💉
— Какого чёрта на меня взвалили столько работы в последние дни? Это противозаконно, — Берт устало откинулся на спинку своего кресла и захныкал, медсестра занесла ему ещё пару документов, которые требовалось занести в компьютер и базу данных. — пусть подобными вещами занимаются люди соответствующей профессии, в конце концов. — Но это ваши постоянные пациенты, информацию о которых в большинстве своём можете предоставить только вы. — она немного смущённо посмотрела на парня, пока тот закатывал глаза. — Никто из наших коллег пока не жаловался. — Отлично, а у меня есть язык и недовольство, уволюсь отсюда к чёртовой матери, итак работаю за гроши...— Берт потёр переносицу с особым раздражением, она его тоже выводила. И хотя он был человеком совсем не конфликтным и даже улыбчивым, эта неделя была для него морально и физически трудной. Медсестра кивнула, даже не стараясь серьёзно отнестись к его словам, а потом почему-то приоткрыла дверь, и Берт услышал, как весь коридор стоит на ушах. Хирург встал из-за своего стола и вышел в коридор, миновав покрасневшую от его присутствия медсестру. Стоял переполох, а потом он заметил главного врача, который и подозвал его к себе махом руки. На тележке-каталке был молодой парень в полицейской форме и с окровавленной ногой. Ясно дело шло к операции, Берт подошёл к главврачу, который тут же похлопал его по плечу. — Работа появилась, как видишь. Ему стреляли в ногу, разберись, — и ушёл дальше по своим сложным управленческим делам. Хирург сориентировался быстро, как это бывает обычно, он привык к подобным операциям, и вообще он квалифицированный специалист, волнение ему недоступно. Однако, пациент был обратного мнения и одним своим холодным взглядом заставил табун мурашек пробежаться по коже на спине Берта. Это был безумно красивый полицейский с удивительно неприветливым лицом. Хотя, у него пуля в ноге, ещё бы он улыбался! — Так, пациента приготовить к операции, — затем он обернулся к медсестре у двери в его кабинет. — приготовить операционную. Будем впечатлять братьев наших защитников. Врачи, присутствовавшие рядом непременно послушались его приказа, так как он имел большой авторитет среди коллег за свои заслуги. Лучший хирург в городе, как никак, и Берт любил этим отгораживать себя от всяких обязанностей. Двое мужчин уже увозили раненого полицейского в помещение, чтобы приготовить к сложной операции, и Берт следовал за ними, не спуская взгляда с хмурого парня. Что-то в нём было такое, что цепляло даже такого неприступного и одинокого Берта с первого мгновения. С него сняли жгут и быстренько срезали одежду, стараясь не касаться рваной кожи, однако он не мог приглушить боль и стоны. Через пару мгновений после этого Берт ушёл в операционную самому подготавливаться. Как бы не было для него легко вытаскивать куски металла с ноготок, он сморщившись рассмотрел рану, приметив, что пуля задела кость и, судя по всему, остановилась где-то в толще мышц. Хирург промыл тщательно руки антисептиком, надел маску и перчатки, которые тоже обработал антисептиком. Когда он прошёл в операционную, то уже всё было готово, включая самого пациента и ассистента Деймона для него. Полицейскому ввели наркоз, потому что задача перед врачами стояла сложная. Берту так хотелось вылечить этого парня и поговорить с ним после всего, неважно о чём, просто хотелось услышать его голос. Требовалось немало усилий приложить для того, чтобы достать пулю, собрать все обломки от неё и зашить рану. Таким образом, закончилась двухчасовая работа, и парень почти пришедший в себя был доставлен в палату на сохранение на две недели минимум. Берт не то чтобы был рад чужому горю, но ему так запал в душу этот полицейский, что он поставил своим приоритетом на дни, что тот находится здесь, познакомиться с ним. Здесь он находился до позднего вечера, разбирался с наваленными на него документами, но в этом был свой плюс: узнал, как зовут пациента. Роберт Штицхен. — Немец, что ли, — произнёс вслух Берт, проходя по пустынному коридору в глухой тишине, о которой мечтал с утра, и под светом ярких лампочек. — Вообще-то, не совсем... Берт подпрыгнул от неожиданности, выронив карту этого самого полицейского. Парень стоял с перебинтованной ногой, опираясь на костыль и шагал, видимо, себе мирно в палату. Он был таким несобранным, что ли, с взлохмаченными волосами после операции, в домашней одежде, что ему привез напарник, и с хмурым видом. — Какого чёрта Вы на ногах? Я Вам часа четыре назад вытащил пулю почти с десяток миллиметров! — Берт, поднимая карточку, без лишних вопросов подошёл и подхватил его под плечо. Роберт был совершенно не против, только заинтересованно следил за ним. — Вы хотите, чтобы я ночевал на работе, чтобы чуть что опять зашивать ногу? — Я не люблю просить кого-либо о помощи, да и медсёстры у вас кидают беспорядочно влюблённые взгляды в мою сторону... — Это не значит, что нужно самому ходить после операции по больнице. Что Вы хотели? — Берт аккуратно повёл его к палате, как будто совершенно забыв о своём смущении при встрече с ним в первый раз, возможно, потому что он был не таким уж и холодным. — Ну, так чуть ноги не чувствую, ничего страшного, — Берт обомлел после сказанного им. — хотел только в туалет. — Пожалуйста, не заставляйте меня пугаться! — Берт одной рукой открывал дверь в палату, другой прижимал к себе Роберта. И именно в данный момент он почувствовал стеснение, как будто не привык с кем-то находиться столь тесно, либо из-за того, что испытывал к нему некую симпатию. Хирург с горем пополам помог ему лечь на кровать, чуть сам не улетев за ним, но удержался и с предельной осторожностью положил ему и больную ногу. — Не люблю слова благодарности говорить, поэтому предпочёл бы сам дойти, — сказал он, и сейчас его лицо было таким отчуждённым как тогда, при встрече, только он продолжал смотреть в лицо врача. Берт, усердно не обращая на это внимание, начал осматривать рану. — Вы правда не чувствуете ноги? Это очень плохо, если так, — Берт аккуратно развернул повязку, которую, уже в принципе можно было сменять. — Всё в порядке, я просто хотел увидеть, как Вы испугаетесь. Спасибо, — улыбнулся очень даже по-доброму Роберт, а хирург застыл так, что понадобились секунды ему отойти. Такая красивая и милая улыбка, которую он прячет за безразличием и хмурым лицом. — но можно узнать Ваше имя, мистер врач? — Бертилак де Хаутдезерт. — отчеканил он, и сделалось ему немного жарко, прямо захотелось снять дурацкий белый халат и поскорее уйти в дождливый весенний вечер. — Берт, в общем... — А я Роб, — он очень долго посмотрел ему в глаза, как будто разыскивая что-то, и взгляд его смягчился для Берта. Он вновь выглядел не таким угрюмым, человек-загадка. Они стояли и смотрели на друг друга. — теперь буду знать, к кому обращаться, чтобы вытащить пулю или сходить в туалет. — Чудно! — дрожащим от стыда голосом произнёс Берт, резво сменил ему повязки (не обошлось без боли для пациента) и стал убегать. Пронзительные серые глаза будто призывали его остаться, но хирург был непреклонен, прижимая к груди его карточку. — Я обязательно завтра Вас проведаю. — Безусловно, только поздоровайтесь со мной на «ты», думаю, мы достаточно сблизились, чтобы свободно пообщаться. — Роберт безучастно оглянулся на окно, а потом проводил его взглядом до коридора. — До завтра. — Ага...— Берт захлопнул дверь, чувствуя, как бьётся его сердце. Чёрт, и что делать с этой аритмией, резко начавшейся после его появления, никогда доселе он такого не чувствовал. Будто вот-вот улетит от волнения, руки потеют, сердце бьётся, а телу становится жарко. Как называют это врачи — обычное ОРВИ, но что-то ему подсказывает, что эта проблема куда глубже и серьёзнее.💉
Следующее утро было таким солнечным и беззаботным, что Берт до самого прихода на работу не вспомнил о вчерашних ночных похождениях и знакомствах, ему о себе напомнил Роб, сидевший в коридоре неподалёку от его кабинета, собственно, там была и палата. Уже возле входа его опять поймал главврач, сказав, что сегодня у нескольких людей запланированы операции. И слушал бы он внимательно обо всём, что предстоит выполнить, если бы не серьёзный взгляд, осматривающий его сверху донизу. Роб то ли играется с его смущением и хочет вывести на эмоции, то ли просто сидит и ждёт, когда поздоровается с ним. Берт очень нехотя побрёл, когда его отпустили работать, к своему кабинету, по пути развязывая шарф и держа ключ в руке. — Доброе утро, Берт. — мистер грозный полицейский даже улыбнулся слабо ему, и только подойдя, хирург заметил, каким измученным было после операции и ранения его лицо, каким-то серым. Врач открывал свой кабинет, пока к нему начал ковылять Роб. — Привет. Почему ты снова самостоятельно куда-то перебираешься? — он недовольно опёрся на дверь. — Я просто услышал, как начали приходить врачи, сон никак не шёл, а медсёстры не изменились. Всё в порядке, — сказал он и вдруг посмотрел с такой нежной улыбкой и издевательским прищуром, который был свойственен его характеру, но Берт увидел такую эмоцию на нём впервые. — вы же не волнуетесь? — Мне безумно не хочется снова оставаться до девяти вечера, а если у тебя разойдутся швы, мне придётся сделать это. — Только потому? — Роб, возвращайся в палату! — тут Берт не смог сдержать покрасневших щёк, да и полицейский хоть и ковылял, но довольно умело. Тогда хирург заметил в конце коридора знакомую медсестру. — Селена, пожалуйста, доведи его до комнаты, а то он сам сведёт себя в могилу! — Конечно, — отозвалась она и довольно отстранённо начала помогать ему передвигаться по направлению к палате, а Берт закрылся у себя в кабинете. С минуту он думал о том, что это всё какая-то чертовски невзаимная игра, которой управляет Роб, потому что Берт чувствует себя именно зависимым, а не полноправным участником. Полицейский точно играется с ним, выводя на стеснение своим странным и пристальным вниманием, будто, действительно, планирует вывести его из зоны комфорта. Хотя это он планировал начать игру, как только прооперировал его! Рано или поздно сердце-то Берта не выдержит и вырвется из груди навстречу приключениям, оно не привыкло биться в грудной клетке так сильно, даже когда было влюблено в девочек в школе.💉
После очередной сложной операции Берт, уже сняв перчатки и помыв тщательно руки и лицо, потёр шею, поскольку изрядно устал. Женщине требовалось вырезать аппендицит в срочном порядке, а вечером ещё запланирована операция по пересадке новой почки пациенту. Одним словом, он едва переставлял ноги, собственно, как и коллеги, помогавшие ему по удалению аппендицита. Казалось, длилось сиё действие не больше часа, но тело, работающее полноценно уже половину дня, хотело отдохнуть, а времени, как завелось у врачей, не было совсем. — Я сегодня уйду пораньше, беру больничный, — сказал его напарник Деймон хриплым голосом и шмыгнул носом, будто в доказательство. Он шлёпнул Берта по плечу, как прощаются, обычно, люди перед долгим расставанием. — думаю, не составит труда найти замену. Если что, конечно, маловероятно, поможет главврач. Однако, я когда-то с ним работал, это сущий ад. — Почему? — спросил безучастно хирург, ибо мысли уносили его в какое-то другое русло. — Чуть не так возьми пинцет!...— слова его услышали только стены, точнее, восприняли, потому что Берт был весьма испуган. Возле двери в знакомую палату был протяжный и тонкий кровавый след, а затем и вообще отпечаток обуви. Не хотелось сразу присваивать это Робу, но покуда весь день, начиная с самого утра, он из головы его не выпускал, то подозрения тут же пали именно так, как того не хотелось бы. Берт стремительным шагом подошёл к двери и отворил её, тем самым прекратив интересный рассказ Деймона об их начальнике. В комнате сидел один Роберт, ещё два соседа по комнате отсутствовали, он читал книгу, однако, даже когда его отвлекли, невозмутимо посмотрел на хирурга, будто и ожидал его. Деймон заглянул через его плечо в комнату с вопросом. — Чья кровь у двери? — Берт попытался скрыть беспокойство на лице, но парень, кажется, всё заметил и с усмешкой пожал плечами. — Кому-то плохо, что ли? — Деймон абсолютно не понимал, что они делают, оттого Берт закрыл дверь прямо перед его носом, предварительно пожелав ему здоровья и попрощавшись. Не ожидав такого интересного развития событий, он, конечно же, ушёл доделывать дела. Роб с интересом смотрел за врачом, ожидая дальнейших его действий. — У тебя другие бинты на ноге, не утренние, а в старых — кровь. — Берт указал на мусорное ведро. — Мне просто поменяли старые днём, пока ты занимался своими делами. Ты думаешь, я куда-то сегодня ходил ещё? — Костыли не стояли бы у двери, если бы ты сидел здесь с самого утра. Тебя вновь поймала медсестра, уложила и отставила костыли, чтобы ты не смог уйти, а ещё она заметила, что у тебя кровь. Роб, я же говорил, что рана откроется, ты хочешь задержаться здесь на целый месяц? — он приблизился к нему и посмотрел на новые бинты. — Кто тебе зашивал рану и перематывал ногу? — Не знаю, неприятный мужчина, — Роб уже не был так весел, его будто уличили в чём-то невероятно ужасном, от чего он не сможет оттереть свою репутацию до конца жизни. Берт сел на край его постели и тяжело вздохнул, совершенно забыв о своём изредка возникающем смущении, как о немаловажной проблеме. — а что? — Просто спросил. Взрослый мужчина, а занимаешься ерундой. Чего зря испытывать больную ногу? Роб отложил книгу и посмотрел на него, пускай, и снова как-то хмуро, но с долей вины. Серые глаза утянули Берта, и он почувствовал, что теряется рядом с ним и совершенно не знает теперь, что сказать. Ощущение, что рядом с ним включался самостоятельно режим полёта, и хирург не способен был больше себя контролировать. Короче, он поймал себя позже на мысли, что влюбился в этого хмурого и самовольного полицейского, но сейчас всё ещё думал про аритмию или ОРВИ. — Просто здесь скучно, а я не привык ценить себя, — и не сказал бы Берт, у которого покраснело лицо, что это была шутка от Роба, потому как ни один мускул на его лице не дрогнул. — однако если за меня будешь беспокоиться ты или кто-то ещё, мне придётся что-то сделать с собой, чтобы не вредить ноге. А пока что придётся в гордом одиночестве гулять по больнице и выслеживать, когда ты освободишься от своих сложных дел. Берт не нашёл, что ему ответить на это, да и не успел бы, в палату заглянул главврач, как будто без особой причины, но увидел хирурга и подозвал его к себе. Роб кинул на него немного печальный взгляд и уткнулся в книгу. — Так, Деймон ушёл на больничный, сегодня с тобой доделает операции только Селена, завтра выйдет ассистент...— сказал негромко, почти на ухо, главврач, а потом встретился глазами с полицейским и решил высказаться. — Я подлатал твоего дружка, ты бы сказал ему, чем чревата нагрузка на ногу, из которой только что вытащили пулю! — он улыбнулся заманчиво Берту, и теперь тот окончательно готов был провалиться под землю. Чтобы начальник да заметил между ними сближение! Роб же был слегка недоволен присутствием главврача, о чём открыто говорило его серое, нахмуренное лицо. — Да ладно, не смущайся. Он шлёпнул Берта в плечо в сторону двери, и они оба оказались в людном коридоре, и проходящие мимо то и дело здоровались с ними. — Зачем Вы так сказали? — парень закатил глаза, не хотелось ему, чтобы хоть одна живая душа увидела, как резво он краснеет, когда начинает говорить с Робом. Для него это всё ещё дьявольская загадка, ответ на которую принимать он не желает. Главврач широко улыбнулся, поправив пальцем усы. — Меня бы удивило больше, если бы мне этого не сказали, — мужчина пошёл в сторону холла, а Берту пришлось за ним, чтобы выяснить всё. — значит, Роберт Штицхен понравился холостяку и каменнолицему Бертилаку де Хаутдезерту? Забрал сердце нашего красавчика... — Ч-чего? — хирург как-то с недоверием посмотрел в глаза начальника, а тот щёлкнул его по носу и ушёл к ресепшену, где что-то спрашивал у консультантов. И кто знает, сколько времени он ещё стоял, прежде чем оттаял и смог продолжить работу, а вывел его из некого транса Селена, позвавшая проводить операцию. Пока они шли по коридору, Берт не мог отделаться от мысли, что, кажется, все вокруг поняли его истинные чувства кроме него самого. Это бы надо как-то исправить, да только едва ли он понимал, как именно, у него такое впервые, разбираться он с этим не хотел! Операция на ногу была проведена успешно, за исключением того, что направляющим стал именно ассистент, пока квалифицированный профессиональный хирург мог молча смотреть на свои руки в стороне, приносить инструменты. Вот что с людьми обычно творит любовь, однако сам Берт даже думать о подобном не хотел. Роб для него просто интересный человек, пациент, за которого он несёт ответственность перед совестью. И что, что он наливается цветом каждый раз, когда видит его? «Это ничего не значит» — убеждал он себя. Однако рациональный вечер поставил всё на свои места, и, кажется, парень решил принять свою симпатию к Робу.💉
А что делать, когда ты влюблён, тебе вроде и от небольшого внимания приятно, да только потом ты понимаешь, что этого недостаточно? Берт пришёл вновь на работу и плотно уселся за бумаги, так как сегодня операций запланированных не так много, как то было вчера. Его мысли волновал полицейский, хотелось, чтобы их чувства были взаимны, но ничего делать для этого он не желал, ибо чуть что сердце вырывалось из груди. К нему заглянула Селена, принесла ещё карточки пациентов, необходимые для бумажной работы. — И почему всё-таки этим занимаюсь я? — тяжело вздохнул он. — Не знаю, — она вроде бы планировала выйти, но лишь только дёрнулась в сторону двери. Помигав буквально пару секунд, она присела на другом конце стола с каким-то задумчивым выражением лица. — Что такое? — не отрываясь от бумаг, спросил он и поправил от накатившего волнения волосы. — Просто хотела поговорить о н...— её перебивает открывшаяся дверь, на пороге кабинета стоял Роб, а после зашёл. Он был всё в той же домашней пижаме, опирался на костыль и выглядел немного запыхавшимся, что показалось странным влюблённому в него Берту. Рой мыслей сразу одолел его, но так не хотелось придаваться ошибочным мечтам, что полицейский так торопился именно к нему. И Селена поменялась в лице, будто её длинные волосы встали дыбом. — Добрый день, Берт, — он язвительно посмотрел на медсестру своим привычным холодным взглядом. — И Вам, здравствуйте...— нехотя продолжив, Роб с презрением отвернулся. Честно, хирург не совсем уловил его негатив к девушке, но возникать не стал, только волнительно пробежался глазами по им двоим. — Спустя мучительную неделю твоих упрёков и даже раскрытия раны, мне позволили гулять на территории больницы. Берт тут же понял данный ему намёк и усмехнулся, однако ему ещё нужно было сообщить Селене о своём уходе. — Прости, давай, потом поговорим? — девушка тяжко вздохнула, повела плечом и вышла из кабинета, приняв поражение. Теперь они находились тут совершенно одни, и врач позволял непристойному воображению разгуляться и подумать о том, чем мог бы закончиться их нынешний разговор. Роб прервал тишину, оставленную уходом медсестры. — Только мне нужен хирург, который поможет мне надеть штаны, — он улыбнулся. — Да что ты говоришь, на улице шестнадцать градусов, и так выживешь, в куртке, — на удивление самому себе, Берт подмигнул ему и взял ключи от кабинета со стола. Роб смотрел ему в глаза с чем-то таким, что он не смог разобрать, но это был точно не просто интерес. Они стали выходить отсюда, температура, кажется, повысилась на парочку градусов, когда парни приблизились к друг другу, либо такое ощущение сложилось у Берта. — Как жестоко обращаетесь со своим пациентом. — сегодня у него была игривая манера общения, что немало смутило хирурга. Роб, опираясь на костыль, ковылял в коридор, не то чтобы ожидая помощи, но смотрел таким невинным взглядом и смешно пыхтел, что Берт пожалел его. Быстро расправившись с дверью кабинета, от которого тошнило последние пару дней, взял под плечо полицейского. — Моя куртка у меня в палате. Доведя его до туда, Берт пошёл за своей курткой и слушал биение сердца, как новую мелодию. Ему не нравилось, что его до дрожи пробирает от Роба из-за чувств, они вообще были неправильные и явно не взаимные. Убедив себя в этом, парень вернулся в главный коридор, к которому не спеша подходил Роб, увлечённый передвижением с костылём. А что между ними вообще? Почему они идут вместе гулять, будто друзья? — Решил прогуляться с парнем? — язвительно немного заметил главврач, не постеснявшись сказать это достаточно громко, чтобы Роб услышал, а Берт покраснел от макушки до пят. Ну что за старик, кто его тянет за язык! И вроде нейтральная фраза, если так задуматься, да только он очевидно вложил в неё куда больший смысл. — Не забудь про операцию по удалению желчного пузыря! — К-конечно, — почти проскрипел парень и не мог нормально посмотреть в глаза Штицхену, чтобы не испытывать стыд испанский за своего начальника. Его за это лучше не вообще не трогать: обидится ещё, тогда Берт оберётся проблем по самое не хочу. — Возьмёшь меня под руку? — спросил как ни в чём не бывало Роб, но смотрел с какой-то смешинкой в глазах. Хирург с удивлением посмотрел на него. — Кто сказал, что ты будешь ковылять по нашим неровным дорогам? Для этого пациентам дают коляски, я попросил раздобыть одну для тебя. — он улыбнулся немного озадаченному полицейскому, который явно не ожидал такого. Медсестра привезла совсем скоро коляску, в оную успешно перебрался Роб и был не очень тем доволен. Перед ними открылась входная дверь, а улица обдала прохладным воздухом. Полицейский впервые за долгое время так усердно дышал носом, поскольку воздух внутри палаты редко был свежим. Берт аккуратно спустил его по пандусу. — Не холодно? Я тебя прооперировал, будет обидно, если ты умрёшь из-за простуды, когда я даже сумел спасти твою ногу. — Агрессивная забота, мистер врач. — Роб не смотрел на него, а довольствовался природой, позабытую после перестрелки с преступником. Они какие-то время шли в тишине, а Берту то и дело хотелось поймать поднятый на него взгляд полицейского и услышать его глубокий голос. И он не мог думать об ином, как будто его телом бесправно овладели. Но он не ловил, только слушал. — Вовсе я и не заботился, — Роб хмыкнул, что бы это не означало, Берт даже не хотел думать. — сделаем кружок вокруг больницы и идём домой. — Домой? — полицейский с улыбкой поднял на него голову, выглядел будто шаловливый ребёнок, который ждал, пока на него обратят внимание. — Работа стала почти вторым домом, — он неловко расплылся в улыбке, ему стало немного стыдно. — наверное, и сам понимаешь. — Нет места у меня, которое я бы назвал домом. — Роб снова смотрел перед собой, на дорожку, на которую наклонялась новая зелёная трава, и вроде Берт ощутил грусть в его голосе, но не мог понять, так ли это на самом деле, потому что полицейский иногда казался неприступной стеной, внутри которой никому не суждено оказаться. И возникла тишина, нарушаемая только проезжающими машинами и иногда прошмыгивающими мимо людьми. Когда они завернули за ещё один угол здания, Берт отошёл от коляски и пошёл к деревьям, посаженным на задним площадке больницы и стал собирать маленькие цветочки вишен. Роб сначала даже не понял, почему они остановились, и возмутился. — Что случ...— увидев, чем занимается его врач, начал с интересом следить за ним, сдерживая желание подойти и помочь ему. Берт вообще едва ли задумывался, почему вдруг решил обратить внимание на эти давно цветущие деревья, едва ли он любил вишню, просто захотелось развеселить свой кабинет, доверху заложенный бумагами. Он даже не подозревал, что Робу будет нравиться смотреть за ним. Вот только когда он отошёл от дерева, то заметил долгий взгляд голубых глаз и сорвал ещё цветок, для Роба. — Ты решил, что сейчас самое время? Что ж, я совсем не против. Берт без слов вручил ему сорванный цветок вишни и не пожелал ни секунды уловить его пронзительного до костей взора, поэтому встал за коляской и начал его везти дальше, как будто ничего не было. Он хотел, чтобы парень посчитал это обычной шалостью и забыл, но такой исход событий маловероятен. И это правда. Роб смотрел на него, извернувшись в коляске. — Я просто хотел развеселить тебя...Не смотри так. — хирург был крайне смущён, что уже пожалел о содеянном. — Если не нравится — выкини! — Нет, меня устраивает...— задумчиво произнес Штицхен и поднёс белоснежный цветок к носу, вдохнув весенний запах дерева. Берт вдруг подумал, что захотел бы увидеть его улыбку счастливую, как пару раз до этого было, но тут же отбросил эти мысли. А Роб улыбался, рассматривая подаренный скромный «букет». Так они и дошли до больницы и на входе расстались, едва сдерживая эмоции.💉
Больше всего Берт ненавидел уходить глубоко ночью, потому что в коридорах пустело, темнело за окном, а его будто уже неделю караулил в коридоре гуляющий Роб, нога которого верно шла на поправку. Ненавидеть сиё он стал именно неделю назад, уж больно часто они сталкиваются «совершенно случайно», и полицейский доводит его до смущения, которого он не привык испытывать. И эта ночь не стала исключением. — Ты уже уходишь? — Уже? На улице 9 часов вечера, я переработал на полтора часа! — Берт остановился возле него, сняв капюшон куртки и остановив музыку в беспроводном наушнике. Роб выглядел иначе, за прошедшие дни знакомства он будто стал не только приятным и общительным, но и с добрым взглядом смотрел на него: его глаза буквально пестрили, когда как в первый день разили недовольством. — Мы сегодня почти не говорили, было одиноко. — Почему тебе одиноко без моих разговоров? — Берт почувствовал неловкость, и тишина пустого коридора, которую он так желал и любил, вдруг стала такой давящей. Но ему было и приятно услышать это от нравящегося ему человека. — Не знаю, всё так поменялось...— Роб отвёл взгляд, словно ему что-то мешало сказать эти несколько слов, которые каждый раз волнуют хирурга, когда он слышит о них от главврача. — Как будто близки стали за время моего пребывания здесь, хочется поговорить часто ни о чём, посмотреть, как ты работаешь, погрузиться в тишину вместе и погулять под цветущей вишней. — Т-ты, наверное, не до конца понимаешь, что...— Берт тоже отвернул голову, думая, что ещё сказать. Ему почти удалось закончить фразу, но Щтицхен решительно встал на обе ноги с сидения в коридоре и притянул к себе парня за затылок, впиваясь в губы поцелуем. Он был и страстный, и нежный, и самый глубокий, тот, которого боялся, но и так хотел Берт. Полицейский не стал церемониться, как будто понимал, что обоим нужно именно это сейчас. Объятия и теплота понимающего человека, его любовь и робкие прикосновения к телу. Берт не смог сначала найти в себе смелость ответить, но после с охотным желанием принял его. Столько лет он ходил, совершенно не осознавая, каково это чувствовать к кому-то нежность, смущаться от любых слов этого человека и находить радость в его обществе. Наверное, этот хмурый полицейский просто волшебник, раз пробудил столько всего в нём за такой короткий срок. Можно было даже с уверенностью поблагодарить преступника, который пристрелил ногу Робу, приковав его к больнице на это время. Роб разорвал пленительный поцелуй и серьёзно заглянул в карие глаза напротив, чуть улыбаясь. Раньше бы и он не подумал, что сможет снова улыбаться кому-то после стольких лет суровой службы. — Твоя нога, Роб! — Берт с испугом отошёл от случившегося и скорее усадил его на сидение, сев перед ним и рассматривая аккуратно рану из-за бинтов. — С ней всё в порядке...— он слегка отодвинул хирурга от себя, снова пристально посмотрев ему в глаза, словно ещё раз убеждаясь в своих чувствах к этому человеку. — Давай пойдём потом вместе к тебе домой? — Давай...— остыл он, как будто приворожённый этим полицейским. Да и сам Берт не просто вылечил его, а заставил каждый день без него делаться мрачным и серым, и вечно желать его о встрече. Магия исцеления сработала для них по-иному.