***
– ААААА, демоны! – заорал какой-то рыцарь в середине построения. Немудрено, впрочем – увидев это в первый раз, даже вполне образованный граф подумал бы на нечистую силу. Страшный, как ночь в каменном мешке, и до невозможного вонючий – вот как можно было бы описать этого монстра. И ведь прошли всего-ничего, каких-то пару часов… А их уже встречают. Клыкастая и рогатая морда, уставившаяся на ополченцев и сержантов из кустов, взревела страшно. Лошадей с рыцарями на них понесло прямо в непролазную чащу, наемники, выстроившиеся было в боевой порядок, начали проваливаться в разверзнутую криком трясину, крестьяне предпочли ретироваться, а боевые маги со страху начали кидаться в монстра огненными шарами… Ему было хоть бы что! Он только орал и размахивал неизвестно откуда возникшей неимоверно большой булавой, снося незадачливых воителей не то ударной мощью, не то распространяемым ей запахом. Пятеро ополченцев уже лежали с проломленными головами, ещё трое стонали от ранений в соседних кустах… Во всем этом беспорядке только Гийом, кажется, сохранял относительное спокойствие. Ни паника, ни огонь против этого монстра не помогут. Граф просто ждал момента, чтобы его появление было более эффективным. И дождался. Когда монстр высунулся из леса, дабы, как ему казалось, завершить начатое, Гийом поднял струю воды… И пустил в монстра поток, острый, как нож. Это сработало. Вода разрезала булаву и один из рогов. Монстр, лишившись оружия и части тела, взревел от боли и унесся прочь со всех ног. Отряд постепенно собирался. Они явно боялись, что появится ещё один монстр, но, видя спокойствие графа, сами успокаивались. И обращали внимание на булаву. – Это… Куча старых портков? – Действительно! Это просто ткань! Только воняет жутко… – Интересно, чьи они?.. Гийому не нужен был ответ. Он уже знал, чьи это портки… Потому что рог монстра был шлемом. А булава… – Твою мать, это череп! – Если бы только он! – Боги, это что, те рыцари? – Какая жуткая смерть! – Если это первый монстр, то что будет дальше? – Мы все умрем! – Тихо! – сказал Гийом настолько громко, насколько это вообще возможно. Все моментально замолкли, посмотрев на графа. – Это был всего лишь одичавший гролль. Один из питомцев де Муди, охранявший вход в его башню. Против них, в отличие от обычных троллей, помогает не огонь, а вода. Огонь его только сильнее делал. – Значит, де Муди и сам погиб, раз один из его охранных зверей бегает по округе так далеко от башни? – спросил какой-то боевой маг, стряхивавший с себя болотную жижу. – Не факт. Сам он наверняка жив, так просто моего учителя не убить. Но теперь я советую всем быть осторожнее. До башни ещё два дня пути. Строй не покидать, за соседями следить. Каждому соединению придать боевого мага. И вперёд! Надеюсь, он и правда жив… «Тогда я точно смогу спустить с него шкуру».***
Райская музыка ослепляла. Казалось бы, как звуки можно увидеть? Но, тем не менее, некоторые справлялись с невыполнимой задачей. Рыцарь Амон де Шампули и его отряд вместе с некоторым количеством ополченцев… Просто покинули строй и направились в чащу, твердя под нос, что никогда не слышали столь прекрасной музыки. Приданный им маг пытался предпринять хоть что-то, но, кажется, рыцарь предусмотрел эту проблему – по словам очевидцев из идущих следом отрядов, сир Амон свернул бедолаге шею и утопил труп в болоте. Гийом взял с собой несколько арканийцев и стронхолмцев, парочку магов, отряд барона Коэна, близко знакомого с магией, и Варбара. Остальным было приказано остаться на месте. У графа было плохое предчувствие – целый отряд не мог просто так уйти с места. Стоило им зайти в лес, раздалось пение. Гийом не сразу его услышал, в отличие от других – но стоило ему заметить, что что-то не так, как сразу же пришло понимание происходящего. – Закройте уши. Люди послушно сделали это… И очень вовремя. Открывшаяся внезапно поляна была озарена настолько ярким дневным светом, что Гийом чуть не ослеп. Внезапно на одного из воинов по соседству кто-то упал… Одного взгляда на упавшего хватило графу, чтобы понять… – Отвернитесь! Они потеряны! – В смысле? – немного ошалел Варбар, хотя и отвернулся, как и все прочие. – Де Шампули и его люди попали в ментальную ловушку. Это оруженосец рыцаря. Посмотрите на глаза. – Это что, граф? – спросил державший оруженосца воин, отпрянувший от глаз несчастного. – Что с его глазами? Почему они такие… – Это кислотная взвесь. Разъедающие все живое воздушные капли. Отряд де Шампули попался на пение анцизов. – Еще одни стражи башни де Муди? – спросил какой-то маг, готовя боевое заклинание. – Нет, просто питомцы, хотя и довольно опасные в неумелых руках, – остановил мага наемник-араккец. – Их пение успокаивает, вводит в транс и облегчает проведение сложных магических ритуалов, – объяснил Гийом, взявший на себя заботу о пострадавшем. – У меня даже есть один такой, он помогал мне в прошлом году провести ритуал защиты Кворгайла от наводнения. – Не устаю благодарить за это, – сказал барон Коэн, наместник этого города. – Но только здесь чуть ли не половина его анцизов. А вместе их пение… Гипнотизирует. Они так защищаются от хищников. – Они приняли отряд де Шампули за диких зверей? – Возможно. А кислотная взвесь оказалась просто не там, где надо. В гробовой тишине отряд вернулся к своим. Они потеряли уже тридцать ополченцев, трёх магов, трех рыцарей, двух оруженосцев и трех наемников. Гийом начал бояться – что начнет представлять дальнейшее.***
Вечерний лагерь был пропитан тоской и страхом. Граф всех предупредил, твердо и четко, что от лагеря отходить нельзя, пить местную воду нельзя, есть местную живность нельзя, ничего вообще без его команды делать нельзя. Никому это не нравилось, но все молчали, зная, что граф прав. В конце концов, он же учился у этого мага, лучше знает о его возможностях… Гийом, размышляя о своей речи, услышал смех из части лагеря, где разместились жители пострадавших земель. Не зная, чему можно радоваться в их ситуации,он решил проверить свои худшие подозрения. И точно. Они пили. Гийом их не осуждал. Можно было понять несчастных. Потеря дома и товарищей была для них хуже смерти. Некуда идти, кроме как в неизвестность… Но он бы на их месте не стал ничего пить в этих болотах. Навстречу ему выскочил наемник из Аракии. Явно навеселе, с бутылкой какого-то эля. Вероятно, прихватил тайком, а тут такое… – Там, граф, нашли заначку сира ле Пира! Как раз здесь его замок находился, пока не растаял к чертям! Там столько вина, что на всех хватит! Заначка с вином? У сира ле Пира?.. Внезапно в выпивавшей части лагеря раздались крики. Гийом и мигом протрезвевший араккец помчались туда, но, кажется, было уже поздно. Картина, которую они наблюдали, была абсурдной. Но все ещё реальной. Люди бегали по всему лагерю, периодически врезаясь друг в друга, панически крича и падая с пеной во рту, размахивая при этом направо и налево всем, что попалось под руку – в основном оружием. Палатки горели, костры потухли. Везде валялись трупы. Посреди лагеря стоял сам сир ле Пир. Кажется, он был трезв, но это не мешало ему пребывать в панике. Вокруг умирали люди, и он не знал, что делать. А бутылки бежали. На ножках. Из лагеря. Переползая через трупы, оббегая несущихся на них безумцев и задорно гогоча. Убедившись, что хотя бы граф не обезумел, ле Пир со скоростью пикирующего сапсана подлетел к Гийому и начал тараторить: – Я сроду не пил, граф. И кто пустил слух о заначке, не представляю. Но сейчас мне кажется, что я изрядно так нажрался! Впрочем, Гийом уже знал, что это. И едва мог сдержать смех от абсурда. – Это были лентикулы, сир ле Пир. – Кто? – Существа, способные принять форму любого объекта сопоставимого с ними размера. А ещё способные превращать воду в любую жидкость – если их этому научить, конечно. Де Муди их этому учил – у него для алхимических экспериментов была целая колония лентикулов. – Это бутылки на ножках – живые? – Ну, иначе бы они не были на ножках, сир. И не переделали бы воду из болот в какую-то дрянь, превращающую людей в безумцев и трупы. Оставшееся время граф, раздавший команды о тушении палаток, сир, не смевший подходить к остаткам своих вещей, и араккец, тихо удивлявшийся в сторонке в компании своего эля, смотрели, как обезумевшие люди бегут вслед за столь желанными бутылками в топь… Ну что же, по крайней мере, план Гийома по сокращению числа вассалов сработал. Понадобилось проконтролировать, чтобы они точно убились, пустить пару слушков, допустить пару угроз, но все сработало идеально. Сам граф спокойно выберется – существа для него не угроза, даже если будут агрессивны. За время обучения у де Муди он изучил их как облупленных, так что внушить уверенность в людях, что он о всех угрозах знает – а они дураки, если не будут его слушать – труда не составило. Наемников не жалко, да и брал он тех, кто переживет подобное и поможет справиться с учителем при необходимости. Варбар ему надоел. Барона Коэна с его людьми он как-нибудь прихватит. Осталось только избавить эти земли от болота при помощи изысканий своего доброго и верного учителя – и можно забирать себе. Правда, сначала нужно проникнуть в башню де Муди и свернуть тому муди. И шею.***
– Так вот почему башня Слепых Ворот… Учитывая, что с ним, за исключением ле Пира, остались только неместные, никто не знал, почему ворота вдруг слепые. А их просто не было. Башня была без окон и дверей. Только статуэтки маленьких котов были разбросаны вокруг башни. По крайне мере, всем так казалось. Вот Гийом знал и почему, и зачем, и как их открыть. Говорить сразу он, конечно, не собирался. Ждал, кто же из оставшихся проявит достаточно самодурства, чтобы не посмотреть, наконец, на графа, и пойти самому. К глубокому разочарованию Гийома, это сделал барон Коэн. – Наверняка вот эти коты отвечают за вход! Осталось понять, как. Понять ему было не суждено. Стоило тронуть памятник, как каменная кошка ожила и набросилась на барона. Набросилась она прямо на лицо, царапая каменными когтями незащищённые глаза. – Монстры! – раздался предсмертный крик барона, прежде чем каменный кот начал есть его лицо. Жаль Коэна, конечно… Но зато Кворгайл под новым управлением точно будет в порядке. Право слово, зачем теперь Гийому устраивать наводнение и самому же предотвращать его?.. Наемники почти мгновенно – вот ведь профессионалы! – выстроились в боевой порядок и начали отбиваться от каменных котят, несших смерть и разрушение остаткам магов и отряда барона и готовившихся предпринять то же самое в отношении араккцев и стронхолмцев. Но это уже и не требовалось. Гийом произнес заклинание невесомости – и его мощи хватило, чтобы битва, по сути, остановилась. Никто, кроме Гийома, не остался на земле. Оставшиеся люди Коэна и маги повисли в воздухе, махая во все стороны руками, котята дрыгали лапками, пытаясь найти опору, а наемники невозмутимо парили, сохраняя боевой порядок. Найдя через несколько минут нужного кота и погладив его, Гийом обернулся к своим повисшим в воздухе товарищам и начал снова отчитывать. – А я говорил, что без меня нельзя здесь ничего трогать. Это мурмоны – стражи невидимых ворот. Погладишь не того – и они все вместе тебя сожрут. Их очень трудно разбить, а действуют они как коллективный разум, так что нечего и пытаться бороться с ними было. А лучше вообще не трогать. Коты мигом осыпались на землю. А за ними и люди. – Башня беззащитна. Пошлите.***
– Необразованные удоты! Это не ловушка для таких недалеких, как вы, а нечто большее, великое, величайшее! Учитель графа Авансского, брат Арманьяк де Муди, словно прилип к потолку и представлял из себя довольно жалкое зрелище. Весь заросший, в оборванной мантии, он походил больше на безумного некроманта, чем на могучего и уважаемого волшебника. Однако он оставался опасен для тех, кто забывал о его могуществе… Но Гийом не был из таких. – И что же это, безумец? – сказал чудом переживший битву Варбар, за что поплатился – в голову ему прилетела старая лабораторная колба. Кастелян намек понял и умолк… Правда, уже навсегда – колба прилетела ему в висок с такой скоростью, что вылетела с другой стороны. – Это башня предсказаний, неуч! – крикнул на труп де Муди, пиная осевшее тело телекинезом под шокированные взгляды всех прочих находившихся в комнате. – В каком смысле – предсказаний? – невольно удивился совершенно невозмутимый до того Гийом, осматривая весь творившийся в башне хаос. А смотреть было и правда на что. Болота и кислотные дожди казались Вам хаосом? Забудьте! На полу вершились невероятные по масштабу сцены! Песчаные бури, бесконечные грозы, нашествия ледников, болезненные духи, гниющие трупы, падающие с небес камни и тысячи других картин разрушений предстало перед «гостями»... Но это все были картины. А не вполне реальные болота и кислотные дожди за пределами башни. – А вот так, ученик мой несчастный! Хотел я сделать не просто прорицательный шар, как эти недоучки из Королевской Гильдии, а настоящую прорицательную плоскость! Граф хотел было рассмеяться, но сил у него уже не хватало. Попахивало гадким, совершенно неприятным в своей беспросветной глупости абсурдом. Не впервой, конечно – но обычно причиной тому не становились действия учителя. По крайней мере, напрямую. – Так ты просто изобретение защитить хотел? – Ага. Только твои рыцари меня не слушали. Эти недомерки с криками «Сгинь, демон!» понеслись на моих миленьких гроликов, невинных анцизов, верных лентикулов и отважных мурмонов, да так, что они рассыпались по всему болоту! Вот все и сгинули… Выходило действительно складно. Все, что видел граф в действиях своих подчинённых (на что он, собственно, и рассчитывал) – это как они замечали монстра, доставали оружие и шли в атаку, чтобы либо сразу получить по своей незадачливой голове, либо геройски отступить на тот свет через две минуты. Графа, который избегал боя, монстры предпочитали не трогать. Только вот что-то в словах учителя не сходилось… Точно. – А откуда тогда жуткие природные явления, что повылазили из башни? Все эти топи в поместьях по соседству, дождь, разъедающий крепостные стены… – Я, Гийом, сам был в шоке, когда вся эта катастрофа наружу пошла! Это же все преуменьшенное и вообще лишь предсказание! Нормально, то бишь на все королевство, через год будет только! Сейчас-то зачем? Тишина установилась могильная.