Песнь темных вод

      Се Лянь до сих не решался уйти с борта, надеясь еще раз, хоть на миллисекунду, увидеть «Кровавый дождь». Но спустя пять минут, а потом и двадцать — ничего не предвещало его появления. Ночь становилась все холоднее, и тонкая рубашка совсем не спасала от промозглого ветра. Но Се Лянь все равно настойчиво смотрел вдаль, хватаясь за осколки надежды.       Если это действительно был он, то зачем он приплывал?       Порывы ветра заставляли глаза слезиться, и поэтому юноше приходилось то и дело вытирать мокрые дорожки с щек. Возможно, стоило сходить за свитером и вернуться, но Се Лянь боялся, что если уйдет, то может пропустить возвращение судна. Он настолько засмотрелся, что совершенно не услышал шагов, что раздавались совсем рядом с ним. Се Лянь думал, что был единственным, кто сбежал с этого ужина в совершенно безлюдное (как оказалось, нет) место. Повернув голову, юноша увидел перед собой того самого мужчину в красном, которого он видел поднимающимся по лестнице. Лица тогда он не видел, но яркие одеяния и длинные волосы не оставляли сомнения, что это был именно он. Хотя этот мужчина скорее был парнем, на вид он был, возможно, чуть младше самого Се Ляня.       Но, несмотря на это, он был невероятно красивым, с глазами цвета жидкого золота, в которых можно было заметить пляшущие огоньки.       Се Лянь невольно улыбнулся.       Парень напротив почти сразу вернул ему улыбку.       — Я был уверен, что я единственный, кто решил подальше уйти от этого шума.       Какой красивый и глубокий голос, — подумал про себя Се Лянь.       — Если быть честным, до этого момента я тоже так считал, — рассмеялся юноша, неловко почесывая затылок.       Он даже до конца не понимал, что именно его смутило. Возможно, причина была в том, что он слишком ушел в себя, ожидая снова увидеть корабль, и со стороны могло казаться, словно он хочет выпрыгнуть за борт. О Боже, он действительно мог выглядеть так со стороны…       — Я не собирался прыгать или еще что-то, — поспешил заверить Се Лянь. — я просто… смотрел.       Незнакомец напротив засмеялся, махнув рукой.       — Я даже думать не смел о подобном, — Се Лянь указал рукой на свободное рядом место и парень присел. — что же такого интересного увидел там гэгэ?       Вопрос вместе с таким прозвищем смутил Се Ляня еще больше, но он поспешил прийти в себя.       — Если скажу, ты вряд ли мне поверишь, — хмыкнул юноша.       Незнакомец несколько секунд всматривался в парня напротив, но вскоре его лицо снова озарилось дружелюбной улыбкой, и в этот момент Се Лянь уже был готов рассказать ему все.       Какой притягательный молодой человек.       — А если я пообещаю, что поверю, несмотря ни на что? — голова юноши игриво наклонилась в бок, а глаза не переставали сверкать озорными огоньками.       Се Лянь какое-то время собирался с мыслями, чтобы преподнести свой маленький секрет, но при этом не выглядеть как сумасшедший. Хотя кого он обманывал? То, что он собирался поведать этому парню, уже являлось клеймом умалишенного.       — Хорошо, я расскажу, но сначала… — он выдержал паузу. — как я могу к тебе обращаться?       Незнакомец, который, казалось, только сейчас понял, что не представился, встрепенулся и серьезно кивнул.       — Гэгэ может называть меня Сань Ланом.       И снова эта улыбка. Се Лянь не смог бороться с рвением вернуть ее.       — Сань Лан, — попробовал произнести юноша, а после чего задумчиво хмыкнул. Ему понравилось, как имя звучит на его губах. — меня зовут Се Лянь, рад знакомству.       Хищные глаза радостно заблестели, и Сань Лан кивнул.       — Я тоже рад, гэгэ. Так ты расскажешь мне, что там так внимательно высматривал?       — Ах, это, — Се Лянь неловко почесал висок, пытаясь подобрать слова. — я почти уверен, что видел вдалеке «Кровавый дождь», если ты знаешь, о чем я…       Се Лянь не знал, как правильно закончить это предложение. Вслух эти слова казались бредовыми, и с каждым новым он смущался еще больше, а в конце его голос походил больше на шепот. Но, неожиданно для себя, юноша не услышал ни смеха, ни обзывательств, Сань Лан с интересом выслушал его, а после начал рассказывать сам:       — Корабль-призрак, что забирает нехороших людей, да, я слышал о нем, — Се Лянь с выдохом расслабился. — но мне не доводилось видеть его. Возможно, это и к лучшему, говорят его капитан никого не щадит.       — Ты что-нибудь слышал о нем? О Хуа Чэне? — нотки надежды в его голосе полностью выдали его заинтересованность в данной персоне.       Но на этот раз он не смутился, не отвел взгляд и не попытался прикрыться волосами — встретить человека, который так адекватно отреагировал на разговоры о «Кровавом дожде», действительно являлось редкостью.       — Немного. Я слышал о нем от моряков и рыбаков, кто сумел выжить после встречи с его кораблем и экипажем. Обычно это старики, которым никто не верит.       Се Лянь решился задать вопрос на прямую.       — Но веришь ты?       Сань Лан улыбается снова, и есть что-то игривое и ребяческое в изгибе его губ. Се Лянь же не знал, как интерпретировать эту улыбку — отрицательный ответ или положительный?       — Легенды не появляются на пустом месте. И те мужчины не выглядели как сумасшедшие. Я много странствую, побывал в разных частях нашей страны — все люди говорят почти одинаковые сведенья об этом судне. Какой вывод из этого мы можем сделать, гэгэ?       Се Лянь только часто моргает, сведя брови вместе, и пытается понять, о чем говорит Сань Лан. Но в итоге ответ находится.       — Что они не придумывают.       Сань Лан кажется довольным ответом, словно подозревал, что Се Лянь обязательно его поймет. А в это время внутри юноши целый спектр эмоций, которые он толком не может объяснить, он привык скрывать свой интерес от родителей, а анализировать и порой мечтать предпочитал один, но сейчас… В разговоре Се Лянь понимает, что рядом с Сань Ланом его жизнь засияла яркими красками, теперь это не просто односторонний разговор наедине с самим собой.       — Ты можешь рассказать мне еще что-нибудь?       Ответ слышится не сразу. А Се Лянь даже не думает торопить, ему уже повезло просто встретить такого человека. Они успели поговорить только на одну тему, но юноша не сомневался, что у них найдется еще несколько.       — Кто тебе интересен?       — Капитан «Кровавого дождя», Хуа Чэн, — лицо Сань Лана переменилось на долю секунды, а брови нахмурились, но буквально через мгновение на его лице снова играла улыбка.       — Говорят, что он никогда не забирает людей просто так, сначала он узнает о них с помощью своих поданных, а в редких случаях приходит сам, — лицо Се Ляня озаряется, он усаживается прямее, продолжая заворожено слушать, — утопленных моряков он забирает в Призрачный город, а грузы их судов отдает во владение Хозяина Черных вод.       Се Лянь встрепенулся. Он никогда не слышал ничего подобного, хотя был уверен, что услышал все что можно об этой загадочной легенде.       — Хозяин Черных Вод?       Сань Лан кивает и обращает свой взгляд на океан.       — Говорят, его власть и сила может соперничать даже с Хуа Чэном, но он предпочитает не выходить в мир людей, а оставаться в своих владениях, которые по легенде находятся на самом дне Черных Вод, — Се Ляню показалось, что его сердце вдруг ускорилось, — народ думает, что именно благодаря ему и Хуа Чэну у людей есть улов из самой разнообразной рыбы.       — Они не выглядят, как злодеи, — в голосе Се Ляня послышалась грусть, — почему люди не видят истины.       — Не стоит волноваться об этих глупых людях, гэгэ. Они верят лишь в то, во что им угодно, — Се Лянь не мог не согласиться с этим, — а что на счет тебя, гэгэ? Что ты думаешь об этом Хуа Чэне?       Се Ляня вмиг настигает смущение, когда ему задают такой прямой вопрос. Он взволнованно трет ладони друг от друга, не решаясь начать. Но с другой стороны, этот молодой человек напротив ни разу не высмеял или не поддал сомнению слова Се Ляня, все, что он делал — внимательно слушал и рассказывал что-то в ответ. Так почему же сейчас он должен отреагировать иначе? Юноша сделал глубокий вдох, и еле заметная дрожь начала покидать его тело.       Затем он начинает говорить в полной уверенности, что Сань Лан будет слушать. Он рассказывал и о выживших моряках, и о том, что они видели, как один из них рассказывал об этом завороженному Се Ляню, и о несправедливости людей, которые пишут сказки о «Кровавом дожде» и его капитане, при этом не воспринимая легенду всерьез. Он рассказывал и об уверенности в благородстве Хуа Чэна в том, что именно благодаря ему многие суда возвращались домой в целостности и с хорошим уловом. Сань Лан кивает, словно подтверждая каждое сказанное Се Лянем слово, пока его лицо остается серьезным, а былая игривость исчезает.        Юноша поудобнее садится на своем месте, а потом, наконец, заканчивает свой рассказ. Он поднимает голову и ловит взгляд Сань Лана, на лице которого отражается что-то похожие на счастье.       Се Лянь сразу стал прокручивать свои слова у себя в голове, проверяя, не сказал ли он что-то лишнее, но его размышления прервал Сань Лан.       — Гэгэ слишком добр для этого мира, — Се Лянь не ожидал услышать подобные слова, которые заставили его впасть в ступор.       Он заметно смутился из-за такой похвалы, но на лице против воли все равно появилась улыбка. Он не считал себя злым человеком, это правда, но и не возвышал себя до такого уровня. Быть добрым и понимающим было для него естественным делом, и его всегда приводили в ужас те, кто воровал, убивал и обижал слабых. Когда он делился своими мыслями с матерью или отцом, то в свой адрес слышал лишь, что его доброта граничит с глупостью и состояться в жизни у него никогда не получиться из-за его бесхребетности. Но Се Лянь не считал себя таковым, хотя родители всегда пытались убедить его в обратном. Недавно юноше исполнился двадцать один год, и речи матери об этом увеличились, они словно специально заставляли Се Ляня копаться в себе настолько, что тот начинал ненавидеть себя, приравнивать свою доброту к слабости и к чему-то, отчего нужно избавиться.       Какое-то время Се Лянь пытался настаивать на своем, но все было бесполезным — они считали, что ничто, кроме их мнения, не может быть верным. Поэтому юноша привык просто уходить в свою комнату, пока родители продолжали кричать ему в спину какой он бесполезный и ничего в своей жизни добиться не сможет. Се Лянь был уверен, что главная причина его нахождения на корабле была познакомить его с какой-нибудь до боли богатой женщиной и заставить жениться на ней.       Глубокий и тяжелый вздох Се Ляня не остался без внимания Сань Лана. Его брови вопросительно поднялись, а глаза взволновано забегали, словно он испугался, что сказал что-то не то.       — Я обидел гэгэ?       Се Лянь поспешил успокоить его.       — Нет, нет, Сань Лан, ты что! — тот сразу заметно расслабился, — просто… мне очень приятны твои слова, просто я привык слышать о том, что моя доброта — это слабость и, в конце концов, она погубит меня.       Губы Сань Лана сжались в тонкую линию, а глаза, казалось, стали темнее привычного золотого оттенка.       — Кто говорит гэгэ такие глупые слова? — в его голосе теперь не было слышно ноток игривости.       Се Лянь постарался ответить как можно мягче.       — Мои родители. У нас просто разные взгляды на жизнь, — Се Лянь махнул рукой, как бы показывая, что не держит обиду на своих отца и мать.       Хотя его сердце каждый раз сжималось, слушая подобное. Он привык делать вид, что его не ранят их слова, но, на самом деле, он хотел хоть раз услышать от них слова поддержки или любви. Его плечи заметно опустились, а руки с силой сжали ткань брюк.       — Я не могу сказать, что понимаю, каково это, я не знал своих родителей.       Се Лянь вздрогнул.       — Сань Лан, прости, я не знал…       Но юноша лишь отмахнулся и совсем не выглядел обиженным.       — Не стоит извиняться, гэгэ, нельзя скорбеть по тому, кого никогда не видел в своей жизни. У меня и в настоящем есть о чем погрустить. Но даже при том, что у меня нет родителей, я уверен, они не должны говорить подобное своим детям.       Се Лянь весь сжался, а глаза заметно погрустнели. Сань Лан мысленно ударил и избил себя — он сказал то, что не должен был.       — Прости меня, гэгэ, я не должен лезть в твою семью.       Но Се Лянь отрицательно покачал головой, а взгляд наполнился решимостью.       — Нет, Сань Лан, ты абсолютно прав. Родители не должны говорить такие вещи своим детям. Каждый раз, когда они начинают разговор об этом, мне хочется сбежать как можно дальше от них, закрыть уши — что угодно, лишь бы не слышать этого, — под конец речи его голос сорвался, а плечи заметно потряхивало.       Сань Лана эта резкая перемена напугала, но он не решался дотронуться до Се Ляня, поэтому попытался поддержать того словами и как-то исправить то, что натворил.       — Мне жаль, гэгэ, была бы моя воля я бы забрал тебя с собой, — полушутя произнес Сань Лан, замечая слабую улыбку юноши.       Послышался мягкий смех, который вернул спокойную и уютную атмосферу. Се Лянь поднял голову, и теперь его глаза снова смотрели на Сань Лана.       — Мы знакомы всего несколько часов, вдруг я еще хуже, чем все эти люди на вечере?       — Этого времени вполне хватило, чтобы понять, что ты сокровище среди этих зазнавшихся богачей, но… — Сань Лан театрально прикрыл глаза и приложил руку к сердцу, — если гэгэ необходимо время, чтобы решиться на совместный побег, то у нас есть еще три дня.       Се Лянь неожиданно для себя согласился, и с этих слов юношу больше не посещали грустные мысли о родителях. Сань Лань рассказывал о себе, о том, где он бывал, с какими людьми знакомился по дороге и как много нового он узнавал от них. Се Лянь не уставал удивляться этому молодому юноше, который к своим годам знал так много, что, по словам самого Сань Лана, сущие пустяки, и он просто много читает. Они просидели так около двух часов, когда луну уже полностью заслонили темные облака, а палубу освещал лишь рядом висящий фонарь.       Они бы просидели так еще неизвестно сколько часов, если бы Се Лянь не услышал, как его кто-то зовет по имени. В крике он узнал голос своей матери и устало вздохнул.       — Мы, и правда, сильно засиделись, все потому что гэгэ оказался очень интересным собеседником, — со смехом произнес Сань Лан, и в его голосе не было слышно лжи.       Се Лянь не удержался и улыбнулся в ответ.       — Я прекрасно провел с тобой время, Сань Лан! Мне никогда не было так интересно с кем-то общаться.       Се Лянь говорил совершенно искренне. И он понял всю силу этих слов, только когда произнес их вслух.       — Я надеюсь, гэгэ согласится пообщаться с Сань Ланом завтра?       Конечно, Се Лянь ответил согласием. Ему казалось, что он начал считать часы, еще даже не встав со своего места. Как только Сань Лан скрылся из виду, юноша двинулся на зов матери, еле переставляя ноги.       Как только Се Лянь заходит в свою комнату, его неожиданно охватывает мучительное чувство тоски и такой сильный страх одиночества, что в легких не остается воздуха. Он с тяжелым сердцем ложится спать и надеется, что завтра наступит как можно скорее. Общение с Сань Ланом не прекращается все дни их пребывания на корабле. Он почти не видит родителей, сразу после завтрака убегая на уже их место на палубе, — мать и отец не против, но Се Лянь уверен, что причина в их убеждении в том, что их сын нашел себе богатенькую престарелую женщину и бегает к ней на свидание. Что ж, в чем-то они были правы.       За эти дни Се Лянь успел узнать, что Сань Лан в свои года полностью обеспечивает себя, а попал он на этот ужин по приглашению своего хорошего знакомого, которого встретил в своих странствиях. Се Лянь и до этого верил в родственные души, но с того момента, как встретил Сань Лана, успел в этом убедиться — они всегда находили общие темы для разговоров, хоть их положение в обществе было абсолютно разным.       Со временем Се Ляню стало казаться, что Сань Лан стал для него неким кислородом, который заставляет его снова дышать, в то время как его родители постоянно перекрывали его. Они могли говорить обо всем на свете, и юноша не уставал удивляться трепетности и нежности, которую Сань Лан дарит ему обычными действиями или словами:       — Как гэгэ спалось сегодня?       — Как твое настроение, гэгэ?       — Ветер не слишком сильный? Я могу дать тебе мою кофту.       Его забота всегда заставляла Се Ляня улыбаться, и он был счастлив просто находиться с этим человеком рядом. Внутри него играли самые разные эмоции, которые он не до конца понимал, — с одной стороны Сань Лан заботился о нем так же, как и его друзья, Фэн Синь и Му Цин, но чувства, которые они вызывали, отличались. И Се Лянь никак не мог понять, в чем разница.       Сань Лан часто рассказывал истории, которые услышал у моряков с разных частей страны, о «Кровавом дожде» и Хуа Чэне, а Се Лянь не мог перестать слушать. Иногда тот рассказывал такие детали о самом судне или деталях одежды капитана, что Се Лянь шутил, не знаком ли он с ним лично, на что Сань Лан всегда улыбался и говорил:       — Что за глупости, гэгэ, я уверен, что мы бы ненавидели друг друга.       Он всегда сводил все к шутке, но Се Лянь подмечал, как менялось настроение его нового друга. Теперь, когда они проводят так много времени вместе, юноша узнает о Сань Лане еще много нового. Некоторые вещи ему рассказывает он сам. Например, как он решил не оставаться в одном городе или поселке надолго, а постоянно путешествовать, по дороге помогая нуждающимся и просто знакомясь с новыми интересными людьми. Он рассказывал, как любит сладости, особенно свежеиспеченные сладкие пирожки или булочки, потому что в детстве он не мог себе их позволить, но сейчас иногда может. Но Се Лянь никак не мог привыкнуть к внезапным комплиментам в свою сторону. Сань Лан может совершенно неожиданно прерваться на полуслове и сказать что-то вроде:       — Гэгэ сегодня особенно красивый.       Се Лянь всегда прячет лицо в ладонях, что смешит юношу. Он постепенно привыкает к привязанности и внезапным порывам Сань Лана, но такие ее проявления порой смущают.       Хотя оба понимали, что время, проведенное вместе, поистине прекрасно, но любое пиршество рано или поздно кончается. В конце концов, когда они вернутся обратно, то их пути разойдутся, и Се Лянь представить себе не мог, как сможет привыкнуть к своей жизни без Сань Лана. День их разлуки все же наступил. Сегодня, ближе к ночи, судно отравиться обратно в порт, поэтому Се Лянь решил провести это время с Сань Ланом. Он теплил надежду, что когда-нибудь юноша в своих путешествиях снова вернется в их город и они поговорят как прежде, забыв обо всем вокруг.       Когда Се Лянь уже был на полпути к выходу из каюты, в комнату возвращаются родители. Мать выглядит немного нервной, оглядывая сына с ног до головы, в то время как отец наливает себе в бокал янтарную жидкость и залпом осушает его. К стыду Се Ляня он не чувствует нужды спросить, что случилось, он настолько воодушевлен времяпровождением в последний день со своим новым другом, что совершенно не замечает, как к нему вплотную подходит мать.       — Се Лянь, мы в последнее время никак не можем тебя поймать, — в ее голосе слышится упрек.       Се Лянь терпит все манипуляции с его волосами и одеждой.       — Прости, матушка, что-то случилось?       Она еще раз окидывает его оценочным взглядом и хмурит брови.       — Ты должен выглядеть идеальным сегодня, Се Лянь!       Ее голос в разы меняется, и теперь он пропитан ядом. Юноша удивленно смотрит на нее в ответ, переводя взгляд сначала на нее, а потом на отца. Тот нервно стучит футляром под сигары по столу, и, в итоге, встает.       — Нам пора, — все, что говорит он.       Мать кивает и хватает Се Ляня за локоть, таща за собой.       — Но я должен кое с кем встретиться, матушка. Мы не можем отложить…       — Нет! Се Лянь, это очень важно для нас с отцом, и это не займет много времени. Это последний ужин на этом корабле, и отцу нужно произвести хорошее впечатление на одного его… коллегу.       Се Лянь сдается. Он лишь надеется, что он разберется с этим как можно быстрее, чтобы потом отправиться к Сань Лану.       До места ужина они идут быстрее, чем обычно, но Се Лянь не против — чем быстрее, тем лучше для него. Они приходят в тот же зал, с той же музыкой и с теми же людьми. Родители подводят его к столику, за которым сидит мужчина на вид лет сорока с сигарой во рту и с бокалом рома в руке. Се Лянь еле сдерживается, чтобы не сморщиться от резкого запаха табачного дыма.       — Господин Чанзы, добрый день! — отец здоровается с ним за руку, после чего все трое садятся за стол.       Се Ляню в миг становится некомфортно. Его место находилось прямо рядом с этим мужчиной, и, казалось, воздух вокруг него пропитан этим отвратительным запахом от сигар. Но юноша заставляет себя вежливо поздороваться, не скривившись при этом.       — Господин и Госпожа Сянь Лэ, рад Вас приветствовать, — он переводит взгляд на Се Ляня, — а это должно быть…       Мать сразу натягивает улыбку и гладит Се Ляня по волосам:       — Это наш дорогой сын, Се Лянь, наша с отцом гордость.       Се Лянь заставляет себя кивнуть в знак приветствия.       — Хорошенький, — протяжным тоном говорит он, и юноша в ту же секунду покрывается мурашками, — он не доставит проблем?       О чем они вообще говорят?       Се Лянь пытается поймать взгляд родителей, но те будто специально не смотрят на сына.       — Нет, господин Чанзы, он у нас очень послушный мальчик и слова Вам не скажет, — продолжает ворковать мать, пока до Се Ляня медленно доходит.       Они же не могли этого сделать?       Мужчина одобрительно кивает, выпивая последний глоток своего напитка и туша сигару. Он поднимает руку, подзывая своих людей. Около него сразу оказываются двое мужчин, один из которых подает родителям Се Ляня какую-то бумагу. Те, не раздумывая, ее подписывают, не переставая счастливо улыбаться.       Се Лянь в это время сидит, не смея даже пошевелиться, а в его голове бешено работают шестеренки, и он напрочь отвергает все мысли, что пытаются закрасться туда. Вдруг он чувствует на своем бедре чужую руку и невольно вздрагивает — страх полностью окутывает его тело, а обзор перед глазами начинает расплываться. Он все правильно понял с самого начала. Его родные люди только что продали его.       Рука, сжимавшая его бедро, оказывается с силой отброшена. Родители испуганно дергаются, пока Се Лянь буквально вскакивает со своего места.       — Даже не думайте, что я просто буду молчать, — его родители открывают рот, а потом снова его закрывают, находясь в шоке, — теперь я понял, зачем вы взяли меня с собой.       Господин Чанзы недовольно цокает, сверля родителей Се Ляня взглядом. Люди вокруг них начинают оборачиваться, смотря на их столик, по залу разносится шепот.       — Се Лянь, сядь, ты привлекаешь внимание! — прошипела его мать.       У юноши не было времени толком подумать — руки действовали быстрее, он выхватывает из руки документ и разрывает его на мелкие кусочки. Он слышит вскрик матери и ругань отца, но полностью игнорирует его. Комок бумаги, что находится в руке, он сминает со всей силой, что у него есть. Его покупатель, по виду уже достаточно разозлившийся, пытается встать со своего места, но Се Лянь предотвращает его попытку, кидая смятый документ прямо ему в лицо.       — Вы ни черта от меня не получите, ясно? Подавитесь своими деньгами! — он переводит взгляд на родителей, — так же как и вы.       Мать первая приходит в себя — она тоже вскакивает со своего места. — Что ты творишь, Се Лянь? Ты все испортил! — ее крик переходит в визг, — мы столько сделали ради этой сделки! Ты все испортил! Ты все испортил, Се Лянь!       Юноша начинает пятиться от стола, пока в его ушах стоит свист — как они могли?.. Следующие слова даются ему с трудом, голос дрожит настолько сильно, что Се Ляню требуется вся его сила, чтобы они были понятны.       — Я-я н-надеюсь, что Сань Лан, — «Хуа Чэн» хотел сказать Се Лянь, — придет з-за всеми в-вами. Вы н-нарушили закон е-его территории.       Слова очень рассмешили господина Чанзы, и он с насмешкой произнес:       — Ты веришь в эти сказки про лодочку? — послышался громкий смех, который будто издевался над Се Лянем.       — Господин Чанзы, не обращайте на него внимания, он просто в шоке, несет всякий бред, — отец наконец то решил сказать хоть что-то.       — Ничего, я надрессирую его, — мужчина стал надвигаться на Се Ляня, но не успел сделать и шага, как весь корабль сотрясло сильным толчком.       Люди начинают в панике кричать, некоторые из них падают на пол, не выдержав удара, а где-то далеко Се Лянь слышит рыдания. Толчок снова повторяется, но с двойной силой, из-за чего юноша не выдерживает и падает на пол. Рядом с ним кричит мать, и из-за ее визга у Се Ляня начинает болеть голова. Люди начинают двигаться вверх по лестнице, толкая друг друга в разные стороны, совершенно не заботясь о безопасности. Се Лянь кое-как встает с пола и начинает двигаться в сторону лестниц, но кто-то хватает его за ногу, сильно потянув на себя.       Он пытается выдернуть ногу, но хватка слишком сильная. Повернув голову, Се Лянь обнаруживает, что это господин Чанзы, которого уже поднимают его помощники. Юноша с силой дергает ногой, и в этот раз у него получается выбраться из хватки, а потом он бежит, не оглядываясь на крики матери и отца, что движутся за ним по пятам. На палубе огромное количество людей, и все пытаются найти причину толчка, — возможно айсберг, думали они, — но на горизонте и вокруг судна нет ни души.       — Се Лянь! Куда ты собрался? — голос матери раздается совсем рядом, но юноша игнорирует его.       Вдруг слышится громкий, отчаянный крик. Все в один миг замолкают, слышится лишь скрип дерева, похожий на тот, когда свое направление меняют паруса, а потом появляется он.       Совсем рядом с их судном, огромный, надвигающийся словно цунами — «Кровавый дождь». Туман с каждой секундой сгущается, из-за чего трудно сделать глубокий вдох, атмосфера становится нагнетающей, а по телу пробегает тысяча мурашек лишь от вида на судно. Оно настолько близко к Се Ляню, что если он протянет руку, то сможет дотянуться до него. После затяжной тишины, кто-то срывается:       — Это «Кровавый дождь»! Мы все обречены!       Се Лянь слышит, как мать рядом начинает молиться, пока ее молитвы заглушает разразившаяся гроза, некоторые люди начинают прыгать за борт, зная, что им не спастись, а умереть от рук Хуа Чэна и его экипажа гораздо хуже, чем в темных, холодных водах.       Но Се Лянь знал.       Все воды принадлежат Хуа Чэну, и так или иначе, все, кто находятся на этом корабле — попадут к нему.