер и нравы. Мало чем отличающиеся от обычного человека, духи могли спокойно перемещаться от своего мира к миру земных людей, и не подчинялись запретам магии. Анна видела лишь одного представителя подобных, и то — один раз, мельком, буквально несколько секунд. дух принадлежал ее родному отцу, и в тот момент так пренебрежительно посмотрел на (еще совсем малышку) нее, что по коже пробежался холодок. Его звали Амиф, и это имя являлось его собственным. Он избрал себе внешность рослого парня, с пронзительными серыми глазами. Светлые волосы забраны в высокий хвост, а одежда больше напоминало современное кимоно-накидку изумрудного оттенка. Дух в тот момент приподнял уголок губ, склоняя голову к плечу, и произнес лишь одну фразу. Врата никогда не откроются для нее в этом мире. Ане исполнилось 10 лет. Возраст, когда призыватели заключают свой первый контракт. Возраст, когда девушка перестала чувствовать себя наследницей рода. — Чертов дух, — скверно усмехнулась, срывая с шеи фамильную ценность. — Нельзя было выражаться более ясным языком?!       Алкоголь вспыхнул яростью с новой силой. Она замахнулась, смаргивая застилающие обзор слезы, и с особой ненавистью швырнула кулон на каменный пол под собой, видя, как камень дает первую трещину. — Плевать я хотела и на весь род, и на духов и, мать твою, Амиф, на тебя в особенности! — Каблук туфли опустился вниз, продавливая кристалльную поверхность амулета, вдавил в бетонную поверхность балкона, кроша на мелкие осколки. Анна кричала что-то невразумительное, ругалась, не слыша более ничего перед собой, крепко жмурила глаза и бесконечно много рыдала, раскалывая подарок на куски. А когда опустилась на колени перед ним, трясущимися руками подбирая остатки, прижала к груди в беззвучном рыдании. Сил не оставалось, голова заболела с новой силой, и, не найдя решения лучше, девушка закрыла глаза, в ожидании, что, наконец, замерзнет и подохнет на этом чертовом балконе. Одна. В руках светится медальон.

***

— Как думаешь, а это нормально? — Рон озирается по сторонам, перекидывая через плечо женскую руку, и морщится. — Она выглядела легкой, но тащить ее до самого замка — глупая идея! — Ты предлагаешь оставить ее замерзать здесь? — Поттер тоже не в восторге. Это можно заметить по его сморщенному от негодования лбу и съезжающих на кончик носа очкам. Юноша вторит действиям приятеля, и в смущении придерживает незнакомку за талию, когда делает первый шаг. — Я предлагаю позвать профессора, Гарри, нам же влетит. — Уизли почти стонет от возмущения, пока они направляются к школе. Вот-вот наступят рождественские каникулы, и парнишка уж точно не горел желанием тащить непонятно откуда взявшуюся возле Хогвартса дамочку в тепло. Тем более, одета она была странно, на любые попытки позвать не откликалась, и вообще выглядела потрепанной. — А вдруг это кто-то из Пожирателей? — Метку видишь? — Избранный фыркнул на него, сдувая со лба прядь волос. — Вот и я нет. Поэтому шагай, не трать силы на разговоры. — Была бы здесь Гермиона… — Будь она здесь, ты бы давно получил в глаз, как Малфой.       Рон обиженно надул губы, но спорить не стал. Друг и так в последнее время был не в лучшем настроении, и нарываться лишний раз совсем не хотелось. Правда когда мальчишкам, встретив, все же, Грейнджер на полпути, пришлось менять маршрут на хижину Хагрида под ее крики о неразумности, ему, самую чуточку, хотелось обругать полсвета.