I set out to get you

Остин никогда не покупался на чушь типа «Сумерек». Он признавал, что там была определенная красота; жуткая красота, да, но тем не менее красота. Вампиры и здоровые мужчины, в конце концов, не так уж и отличаются, если вдуматься — охотящиеся в ночи на вожделенных невинных девиц с их мягкой, нежной кожей… единственная разница между вампиром и мужчиной, конечно, является определение того, что такое «вожделение». От одного претенциозного писателя к другому, Остин мог видеть насквозь очевидные параллели между людьми и вампирами. Почему женщинам так нравились истории, где ее возлюбленный хотел ее съесть, а ему приходилось сопротивляться искушению. Пить кровь и поддаваться этим животным желаниям было просто более поэтичным и метафорическим способом писателя сказать «он хотел трахнуть ее», и любой, кто думал, что это что-то более глубокое, был полон дерьма. Но в отличие от вампиров в рассказах, Остин прекрасно довольствовался кровью неудачников и неудачников. На самом деле все шло более чем хорошо — он оказывал услугу. Как говорил его отец, когда они проходили мимо дворников, вытирающих блевотину или дерьмо какого-нибудь бродяги: «Кто-то должен это сделать». А Остин всегда знал, что он будет этим кем-то. В отличие от большинства вампирских романов, которые хотели бы убедить вас в том, что при виде молодых женщин вампиры сходили с ума и запах ее сладкой крови наполнял их ноздри. Он не чувствовал разницы между женщиной и мужчиной. Когда он высасывал их кровь, этот сладкий нектар всегда был на вкус одним и тем же… хотя иногда, если ему везло, он просто добавлял немного вкуса. Что подводит его к еще одному важному моменту. В любом случае, кому вообще нужна кровь какой-то чистой невинной девушки? В ее крови не будет никаких дополнительных «удовольствий», ничего, что могло бы вызвать у него хоть какое-то кайф после этого. Нет, он воображал, что пить такую ​​чистую кровь будет все равно, что пить безалкогольную газировку, и ему будет не хватать только жжения в горле, пока он пирует. Так что Остин никогда не покупался на эту ерунду из «Сумерек». Но факт оставался фактом: он не был настоящим вампиром, так что, возможно, он был слишком строг с этими старыми простофилями, у которых была привередливая диета из исключительно красивых девушек. В конце концов, Остин все еще был человеком с человеческими чувствами. Возможно, если бы у него были нос и язык вампира, он бы знал, действительно ли кровь прекрасной девы вкуснее, чем кровь обычного парня. — …Вам что-то нужно? Эти слова вырвали Остина из паутины мыслей. Остин лениво и с большим усилием поднял глаза. Видите ли, на улице было светло — не от солнца, о нет, нет, но даже светло-серого неба, накрывшего весь город, было более чем достаточно, чтобы заставить его щуриться, пытаясь рассмотреть то, что было впереди. Голос, который он услышал, принадлежал женщине, а вопрос был адресован не ему. Впереди него женщина лет двадцати пяти, пятилась от одного из Носферату. Или бледные, как любили называть их другие. На самом деле, Остин хотел, чтобы все просто согласились называть их Носферату, поскольку название отлично подходило им, но Белль снова и снова повторяла ему, что это плохая идея. Он, конечно, знал почему, так как такое название только привлекло бы внимание к тому факту, что они жаждут крови, но все же. Так или иначе, девушка — благослови ее душу — продолжала спрашивать его, чего он хочет, пока он приближался. Действительно, благослови ее. Остин не мог не поднять брови, наблюдая за происходящим. Большинство людей бросились бы бежать, вопя ругательства на ходу. Но как только гортанное рычание вырвалось из его горла, а зубы чуть не сомкнулись на ее шее, девушка развернулась на каблуках, чтобы бежать. Носферату помчался за ней своими неуклюжими и неповоротливыми конечностями, а Остин продолжал следить за ними глазами, в тоже время следуя за ними. Он редко делал так, но он мог использовать его добычу. Когда Носси кого-то убивал, а делали они это не только с неудачниками, они отступали, едва ты приблизился, неохотно позволяя пить кровь их жертвы. Это было рискованно, так как у Носферату не было особой осторожности, и они убивали в общественных местах, но даже если бы тело было найдено, ты мог бы справедливо обвинить их. Это не было ложью, но просто стоило бы убедиться, что ты вытер кровь со рта до того, как появятся копы. Легкое урчание в животе и возможность выпить крови, заставили Остина последовать за ними, пока Носферату преследовал девушку, загоняя ее в переулок. Не торопясь, он заглянул в переулок, чтобы оценить на ситуацию. Несколько других друзей Носси уже были на другом конце, закрывая ей пути выхода. Остин не смог сдержать присвист, сорвавшийся с губ, и чуть не захлопал. Он не понимал, что бледные могут быть настолько скоординированы, хотя, возможно, это было просто совпадением. Девушка поворачивалась то в одну сторону, то в другую, а потом еще раз, вертясь и вертясь, как будто она могла найти секретный выход, просто продолжая вращаться. Ее длинные и прямые волосы карамельного цвета волной следовали за ней, чуть не ударив одного из Носси по лицу. Остин удивился, обнаружив, что все еще стоит тут, любуясь их строем, когда внезапно понял, что на самом деле отключился и уставился уже на что-то другое. Он смотрел ей в глаза, большие коричневые блюдца, размер которых только подчеркивали блеском ее слез, отражающих свет вокруг нее. Он продолжал смотреть, шоколад ее глаз таял в шоколаде, так противно, что они практически кричали, чтобы он заглянул в них. В его организме все еще должны быть наркотики. Теперь он буквально теряется в чьих-то глазах и отключается. Единственное, что, наконец, заставило его вырваться из этого оцепенения, это когда она зажмурилась, готовясь к своей жестокой судьбе от рук Носси. — Что привело вас в город? — позвал ее Остин, заставив Носси остановиться. На его вопрос, такой небрежный и воздушный, как будто он встретился со старым другом, которого не видел черт знает сколько времени, все Носси медленно повернулись, чтобы посмотреть на него. Как ни странно, девушка, которой на самом деле предназначался этот вопрос, была единственной, кто не обратил на него никакого внимания. Она продолжала зажмуривать глаза, свернувшись калачиком. Это было не очень умно. Разве ее не учили защищаться, когда нападали более крупные существа? Как медведи — нужно раскинуть руки, орать как сумасшедшие и надеяться, что ваш бредовый показ отпугнет их. У этой девушки все было не так, все было не так. Он был удивлен, что она вообще продержалась так долго. В самом деле, она была от природы маленького роста, но сгорбилась, чтобы стать еще меньше. И ее тонкие плечи, узкие, кажутся еще меньше, когда она прижала руки к груди и обняла себя. Носси неохотно расступились, а Остин продолжал приближаться, закидывая руку на такие маленькие плечи. Видя, что она все еще не открыла глаза и, вероятно, ожидала, что ее сейчас разорвут на части, его успокаивающий жест, казалось, возымел противоположный эффект, и он услышал, как она прерывисто втянула воздух и тихонько всхлипнула. — Тск, тск, — теперь он действительно не мог не покачать головой. — Если ты собираешься сжаться и затаиться, ты не протянешь здесь долго. Услышав человеческую речь вместо рычания, казалось, она наконец поняла, что рука на ее плече была на самом деле дружеской, и осмелилась, наконец, открыть глаза и поднять голову. Как только она отвела взгляд от толпы нападавших, настала счастливая очередь Остина быть одаренным ее вниманием. Эти большие коричнево — каштановые глаза напали на него следующим. О, как они лазером в него врезались! В ответ он легко улыбнулся: — Извините, что прерываю эту вечеринку. Но вы так и не ответили мне. Что привело вас в этот скромный городок? — Я… я, — пробормотала она, пытаясь ответить ему, но если судить по дрожи, исходящей от нее, то он пока не получит ответа. Остин сделал отталкивающее движение рукой, которая лениво лежала у нее на плече, цокнув языком на Носси, чтобы они удрали. Ему даже не нужно было говорить ни слова, как они все разбежались, чтобы найти новую жертву. — Пойдем, по дороге расскажешь. — объявил Остин, подгоняя ее вперед и все еще держа руку на ее плече. Девушка посмотрела назад через его руку, чтобы в последний раз взглянуть на Носси. От поворота ее головы прядь ее волос упала ему в лицо. Клубника, подумал он. Обычно он не беспокоился о нормальности или внешнем виде. Но в данный момент он решил, что лучше сопротивляться желанию погрузиться глубже в ее волосы и вдохнуть больше аромата. — Спасибо. Что, что это было? — она посмотрела на него, и он заметил, что она не сделала ни малейшей попытки высвободиться из-под его руки. Он, вероятно, казался маяком нормальности и защиты по сравнению с Носси, при этой мысли он изо всех сил пытался сдержать смех. — Ах, эти ребята? Не обращайте на них внимания, они просто немного увлеклись, — небрежно сказал Остин, не упустив того, как она посмотрела на него. Даже со стороны он мог чувствовать давление ее взгляда, впивающегося в него. — Не возражаете против них? Они просто… — Теперь, когда ее больше не одолевали страх и угроза немедленного нападения, девушка, казалось, поняла, что, возможно, только что перешла от одной опасности к другой. Он не винил ее — его отношение определенно не кричало «спаситель». Она, наконец, вывернулась из-под его руки, и Остин ухмыльнулся, щелкнув пальцами, чтобы дать своей теперь одинокой руке хоть какое-то занятие. — Они только что пытались меня убить! — Попытались, ключевое слово. Эти парни пытаются, пытаются и пытаются, но им суждена жизнь, которая никогда не увенчается успехом. — Он повернулся к ней, сморщив лицо в притворной жалости. — Грустно, да? Девушка только смотрела на него, быстро моргая, прежде чем повернуться и уйти. Да, да, она очень испугалась, глупый он. Он должен был быть более сочувствующим ее тяжелому положению. — Эй, — позвал он ее удаляющуюся фигуру, грязно- светлые волосы безмолвно смешались с остальным песчаным ландшафтом города. — Я сказал эй, — он ловко схватил ее запястье, такое маленькое в его руке, что он задумался, сможет ли сломать его, просто сжав достаточно сильно. Она не сопротивлялась его хватке и легко повернулась к нему, как будто на самом деле и не хотела уходить. Что-то в ее кроткой сдаче и возвращении к нему что-то шевельнуло в нем, и он засмеялся, еще раз обняв ее. Как он и подозревал, она больше не стряхнула его руки. — Послушай, извини за это. Как насчет того, чтобы я проводил тебя туда, куда тебе нужно? — предложил он, глядя на нее краем глаза. Она взглянула на него с облегчением. Очевидно, именно поэтому она не убежала. Даже если она злилась на него и не понимала, что происходит, она, по крайней мере, понимала, что лучше быть не одной. Неудивительно, что девочка попросилась домой. Остин знал этот дом, и, судя по машинам на подъездной дорожке, здесь жила все та же пожилая пара. Он не был уверен, в чем дело, но она, должно быть, была какой-то родственницей, поскольку старики, жившие в этом месте, казались слишком старыми, чтобы быть ее родителями. — Еще раз спасибо, — сказала девушка на пороге, неловко теребя низ своей темно-синей толстовки. Теперь казалось, что неминуемая опасность и адреналин вышли из ее организма, частички ее истинной личности просвечивали, и она отказывалась смотреть на него прямо. Остин должен был задаться вопросом, не было ли это потому, что ей было стыдно позволять какому-то незнакомому мужчине ходить с ней так долго, даже если он был тем, кто спас ее. Или, может быть, она беспокоилась о людях, с которыми она жила, увидев его — с его подводкой для глаз, узкими черными брюками в тонкую полоску, пуговицами с рисунком под зебру, открывающими его грудь, и черным меховым свитером, который свободно свисал с него. С крестом и Иисусом на верхней части двери… правильно, он начал понимать картину. Скромная маленькая христианская воспитанница, замеченная возвращающейся домой с кем-то вроде него. Конечно, она не могла просто отослать его, поскольку он был ее милостивым спасителем. Но все остальное в ней, кроме настоящих слов, кричало ему, чтобы он ушел, и это заставляло его ухмыляться так сильно, что он боялся, что его шапка может слететь. — Ну что ж, хорошего дня, — поклонился Остин с большой экстравагантностью и роскошью, прежде чем развернуться на каблуках, чтобы уйти. Он чувствовал, как эти большие карие глаза скользят сквозь его шубу, пока он уходит. Он не мог не вздохнуть и покачать головой, уходя. Такая девушка завтра умрет.