Обещай, что мы встретимся снова.

POV Зейн Малик. Я медленно шёл по улице. Холодно. Темно. Дует осенний ветер. Я так устал… Устал от всего: От вечных упрёков о моей национальности, о глупых подозрениях меня в терроризме. Господи, но почему, почему люди так считают? Я же ничего им не сделал, не причинил им никакого вреда. Никогда не понимал людей, которые ставят себе целью оскорбление человека, его унижение и смешивание с грязью. Жестокость нельзя оправдать ничем, никакой обидой или просто плохим днем. Быть жестоким или нет — выбор каждого человека. Он не рождается с этим. Они получают от этого удовлетворение? Хм. Я никогда и никого не унижал, никогда мне не приносили удовольствия чья-то боль или печаль. Я всегда старался поддержать кого-то, кому нужна была помощь, неважно, материальная или духовная. Конечно, я тоже не идеал, я не кричу везде и кругом о своих подвигах, потому что это было и остается личным. Однако, у всех людей есть свои минусы. Я курю, курю, как паровоз, зачастую от меня несет табаком, но я пытаюсь делать это подальше от людей, отхожу в сторону, если появляется необходимость выкурить сигарету. Необходимость. Это даже забавно. Если я начинаю курить, а делаю я это лишь оттого, что безумно сильно нервничаю или переживаю о чем-то, то стараюсь находиться как можно дальше от моей семьи и сестер. Я услышал тихие всхлипы неподалеку от себя и осмотрелся. — Здесь кто-нибудь есть? — тихо спросил я. Глупо было ожидать, что кто-то отзовется. Я повторил: — Здесь кто-нибудь есть? Очередной всхлип. Я попытался уловить, откуда он исходит, и направился в ту сторону. На лавочке, за кустами, сидела девушка. Она плакала, поэтому даже не заметила моего присутствия. Я посмотрел на нее, после чего медленно подошел и присел рядом. — Ты в порядке? — я спросил, вздыхая. Она вздрогнула и быстро вытерла свои щеки, избавляясь от слез, скатывающихся с них несколько секунд назад. — Ага. Знаешь, я просто… Эмоции, понимаешь, нахлынули. Я в порядке, ты можешь идти, правда. Я покачал головой отрицательно, желая ясно дать понять ей, что никуда не уйду. Она сидит в одиночестве в темном парке и плачет, пускай просто эмоции охватили ее, но никто не захочет остаться один, когда ему требуется помощь, потому что это самое ужасное, что может произойти с человеком — быть одинким в мире, полном людей. — Как твое имя? — тихо спросил я и слегка придвинулся ближе к девушке. Она немного напряглась, но осталась неподвижна. — Эмили. Эмили Стэв. — Красивое. Я Зейн. — я улыбнулся. Девушка дружелюбно улыбнулась в ответ уголками своих губ, но этого хватило для того, чтобы ее улыбка свела меня с ума. Моментально. Моя голова слегка закружилась оттого, что Эмили взглянула на меня. Её глаза. Голубые, бездонные, в них хочется смотреть вечно, в них хочется утонуть. Я никогда не видел таких глаз прежде. Они словно океан: большие, полные слез, глубокие и такие красивые. Если бы меня спросили когда-нибудь, что бы я хотел видеть постоянно, я бы назвал эти глаза, потому что теперь мне не хотелось ничего, кроме этого взгляда, направленного на меня и смотрящего в самую душу. Мы сидели пару минут молча, но вскоре я нарушил тишину своим вопросом. — Почему ты плачешь, Эмили? — Я не хочу… Нет, — она покачала головой и ее локоны упали на глаза и щеки девушки. В следующую секунду она завела их за ухо. — Чего ты не хочешь? — переспросил я, совершенно не понимая, о чем она говорит, но точно зная, что я уже успел полюбить ее. — Я не хочу уезжать, нет. Здесь всё, здесь моё всё. — сквозь очередные слезы сказала она. — Друзья? — Нет, — Эмили покачала головой. — Природа. Мои рисунки и художественная школа. Таких больше нет нигде. Я не хочу бросать этот город и куда-либо уезжать из него, ты понимаешь? Я слабо кивнул, прежде чем ответить. — Я понимаю. Так… ты рисуешь? Художница или что-то вроде того? Рисуешь портреты? — Нет, природу. Я люблю рисовать море. Люблю рисовать все то, что происходит вокруг. — Это твои рисунки? — я головой указал на альбом, лежащий на лавочке. Девушка кивнула. — Можно мне посмотреть их? — спросил я. Девушка протянула мне свои рисунки. Я стал просматривать лист за листом, наслаждаясь изображениями на них. — Это прекрасно. У тебя явно есть огромный талант. Ты чудесно рисуешь, эта палитра цветов, все кажется таким ясным и простым, но есть какая-то загадка, словно скрытый подтекст. Эмили засмеялась, и ее лицо озарила чудесная улыбка, красивее которой я не видел никогда прежде. Все в ней было так прекрасно: глаза, улыбка, смех. Она выглядела такой хрупкой, казалось, что если неосторожно коснуться ее, то можно разбить. — Спасибо тебе, Зейн. -поблагодарила она, вместе с этим забирая альбом из моих рук. На секунду я почувствовал, как соприкоснулись наши пальцы, и разряд тока словно прошелся по всему моему телу. — Ты сможешь нарисовать меня? — с интересом и неким азартом спросил я, не отводя глаз от лица девушки. Она пожала плечами сомнительно. — Я не рисовала прежде людей, точнее, я рисовала их образы, но без особых деталей, знаешь? — Я прошу тебя, я бы безумно хотел этого. Думаю, у тебя получится. — Ладно, — быстро сдалась девушка и улыбнулась вновь. И вновь эта улыбка была предназначена мне. — Замри на месте и не шевелись. — попросила нежно она и едва коснулась моего плеча своей ладонью, поправляя помявшуюся рубашку. Я улыбнулся и замер, смотря на неё и мечтая о том, как проведу с этой девушкой остаток своей жизни. Эмили начала водить карандашом по листу. Её очень захватило это дело, собственно, как и меня. Она закусила губу и нахмурила носик, отчего казалась еще милее, если такое вообще было возможно. Я молча наблюдал за ней и ее действиями: маленькие штрихи, линии, которые она проводила; не совсем понятные очертания. Я вглядывался как мог, но ничего не понимал и не мог разглядеть целую картину. Около часа мы просидели в полной тишине, нарушаемой только нашими дыханиями. — Кажется, все готово. Я закончила, так что не будь строг ко мне. -тихо сказала она, протягивая мне лист. Теперь я смог рассмотреть портрет целиком: я был изображён с небольшой улыбкой на лице, мои, и без того длинные ресницы, выглядели ещё длиннее на рисунке. Весь портрет был одного цвета, так как Эмили использовала лишь один карандаш. — Спасибо тебе, портрет прекрасен. Эмили застенчиво улыбнулась и отвела от меня взгляд. Я услышал, что меня зовут где-то неподалеку. — Прости, я должен идти. — с ноткой грусти промямлил я. — Все в порядке, иди. — Но мы же ещё встретимся с тобой, да? — спросил я с надеждой. Девушка кивнула. — Эмили, ты обещаешь мне? — Да, я обещаю тебе, что мы встретимся когда-нибудь. — улыбнулась девушка и по её щеке скатилась слеза. Я аккуратно сложил портрет и убрал его в карман своих джинсов. — Пока, Эмили. — я приблизился к лицу девушки и нежно поцеловал ее щеку. Эмили заметно покраснела. Я весело улыбнулся и обнял ее прежде, чем уйти. Когда я был уже метрах в десяти от лавочки, на которой мы сидели, я вновь крикнул: — Точно обещаешь? — Обещаю, Зейн. Но не сейчас, еще слишком рано. Слишком рано. Фраза Эмили была безумно странной и настораживающей. В ушах раздался оглушающий звон, я прижал руки к голове и закричал. Какого черта происходит? Шум усиливался с каждой секундой, но я смог услышать, как кто-то звал меня вновь. Эмили? Эмили, где она? В глазах помутнело и я провалился в темноту. *** — Зейн? Зейн, всё в порядке? Господи, мы так за тебя волновались, братан. — Найл крепко обнял меня, как только я раскрыл глаза. К нам подошли остальные парни. — Что происходит? — недоверчиво спросил я и стал подниматься на ноги. — Ты отключился, мы нашли тебя возле комнаты. Ты находился без сознания некоторое время. — пояснил Лиам. — Что? Но я не помню этого. Я был в парке совсем недавно. — Зейн, друг, ты не был в парке. — Лиам посмотрел на меня. — Ты отправился в номер сразу после концерта. — О, боже, Зейн, дорогой, всё в порядке, как ты? — ко мне подбежала моя мама. — Что произошло? Парни сказали мне, что ты потерял сознание. — Что за бред? Я не терял сознание, я не знаю, как оказался здесь, потому что я был в парке. Эмили может подтвердить это. — закричал разозленно я. — Эмили? Зейн, о чем это ты? — переспросил Найл. — Я был в парке с девушкой. Ее зовут Эмили. Эмили Стэв. — Опиши её нам, может кто-то видел ее, или это одна из поклонниц. — попросил Лиам. — Она… Она очень красивая, и она рисует, очень хорошо рисует. У неё голубые глаза и сногсшибательная улыбка. — Я не думаю, что видел кого-то похожего. — пожал плечами охранник, находящийся все это время возле двери. — Эмили Стэв, я точно помню её. Это не было сном. — воскликнул недовольно я. — Зейн, Эмили — это действительно не просто твой сон. — опустив голову, сказала вдруг мама. Я ободрился. — Я же говорил вам. Мам, где она? Мне нужно увидеть ее прямо сейчас. — Зейн, подожди. Она не сон, но дело в другом. Эмили умерла. — Что? — произнес я, спустя пару минут. — Этого не может быть, когда? Я был с ней около получаса назад. — Она умерла несколько лет назад: погибла в автокатастрофе. — Этого не может быть. Я ведь знаю ее. — Да, вы были знакомы с ней в детстве. Когда были совсем малыши. — Как? Как это произошло с ней? — Она ехала в машине… Кажется, ей пришлось уезжать из города. Я помню, потому что встретила ее за пару дней до… До трагедии. Она так не хотела оставлять свой дом, не хотела никуда уезжать. Но ей пришлось сделать это, к сожалению. Переезд Эмили стал роковым для нее. На выезде из города ее автомобиль стало заносить, машина перевернулась и пролетела несколько метров вниз, с горы. — Нет… — ошарашенно произнес я. — Этого не может… Этого просто не может быть! Я говорил с ней только что! Говорил, слышите? Все смотрели на меня взволнованно, пока я ходил из угла в угол. Я не мог поверить, что все то, что я видел, являлось лишь сном. Господи, неужели я мог влюбиться в призрака? Как такое может быть возможным? Выходит, ничего этого не было. Я закрыл лицо руками. Слезы полились из моих глаз. Я не понимал, да и вряд ли кто-либо мог бы понять, как такое возможно: человек, которого я не видел лет с шести, теперь казался самым близким для меня, но не являлся в самом деле кем-то в моей жизни, потому что был нереален. Теперь. *** Следующим же утром я пошёл на кладбище. Положив огромный букет роз у могилы Эмили, я просто смотрел на ёё фотографию. Она была сделана в парке, кажется, в том, где мы с ней были в моем сне. Она улыбается на фото. Я навсегда влюбился в эту улыбку, в эти глаза, которые стали в моей памяти самым ярким событием. Я вдруг вспомнил, как Эмили нарисовала меня, черт, как все было реально. Я резко полез в карман своих джинсов. Черт. Медленно раскрыв альбомный лист, два раза сложенный, находящийся все это время в моем заднем кармане, я замер. Портрет. Мой портрет, который нарисовала Эмили, тогда, в парке.