From Trembling Hands With Love

Квакити наклоняется вперед, опираясь на локти. Просторы Лас Невадас расстилаются под его ногами. Прохладный воздух играет с его волосами. Он роется в карманах и достаёт потрёпанную пачку сигарет. На ней были грубо нацарапаны черным перманентным маркером имя Уилбура и улыбающееся лицо. Вообще, ему никогда не нравился вкус этой марки, они просто напоминали ему о Уилбуре. Квакити достает сигарету и просто смотрит на неё. Сколько раз он видел сигарету, похожую на ту, что была зажата между губ Уилбура? Сколько раз у него в губах была та же сигарета? Сколько раз они делили эти сигареты? Он мотает головой из стороны в сторону, выгоняя эту мысль и поджимает губы. Он вытаскивает из кармана лист бумаги, ручку и зажигалку, расстилая бумагу на перилах Спейс Нидл. Сигарета осторожно кладётся в сторону от зажигалки. Квакити берёт ручку и начинает писать: Мой дорогой друг Уилбур, С момента твоей смерти прошло чуть больше пяти месяцев. Квакити жуёт кончик ручки и тревожно хмурит брови. Он делает глубокий вдох. Ладно, никто и никогда это не прочитает. Он волен писать всё, что его душе угодно. Я думаю, что дыра в моем сердце растёт с каждым днём, когда я вспоминаю, что ты умер. Интересно, куда ты попал. Ты обрёл долгожданный покой? Есть ли кто-нибудь, кто составляет тебе компанию в загробной жизни? Какая-нибудь симпатичная девушка или парень, с которым или которой ты проведёшь вечность? Признаюсь честно: я завидую. Я не знаю, кому я завидую. Может быть тебе, потому что ты всё-таки сбежал с этого адского сервера. Я чувствую себя таким потерянным. Я думал, что мы начинаем узнавать друг друга. Мне кажется, что каждая ночь, проведённая с тобой в этой ёбаной пещере, была потрачена впустую. Однако было ли это время и вправду потрачено впустую? Скажи мне, Уилбур, видел ли ты во мне нечто большее, чем мелкого политического соперника, превратившегося в жалкое средство для достижения цели? Я видел в тебе нечто большее: ты был моим другом, мы были близки, что бы ни значила близость в том контексте, в котором она была у нас. Горячая боль, что смутно ощущается как руки, ползёт вверх по шее Квакити. Он узнает эти руки. Они мозолистые, но в них в одно и то же время были смутные проблески мягкости, будто они не были предназначены для всего того насилия, которое они совершили. Кью касается фантомного тепла и вздыхает. На самом деле, это забавно. То, кем ты стал, было последнее, чего я мог ожидать от тебя. Я знаю, что на самом деле мы лишь делали то, что должны были делать для того, чтобы оставаться в здравом уме. Это было выживание, простое и ясное. Я был единственным, кто был доступен для тебя, и ты был единственным, кто был доступен для меня. Мы ведь были друзьями, верно? Я надеюсь, что мы ими были, потому что мне нужно как-то оправдать причину, по которой я все еще скорблю о тебе. Мне действительно кажется, что мысли о тебе водят меня по кругу. Я всё ещё хочу знать, почему ты ушёл. Я не знаю, пойму ли я твои мотивы, потому что твоё мышление было до пизды непонятным. Оно было схоже с красивым, запутанным и всратым беспорядком. Думаю, в этом мы были похожи. Я ещё не смог найти того человека, с которым у меня был бы схожий разговор с глазу на глаз. …Зато есть Слайм. Он странный парень, я не знаю, могу ли я назвать его своим младшим братом, моей правой рукой или моим лучшим другом. Наверное, всё вместе. Скорее всего, ваши взаимоотношения с Томми были такими же, ага. Потеря тебя всё ещё заставляет мою душу полыхать в огне нескончаемой боли. Мне сказали, что написание этого дурацкого письма заставит меня почувствовать себя лучше, но это лишь сильнее меня расстраивает. Квакити вытирает мокрые глаза трясущимися руками. Он выдыхает и вздрагивает. Ему нужно сжечь письмо. Ты никогда не прочтёшь это письмо, но я бы очень, очень хотел, чтобы ты имел возможность его прочесть, может тогда, ты бы понял, каким же мудлом ты был в последние дни своей жизни. Ты был нежен наедине со мной, поначалу ты был нежен и добр по отношению ко всем, но в конечном итоге ты всё-таки сорвался при всех, а потом ушёл. То, что у нас было, явно не было здоровым, по крайней мере, я так думаю, но я выжил благодаря этому, и я благодарен за это. А теперь я сожгу это письмо и наконец отпущу тебя. С любовью, Большой Кью Он складывает бумагу и кладёт её, беря сигарету и зажигалку. Квакити зажимает сигарету между губ и щёлкает зажигалкой, наблюдая, как пламя танцует на позолоченном узоре. Он закуривает сигарету и берёт бумагу, всё ещё держа в руке зажигалку. Квакити какое-то время смотрит на два объекта, играясь с мыслями в своей голове. Зажигалка оказывается в кармане, и он подносит письмо к сигарете. Если он очень сильно постарается, то сможет отдалённо представить пару рук на своих щеках и тёплое дыхание человека, наклоняющегося, чтобы зажечь свою сигарету с помощью сигареты Квакити. Маленький огонёк мерцает на бумаге. Квакити издает еле сдерживаемый всхлип и бросает пылающее письмо через перила, соскальзывая на пол, когда вкус Уилбура начал его переполнять. Без его ведома на границе Лас Невадас стоит мужчина. Каштановые волосы с белыми прядями нежно развевает тот же ветер, что сушит слезы Кью. Мозолистая, но мягкая рука ловит в воздухе пылающее письмо. Нежные пальцы тушат пламя, а затем открывают письмо. Блестящие красные глаза рыскают по содержимому письма, а затем поднимаются вверх к Спейс Нидл. Уилбур стоит там, живой. Прайм, он чувствовал себя живым.