Источник

      Плотный молочный пар вился над темной водной гладью, яркими пятнами отражавшей несколько горящих фонарей. Был поздний вечер, и небо успело приобрести глубокий синий цвет. Без единого облака оно представляло собой лишь огромное полотно с редкой белой россыпью звезд.       Бьякуя медленно спустился в горячий источник по каменным ступеням, теплая вода заходила небольшими волнами, обволакивая крепкое тело. Старые раны утомленно и неприятно заныли, а свежие и мелкие царапины слегка защипало. На правом плече цвела почти черная и болезненная гематома, не позволявшая в полной мере пользоваться рукой.       Мужчина остановился где-то у середины источника и погрузился в него до самых ключиц, положив голову на каменный край. Приятный жар заметно расслаблял и притуплял боль, тишина и едва слышный плеск воды ласкали слух, даже собственное дыхание было едва заметным.       Глаза закрывались сами собой, сознание то медленно уплывало, то возвращалось. Мыльные принадлежности одиноко лежали рядом, источая тонкий цветочный аромат. Неплохо было бы воспользоваться ими, но тело слишком разомлело в тепле, чтобы как-то двигаться. Усталость заметно сковывала ноющие мышцы и давила на голову.       Бьякуя почти задремал, когда внезапно почувствовал мягкое прикосновение к оголенному плечу, выглядывавшему из-под воды. Он с трудом повернул голову и с удивлением заметил на влажной коже нежный розовый лепесток. Еще один такой закружился перед его лицом, ласково мазнул по бледной щеке и опустился на темную поверхность источника.       Кучики озадаченно нахмурился, эти лепестки он бы узнал из тысячи других: уж слишком хорошо они ему знакомы. Однако вокруг не было ни одной сакуры, а ветер не мог принести их из роскошного сада, потому что до сезона цветения было еще далеко. Вывод напрашивался лишь один, и он заставил Бьякую частично вырваться из туманного плена источника.       Мужчина встал, но сразу же хватился за каменный край, чтобы удержать равновесие. Голова слегка закружилась, и он глубоко вздохнул, сжимая пальцы в кулак. По телу пробежала легкая дрожь – еще один лепесток коснулся влажной кожи. Гордость не позволяла откликнуться на чужое предложение о помощи, но в то же время было понятно, что капитан шестого отряда не сможет справиться сам. Либо он испортит все купание тем, что просто уйдет, едва перебирая ногами, либо останется и будет упрямо пытаться что-то сделать, пока мышцы не откажут окончательно.       Костяшки сжатого кулака побелели, сухожилия натянулись под бледной кожей. Бьякуя глубоко вдохнул влажный воздух и медленно выдохнул, на здоровое плечо мягко опустился еще один обманчиво нежный лепесток. Острые края были чуть приподняты и не касались кожи, опасаясь случайно поранить. Мужчина повел плечом, и лепесток послушно слетел вниз, ложась на темную воду. Источник будто зацветал на глазах, все больше бледно-розовых «капель» появлялось на его поверхности. Они медленно кружились среди белого пара в каком-то странном, но завораживающем танце.       Бьякуя устало вздохнул и прикрыл глаза, безмолвно соглашаясь на чужое предложение. Уязвленная гордость противно скребла изнутри, но была слегка успокоена тем, что никто больше не станет свидетелем проявленной слабости, кроме заботливого занпакто и его упрямого хозяина.       Ворох тихо шуршащих лепестков собрался у края источника, окружая высокую фигуру в причудливой демонической маске. Бьякуя бросил на Сенбонзакуру нечитаемый взгляд и деликатно отвернулся, услышав отчетливый шорох ткани и стук маски о твердый камень. Через какое-то время сзади послышался негромкий плеск, и Кучики почувствовал небольшие волны, исходящие от потревоженной воды. Отчетливо ощущая чужое присутствие за спиной, мужчина даже не думал оборачиваться – так будет спокойнее.       Занпакто печально улыбнулся и сложил руки лодочкой, чтобы зачерпнуть немного воды. Взгляд невольно скользнул по огромной гематоме на чужом плече, поврежденная кожа влажно блестела в теплом свете редких фонарей. Сенбонзакура едва удержался от тяжкого вздоха и осторожно раскрыл ладони над головой хозяина. Вода почти моментально впиталась в сухие волосы, сделав их еще темнее. Отдельные пряди даже прилипли к шее, извиваясь подобно тонким телам змей.       Ароматное мыло хорошо пенилось в теплой воде, и эта пена слегка шуршала при каждом движении пальцев в густых черных волосах. Подушечки мягко массировали кожу головы, проходя по проблемным местам. Кот бы давно начал довольно урчать от подобной ласки, но Бьякуя стоял недвижимо, уподобившись изящной статуе из белого и холодного мрамора. Сенбонзакура даже не слышал его дыхания, подмечая только то, как едва заметно опускаются и поднимаются напряженные плечи. Каждая мышца на спине и руках была четко очерчена тенями, по ним так и хотелось провести рукой, чтобы проверить, не сделаны ли они из камня.       Занпакто снова сложил ладони лодочкой, собирая воду, и раскрыл над чужой головой. Мутные ручейки пены сбежали с волос и стали скользить по бледной коже. Сенбонзакура проводил один из них кончиком пальца, невесомо следуя вдоль выступающих позвонков до самого крестца. По спине прошлась волна мурашек, заставившая Бьякую на пару секунд затаить дыхание. Мелкие потоки воды щекотно спускалась по обнаженному телу, исчезая на поверхности источника. Это повторялось несколько раз, пока в волосах не осталось белой пены.       Занпакто заботливо омыл тело хозяина, любуясь поблескивающими в свете фонарей капельками воды. Они или сбегали вниз, собравшись в тонкую струйку, или какое-то время неподвижно висели на влажной коже, словно утренняя роса на сочной травинке. Томный вздох вырвался из груди, и Сенбонзакура невольно облизнул сухие губы, с удивлением замечая, что чужие плечи поднимались и опускались чуть чаще обычного. Он протянул руку к предплечью хозяина, собираясь спросить о его самочувствии, но внезапно увидел, как Бьякуя начал поворачивать голову. Рефлексы сработали моментально, пальцы ловко выхватили из волос белоснежную ленту и закрыли ей серые глаза капитана шестого отряда. Мужчина удивленно выдохнул и резко развернулся к занпакто, слегка покачнувшись. Сенбонзакура заботливо подхватил шинигами, чувствуя, как от нежеланных прикосновений напряглись его мышцы. Бьякуя уперся ладонью в чужую грудь, надеясь отвоевать обратно свои личные границы, но пораженно замер, ощутив легкое давление чуть ниже живота. Занпакто прекрасно понимал, во что случайно уперся бедром, и что так хотел бы скрыть его хозяин, побыстрее выпроводив меч из источника. Кучики поджал тонкие губы и напряженно замер в крепкой хватке. На бледных щеках едва расцвел нежный румянец то ли от жара источника, то ли от злости и смущения.       Закрывавшая глаза лента погрузила окружающий мир во тьму, обостряя остальные ощущения. Чужие руки чувствовались отчетливее всего, поэтому Бьякуя вздрогнул, когда они плавно спустились вниз, огладив бока и выступающие гребни подвздошных костей. Ладони скользнули на бедра, прикрытые полотенцем, и сжали их. Ноги под водой оторвались от каменного дна, и Кучики пришлось вцепиться в плечи своего меча, чтобы не упасть в источник с головой.       Аккуратно держа обманчиво хрупкое тело хозяина, Сенбонзакура медленно зашагал к выходу. Когда под ногами оказалась первая каменная ступенька, он осторожно усадил капитана на такую же, но повыше, самую первую. Теплая вода еще омывала их ноги, а прохладный вечерний воздух холодил разогретую и влажную кожу, вызывая волны мурашек и легкую дрожь.       Бьякуя чувствовал жаркое дыхание занпакто на своих ключицах и шее, только от этого низ живота начинал сладко ныть. Мужчина закусил губу и сжал кулаки, не желая идти на поводу у ощущений. Чужое тело было опасно близко, пусть оно и не касалось Кучики, но присутствие угадывалось довольно четко. Кожа чувствовала тепло меча почти везде, казалось, нужно было сделать всего лишь одно небольшое движение, чтобы ощутить друг друга.       Бьякуя вздрогнул, когда что-то щекотно скользнуло по бедрам. Будто кончик кисти неторопливо рисовал на них какие-то мистические символы. Затем к таинству присоединились пальцы, их шероховатые подушечки мягко скользили по нежной коже, осторожно лаская чувствительную внутреннюю сторону бедер. Мышцы невольно напрягались под чужими руками, внизу живота постепенно сворачивался тугой клубок жара. Полотенце уже не могло скрыть недвусмысленной реакции, махровая ткань только больше усугубляла ситуацию, дразня коротким ворсом.       Кучики нервно покусывал тонкую нижнюю губу, когда руки переместились на бока. Они оглаживали каждый изгиб, каждое выступающее ребро и рельефы натренированных мышц, мимолетно скользили по спине, чуть усиливая давление на линии позвоночника. Бедра невольно подались вперед, когда пальцы ощутимо прошлись по крестцу. Бьякуя шумно выдохнул и сжал кулаки до побелевших костяшек, чувствуя, как от возбуждения начинает гореть все тело.       Зубы сильнее впились в мягкую плоть губ, когда чужие руки добрались до груди, задев аккуратные бусины сосков. Волна удовольствия прошлась вдоль позвоночника, осев в затылке легким онемением, член под махровой тканью предательски дернулся. Бьякуя в любой момент мог прекратить эту сладкую пытку, но осторожные и заботливые прикосновения заставляли его колебаться. За ними чувствовалось нечто большее, чем доверие и искренняя преданность. Мысль о том, что кто-то просто желал сделать что-то приятное по отношению к нему, казалась Кучики абсурдной. Он слишком холоден и скуп на проявление каких-либо эмоций, мало кто хотел бы по собственному желанию узнать его лучше. Однако занпакто это не было нужно – Сенбонзакура прекрасно знал весьма ранимую душу хозяина, видел все его внутренние переживания и чувства. Это было ценнее всего: ощущать то, о чем даже не догадывались другие. Даже сейчас можно было почувствовать всю противоречивую смесь эмоций внутри мужчины с ее плавными переливами из холодного и горького до теплого и сладкого.       Подавшись вперед, занпакто плавно и осторожно уложил хозяина на твердый каменный пол. Длинные волосы заскользили по плечам, щекоча самыми кончиками чужую грудь, из которой вырвался тихий вздох. Сенбонзакура огладил крепкие предплечья и коснулся нежных запястий с ажурным плетением голубых вен, медленно выводя на тонкой коже причудливые узоры. Губы так и тянуло к изящной шее с нервно перекатывающимся адамовым яблоком, но они замерли в нескольких жалких миллиметрах, так и не достигнув цели.       Бьякуя чувствовал близкое дыхание своего меча, каждый небольшой выдох опалял кожу, согревая ее после касаний прохладного вечернего воздуха. От мучительного контраста сладко ныла каждая клеточка возбужденного тела, напряжение в паху нарастало, ощутимо пульсируя. Хотелось чего-то большего, чем дразнящие и распаляющие поглаживания, и занпакто это понимал, ощущая, как идет мелкими трещинами стена чужого терпения.       Бьякуя едва смог сдержать протяжный стон, когда крепкое тело Сенбонзакуры тесно прижалось к нему. Позвоночник будто прострелило током от желанного прикосновения к возбужденной плоти. Занпакто плавно качнул бедрами, потираясь о налитый кровью член хозяина, и услышал в ответ шумный вздох, отдаленно похожий на змеиное шипение. Протянув руку вниз, он распахнул полотенце, прохладный воздух коснулся обнажившегося участка, заставляя напрячься мышцы пресса. Бархатная розовато-лиловая головка горячей плоти жалась к низу живота, оставляя на нем чуть поблескивающие разводы прозрачного секрета.       Сенбонзакура окинул потемневшим взглядом тело под собой, чувствуя внутри теплый трепет. Он едва ощутимо мазнул губами по шее Кучики, затем, горячо выдохнув, одним плавным движением спустился к его бедрам. Кожу защекотали длинные пряди темных волос. Кончик языка очертил выступающую тазовую косточку в опасной близости от жаждущего ласки члена, заставив Бьякую мелко вздрогнуть. Он едва удерживался от того, чтобы податься навстречу. Мужчина сдавленно и тихо простонал, когда теплые лепестки чужих губ мягко коснулись головки. Они то раскрывались, то сходились вместе, будто что-то нашептывая. Язык ласкал самый центр в попытках проникнуть внутрь.       Кучики понимал, что его дразнят, но мягко, беззлобно, стараются подогреть интерес, чтобы доставить удовольствие. Мысли подтвердило ощущение теплого и влажного рта, в который погрузилась твердая плоть. Губы приоткрылись от удивления, но с них не слетело и звука. Бьякуя лишь сжал в кулаке подвернувшиеся под руку кончики чужих прядей, невольно перебрал их в пальцах, чувствуя почти шелковую мягкость. Он и не знал, что волосы его занпакто на ощупь именно такие...       Это новое знание будто обострило восприятие: чужие движения стали четче, яснее, острее. Картина жарких ласк сама встала перед закрытыми глазами, широкая лента не могла спасти положение. Кучики чувствовал, как нарастает напряжение в собственном теле, и даже посторонние мысли никак не могли унять этот усиливающийся жар. Каждое касание чужих губ и языка невольно призывало вскинуть бедра, но они удерживались на месте налитыми мышцами и силой воли – мужчина не мог полностью отбросить болезненную гордость. И чем ближе становился момент развязки, тем сильнее были метания между привычным «холодным лицом» и желанием.       Раздираемый противоречиями, Бьякуя разжал кулак и потянулся к голове занпакто, зарылся пальцами в темный и гладкий шелк волос и слегка потянул на себя, намекая оставить дело. Сенбонзакура плавно отстранился, замер в ожидании, скользя томным взглядом по телу хозяина. Грудь того часто вздымалась, дыхание было шумным, а мышцы мелко подрагивали от напряжения.       Следуя за рукой, тянущей его вверх, меч оказался лицом к лицу с капитаном шестого отряда. Кожи коснулся теплый и легкий выдох, сорвавшийся с приоткрытых губ. Занпакто опустил на них взгляд, волосы с плеч свесились по бокам, заставляя плотную тень лечь на светлые лики мужчин. Возникший полумрак перед глазами оставил во влажном воздухе недосказанность, жалкое пространство между телами.       Тишина не длилась долго. Сенбонзакура почувствовал, как пальцы, почти родные и обычно прохладные, перебирают длинные пряди на затылке. Мягко, ненавязчиво, заставляя покрыться мурашками с ног до головы. Натянутая струна нервов где-то внутри заметно расслабилась, веки опустились, а лоб прижался к чужому. Соприкоснулись кончики носов, невесомо, щекотно.       Эта небольшая передышка заставила возбуждение поутихнуть, но только до того момента, пока бедра снова не встретились. Спина невольно прогнулась, а давление усилилось. От нарастающего темпа ощутимого трения стало жарко и влажно. Кожа к коже, плоть к плоти – все казалось таким естественным и одновременно нереальным.       Приоткрытые губы ловили рваное дыхание друг друга, но не соприкасались, пусть и были невозможно близко. Щеки пекло от бледного румянца, тело горело, а низ живота тянуло и скручивало все сильнее. От возбуждения ныла каждая клетка организма.       Позволив себе проронить тихие-тихие стоны, мужчины напряженно замерли на самом пике, пока мышечные спазмы не ослабли. Реацу хозяина и меча слилась воедино, от резонанса воздух легко и тонко зазвенел, будто встретившаяся в бою сталь.       Поглощенный давно забытой негой, Бьякуя на короткое время отвлекся от реальности. Голова была страшно пуста и тяжела. Разморенное тело едва шевелилось, окутанное чужим теплом. Спокойное дыхание занпакто щекотливо касалось шеи, путалось во влажных волосах. От ощущения такой близости что-то внутри тоскливо ныло, как старая рана. Печально, притупленно и почти не больно.       В себя Кучики приходил медленно, будто нехотя. Даже вздрогнул с опозданием, когда горячая вода коснулась бедер – их заботливо омыли и снова накрыли полотенцем. Мужчина аккуратно сел, слыша рядом плеск источника, и снял с глаз ленту.       Вокруг так же в нежном танце кружились розовые лепестки и стелился молочный пар, и, прячась в нем, на последних ступенях источника полулежал Сенбонзакура. Меч устроил голову на предплечьях, наполовину погрузившись в горячую воду. Длинные пряди волос черными лентами струились по телу, стройному, расслабленному, с крепкими рельефными мышцами. Было очень непривычно видеть занпакто таким: без всей брони, обнаженного и приходящего в себя после ласк. Очень уязвимого, с виду даже ранимого.       Бьякуя отвел взгляд, чувствуя родство с этими ощущениями без своей привычной стены отчуждения и равнодушия. Чужое доверие кольнуло нервы и дало странное, сладковато-горькое тепло.       У Кучики была своя жизнь и тяжелая ноша, у Сенбонзакуры – лишь он, хозяин, с которым меч безмолвно делил все эти радости и тяготы, не требуя ничего, только отдавая себя и свои силы. Даже в самые тяжелые времена клинок всегда был рядом, пусть и не говорил о своем присутствии.       Внезапно в туманных мыслях промелькнуло острое осознание: никто не знал Бьякую так, как его собственный занпакто. Вся душа капитана для меча была открытой книгой. Ничего не скроешь, не утаишь – даже самый грязный мрак, о котором не хочешь вспоминать сам. И все это, солнечное и лунное, светлое и темное, принимали, не отвергая.       Кучики тихо вздохнул, сжал в пальцах белую ленту и бросил взгляд на фигуру в источнике. Казалось, Сенбонзакура дремал, спрятав лицо в предплечьях и длинной челке, по вздымающейся спине угадывалось размеренное дыхание. Но, почувствовав внимание хозяина, меч поднял глаза: глубокие, синие, как ночное небо. Бьякуя рвано выдохнул от нахлынувших воспоминаний, но заставил себя посмотреть в чужое лицо. И чем дольше он это делал, тем отчетливее его отпускало возникшее напряжение. Да, эти темные омуты напоминали ему взгляд покойной жены, но были не такими большими и округлыми. Да и эмоции в них таились немного другие, хоть и схожие.       Чувствуя ворох противоречий в душе капитана, Сенбонзакура опустил веки и удобнее устроил голову на своих руках. По тихим шорохам он понял, что Кучики переоделся в домашнее юката, что раньше лежало рядом со входом в источник. Занпакто вытянулся на каменных ступенях и расслабился, позволяя горячей воде успокаивающе омывать тело. Мягкий плеск ласкал слух и невольно вводил в сонный транс. Ни тревог, ни волнений...       Бьякуя невольно обернулся, чтобы посмотреть на разомлевший меч – что-то в его виде дарило душе странное спокойствие. Было и что-то эротичное в обнаженном теле, почти полностью лежащем в источнике. Не пошлое, совсем легкое и ненавязчивое, можно сказать, естественное. Кружащиеся в воздухе лепестки-лезвия только придавали картине колкий романтизм. Будто где-то в саду действительно цвела нежная сакура, и ветер развевал остатки цветов по всему поместью.       Кучики вытянул руку, и на его бледную ладонь мягко опустилась пара розоватых лепестков. От них не чувствовалось ни тепла, ни холода. Они были совсем невесомыми, от того и казались хрупкими. Мало кто мог догадаться о смертоносности подобной красоты, и уж никто точно бы не стал касаться ее губами. Но Бьякуя знал, что занпакто не причинит ему вреда и не пойдет против его воли без видимой причины. Поэтому он мог безнаказанно подарить осторожный поцелуй этим лепесткам.       В тот же миг раздался едва различимый рваный вздох и мягкий плеск воды. В этот раз капитан не обернулся, лишь легко подул на ладонь и лезвия покорно слетели с нее. После этого он скрылся в темных коридорах поместья, оставляя произошедшее на источнике ночному мраку.