s.e.x. for homework

Дни до выходных мучительно долго тянулись. Иллуми казалось, что после того дня, когда он окажется в постели сэнсэя, его жизнь кардинально изменится. Никакого лишнего внимания Мороу не придавал младшему — ни оставлял после уроков, ни вызывал к доске, даже лишний раз не задевал его. Хотя было что-то, чего Золдик явно не ожидал — учитель постоянно желал хорошего дня, и на протяжении дня мог спросить, как у него день. В такие моменты Иллуми оказывался на седьмом небе от счастья. Холодные весенние деньки в школе вскоре сменились на выходные. Сделав всю домашку наперёд, Иллуми уселся за компьютерную игру. Не прошло и пары часов, как телефон начал разрываться от смс друзей. Недовольно закатив глаза, младший потянулся за смартфоном, замечая среди долгожданное сообщение от Хисоки. "Без тебя скучно" Ниже было прикреплено какое-то фото, которое, не разблокировав телефон, не было видно. Смахнув вверх, младший открыл фотографию, которую явно не ожидал увидеть. Хисока, одетый в кожанку, в узких штанах и верхом на мотоцикле. На ладонях были заметны байкерские перчатки, а в тех он держал шлем. Он скорее напоминал подростка-бунтаря, нежели учителя. "Выходи, я хочу кое-куда тебя свозить" Резко поднявшись с места, Иллуми подбежал к окну. Заметив рыжие волосы, младший, торопясь, начал искать, а после натягивать штаны, потом и оверсайз-худи. Забыв обо всем на свете, Иллуми выбежал к Хисоке, кидаясь в тёплые объятия. Немного опешив, Мороу притянул старшеклассника к себе, и охватив подбородок, жадно вцепился в тонкие губы, по-хозяйски целуя и проникая языком меж губ. Заигрывая, но не давая младшему возможности посоревноваться, дабы не терять контроль. Горячие руки переместились на джинсы, сжимая ягодицы, слегка возбуждая Иллуми. Кратко поцеловав напоследок, Хисока довольно улыбнулся, отпуская младшего. — Прости, что пришлось долго ждать, — оправдался Хисока, с жалостью в глазах смотря на Иллуми, — Я желаю искупить вину. Смотря на старшего, Иллуми даже не приходило в голову обижаться на него. Но раз Хисока сам предложил сделать то, что захочет он — невозможно отказаться. Иллуми пожал плечами, давая понять, что не знает, что хочет. Старший довольно улыбнулся, и охватив небольшую ладонь, потянул за собой. Запрыгнув на мотоцикл, а после усадив младшего сзади, приказал ему крепче держаться за талию и ни в коем случае не отпускать. Надев предложенный шлем, Иллуми прижался ближе к Хисоке, пряча лицо в байкерской куртке. Холодный поток воздуха хлынул по открытым участкам кожи, заставляя съёжиться. Хисока умело управлял мотоциклом, поднимаясь на горки и на быстрых скоростях спускаясь вниз. Через полчаса или больше в нос хлынул морской запах, и почти слышался звук прибоя. Иллуми повернул голову в сторону, наблюдая, как золотое солнце осело над водой. Они подъезжали все ближе к океану, и все сильнее ощущалось уединение. Вскоре Хисока остановил мотоцикл на конце дороги, где начинался песок. Не медля, он спрыгнул с транспорта, схватив худощавую руку Иллуми и потянув за собой. — Пошли скорее! — воскликнул Хисока, оставляя все и следуя к воде. Прибежав к берегу океана, Мороу откинул голову назад, ловя мгновение, насыщаясь запахом, звуком и ощущениям. Как только солнце осветило лицо учителя, Иллуми увидел небольшую улыбку на тонких губах. Теплая рука сжимала холодные ладони Иллуми. Как никогда хотелось сейчас обнять Хисоку, но прерывать момент не хотелось. — Иди ко мне, — мурлыкнул Мороу, не открывая глаза. Рука переместилась на локоть, притягивая мальчишку в свои объятия. Встретившись взглядом, старший наклонил голову вперед, и охватив подбородок Золдика, вновь соединил губы вместе. Губы напротив казались сухими от ветра и немного солоноватыми от моря. Язык оставался достаточно горячим. Руки потянулись вдоль туловища, останавливаясь на талии и обнимая крепче. — Я брал пледы, — сообщил Хисока, — подожди здесь, я быстро! — хихикнул старший, оставляя мальчишку одного, и быстро убежал к мотоциклу. Иллуми оставалось ждать и стараться не замерзнуть от холода. Он совсем не думал головой, когда так безрассудно выходил с дома. Ни телефона, ни курточки он не додумался взять. Взглянув на медленно опускающееся солнце, Иллуми вспомнил огненные волосы. Он хотел верить, что в подростковом возрасте Хисока носил длинные волосы, ведь как раз был период хиппи. Широкие штаны, свободная рубашка, возможно, небольшие серьги-гвоздики. На худощавых руках самое место для большого количества браслетов. Играл ли он на гитаре у костра? Заплетал ли косы или носил ли повязки на голове? Ездил ли он далеко без ведома родителей, которым было все равно, куда делся их ребенок? Волны хлынули к берегу, разбиваясь о камни и отвлекая Иллуми от размышлений. Теплые руки накинули на плечи плед, обняли вновь и прижали спиной к животу. — О чем ты думаешь? — наклонившись к уху, протянул Хисока, тепло дыша, тем самым грея уши мальчишки. — Какой ты был, когда был подростком? — прижимаясь ближе и любуясь закатом, Иллуми все никак не мог выскользнуть из своих размышлений. — Моя душа требовала свободы, хоть и мать заставляла быть «высшим сортом» людей, я… — вдруг притих Хисока, будто подбирая слова. Руки обогревали талию мальчишки, почти незаметно пробираясь под слои одежды, — я хотел лишь жить так, как я того хочу. Без знания французского и столового этикета, без постоянного требования угодить всем вокруг. — Хм, — задумался Иллуми, — Я почему-то так и думал. — Он положил поверх рук собственные, удобнее умещая голову на плечо. — Я размышлял, пока тебя не было, о том, что было бы хорошо, будь у тебя длинные волосы, или ты был частью какой-то культуры? Хисока почувствовал уже нагретые руки на костяшках и незаметно, но довольно улыбнулся. — Знаешь, необязательно принадлежать какой-то культуре, чтобы быть счастливым, правда? — Ага, наверное, — потерялся Иллуми, размышляя о словах Хисоки. Ему не нужно было говорить о собственных подростковых годах, ведь для учителя он — подобно раскрытая книга. Будто он знает о нем каждую мелкую деталь. — А ты ценишь это в людях? — неожиданно спросил Хисока, отпуская из крепкой хватки и удаляясь куда-то в сторону. — Свободолюбимость, я имею в виду? — уже где-то дальше послышалось. — Это в том числе, — оборачиваясь назад, проговорил Иллуми, смотря, как Хисока стучит по месту рядом, на небольшом пледе. — Еще честность, открытость и глубокое уважение друг к другу… да… кажется, это, — порывы ветра ерошили волосы и пронизывали до нитки. — Что насчет тебя? — Уважение друг к другу — это ключевой фактор, который помогает оставаться самим собой, — рассматривая своего ученика, Хисока будто чувствовал эту осторожность с его стороны, — но предпочитаю все же поставить на первое место умение прощать ошибки, — мужчина окинул взглядом мальчишку. — Ты ведь не такой? Иллуми отвернул голову в сторону, не желая отвечать. Это было очевидно, но у него характер Сильвы, твердый, напористый, и самое главное сильный. Он никогда не сможет забыть проступок. — Это мотивирует — не делать ошибки — ведь ты их не простишь, — кратко пояснил Мороу, смотря на медленное передвижение парня в его сторону. — Меня, например, мотивирует учиться твой грозный взгляд: злобный и в тоже время сексуальный мужчина смотрит сквозь очки на тебя, заставляет воистину уткнуться носом в книгу и прочитать по сто раз одно и то же предложение, лишь бы только вновь не встретить твои злющие глаза, — хихикнул Иллуми, останавливаясь напротив пледа. — Мне нравится наблюдать за тобой на уроке, — подтвердил Хисока, охватывая руками худые ноги и прижимаясь головой к ним, — куда большей загадкой для меня останется то, чем ты занимаешься, когда меня нет рядом. — Сегодня, например, играл в приставку до того, как ты приехал… — улыбнулся Золдик, наслаждаясь мгновением, когда старший вот так спокойно может греть его. — Я ведь под домашним арестом, — в его голове читалось некое счастье, определенно, ему нравилось идти наперекор собственным родителям, так сбегая с дома, не заботясь о последствиях. — а ты? — Я люблю зайти в какую-то тихую кафешку и часами напролет читать книгу, — Мороу отчетливо понимал, что он не имеет никакого права задевать тему родителей и ситуации, которая произошла, по сути, из-за него. — Ты жалеешь о том, что тогда пошел со мной? — минуты молчания хватило, чтобы набраться смелости и спросить. — Единственное, о чем стоит действительно жалеть, так это о том, что мне попались такие родители, — не задумываясь, протянул Иллуми, закидывая голову назад и закрывая глаза. Секунда, и в уголках глаз появились небольшие горячие слезинки отчаяния, почему именно он? Мороу поднял взгляд на мальчишку, явно видя, что ему необходима теплота, которую он заслужил. Потянув за запястье, Хисока усадил в собственные объятия, ласково притрагиваясь губами к морщинкам в уголках глаз. — Тебе страшно от того, что ты зависим от их мнения? — еле слышно спросил Хисока, ласково поглаживая шелковистые волосы. Теплое дыхание Иллуми в шею располагало младшего к этому разговору. — Да, — честно признался Золдик, пряча нос в изгиб кожаной куртки. — Я такой же, как и ты. Конечно, так оно и есть. Иллуми — отображение Хисоки в его подростковые года. Он оттягивал момент, когда придет осознание этого. Иллуми поднял «мокрый» взгляд на Хисоку, взгляд, который был сосредоточен куда-то вдаль. Повернув голову в сторону, куда смотрел старший, Золдик заметил предмет, который так внимательно изучал он. Стая чаек летели вдоль горизонта, преодолевая сильный ветер. — Ты ведь знаешь, что всегда можешь обратиться ко мне за помощью, — спокойно протянул Хисока, возвращая взгляд на уже полюбившиеся темные глаза. Иллуми опустил взгляд на тонкие губы учителя, которые без причины хотелось зацеловать до покраснения, не оставляя не единого сухого места. Медленно перебравшись пальцами на шею мужчины, ладони уместились на ней, проводя ноготками по коже. Решительности не хватало. Мороу ожидал, довольно улыбаясь, что его застенчивый мальчик делает огромные шаги в преодолении неуверенности. Теплые руки старшего охватили ладони Иллуми, и повернув голову в одну из сторон, начали расцеловывать тонкие пальцы, не стараясь отвести взгляд. «Как только вновь вода ударит о скалы, я его поцелую» — мысленно пообещал себе Иллуми, внимательно прислушиваясь к океану. Минута за минутой тянулись так долго, что терпению младшего пришел конец. «А к черту это!» — приподнявшись, Иллуми повалил своего учителя на покрывало, впиваясь губами в губы напротив. Наклонив голову вбок, младший, не церемонясь, протолкнул язык меж губ, исследуя полость рта. Руки мужчины перебрались на поясницу, прижимая тело ближе к себе. Он никак не хотел давать заднюю и терять контроль над ситуацией, поэтому быстро успел перехватить язык младшего, сплетая те вместе, лаская и исследуя рот напротив. Волны вновь ударили об скалы, бросая тело Иллуми в дрожь. Мгновения не хватило, чтобы дождаться звука прибоя. Но он был счастлив, что находится тут и сейчас. Воздуха категорически не хватало. Первым оттянулся Иллуми, рассматривая довольное лицо снизу. Как и хотелось, губы стали пухлыми от поцелуев, и появился небольшой румянец от холода.