Симбиоз

Инк продолжал липнуть. Глупо хихикая, он закинул ногу на любовника и беспорядочно тыкался челюстью в шейные позвонки. Найтмер ещё не успел отойти от неги оргазма, а к коктейлю эмоций уже примешалось раздражение. Не церемонясь, он упёрся растопыренной пятернёй прямо в лицо хранителя, чтобы отодвинуть подальше от себя лихорадочно блестящие в глазницах сердечки. Даже в таком положении Инк не перестал улыбаться, и даже попытался по-кошачьи потереться об отталкивающую его руку. — Что за дрянь ты намешал на этот раз? Недовольный тем, что ему сейчас вообще приходится шевелиться, Найтмер тянется за органайзером Инка, чтобы достать белую. Секс с хранителем без допинга красками был невозможен. Бездушный, в прямом смысле слова, он просто лежал безжизненной куклой и никак не отзывался на ласки. Не обнаружив в себе склонностей к некрофилии, Найтмер всё-таки согласился на фальшивые эмоции, но только на время полового акта. — Я экспериментировал… — уклончиво ответил художник игривым тоном. И повис на плече у Найтмера, которому пришлось сесть, чтобы дотянуться до органайзера. — Хочешь, и тебе такое намешаю? Будет весело. Последние слова он влажно прошептал Кошмару прямо в слуховое отверстие, касаясь зубами кожицы. — Нет, — отрезал Найтмер, сунув Инку под нос белую краску. — Пей. Я хочу поговорить с настоящим тобой. Эти слова откликнулись Инку даже сквозь пелену фальшивых эмоций. Он откупорил пробку зубами, откинул её куда-то в сторону и сделал глоток прямо из рук Кошмара. Изменения, произошедшие с Инком после этого глотка, были столь разительны, что Найтмеру порой казалось, будто эмоциональный Инк просто меняется местами с другим альтернативным Сансом. Так быстро, что чуткий глаз Кошмара не успевает это уловить. Вот он пошло облизывается, дабы собрать с челюсти пару пролитых белых капель, но ещё до того как яркий язык успел спрятаться за зубами, радужный румянец бесследно покинул скулы художника, а большие сердца в глазницах сжались до двух белых точек. — Полегчало? — Да, спасибо. Голос Инка безжизненный. Почти пластиковый. Правильный. Найтмер удовлетворённо откидывается на подушки, пока художник лезет под кровать — надо же достать опрометчиво откинутую крышку от краски. Они облюбовали для встреч один из домиков Свапфелла. Найтмеру было комфортно в царящей здесь кровожадной атмосфере, а Инк не возражал. Возражал он лишь против убийства хозяина дома, настаивая, что всё должно идти своим чередом. Ничего страшного, если неудачливый монстр будет иногда, возвращаясь после работы, находить у себя дома развороченную постель. Главное — не оставлять после себя серьёзных следов. Найтмер принимал эти условия. По большей части, потому что философия Инка здесь пересекалась с их общим шкурным интересом — нельзя светиться. — О чём ты хотел поговорить? Инк садится на край кровати. Глазницы с белыми точками кажутся безразличными, но Найтмер знает, что это не так. Он знает, что Инк наслаждается их задушевными беседами едва ли не больше чем тем, что им предшествует. — О наших балбесах. Даст проебался в последней битве, помнишь? Инк нахмурился и стянул с быльца кровати коричневый шарф. Он всегда хранил записи, по крайней мере, о трёх последних битвах, чтобы дырявая память не мешала анализировать сражения и отрабатывать тактику. — Нашёл, — наконец объявил художник. — Он застыл, вместо того, чтобы прикрывать Киллера. Блуберри отправил его в нокаут, после чего вам пришлось спешно ретироваться. Сосредоточенный взгляд оторвался от шарфа. — Я ничего не упустил? Инк мог бы спросить, как себя чувствует Киллер. Но он не спросит. Отнюдь не из-за бездушности, просто они договорились о границах — никаких разговоров о работе, содержащих конкретную информацию о текущем положении сил. Ведь, в конце концов, их встречи возможны только пока они не мешают делу. — Даст засмотрелся в пустое окно — шиза позвала на срочную беседу. Инк кивнул и собрался было сделать быстрый очерк на шарфе, но был пойман щупальцем за талию и притянут к Кошмару. Осьминог безапелляционно вырвал у не шибко сопротивляющегося художника исписанный шарф. — Потом всё сразу законспектируешь. Дырявой памяти хватит? Тряпка полетела на пол. Инк проследил полёт равнодушным взглядом. — Должно хватить. — Бесконечно рад за тебя. Найтмер устроился полусидя, откинувшись на подушки и уложил Инка у себя на плече, на всякий случай обвив двумя щупальцами, чтобы этот рациональный мудак не побежал одеваться. Инк мог и такое отчудить, чтобы время сэкономить. Художник на смену положения никак не отреагировал, только спросил: — Так что там с Дастом? — Да всыпал я ему от души и в подвале запер. Раз так нравится общаться с мёртвыми, пусть покукует сутки без живых. Перед тем как продолжить, Найтмер сосредоточил взгляд на грозной Бруми. Не раз ему приходилось ощущать удары этой кисти на себе. Даже странно было видеть её мирно прислонённой к стене. — Я тогда подумал, а что делает святой Инк, когда его парни сильно лажают? Хоть убей, не вижу тебя отсыпающим люлей подчинённым своей огромной кистью. — Союзникам, а не подчинённым. Формулировки важны, когда полагаешься на дружеское расположение. И нет, я не применяю к ним физическую силу. Найтмер нахмурился, силясь вникнуть в услышанное. Звёздная команда достаточно эффективна. Значит, каким-то образом Инк должен их корректировать. — Психологическое давление? — Я бы это так не назвал. Кошмар выжидательно смотрел. Инк может вовсе не ответить, если решит, что эта информация может пригодиться для победы над звёздными. — Я не практикую наказания. Вовсе. Мне будет трудно донести до тебя суть моего подхода… Всмотревшись в лицо любовника Инк что-то решил для себя. — Но я попробую. Пожалуй, это будет даже интересно. Художник по привычке потянулся за органайзером, чтобы намешать энтузиазм, но щупальца никуда его не пустили. — Куда собрался? Не дёргайся, ты в моей власти. Тентакли сильнее прижали руки Инка к его рёбрам. — Лидер может занять своё место двумя способами, — продолжил хранитель миров всё тем же ровным голосом, будто ничего не заметил. — Путём устрашения и обещания защиты — это твой способ, простой и действенный. Но есть и второй, когда лидер полагается на доверие и привязанность последователей. — Херня. — Аргументируй. — Когда я долго забываю напомнить своим кретинам, кто здесь папочка, они начинают своевольничать. Появляются ебанутые запросы, забивают на тренировки. Представляю, какой бедлам творился бы в замке, если бы я полагался на это твоё доверие. — Чтобы избежать вредительства, достаточно ярко обозначить цель и позаботиться о том, чтобы вся команда была напрямую заинтересована в её реализации. Уверен, твои парни готовы пойти за тобой хоть в Хелптейл, но так ли их заботит равновесие позитива и негатива мультивселенной? Найтмер думал долго, обстоятельно. Инк ему не мешал. — Нет. Они отрываются на попавшихся под руку монстрах, а я это поощряю. — Иными словами, закрываешь потребности — это тоже обязанность лидера. Твоим парням этого достаточно. Они слишком искалечены, чтобы желать большего. — И чего же желают твои — здоровые? — Блу — реализовать потенциал. Он силён, но не может самостоятельно перемещаться за пределы своей вселенной. С тех пор как Блуберри узнал о наличии некоего мультивселенского зла, он возжелал вступить с ним в бой. Темперамент Папайруса в теле Санса — дикая смесь. Но малыш зачах бы в Сваптейле, если бы я не попросил у него помощи. Важно было именно попросить, чтобы Блу чувствовал ответственность за свои действия, а не полагался на папочку, который в любом случае вытащит из дерьма. Чувствуешь разницу подходов? — А мой брат? В чём он нуждался? Найтмер старался, чтобы эти слова прозвучали как можно более безразлично. Даже если Инк не купился, по его лицу это определить было невозможно. — Ему нужно то же, что и мы с тобой жаждем получить от этих встреч. — Секс? На этот раз отыгрывать безразличие не пришлось. Найтмер Инка совершенно не ревновал, разве что, слегка удивился. — Нет. Общение с равным. И помощь в сражении с тобой, разумеется. Найтмер прекрасно понимал, о чём говорил ему радужный. Они с Инком одинаково зависят друг от друга, только по разным причинам. — Словом, наши цели совпадают. А значит, ни один из нас не поставит общее дело под удар ради собственных интересов. Я считаю такой подход более действенным, но тебе он не подойдёт. — Да что ты. Куда уж мне такие сложные схемы проворачивать… Найтмер понимал, куда клонит Инк. И начинал злиться. — Когнитивных способностей тебе не занимать. Дело не в них, а в ауре негатива, она в считанные часы любого здравомыслящего монстра вгонит в депрессию. Я тебя переношу лишь из-за отсутствия души. Да! Да, он разносчик негатива, и да, он проводит столько времени с безумцами, что сам уже крышей едет. Да, он нуждается в этих встречах, как в глотке свежих страданий, но Инк тоже не подарок. — Переносишь меня, да? Ну, спасибо. А напомни-ка, сильно ли твои осознанные друзья стремятся говорить с тобой, когда ты не накачан красками по самые уши? В гневе он поднял художника перед собой и почти усадил себе на колени. — Хоть кто-то из этих здоровых способен стерпеть твою рациональную жестокость и остаться таким же преданным? — Нет. — Нет! А значит дыра в твоём подходе. — Нет, пока они не узнают меня настоящего. Для откровенного общения у меня есть ты. Найтмер молчал. Злость прошла, а с ней и желание выдавить из любовника весь воздух. — Всё равно твой метод — херня, — упрямо заявил осьминог. — Когда я говорю своим прыгать — они прыгают, а когда говорю прикрыть меня, они кидаются, сломя голову. Потому что от меня зависит их выживание. Инстинкт, желание жить — вот в чём сила. Как можно сравнивать с этим твоё злоебучее доверие? — Ты недооцениваешь социальный инстинкт. В определённый момент общения дружба переходит на такой уровень, что союзник без раздумий бросается тебе на выручку. Даже под угрозой собственной жизни — ни одно запугивание не даёт таких результатов. Казалось, Найтмер ушёл в перезагрузку, совсем как ещё один небезызвестный чернокостный скелет. — Даже если так. Но ведь такой результат требует огромного вложения моральных сил. — Я бездушен, — пожал плечами Инк. — И у меня есть краски. С этими словани, он растёкся лужей чернил, легко вытек из хватки щупалец и материализовался уже на полу, натягивая штаны. — Нужно собираться, у нас заканчивается время. Найтмер не спешил вставать. В отличие от своего либерального любовника, он был не обязан отчитываться перед подчинёнными о своих прогулках. Ещё одно очевидное преимущество тиранического подхода, которое можно было бы швырнуть Инку в лицо, но Кошмар уже устал от всех этих сложных бесед. Он получил сексуальную и эмоциональную разрядку, а значит, можно было расслабиться и больше ни о чём не думать, по крайней мере, пару часов. Найтмер, вроде как, успел только прикрыть глаза, а Инк уже нацепил весь свой миллион шмоток, надёжно прикрыв все трещины-татуировки пёстрыми тряпками. Сейчас ещё краски напьётся, и его неповторимый чёрно-белый Инк превратится в привычное всей мультивселенной недоразумение — добродушного хранителя миров. И верно. Вон, уже достал жёлтую. Найтмер прикрывает глаза, когда художник подносит флакон к губам, не желая видеть, как белые точки зрачков превращаются в звёзды или ещё чёрт знает во что. — Увидимся, радость моя. Он громко смеётся, довольный тупой шуткой. Найтмер в ответ лишь переворачивается на другой бок, демонстрируя хранителю чёрный затылок. — Исчезни, радужный ублюдок.