Адреналин

13 июня 2018 года Лондон, Амала Басу В аэропорту было привычно людно и шумно, но сегодня улетала не Амала — Киран. Летний лагерь для подготовки к олимпиаде по математике брат выбирал ещё в марте, и как же это оказалось кстати! — Точно ничего не хочешь сказать? — он смотрел серьёзно, крепко сжимая ручку чемодана. Вокруг толкались опаздывающие на регистрацию пассажиры, локтями пробивая себе путь к своей стойке. Амала поморщилась. Поход в банк, где она открыла Кирану счёт и положила на него деньги на обучение, не был чем-то криминальным, но вот в целом ситуация с её отъездами выглядела странной, а Киран умел улавливать закономерности — математик же. Она сознавала, что откройся правда — брат не простит не её преступную деятельность, а замалчивание проблемы, но так не хотелось пачкать его в этой грязи. Вчера они даже крупно поссорились на почве того, что Кирану стоит знать, а что нет, и победительницей в этом споре Амала себя не чувствовала. — Если у меня будет племянник, я не против, буду с ним сидеть, не беспокойся, — понизив голос, добавил Киран, а Амала немного опешила — последние отношения, не продержавшись и трех месяцев, закончились полным крахом месяцев девять назад, а дальше она с головой погрузилась в семейный бизнес, пытаясь преумножать благосостояние не только незаконно. А потом вспомнила свою поездку, из которой она вернулась с кишечной инфекцией, и провела первые дня три в обнимку с белым фаянсовым другом, свое нервное поедание лепешек за компьютером, когда она до рези в глазах искала исторические планы форта с подземными ходами. И, конечно, эти книги были слишком древними, чтобы их даже отксерокопировали, не то что в электронный вид перевели. Но в библиотеке в Калькутте они хранились. Амала вспомнила свое поведение и фыркнула. — Мой математик, ничего подобного, выводы неверные, — сквозь смех выдавила она. — Но я запомню, — наставила палец на него, увы, ногти в связи с предстоящей деятельностью пришлось обрезать и отказаться от окраски — выразительность жестов терялась, зато не было риска подарить полиции улику в виде сломанного ногтя. Очередь медленно продвигалась вперёд, взвешенные чемоданы уезжали от владельцев, а Киран ждал и молчал. Он это умел с детства, по-дознавательски терпеливо ждать, когда тишина станет невыносимой. — Хорошо, Кир, я записалась в экспедицию, довольно опасную. Доволен? Самое противное, что он, похоже, поверил — лоб разгладился и взгляд повеселел. — Почему? — Что почему? Их прервала сотрудница, потребовавшая билеты и документы, — незаметно они приблизились к стойке регистрации. Но как только они отошли от стойки, уже свободные от багажа, брат продолжил: — Почему только сейчас сказала? В этом же ничего нет криминального, а то я такого напридумывал… Если бы Кир знал, сколько в этой поездке криминального! — Сначала не была уверена, что мне нужно ехать, — в мелочах она не лгала, это Амала могла себе позволить. — Потом не знала, как тебе объяснить, почему мне это нужно. Просто там будет человек, который мне очень нужен и важен, и не встретиться с ним я не могу. — В общем, сплошные тайны и адреналин, как ты и любишь, Мала. Может скажешь, хоть куда ты едешь? — Сначала снова в Индию, потом посмотрим, — впереди Кирану махали руками и цветными бейсболками его друзья, мистер Смит сверял список, отмечая каждого новоприбывшего. — Могу нерегулярно писать и вообще выходить на связь, не волнуйся, — уронила Амала. — Как будто ты в первый раз в горы улетаешь, — пожал плечами Киран, а Амала поняла, насколько он вытянулся за последний год — их разделяли жалкие сантиметры, которые Кир, судя по темпу роста, обещал к концу лета преодолеть, и тогда сверху вниз будет смотреть не она. — О, ребята только меня и ждут. До встречи, сестрёнка! Береги себя! — До встречи, Кир! Буду скучать, — он уходил, не оглядываясь, не останавливаясь, только скинул рюкзак на одно плечо, видимо, искал что-то. Вроде бы ничего у неё не забыл. Амала на всякий случай ещё раз проверила — могла на автомате засунуть билеты в свою сумочку, но нет. Мистер Смит приветственно кивнул Киру, ещё раз пересчитал своих подопечных и повел их за раздвижные двери на очередной пункт досмотра. Брат обернулся, помахал ей рукой, ободряюще улыбаясь, она помахала ему в ответ, пытаясь избавиться от мерзкого привкуса собственной лжи и договориться с собственной совестью. Двери закрылись, и Амала провела по лицу рукой, стирая улыбку, уронила руку вниз. Если бы брат знал, как она ненавидит этот адреналин! Ненавидит, но жить без него уже не может — за последний год она научилась водить мотоцикл только ради ветра в лицо и скорости, от которой прерывистая разметка превращается в сплошную. Самолёт превратился в серебристую точку, исчез в хмуром английском небе, чтобы вынырнуть из туч над Ирландским морем. Прогноз обещал приличную погоду в Блэкпуле на все лето, но Амала не верила синоптикам, как и политикам. Впрочем, это лирика, а ей ещё самой собираться — этой ночью она тоже улетает, только не на отдых. Зато адреналина будет много. 18 июня 2018 года Калькутта, Амала Басу — А он красавчик, — заявила Яшви, поедая взглядом молодого любителя попкорна иностранной наружности и, предположительно, американского гражданства. Амала его тоже давно заметила и считала, сколько красных стаканов опустеет прежде, чем парень лопнет, — Ты, кстати, что вышла-то? К бабушке собиралась. — Для красавчика он слишком много ест, ты его не прокормишь, — у Малати, подрабатывавшей танцовщицей в ночном клубе, друзей ни среди однокурсников, ни среди коллег по сцене не было, только с хорошенькой Яшви она периодически общалась. Что же, Амале проще, чем меньше знали настоящую Малати, утонувшую в мутных водах реки Хугли, тем меньше шансов проколоться. Впрочем, бочка дёгтя все же имелась, хотя ложка меда была внушительной: Малати Кхан — имя словно на заказ. Но эта девушка имела несчастье быть лично знакомой с капитаном Лайтвудом — попалась на краже в холостяцкой берлоге, по несчастливому совпадению, капитанской, год назад и с тех пор вынуждена вести ночную жизнь не раз от раза, а постоянно. — Маленькая ещё, жизни не знаешь, — Амала внутренне усмехнулась — Яшви её моложе на два года, но вот Малати исполнилось только девятнадцать, — кормить и угождать — досадная обязанность супруги, а я ей не являюсь, хотя… — она ещё раз выглянула из-за кулис, оценила иностранца, теперь, видимо, на матримониальную пригодность, — у них вроде все не так плохо с традициями. — Кхан, раз выходной не нужен, работай. Амала едва не подпрыгнула — к ней могло бы и стадо слонов подкрасться под прикрытием музыкальной атаки на уши, и она бы их не заметила, не то что одного директора клуба. — Нюхом чует деньги, — дождавшись, пока чёрный пиджак скроется за поворотом, прокричала ей на ухо Яшви — громкость ударных стала пыточной — и поторопила, — вернётся ведь, проверит. Неоновый свет слепил, а юбка своей мизерной длиной напоминала времена занятий художественной гимнастикой, ритмы били по ушам, диктуя скорость движений. В общем не сложные движения: хлопок, прыжок, провести руками по телу и снова, — походили на ритуальные танцы в праздники, подобные Дурга-Пудже, и Амала легко представила себя храмовой танцовщицей, душа отозвалась и запела, тело наполнилось лёгкостью и пузырящимся, словно шампанское, весельем. Исчезла мисс Басу — рассудительная старшая сестра и владелица семейного магазина — осталась дикая Амала, которая обожала художественную гимнастику, соревнования и сцену. Осталась яростная энергия танца, подпитываемая восхищенными взглядами, невидимыми из темноты зала, но льнущими к коже. Она шла вперёд, смещаясь с освещенной сцены на дорожку, подсвеченную только зелёной полоской светодиодных лампочек, вмонтированных в пол, и мелодия стелилась за ней, сменив характер на более вкрадчивый, зовущий. Все дальше — и уже можно разглядеть чужие силуэты, женские и мужские, лица, откровенное восхищение, зависть и липкий интерес во взглядах. И этот жующий американец наконец отложил свой стакан — его руки ничего не занимало, когда он оказался перед сценой, хотя спортивная сумка все же оттягивала ему плечо. Пожалуй, это лучшая оценка её выступления — захватило так, что есть не хочется. И он оказался слишком близко, так, что попал в свет софитов — блеснула тиснением обложка не вместившейся в сумку книги. «Джунагарха» отпечаталось на сетчатке, и Амала сломала рисунок танца, изогнулась и приобняла опешившего и ощутимо напрягшегося юношу, склонилась близко, очень близко, и сквозь удушающую вонь попкорна пробился аромат успеха — пахнуло не самой дешевой вишней в ликере, а затем змеиным броском выровнялась и хищно улыбнулась, благо образ позволял. «Инженерные решения», редкая книга, которую даже в библиотеках и у букинистов попробуй найди — ей не удалось. Прощальный рокот отгремевшей музыки — Амала замерла на миг, прогнувшись назад, и в наступившей тишине исчезла в тёмной пасти закулисья. — Кхан, на прибавку даже не рассчитывай, — скрипучий голос директора прервал треск дружных аплодисментов. Он почесал затылок, но не стал продолжать то ли чтобы не ругать, то ли чтобы не поднимать вопрос премии, и тихо в лучших английских традициях исчез. Амала смахнула пот со лба и направилась к Яшви, мрачной, как грозовая туча. — У него чипсы с чесноком, не советую его целовать, — Амала сморщила отвратительную гримасу, выражавшую её отношение к запаху, отпугивающему не только вампиров, но и обычных людей с нормальным обонянием. — Но глаза как два малахита, — звучало как реплика героини любовного романа, описывающей встречу с будущим мужем, но Амала подавила смешок в зародыше. — Одобряю, не упусти. — Пожелай мне удачи! И в тот же миг Яшви умчалась на свидание — теперь, судя по досье, американца возьмут в заложники и надежно займут на ближайшие два часа точно. Но Амала все равно торопилась. Макияж она оставила, хотя в нем её родной брат бы не узнал, то есть не её, а Малати, стёрла только кровавый оттенок с губ, рывком натянула майку и джинсы, в рукава рубашки она попадала уже на ходу, стараясь не выпустить из рук знавший лучшие времена рюкзак, чья лямка грозила вот-вот оторваться, и, судя по ниткам, местами вылезшим из ручного шва, стаж в этом деле у лямки имелся. Сердце отстукивало потраченные зря секунды, пальцы чуть похолодели, когда Амала схватилась за ручку двери, и заглянула в полумрак комнаты отдыха. Брошенная почти у порога сумка с печально распотрошенными и разбросанными внутренностями свидетельствовала то ли о порыве страсти, то ли о проигранной борьбе за американскую свободу. Слышался шум льющейся воды и Амала старалась оборвать крылья своей фантазии, чтобы не улетала не в том направлении. Ступая по-кошачьи мягко, чутко прислушиваясь к скрипу досок и звукам шагов, она добралась до книги, через полу рубашки схватила её и с трудом, под тихий треск ветхой ткани, впихнула ее в свой рюкзак — слишком толстая оказалась. Та самая! Амала пробежала глазами оглавление, пролистала до нужной страницы и поминая всех бхутов, из-за которых ей нужна такая ужасная конспирация, включающая виснущий от старости телефон со слабенькой камерой, размывающей изображение до нечитаемого текста, занялась спешным копированием информации о подземных ходах, которые действительно имелись. За тонкой стенкой, в зале, где остались Яшви и её жертва, хлопнула дверь, мужской голос спросил Малати. Ей почти повезло — дофотографировала, но на последней странице рука дрогнула, и с громким шелестом страницы упали, открывая задний форзац, на котором красовалась гордая печать семьи Дубей. Да она краденая! Амала прикинула, закинуть ли книгу под груду половых тряпок, но в подсобке все же периодически появлялись уборщицы, судя по закорючкам подписей в графике дежурств, и предметы для мытья полов не всегда служили пылесборниками. Пихнула «Джунагарху» в рюкзак, хотя хотелось выбросить, чтобы не переходить дорогу двенадцати, плавно перевела выключатель, погружая комнату в темноту, прислушалась к чеканным шагам, навевающим неприятные предчувствия, дождалась, пока они стихли, и проскользнула по пустому коридору в зал. Сзади из-за угла выскочила хохочущая стайка девушек, уходящих после выступления домой, и шумели они почти также громко, как музыка на сцене. Амала помахала им в ответ и решительно открыла дверь. — Симулируете Вы, Яшви, хуже, чем танцуете, — у Амалы мало времени, судя по спине американца, которую она видела из-за угла стены, он сейчас обернётся и направится к выходу. Она засунула руку во внутренности рюкзака, намереваясь избавиться от улики путем возврата на то место, откуда взяла, но тут сзади скрипнула дверь. — Мисс Кхан, Вы проследуете со мной, — ей на плечо легла тяжёлая ладонь. — Малати? — голова Яшви показалась из-за плеча любителя попкорна и редких книг. Он тоже обернулся, блеснув стёклами очков. Была бы Амала кошкой — ощетинилась бы, зашипела и дала бы лапой по чужим рукам, чтобы не повадно хватать было. Но она только медленно обернулась, ощущая, как адреналин разгоняет сердце, как бензин — мотор мотоцикла, до максимальных оборотов. Сзади стоял печальной памяти капитан Лайтвуд. Лямка не выдержала потрясения и оборвалась, молния поехала вниз, открывая полицейскому прекрасный обзор на говорящее само за себя название. Приехали! Но если этот редкий том позаимствован из библиотеки семьи Дубей, то тогда получается, что это совсем не американский студент или фрилансер у неё за спиной стоит…