Дождь

      Капли стучали по толстому стеклу, скатываясь вниз. Я вспомнил, что не убрал с подоконника один из моих цветов, и оставалось только наблюдать, как капля скатывается вначале по стеклу, потом по отливу, а потом упала на листик. Будто бы обожжённый невидимым огнем, лист сжался и обуглился.       "Твой ход!" – звонкий, жизнерадостный голос нарушил мою меланхолию. Алиса действительно походила, ладьей на А5. Теперь мы поменялись ролями – я думал над игрой, а ей оставалось глядеть в окно. На неё, похоже, медленная смерть всего живого за окном не производила столь же удручающего впечатления. Хотя с тех пор, как мы встретились пару месяцев назад, я, вроде бы, и не видел её лица без улыбки. Меня всегда интересовало, насколько эта улыбка искренна, но спросить напрямую было бы неправильно.       Я передвинул свою пешку и снова устремил взгляд в окно. От моего цветка остался один почерневший стебель, ещё минуту назад это была хризантема, она была жёлтая-жёлтая, как солнце в зените. Хризантема никогда не была моим любимым цветком, у меня ещё были пионы и розы, их я занёс домой. А о ней даже и не вспомнил, теперь мне было очень жаль хризантему. Я каждый день её поливал, дважды пересаживал в горшок побольше... А теперь её нет. Так же, как нету больше листвы на яблоне за окном, как нету больше мха на старых валунах у входа, как нету цветов, растущих из обгоревшего ускорителя капсулы Алисы.       "Твой ход!" – звонкий, жизнерадостный голос очистил моё сознание от лишних мыслей, и я вернулся к игре. Алиса побеждала, она всегда побеждала в шахматах. А ведь раньше я считал себя очень хорошим игроком. В прошлом году я даже выиграл новый пуховик у проходившего мимо караванщика, что пришлось очень кстати зимой. Интересно, что бы смогла выиграть Алиса? А ещё мне было интересно, надолго ли она здесь. За последние годы меня было много гостей. Некоторые останавливались на день, некоторые на месяц, а как-то раз небольшой исследовательский отряд провел на ранчо целый год, заставив все мои комнаты каким-то странным оборудованием. Алиса отличалась от других тем, что ей некуда было возвращаться. Ведь каждый из нас откуда-то пришел... не каждый путь где-то заканчивается, но всякий путь должен где-то начинаться. Где начался путь Алисы? Я этого не знал, а она... она, наверное, тоже не знала. Когда я только встретил девушку, я думал, что она мне врет, что зачем-то скрывает своё прошлое, такое не редкость в наши сложные времена. Почему я ей поверил? Сам не знаю.       Я сделал ход и перевел взгляд с доски обратно в окно. Небо было грустно затянуто тучами, только в нескольких местах виднелись лучики полуденного солнца, прорезавшие себе путь через толщу облаков. Интересно, какая радуга получается при кислотном дожде? Ещё один вопрос, на который я никогда не найду ответа... Алиса говорила, что видела огни в небе этим утром. Наверное, это были обломки её корабля, сгорающие в атмосфере. В каком-то из них было много химического топлива, и вот результат – смерть всего живого. А если кто-то попал под дождь? Конечно, достаточно просто накинуть капюшон и держать в руки в карманах, но не всем доступна роскошь носить одежду из синтетической ткани. А обычный хлопок вряд ли бы помог. На хлопковом покрывале, которым я накрывал дойницу, уже начали появляться дырочки с черной, будто обгорелой окантовкой.       "Твой ход!" – звонкий, жизнерадостный голос вернул мои мысли к игре. Шансов выиграть действительно оставалось немного. Интересно, кто и где научил её играть? А может, её не учили, и она просто жульничает? Если она была пилотом на том корабле, с которого сбежала, у неё наверняка был какой-нибудь калькулятор в голове (там, где я вырос, о таких технологиях могли только мечтать). Хотя вряд ли бы она стала сознательно жульничать, она, как мне кажется, была не таким человеком. Хотя, каким именно она была человеком (и была ли она вообще человеком), я так и не понял. Я сделал ход. Капсулу, лежащую сейчас во дворе, я приволок, чтобы снять с неё электронику, но до сих пор не собрался. Она упала около двух месяцев назад – в ту ночь за днем не пришла ночь, небо освещали огни сгорающих обломков и взрывов. Один из обломков приземлился в паре километров от моего хутора, и я решил его осмотреть. Пока я собирался, роща, окружавшая место падения, успела превратиться в поле, усеянное обгоревшими стволами деревья. В середине этого поля лежала небольшая металлическая капсула. Я нащупал на ее поверхности рычаг, потянул за него, и капсула открылась, выстрелив мне в лицо струей сжатого воздуха. Внутри лежала девушка в обнимку с винтовкой. Я принес её домой, уложил в гостевую спальню и просидел над ней часов 6, пока она не пришла в себя. Алиса говорила, что многого не помнила и ей было некуда идти, и вот она уже полгода живет со мной, помогая по хозяйству. Ещё Алиса, когда была одна, или, когда думала, что была одна, говорила со своей винтовкой. Но винтовка никогда не говорила со своей Алисой. – Смотри, бабочка! – улыбнулась девушка, тыкнув пальцем в окно. На обратной стороне и вправду сидела бабочка, у неё были темно-синие, прямо как Алисины глаза, крылья. – Пойдём, – Алиса встала со стула и поволокла меня за собой к двери. Она отодвинула засов и толкнула створку, в душную комнату хлынул свежий вечерний воздух.       Она потянула руку на улицу, я попытался её перехватить, но не успел. "Стой" – крикнул я, но Алиса не послушалась, и капли начали падать на её руки. Она сложила ладошки вместе и брызнула мне в лицо. Я отпрыгнул, но брызги всё равно попали на кожу. Это была обычная вода. Взяв Алису за руку, я вышел на улицу, и мы подошли к окну с другой стороны. Вместо кислоты с неба уже падала вода, а на стекле сидела бабочка с синими крыльями.