Те самые сны

      – Ты можешь оступиться и сбиться с пути, и тогда я позову тебя по имени...              – Включи мозги, идиот!       – Я зову тебя им всё время, потому что люблю тебя!       – Умолкни, Хагуса!       – Юкине! Юкине, погоди!       – Прощай... Харуки...       – Юки...       Острая боль от внезапного столкновения с тупым и холодным объектом. Глаза прищуриваются из-за света, бьющего прямо в них. Голова невероятно тяжёлая и больше ощущалась как ледяная глыба, треснувшая до основания.       – А-А-А-А-А-А-А-А-А-А! – заледеневшие пальцы вцепились в волосы и лицо, закрываясь от шума, доносившегося сквозь время. Кто-то звал с явным отвращением, кто-то указывал, а кто-то... Юкине ухватился за футболку, отодвигая ту от имени, что с такой гордостью он недавно носил. Шинки прикусил губу и, нагибаясь над землёй, завопил и зарыдал одновременно, осознавая всё то, что он совершил, сказал, увидел... И то, что Ято больше его не звал.       Ты провёл между ним черту! Ты сделал ему больно! Он страдал из-за тебя... естественно больше не станет звать! Он тебя ненавидит! Ты ему противен! Ты – нора!       Юкине всё дальше и дальше уносил страшную мысль, продолжая произносить пусть и больные и ранящие, но правдивые слова. Но она не пропала. Бог звал всё это время, даже после того, как собственный же шинки, кем он дорожил больше всего на свете, воткнул когти в его плоть... Но сейчас была тишина.       – Ято! – как можно громче крикнул Юкине, всё ещё борясь с желанием забиться пальцами в землю, разрывая их до крови и мяса. – Я... ЯТО! – надрывая связки проревел он, роняя на только что опавший снег всё появляющиеся и появляющиеся слёзы. Юкине приоткрыл рот и через мгновение не смог произнести ничего. И через следующее. Потускневшие глаза взглянули на простынь, что прикрывала его до пробуждение и, зарываясь в неё, шинки смог выдать лишь хриплый и совсем тихий скул. – Пожалуйста... – прошептал он с острым привкусом крови во рту. Юкине отбросил ткань от себя и, повернувшись в сторону города, ухватился за землю, царапая пальцы. – Пожалуйста!.. Позови меня по имени снова! – ладони провели кровавый след на траве, и только затем Юкине понял, что разодрал руки об камни, ветки и землю. Алые капли продолжали литься вниз, смешиваясь с прозрачными и горькими слезами. Юношеская рука сжалась в кулак, прижимаясь к груди и пачкая имя в алый. – Папа! – всё, что смог произнести Юкине, пока голова совсем не стала тяжёлой и он не свалился с полностью пустым взглядом, направленным на восходящее солнце. Лучи резали глаза, но шинки не отводил их, не закрывал. Даже это всепринимающее тепло не доходило до него. Дрожащие пальцы вновь ухватились за уже кровавую траву и снег, и Юкине увидел знакомый ему дом, сестру, мать, от... – Я мёртв... – не отдавая себе отчёта, проплёл шинки. Он вырвал травинки и тут же выбросил. – Мне больше некуда идти...       Непонятное и родимое, еле доносимое эхо отозвалось в голове шинки, и тот, подскачив, чуть ли не свалился на землю, всё же ухватившись за ствол близкого дерева. Характерный алый след прошёлся по коре, шаг за шагом направлясь к другой его стороне. Юкине, ловя волосами весь ветер, вжался в куртку и почувствовал, как глаза вновь наполняются слезами. Но почему-то столь желанными, что на лице проскользнула дрожащая улыбка. И шинки спрыгнул с края к свету...

***

      – Сейчас их лучше не беспокоить.       – Я и не собиралась, – еле слышно прошептала Хиёри с улыбкой. – Как бы мне ни хотелось встретиться с ними, им это нужно больше, – добавила она, прикрывая за собой дверь в комнату и в последний раз глядя через щель, что они всё ещё мирно спали.       Руки вжимались в тёплое и жёсткое тело, цепляясь за кимоно всё сильнее и сильнее, ближе и крепче. Не хотелось отпускать. Мирное дыхание на груди и неосознанный прищур из-за тёмных волос, щекочущих нос. Юкине зарылся лицом в складки одежды и наконец успокоился. Сонные и беспокойные движения шинки, желавшего вцепиться в бога так, чтобы ничто не могло их разлучить. И последующая за нахождением нужного положения тишина. Ято кривил лицо из-за тяжести и острой боли от глубоких ран по всему телу, но не просыпался. Это было знакомое тепло, поэтому всё было в порядке. Рука накрыла прижавшегося к нему шинки, и глубокий и мирный сон также поглотил и его.       – Сладких снов, – сказала Хиёри, окончательно прикрыв дверь.