На дворе последний месяц лета — август. Нельзя сказать, что в Джексоне было как-то красочно, но виды иногда действительно поражали, открывая взор на дальние горы, усыпанные где-то в вершине снегом, или поляны, где прорастала свеже-зелёная трава в перемешку с цветами. И всё это дополняли тёплые лучи солнца, что нежно касаются всего, что им попадётся.
Джексон — одно из самых лучших мест, где люди получают второй шанс на новую жизнь. А ведь теперь это простое маленькое местечко, больше походившее на временное убежище, смогло превратиться в настоящий мирный город. И с каждым новым прибывателем город рос и процветал. Это действительно настоящее райское место.
Листья, отцепившиеся от дерева, подхватил летней ветерок и вскружил, перенося их в новое место обитания. По рыхлой земле, около небольшого просторного домика, где было сложено много завядших цветов, прошла Элли Уилльямс. Она старалась не оборачиваться на только что прошедший дом и с усилием закрыла глаза, вздыхая в лёгкие свежий летний воздух. Ей предстояло пройти ещё несколько метров и остановилась только тогда, когда дошла до назначенного места — могилы Джоэла Миллера. Элли всматривалась в каждую её деталь, как будто хотела удостовериться, что могила была в полном порядке. Надгробие покрылось слоем пыли, цветы давно завяли и высохли, а земля стала более твёрдой и позволила вырасти нескольким сорнякам, которые девушка решила вырвать. Закончив своё наблюдение, Элли села на землю, попутно снимая с себя рюкзак. Рукой она провела по надгробию, стирая слой пыли, где было написано имя убитого опекуна.
Девушка сидела так ещё несколько минут : молча, спокойно, недвижимо. Она не спешила, ощущая, как летний ветер подхватывает её короткие волосы, тихонько развивая в воздушном пространстве. Глазами она улавливает воробья, что так любезно сел на одну из тонких ветвь сосны. Сейчас стоило бы достать свой дневник (и в то же время скетчбук) и зарисовать эту милую картину, но настроения не было что-либо рисовать, – писать! – а просто хотелось посидеть здесь, вместе с Джоэлом.
Элли набирает в лёгкие воздух. Слышится, как расстегивается молния рюкзака и от туда выползает небольшой конверт. Девушка смотрит на него несколько секунд и вскрывает. Её глаза пробегают по всем строчкам, закорючкам, мелким рисункам с левой стороны листка и даже по оставленным отпечаткам пальцев из-за чернил. Уголки Эллиных губ немного приподнимаются, образуя легкую улыбку.
— Тебе письмо, Джоэл, - шепчет немного потрескавшимися губами девушка. В ответ ей тишина. - Думаю, нам с тобой есть, что обсудить за всё это время. В письме я написала о том, чего не рассказала тебе раньше, хотя следовало, - Элли отводит взгляд, даже не зная зачем. - Может я была не готова — думала, что ещё не время, а может просто боялась. Честно, не знаю, - возвращает взгляд обратно на могилу. - Но теперь я точно знаю, что время пришло. Я расскажу тебе, что произошло за последний год, расскажу, какое дерьмо приходилось вытворять и что я всё это время ощущала и чувствовала внутри себя.
Уильямс снова переводит взгляд на содержимое письма, вздыхает и наконец принимается за прочтение.
Дата : 08.17.2040
«Дорогой, Джоэл Миллер.
С момента нашего последнего разговора, прошло довольно много времени. Я помню всё : от мельчайших деталей твоего уютного, просторного дома, до каждых, сказанных тобою слов. Перед тем, как я пришла, ты играл на гитаре, а на столе стоял твой любимый кофе. По крайней мере, именно таким я теперь тебя вижу. Не твоё полностью покрытое кровью лицо, а тебя обычного. Старая потёртая гитара, запах крепкого кофе, звук колокольчиков и ты.
Ты спокоен, расслаблен и предлагаешь посидеть рядом. Мне выпадает шанс вновь услышать, как твои шершавые, с небольшими мозолями, пальцы пробегаются по твёрдым струнам, постепенно начиная играть очередную мелодию. И я действительно слышу её, стоит мне закрыть глаза.
Я очень скучаю по тем временам.
Насчёт событий за прошлый год и этот, то с уверенностью могу сказать, что дерьма я натворила достаточно много. Не могу сказать, что сильно сожалею об этом — я всё ещё считаю, что те ублюдки получили то, что заслужили. Бывало даже, что я сильно перебарщивала, когда приходилось их пытать, чтобы узнать, где находилась Она. Я не горжусь этим, Джоэл, но тогда я считала это нужным. Считала, что поступаю правильно, ведь я делала это только ради тебя. Но, как видишь, я во многом была не права. У меня были мысли, что месть ничего не стоит. Эти муки, эта боль, это безумие и эти убийства. Бессмысленные убийства очень многих людей из-за одного человека. Тебя.
Месть ни к чему хорошему никогда не приводит. Ужасные, но правдивые слова. Я — мы! — многое потеряли.
Не представляешь, как сильно ненавижу прошлый год.
Джесси больше нет с нами. Она убила его. С Томми тоже не порядок : хромает на одну ногу и одного глаза теперь нет. И, кажется, он стал сходить с ума. Он развёлся с Марией. И постоянно думает о тебе. Я пока не знаю, что сказать ему по поводу своих последних поисков на Неё, но что-нибудь придумаю, чтобы хоть как-то утихомирить его. И, что касается Дины, то с ней всё хорошо. У неё есть чудесный ребёнок — Джей-Джей. Думаю и так понятно, в честь кого мы его назвали. Он похож на картоху. Очень милую картоху.
Вот только наши с ней отношения стали сейчас куда сложнее. Тогда я собиралась на Её поиски, и Дина, когда увидела это, дала мне выбор : семья или месть. Я выбрала месть. Дура.
Одно слово для меня — дура. Я прекрасно понимаю, что сама виновата. Но что сделано, то сделано. Я собираюсь извиниться и серьезно поговорить с ней. Надеюсь, что всё сможет образумиться.
Что касается самого Джексона, то он всё ещё процветает. Недавно к нам присоединились новенькие — молодая пара с ребёнком. Довольно милые ребята. С главой семейства — Фраем — мне даже один раз удосужилось выпить в баре и пообщаться. Хороший мужик. С ним можно пойти на охоту или вместе вести дозор.
Ещё мы недавно установили растяжки. В основном в тех периметрах, откуда могут выползти заражённые или незваные гости. Если что, то это была не моя идея, а Дины. Когда мы только прибыли в Сиэтл, то напоролись на целую кучу таких и потом еле выход смогли найти! Сразу Билла начинаю вспоминать. Даже интересно, как он там сейчас — в уме ещё или уже с катушек слетел от полного одиночества? Должна признать, что иногда я скучаю по этому старому хрену )))
И по Тесс тоже. Помню, ты говорил мне, чтобы я никогда не поднимала эту тему, так что прости.
Ещё Генри и Сэм. Без них точно никуда!
Знаешь, когда Сэм сказал мне, что все, кто становились жертвами вируса — попадали в Рай. Мы сомневались во всём этом, но мне лично хотелось бы в это верить. Верить в то, что это правда. Что все, кем я дорожила — сейчас находятся там. В месте, где не придётся бояться за свою жизнь, где не надо никого мучить, пытать или убивать, а просто жить спокойной жизнью. Где всего этого дерьма больше нет и не будет. Никогда.
Интересно, а для меня там найдётся место?
Я не знаю, что будет дальше. Не знаю, что меня может ждать в дальнейшем, но поверь мне, на этот раз я буду готова. В такие моменты я всегда вспоминаю твои слова о том, что невозможно сразу принять то, что ты выжил. И только постепенно ты начинаешь идти вперёд, искать за что сражаться.
Просто я хочу сказать, что теперь я понимаю, что ты имел в виду и чего хотел.
После твоей смерти, как я ранее писала, была одержима местью. Из головы никак не выходил твой кровавый образ. Но при этом помимо тебя, была Она. На самом деле я даже не знала, что должна была тогда сделать. Томми предупреждал меня, что я не представляю на что иду. Он был прав. Я не представляла на что иду, я знала на что иду. Мои руки до сих пор помнят, как по ним струями стекала чужая кровь. Даже сейчас мне кажется они в крови, просто в невидимой, которая никогда не смоется. От этого только тошно. Я думала, что месть — это единственный способ, чтобы наконец исцелиться. Сражалась за то, что приносило мне и другим только вред. Отравляла себя, даже не понимая этого. Возможно ты думаешь, что говоря такое, то это может означать, что я добралась и убила Её. Но нет.
Признаю — в голове я довольно много раз прокручивала как буду медленно и мучительно убивать Её. Я хотела видеть, как Она страдает, как стонет, молит о пощаде, но не получает её. Может я бы убила Её той же клюшкой для гольфа, которой Она убила тебя. Может я бы перерезала Ей глотку своим (маминым) ножом. Или застрелила бы Её твоим револьвером. Неважно как бы я это сделала, ведь Ей в любом случае было бы куда хуже и больнее чем тебе. Я бы об этом позаботилась, Джоэл.
Но как видишь, ничего из этого я делать не стала. Ещё месяца два назад я бы могла оставить Её подыхать у «колон» или утопить в солёном море. У меня был шанс убить её и наконец освободиться от оков, но вместо этого я отпустила её.
Не знаю, смогу ли я теперь произносить или писать её имя.
Когда я сделала это, то в какой-то момент вместо тяжелого и такого болючего груза, что каждый день разрывал меня изнутри — почувствовала умиротворение. Конечно, мне было в тот момент ещё тяжело, но уже не так сильно, как было до этого.
Просто я наконец поняла, что вся моя злость, вся ненависть и гнев были направлены вовсе не на Неё. Скорее на себя саму из-за того, что не смогла раньше найти тебя и спасти. Мы много с тобой упустили, многое не успели сделать и сказать друг другу. И в наш последний разговор я сказала, что попытаюсь простить тебя за тот случай с Цикадами, но……. Я поняла, что уже после этих слов простила тебя, Джоэл. Как бы ужасно ты не поступил с ними и скольких бы людей ты не лишил жизни — я всегда буду на твоей стороне. Для меня ты самый важный человек на Земле.
Я прощаю тебя, Джоэл Миллер. Мой дорогой отец.
Я отпускаю тебя, но не прощаюсь. Так что до следующего письма и новых историй.
Твоя опекаемая Элли Уилльямс»
Девушка перестаёт читать содержимое письма и останавливает свой взор на последней строчке. Она морщит носик, несколько раз пробегает глазами по словам ещё раз и в конечном итоге решается достать из рюкзака пенал. Элли мигом вытаскивает из него ручку. Уверенным движением шарик, что был весь измазан чернилами, зачёркивает самое последнее слово в письме и записывает сверху новое. Теперь на губах Элли плавно и нежно появляется улыбка и принимается ещё раз прочитать последнюю строчку :
Твоя опекаемая Элли Уилльямс Миллер»

