тактильный голод

Лиза устало обводит взглядом комнату, задерживаясь на пустом стуле. Без Юли будет не так весело, но, что уж точно, вряд ли кто-то будет скучать. Она чувствует легкий мандраж после выгона. Она не хотела уходить. Понимала, что вряд ли задержится тут надолго. И к победе она не рвется. Но покидать школу сейчас, привязавшись к многим девочкам, уже почти полностью отдавшись в руки психологу, не хочется. — Кисуль, у нас ужин скоро. Ты чего тут? Кира заходит, подходит, становится рядом и треплет по распущенным черным волосам. Лиза прикрывает глаза и прижимается головой к боку блондинки. Страшно до чертиков, но как же блять хотелось почувствовать хотя бы мимолетное тепло. Слава Богу, что Кира молчит. Лиза бы просто не вынесла какой-нибудь колкой шутки в свою сторону. Она чувствует, как у младшей в бешенном темпе заходится сердце и приоткрывает глаза, поднимая голову. На лице ничего не написано, как и всегда. Снова страшно, будто кто-то сейчас ударит по лицу, но взгляд не отводит. Кира опускает голову, устанавливая зрительный контакт. Она снова выглядит горячо. Свободная футболка и снова те повидавшие жизнь спортивные штаны. Ей, кажется, хочется сильно залезть ладонями под футболку и исследовать каждый сантиметр тела, будто бы она ученый, а не долбанная извращенка. Боже, спасибо что Кира не умеет читать мысли. — Думаешь о том, какая я горячая, да? — Кира улыбается. Черт, или все-таки умеет. Кира пытается в шутки, но взгляд у нее тяжелеет и тело немного напрягается, Лиза это точно чувствует. Рука Киры все еще в ее волосах. — Может, и думаю, — Лиза не узнает свой голос, прокашливаясь. — А может, и не только об этом. Пиздец. Ебанный пиздец. Это она только что сказала? Жар приливает к щекам, но Кира не смеется. Почему, блять, она не смеется? Но Кира не только не заливается смехом, с ней происходит что-то совершенно другое. Её дыхание учащается, а руки перестают поглаживать Лизу по затылку, немного стягивая волосы так, что Андрющенко не по своей воле немного откидывает голову назад. — Что это вы тут делаете? — насмешливый голос заставляет Лизу через силу повернуть голову. Кира руку так и не убирает. — Крис, — Кира кивает головой, ослабляет хватку и, пару раз проведя ладонью по черным волосам, убирает руку и кладет ее в карман. — Мы уже идем. Взгляд у нее недобрый. Или, даже у них обеих. — Сиги есть? — подходя ближе, Крис кидает взгляд на Лизу. Она чувствует себя совсем не в своей тарелке. Что это сейчас было? Еще и Захарова взглядом прожигает, будто та ей чем-то насолила. — Есть, к твоему великому счастью, — Кира похлопывает по плечу и, поиграв бровями, идет к выходу. — Пойдемте. Я пиздец голодная.

***

— Лиза-а, не спишь? — Виолетта как заведенная, шепчет на ухо и тормошит за плечо. Лиза поворачивает голову, прищуривая глаза. — Фу, что ты делаешь? — Виолетта выхватывает из рук книгу, пока Лиза пытается выключить фонарик. — Так шкеришься, будто порнушку читаешь. «Сто двадцать дней Содома». Это еще что за херня? — Считай, то же самое, — пытается пальцами прочесать волосы, а Вилка отбрасывает книгу в сторону, вновь размахивая руками. — Пошли, я жрать хочу, — она потягивается, почесывая кожу в районе живота под пижамой и зевает. — А одной как-то не хочется. — Я мало ем, — Лиза встает с кровати, накидывая на топ розовую рубашку. — так что, не к тому человеку пришла. Тебе еще потом и курить после еды захочется, пойдем Киру будить, а потом и она есть захочет… — Да, да, не душни, — отмахивается Вилка, протискиваясь из комнаты. — Ты мало ешь и много думаешь, реальный, мать его, Шерлок Холмс, отвечаю. У Лизы теплеет на душе. Виолетта странная и, наверное, не тот человек, с которым бы прям стоило водить дружбу. Она защищала ее пару раз, но…это показатель? Она хорошо общается с Лерой, которая, может и представляется для всех девочек мамочкой, но к Лизе теплых чувств не питает. — И, Лиз, — Вилка резко останавливается, кидая ободряющий взгляд. — Ты всю ночь глаз не сомкнула. Мне тоже, если что, девочки нравятся. В этом ничего такого нет. И то, что происходит между вами с Кирой, ну, типа, знаешь… — Закончили, — Лиза сглатывает. — Ничего не происходит. Закрыли тему, Малышенко. Лиза видит, как у той опускаются брови и она становится недовольной, но Виолетта вмиг затыкается. Найти человека, которому Лиза могла бы довериться? Чушь какая. Едят они в тишине. Точнее, Виолетта ест, а Лиза попивает воду из-под крана, сонно смотря в стол. Сейчас бы энергетик. Как тогда, когда они делили его почти на 15 человек. Читать всю ночь не было в новинку. Она, конечно, засела бы в телефон, раз за разом пролистывая ленту и заткнула бы в уши наушники, врубив Рамштайн на полную громкость. Но она не дома. Ей, блять, даже поговорить не с кем о том, что с ней творится. С Любовью? Об однополых отношениях? Не смешите. Мы все еще на российском телевидении. — Крис сегодня злая была вечером, — Вилка вновь пытается завязать разговор. Лиза смотрит безучастным взглядом. Сколько дней прошло с той недохерни? Два? Три дня? Она уже и не вспомнит. Крис часто злая. Даже не под алкашкой. Да, возможно, она не такая агрессивная, как под градусом, но приятного мало. Перебесится. Лишь бы не начала снова жизнь портить, боже, блять, пожалуйста. Она-то нормальная, классная даже. Но не Мишель, что буквально несколько дней назад приезжала сюда, напоминая о совсем еще не заживших ранах. В этот раз Лиза тоже с ней не прощалась, нахер надо. Потом они идут будить Киру, чтобы та дала сигарет. Та не только дает, но еще и встает сама, щелкая Лизу по носу. Прям как тогда, в коридоре. И когда она успела войти в эту компанию недопонятых гениев? Чувствует себя как в подростковом возрасте, когда все ее знакомые употребляли все то, что употребляется, а Лиза сидела как чужая. А ей ведь почти двадцать пять, какой стыд. Лиза соврала бы, если бы сказала, что это чувство стыда не меркнет моментально по сравнению с тем чувством ликования, когда она может хотя бы наблюдать за Медведевой. И опять происходит это. Виолетта, будто бы напрочь забыв, что она тут не одна, рассказывает события сна, что посетил ее накануне. Кира смотрит. Нет, не так. Кира, блять, выжигает из нее душу своим тяжелым взглядом.А после ухмыляется. Она облизывает губы, а Лиза не может оторвать взгляда. Ее будто приковало к стулу и она зачарованно смотрит в карие глаза. Кира присаживается рядом, кидая взгляд на Виолетту, что все еще где-то на середине своего рассказа, и закидывает руку на плечо Лизы, расслабляясь и чуть прижимая ее к себе. — Тебе идет полуголый вид, — шепот на ухо и Лизу берет крупная дрожь, а Кира, довольная реакцией, улыбается. — Ты скоро со мной перед преподавателями флиртовать начнешь, — Андрющенко хмыкает. — Не видишь границ. — Нет, кисуль, — она снова затягивается. — Я и так флиртую с тобой перед ними. Для меня границ нет. — Я вижу, — Лиза недовольно поджимает губы. — Похуй перед кем и с кем, да? Лишь бы свою блядскую натуру угомонить. Кира возмущенно выгибает бровь, но руку не убирает, лишь усиливает хватку на плече и больше ничего не отвечает. Лиза разочарованно отворачивает лицо, натягивая улыбку, когда ловит глазами зеленые глаза Виолетты. У этой сучки какой-то слишком понимающий взгляд. — Все хорошо, Лиз? — Вилка, проскользив в тапочках, плюхается рядом на подушки, откидывая голову назад. — Конечно, — Лиза пытается выдавить растерянную улыбку, будто бы не понимая, о чем речь. — Конечно, я бы пожаловалась на слишком тяжелую руку Киры на моем плече и на прокуренную пижаму от вас, идиоток, но не буду душнить. Вилка хихикает, обнажая ряд зубов и они с Кирой вступают в словесную перепалку. Лизе все еще хочется уткнуться Медведевой в шею, провести носом по белой коже, прикусить. Это желание с каждым днем становится таким до невозможности сильным, одурманивающим. Она хочет, чтобы Кира была ее без остатка. И быть ее взамен, будто, блять, друг без друга существовать не могут. Прошлое преследует ее по пятам, не давая избавиться от разрушающих ее жизнь привычек. Давай, солнце, кинь меня потом еще в мой День Рождения, чтобы точно все повторилось, думает Лиза, игнорируя боль в плече. Медведева слишком увлеклась.