не Лолита, а Серёжа.

Недавно в сельскую глубинку ехал учитель грузинской литературы - Владимир Маяковский. Он направляется в маленький городок на окраине Рязанской области, чтобы продолжить занятия литературой. Перед этим наш герой лежал в санатории, при чём для душевнобольных. Поправив своё психическое здоровье, он переправляется из столицы в дом, в котором изначально жила семья его дяди, но, к сожалению, их дом сгорел. Подруга жены дяди - дорогая Лилия Брик, предложила сдать Владимиру комнату в своём доме. Так и начиналась эта история… Сергей, свет моей жизни, огонь моих чресел. Грех мой, душа моя. Се-рё-жа: кончик языка совершает путь в три шажка вниз по нёбу, чтобы на третьем толкнуться о зубы. Се. Рё. Жа. Он был просто Сереней, просто Сергием по утрам, ростом в 5 с половиной футов и в одном носке. Он был Сергейкой в длинных штанах. Он был Сержем в школе. Он был Сергеем на пунктире бланков. Но в моих объятьях он был всегда: Серёжа. Когда я наконец прибыл в дом госпожи, меня встретила домработница, явно, гостья из средней Азии. — Это профессор Маяковский? Скажи что я скоро спущусь! - послышалось где-то со второго этажа. Это была Лиля. — Она сейчас спустится. - повторила домработница. Через сею же секунду хозяйка дома подошла ко мне. Я даже не успел снять верхнюю одежду. — Я очень рада с вами познакомиться. Я сама обожаю Кавказ! Брат моей подруги рассказывал о ваших научных планах! - кокетливо проговорила она. Провожая меня в мою новую комнату, мы прошли весь дом. «А это комната Серёжи». Я услышал это имя, Серёжа… Кто это? Вероятно, возможно бывший муж, сначала я так и подумал, но я сильно ошибался… Брик закурила сигарету, расспрашивая меня о моих целях. Но в моём кармане завалялось расписание поездов. Лилия охотно интересовалась всем что происходит со мной. Я обратил внимание на белый маленький носочек на полу - горничная забрала его и закинула в шкаф. Госпожа Брик похвалила горничную за то что она разобрала мою сумку. Наконец, мы вышли на улицу. «А это мой сад. Я его обожаю. Но для его содержания необходимо кучу усилий!…» Мы рассматривали всё хозяйство мисс Брик, но… она резко указала мне куда-то в конец садика: — Это мой Серёжа. На траве я увидел, о мой Бог, чудное творение - юноша, лет 16-ти. У него были роскошные кудрявые локоны примерно до плеч, почти обнажённая шелковистая спина, тоненькие и аккуратненькие ножки, которыми он болтал. Это маленькое дитя, запертое в теле, без двух лет, взрослого человека. Мальчишка читал какую-то книгу, которая явно завлекла его сюжетом: молодой человек не думал вставать из-под авто-полива. Из-за воды его волосы блестели, а рубашка и трусы просвечивались по причине того, что промокли на сквозь. Вдруг милый юнец улыбнулся мне своими белоснежными зубками с брекетами. И мгновенно нежное создание отвернулось, скорее всего от стеснения. — Дивно… – я не мог сказать чего-то иного в присутствии Лилии. — так, сколько стоит моя новая комната? Наконец, сама Лилия рассматривала свои лилии (иронично) отвлеклась и мы договорились чтобы я заплатил в пятницу. Знаете, я предпочёл сейчас вспомнить своё детство и прошлое вообщем. Я родился в 1893 году. Мой отец был от роду от Черноморских казаков. Наша губерния обеднела в скором времени, когда я родился, но затем стал лесничим Эриванской губернии. Моя мать выходила из целого винегрета наций: от Украины до Грузии. Благодаря именно грузинским корням я в идеале на нём разговаривал и стал его преподавателем. Осенью 1902 года я поступил в гимназию Кутаиси. Я часто участвовал революционных демонстрациях и читал агитационные брошюры. В феврале 1906 года мой отец умер от заражения крови. В этом же году мать решила перевести меня и моих сестёр в Москву, где я пошёл в новую школу в 4 классе. Будучи подростком, я узнал о таком движении как марксизм, начал общаться с анархистами- студентами. В скором времени теперь я познакомился с Соней - моей первой любовью. Софья Шамардина - первая «артистка футуристка.» … Эх, она была прекрасна в моих объятьях, при моих поцелуях. Мы публично признавались в любви друг-другу. Мы казались молодыми, сумасшедшими, неуклюже и без любых проблем. Я рос счастливым, безболезненным ребёнком в мире полоумных политиков в то время. Но моя жизнь оставалась красочной из-за друзей, родни, увлечений, ярких книг и множества детских и подростковых утех. Чего не было у некоторых моих ровесников. Мне жаль их. Однажды мы с Соней, её роднёй и моей матерью и сёстрами отдыхали на пляже не подоплёку от нашего курорта, куда мы попали совершенно случайно вместе во время учёбы. Наши отношения уже сразу начинались как что-то неизбежное, при этом безнадёжное - наше стремление в любви могло принести свои плоды если бы не тот случай, о котором сейчас пойдёт речь. К тому же, часто у нас не было даже возможности повидаться, или в противном случае я бы убил себя быстрее от того не приятного чувства дискомфорта - иногда нам с Сонечкой было даже не о чём разговаривать. Ну вот, на пляже мы занялись близостью. Понимаете, это было непреодолимое влечение помочь девушке уйти от мира всего с учёбой, её проблемами, особенно проблемами в семье, которые недавно образовались. Я мог бы говорить об этом ещё много тут, но не хочу - в скором времени мы перестали общаться с милой, милой Соней! Она перестала писать мне письма, а я боялся показаться навязчивым в свою очередь. Нам пришлось расстаться. И кажется навсегда. Одна из моих великодушных сестрёнок неумело сделала удивительную фотографию в тот день - мы с Сонечкой сидели вместе. Позже, когда мать отдала мне её - я смотрю и хочу плакать одновременно от боли и смеяться, улыбаться от радости. Наверное, потому что я помню как мне было хорошо, с тобой, Соня, и как мне дальше жить без тебя… Скучно. Бессмысленно. Бессмысленные движения, когда я достаю эту карточку с нашим изображением из своего портмоне. Теперь я хочу закончить рассказ о Соне и днях моей улетающей молодости и перейти к моей следующей любви всей, почти всей жизни. Будучи живя во всю свою взрослую жизнь, я пытался быть хорошим для всех. Я понимал, что Соня вроде как забеременела. От меня. Я догадался. Но я благодарен моей первой голубке именно, потому что она не раскрыла мою личность и придумала легенду о том, что её изнасиловали приезжие из Италии гангстеры. За это мне стыдно. Мою новую любовь звали Татьяной. Татьяна Яковлева… Я любил её больше жизни. Я оставил крупный след в её моральной жизни. Я готов был падать на колени перед ней, клясться в любви, но её это пугало. Она смотрела на меня своими широкими как бездна глазами, хлопала ими и тонкими бровями удивлялась. Она была по сравнению с той же Соней звездой мирового масштаба, но я также боялся зазнаться с ней вместе. Она вела себя как искусная парижанка, а я обычный советский писателюшка. Однако, из неё вышел превосходный модельер! О ней я не могу ничего ещё сказать. Она не захотела со мной возвращаться на Родину, и я долгое время высылал ей цветы. Не забывал даже во времена нашей истории. У меня было ещё кучу женщин: Мария, Елизавета, Наталья, Вероника. Я могу продолжить, хотя, нет, не могу… А теперь ко мне проявляла свои знаки внимания Лилия. Что же делать? А знаете, чем меня прежде всего зацепил Серёжка? Он был похож на мою Соню. Мою Соню. Эти мягкие черты тела, кудряшки медового оттенка и кукольное личико. Я никогда не влюблялся в людей своего же пола, но не думал, что это станет проблемой. Конечно, я не хотел чтобы Сергей вырос и съехал в скором времени от матери. Я только из за него остался в этом несчастном доме. Как мне скоро рассказала его мать, сейчас её Серёженьку волновала не учёба, взрослая жизнь или карьера, а футбол со школьными парнями и игры. Мать называла его «несносным ребёнком» или «несносным мальчишкой». Мда, я делал всё больше и больше выводов о Бриковне, Она была довольно строгой по отношению к своему сыну. Я бы не смог относится так строго к такому милому созданию, которое сейчас развешивает бельё на верёвки во дворе. А мальчик очень хорошенький, он старался помогать и всегда слушался свою мамашу. Бедняжка. Заложник этого дома. Хотя, сейчас я погорячился. Возможно, я сейчас слишком прикипел к Серёжке и боялся за него как за собственного сына. Лилия была просто принципиальной. Хвалила временами и журила своего мальчика. Сейчас мы сидели в гостиной и разговаривали о сгоревшем доме моего дядюшки. В окне я заметил Серёжу, уже такого привычного и родного для меня мальчика. Он ходил с тазиком по двору и собирал вещи, которые уже просохли за полчаса. Давайте я опишу госпожу Лилию Брик, чтобы больше не начинать всю эту эпопею с моим мнением о ней. Это была женщина средних лет, может чуть помладше меня. Но к сведению, она выглядела на все 25. Её симпатичные черты предавали какой-никакой шарм её внешности. Сама Лили любила литературу народов мира и увлекалась футуризмом, также как и я, пыталась привить эту любовь и сыну, но он явно не был польщён этой идеей. Я начал вести дневник - маленькую книжечку чёрного цвета, в которую я писал все свои мысли и наблюдения. Я приобрёл её ещё в 1927 году, но решил воспользоваться только сейчас. До этого я записывал все свои мысли в огромную записную книгу, которую потерял при переезде, к тому же она была ужасна неудобная для использования. Я не знаю, как ей пользовался. Ну что ж, что есть то есть. Первой записью в моём дневнике была: Четверг. На улице стояла ужасная духота и жара. Выходя из ванной, я заметил в маленьком окошке как Сергей вешает сушиться вещички. Он был в клетчатой рубашке в шотландском стиле и джинсах, порванных и грязных - явно домашних. Среди одежды было его нижнее бельё. Он подошёл в матери, г-же Брик которая отдыхала на шезлонге недалеко от крыльца дома и читала журналы. На них красовались актрисы зарубежного немого кино: Лиля явно им завидовала. Мальчишка отпросился погулять с каким-то «Сашкой». Саша Блок - лучший друг моего любимца. Александр зашёл во двор к Серёже чтобы забрать его и пойти гулять. К моему счастью, это оказался обычный дворовый мальчишка, простой, деревенский и спокойный. Ребята пошли погулять. Ох… Меня никогда ещё так не привлекала походка 16-летнего мальчишки… в ней было что-то особенное. Пиная камни и мусор под ногами мальчишки радостно пошли гулять на соседнюю улицу. Теперь мне не за кем наблюдать, печально.  «Сыночек госпожи Ахматовой? Лёва Гумилёв? Ах - ужасный ублюдок! И хитрый. И больной. Чуть не умер из-за своих таблеток!».  Молодой Сережка умеет подбирать выражения.  Пятница. Сегодня я работал весь день. Мне задали написать очень важное стихотворение в моей жизни. Я старался. Включив радио, по которому крутили песни на Комсомольские мотивы я решил откинуться в кресло и прочитать что получилось в стихах. Внезапно, на пороге моей комнаты показалось прекрасное златовласое создание.  — Вы меня разбудили. — Прости. Я больше не буду. – я испугавшись томного взгляда Серёженьки мгновенно выключил магнитофон.  Сергей постоял на пороге, посмотрел на меня ещё несколько минут в таком же томном отчаянии и спустился на кухню. Я долго не мог отойти от происходящего. Подсознание вело меня вниз. На первый этаж. На ту же самую кухню. Спустившись вниз, я увидел такую картину: на полу, перед холодильником сидел Серёженька… Он макал ягоды клубники в сливки и ел. Язык проводил круг о ягоду слизывая сливочный крем и пачкал рот. Затем собрав и убрав всё в холодильник он ушёл в свою комнату. Я улыбнулся. Когда идя в свою комнату я обнаружил табличку на двери юного Сергея: «Вам вход воспрещён!».  Суббота. Я подписывал свои работы, как услышал крики в соседней комнате. Лилия порхающей походкой шла в комнату Серёжи.  — Я просила тебя убраться в комнате. – строго прикрикнула Лилия.  — Ты только спросила, когда я завтракал: убрал ли я постель? Не убрал.  – издеваясь над матерью ответил Серёжа.  — Хорошо, убери пожалуйста в комнате. – Лиля отдалилась на улицу.  Она собиралась куда-то отъехать. Серёжка в свою очередь игнорировал свою мать - взял книгу и лёг на грязное постельное бельё.  — Убирай! – голос Лилии прозвучал так громко и грозно, что тут даже я испугался, находясь в соседней комнате.  Она уехала через несколько минут.  Воскресенье. Я знаю, что этот дневник стал каким-то воплощением безумства, но разве кто-то поймёт мой почерк кроме мой бывшей жены Татьяны или первой возлюбленной Сони? В мою комнату зашёл Серёжа. Он выглядел ужасно уставшим. Стала он опёрся о моё кресло, а потом сел в него. Он очень странно смотрел на меня. В последнее время я начал замечать странности в его поведении: он постоянно старался угодить мне. Порой он вёл себя как 16-летняя девушка лёгкого поведения, но при этом очень стеснительная и невнимательная.  — Я сегодня сонный. – произнёс он.  — Я тоже. – я правда переутомился.  — Вы плохо спите?  — Безумно плохо.  Молодой человек подошёл ближе ко мне. Он внимательно наблюдал за тем, что пишу, чем занимаюсь и что делаю. Значит, ему была интересна моя литература. Вдруг он сел ко мне на колени своими клетчатыми штанами ёрзая по моей паховой области. Моё дыхание перебивали эти действия. Он что-то жевал всё время, и это была жвачка, розовая, или малинового цвета. Мы обменялись парой забавных действий. Неожиданно Серёжа дёрнулся и убежал в свою комнату. Единственное напоминание - жвачка в моём блокноте. Оказывается, взрослеющий блудник услышал шаги мамы и убежал к себе в комнату.  — Владимир. – обратилась ко мне Лиля. – Она вам мешает?  — Нет, нет, вовсе нет! – я не хотел, чтобы Серёжа уходил, я помахал головой, улыбнулся и она ушла.  На утро понедельника, когда я ждал завтрак Сергей почти нагнулся к моему лицу: — Ваш завтрак, профессор Маяковский.  Вторник. Я замечал, как часто Серёжа ссорился со своей матерью. Скорее всего, он вырос таким из-за нехватки отца в семье, которому надоело терпеть любовников жены и жить втроём. Осип Брик, так звали отца Сергея - ушёл после очередного разоблачения измены жены. Сегодня вечером я опять застал эту сцену - 16-летний юнец, жертва гормонов ссорился со своей матерью насчёт какой-то ерунды. Я только что вышел из душа и сразу начал наблюдать со второго этажа за семейной ссорой. Серёжу, бедного мальчишку без судьбы мать доводила до слёз криками на повышенных тонах. Всё время он убегал в ванную чтобы поплакать, а потом возвращался к себе в комнату и морально отдыхал. В эти моменты мне хотелось забрать Серёжку к себе и уехать в другую страну от этой слабоумной женщины. С каждым днём Серёжа становился для меня родным, чем-то тёплым и солнечным.  Среда. Вчера вечером мы сидели на открытой веранде - Бриковна, Сенечка (как ласково я начал называть моего молодого партнёра) и я. Сгущались тёплые сумерки, переходя в полную ночь. Лилия Юрьевна только что закончила подробно рассказывать мне содержание кинокартины, которую она и Серёжа видели год назад. Серёжина коленка лежала слишком близко к моей ноге. Серёжа рассказывал о его таланте писать стихи, чему я, честно сказать, был довольно удивлён.  — Все маленькие дети любят преувеличивать себе таланты. –  проговорила Брик.  Наверное, она была уверена в том, что Серёжа хочет похвастаться перед новым знакомым достижениями, свойственными для моего рода деятельности. В дальнейшем я удивился тому, что 16-летний подросток так ужасно отзывается о своей матери: он назвал её пампушкой в детстве. По её рассказам, в детстве Лилечка была полной.  — Пойду принесу ещё вина. – Брик отошла. — Эй, попросите съездить завтра нас к озеру. – Сенечка буквально залезал на меня. Да, между нами определённо была какая-то искра.  — Почему именно я? — Вас она по-любому послушает! Она на вас глаз положила. — подмигнул мне Серёжка. Тут вернулась Лилия.  — О чём шепчитесь? У вас какие-то секреты?)  — Я вам не рассказывал?… – Я решил что-то придумать, ибо Сереня уже клал на меня ноги в открытую, пытался зубами выхватить кусок колбасы из моей руки. – Как я… Я… Был поваром на Кавказе!  «Девчонки» смеялись с моих рассказов, хоть и выдуманных. Так и пролетело быстро время. Серёжа передразнивал маму. Вдруг раздался звонок в гостиной:  — Это меня! – Сенечка отскочил и чуть не спихнул ногой мой бокал с шампанским. – Ало! Нет, она занята! – кто-то кажется позвонил Бриковне.  — Надеюсь, вы простите его за плохие манеры… – принялась извиняться Лиля передо мной.  — Оу, нет, всё хорошо. – я любил Сенечку всем сердцем и меня всё устраивало. Я прекрасно понимал, что это подросток, который совсем скоро станет взрослым и ищет себя.  На Западе активно поднимались разговоры о однополой любви, впервые появились оскорбления как часть нецензурной речи. Я прекрасно понимал, что наверное Серёжа будучи пубертатной язвой в жизни своей матери и своего взрослого окружения хочет что-то попробовать новенькое для обычного люда, начитавшись книг и журналов с Запада. Но судя по его разговорам я узнал, что мой Сереженька - настоящий патриот. Внезапно Сережа включил пластинку с иностранным джазом, вроде как американским. Он пустился в пляс. Порхая как бабочка и исполняя мужскую партию танца он кричал, радовался и смеялся.  — Посмотрите, это мой новый танец! –  донеслось из гостиной.  — Сергей, быстро выключи эту музыку! – прокричала Лилия.  Я, покачивая летние качели около дома решил посмотреть, что там вытворяет Сенечка. О мой Бог! Я не мог устоять от этих танцев и хотел сам танцевать с ним, и чтобы он исполнил женскую партию. На следующий день мы всё-таки поехали на озеро неподалёку от нашего поселения. Да. По моей просьбе, Серёжа был прав: ради меня эта старая стерва сделает всё что угодно! Всю дорогу, пока мы с Лилией Юрьевной шли на пляж я вспоминал свои моменты с того самого дня на пляже… Мы болтали о какой-то ерунде. Но вдруг речь пошла о маленьком Сереженьке… Любимом Сереженьке… Старая мымра Брик собиралась сдать его сначала в лагерь, а потом в школу-интернат. Мне явно не нравился такой порядок событий. Я не хотел чтобы этот, уже родной и самый милый мальчишка ехал куда-то на другой конец города.  Следующий день.  — Я не поеду! – кричал на весь дом Сергей, пиная вещи у себя под ногами.  — Я хочу чтобы все эти нитки были пришиты к твоей одежде до завтрашнего дня. – матери явно было плевать на судьбу мальчика.  — А я не хочу ехать.  — Я разве спрашивала твоё мнение? Не думаю, Сергей.  — Я не хочу ехать и ты не можешь меня заставить.  — Послушай, мы думаем, что это хорошая идея, и профессор Маяковский одобряет проект, это так, и ты поедешь! – закричала Лилия.  Хлопнув крышку чемодана, Сережа вышел из своей комнаты в одних трусах и с одним ремнем от своих брюк вышел в коридор. Мы встретились на лестнице.  — Подлый предатель! - он ударил меня по руке ремнём и поспешил в ванную выплёскивать свои эмоции.  Во время всех сборов Лилия стала маразматичной стервой, которая все время пилила своего сына. Он всё как будто не так делает! Мне опять стало жалко своего мальчика и мне хотелось прижать его к себе и больше никогда не отпускать.  — Я просила собрать этот чемодан еще час назад, Сергей. – вот что на прощанье сказала сыну Лиля.  — Почему ты мне всегда указываешь что мне делать?… – в слезах нес чемодан вместе с домработницей Сережка.  Со стороны казалось, что только домработница любила малыша Сережку. В момент когда машина тронулась, мой милый Сергей бежал ко мне в комнату.  — Что еще, несносный ребёнок? – возмущалась Лиля.  Он бежал с ужасной скоростью ко мне в кабинет. Запрыгнув на меня, мы слились в поцелуе. Уже через минуту он помахал рукой и также быстро убежал обратно, запрыгнул в машину к матери. Я даже не понял что происходило эти несколько секунд и не мог пережить этого. Сначала я сидел в своем кабинете, думал что будет и как мне жить без крошки Серёжи. В скором времени я бросился в комнату Сергея. Шкаф с бельем. Я лежал там, в его одеждах, с его запахом модного парфюма. Как вдруг:  — Господин Маяковский! – ко мне обращалась горничная. – это вам попросили передать хозяева. Она ушла на время отъезда Лилии и Серёжи из дома с работой.  Я сел на кровать Сереженьки, в обнимку с одеялом и подушками хозяина, а точнее бывшего хозяина комнаты и начал читать. У юного джентельмена в комнате было комфортно. Это было милое письмо, но эгоистичное письмо от хозяйки этого дома. Я думал что это уже монолог 16-летнего парнишки, которого я так сильно полюбил за одну с половиной недели совместного проживания. Но нет, это Лилия написала мне о том, что любит меня. Эта одинокая женщина, оказывается страстная леди, которая влюблена в меня. Через 2 недели у нас состоялась маленькая, скромная, но важная для Брик свадьба. За это время я успел сходить к психологу и разобраться в проблемах того, что не любил её. Но в один день всё изменилось. Эта старая дура нашла мой дневник, где я писал о её сыне. О том, какой он прекрасный, о его теле, личике. Она была поражена.  — Вы… Как я вас только впустила в дом!? Вы - старый извращенец! – Лилия выбежала на улицу, как вдруг оказалась под колесами автомобиля. Чужого автомобиля.  Я не смог в это поверить. Теперь, после похорон мне надо было забрать Сережу из лагеря. А что ему сказать? Это самое трудное для мальчишки с нестабильной психикой, который со своей инфантильностью застрял в возрасте 12 лет. Теперь, в суде мне законно отдали Сережу под опекунство. Он мой сын и я мог делать с ним все что хотел. Скоро я поеду в лагерь. Заехав во двор лагеря, я ужаснулся: тут было огромное количество нимфетных мальчишек. Но мне нужен был только мой Сережа, любимый… Здесь было удивительное множество похожих на него мальчиков, но мой особенный… Воспитатель уже решилась проводить меня к моему малышу, рассказывала про Серёжиного нового друга, какого-то Анатолия, как тут… По дороге шёл мой златовласый крошка. Он тащил свой огромный чемодан, бедный мальчишка! Сейчас надорвётся! До этого ему помогала нести его горничная.  — Здравствуй, папочка. – проговорил мой сладкий.  Мы ехали домой. Серёжа напевал что-то вроде «Мамочка и Маячок».  — Как там мама? – наконец спросил он. Это было самое страшное. Как сказать трудному подростку что его мать погибла?  — Она в больнице. Что-то с желудком насколько помню. – это было единственное что я мог сказать сейчас.  — Что-то серьёзное? – по глазам Серёжки было видно, что он взволнован этой новостью.  — Наверное нет.  Мы ехали всё дальше и дальше. Вдруг Серёжа начал раздеваться. Оголился дрышавый торс шелковистой кожи. Показались мужские сосочки. Сереня залез на заднее сидение. Там он полностью разделся и оделся в его комфортные вещи: домашнюю рубашку и порванные шорты. Лагерная форма ужасно неудобная по его словам. Я не мог удержаться от этой природной красоты… Мне хотелось гладить и ласкать до громких стонов это прекрасное тело…  — Тебе понравилось в лагере?  — Угу.  — Я так скучал по тебе… – я поцеловал в макушку Серёжу и обнял.  — А я по тебе нет. Я даже хотел изменить тебе с местными девчонками. Если бы ты скучал - то ты бы интересовался мной.  — С чего ты это взял, милый? – я был очень расстроен его словами.  — Я давно не чувствовал твоих поцелуев и того приятного чувства в своём животе. – кокетливо проговорил Сенечка.  Мы остановились около дороги. Серёжа сел мне на пах и наши рты слились в жарком поцелуе. Он резко спрыгнул, когда заметил рядом с нашей машиной машину милиции.  — Вы не видели Maybach Zeppelin синего цвета? – спросил водитель. Серёжа ёрзал на моих коленках и дурачился, трогая меня своими очаровательными ладонями по лицу. К счастью, работник ГИБДД не обратил внимания на это всё, даже посмеялся. Мы решили заехать в отель недалеко от нашего дома. Сначала я хотел путешествовать по всей стране с Сенечкой, собственно, на машине которую мне оставила его матушка Брик. Но планы изменились, нам надо было побыть дома. В скором времени в моей голове появились планы: сгубить мать Сергея, она мне была не интересна никак, но её судьбе предназначалось кажется умереть и так. Серёжей я хотел овладеть этой ночью, но мне пришлось отказаться от этой идеи по причине того, что доза снотворного была мала, к тому же мне резко стало жаль этого маленького малыша в моей постели. С каждым днём знакомства с Серёженькой на протяжении времени проживания в доме Брик я по-настоящему влюблялся в него. В отеле нам не дали раздельных коек, поэтому Серёжка спал со мной. Этой ночью я отходил на веранду отеля. Серёжа на ночь мне сказал:  — Спокойной ночи, папа.  На утро я проснулся от взгляда небесно-голубых глаз. Это Серёжа.  — Доброе утро, пап.  — Доброе утро, дорогой.  На моё счастье, мне не пришлось склонять Серенечку к близости. Он сам этого захотел и это случилось. Я не считал это аморальным, ведь моё отношение к нему не было больным и навязчивым, сам Сергей уже основательно привязался ко мне. По дороге домой златовласка сидел весь грустный.  — Что-то случилось? – я начал волноваться за моего родного и теплого мальчика.  — Я был обычным молодым сорванцом, девственником, посмотри кого ты из меня сделал.  Я улыбнулся, ведь кажется мой мальчик говорил это не со зла, а даже в шутку. Мы рассмеялись как беззаботные дети. Он начал бить меня газетой с изображениями Клары Боу и Ольги Чеховой, я целовал его, радовал. Но радость продлилась недолго… Мы заехали на бензозаправку. Пока мне заодно и помыли машину, Сережа сбегал в магазинчик и заявил:  — Дай мне немного мелочи, я хочу позвонить маме в больницу.  — Ты не можешь позвонить туда.  — Почему?  — Сядь. И закрой дверь.  — Хорошо. Ну так что?  — Ты не можешь позвонить, потому что твоя мать умерла.  Всю дорогу до вечера Серёжа был сам не свой. Мы ехали в тишине.  Мы уже дома, Серёжа не выходит долго из комнаты. Ночью я не мог уснуть - мой любимый мальчик плакал, горько плакал и буквально кричал. Я лежал и долго думал, что будет дальше с ним, зайти в его комнату мне было стыдно. Скоро на пороге моей комнаты появился сам Сереженька, он был не в лучшем состоянии. Его глаза были красными от слёз и напряжения. Я поманил его к себе и теперь он лежал со мной. Моя пижама стала необыкновенно мокрой от Серёжиных слёз и его самого на моей груди. Мне было жаль этого подростка. У него больше никого не было кроме меня. Я не спрашивал у Серёжи почему он перестал общаться со всеми своими друзьями, в том числе с другом Сашей Блоком. Наверное, посчитал что, может быть, я буду против, или это помешает его планам. Мы померились незаметно, теперь Сенечка не держал на меня зла. Я купил ему книги, коробку конфет и модный костюм в местном селе.  Иногда, во время близостей я слишком грубо обращался с Серёжей. В порыве страсти я не замечал этого, и думал что возможно Серёжа кричит от наслаждения моим телом, но нет. Часто получалось, что во время интимных связей я дёргал его за волосы до самой боли. Бедный… Бедный мальчонка! Вчера, не успев помириться мы сразу поругались посреди ночи. Он сам выпрашивал меня о сексе и я решил его так «успокоить». Но случайно Серёжка дёрнулся и я оторвал ему целый клок золотистых прядей. Сейчас он лежит в моей тетрадке. Затем, Серёжа нервно плача ушёл к себе и бил подушку от гнева на меня. Его мучала несправедливость, смерть матери, моральная боль от моего отношения и физическая боль от вырванного локона волосиков. Следующий день.  Я сидел в своей комнате. Мне надо было закончить очень важную работу, за которую мне должны были прилично заплатить. На пороге моей комнаты привычно показался силуэт голубоглазого. На нём сегодня только бирюзовый кардиган, трусики и носки. Он опёрся об угол и по его взгляду было видно, что он злится до сих пор. Вполне возможно, ведь всё-таки когда вырывают волосы это больно. Сначала он стоял передо мной, трогательно смотря своими глубокими голубыми глазами в мои. Затем присел ко мне на коленку и положил голову на плечо. Мы сидели так минут 5. Он резко положил свой лоб на мой. Мы тёрлись носами, и он резко сел на мой стол, хотев широко раздвинуть ноги. Моя эрекция не могла долго держаться, и когда мы почти соприкоснулись с друг-другом, Сереженька убежал в свою комнату. Я закрыл лицо руками: мне хотелось уничтожить этого маленького хулигана, но в то же время хотелось и сблизиться с ним чтобы он почувствовал себя превосходно. Ужасное чувство.  Последние 2 недели мы путешествовали по моему плану, мы с Серёжей разъезжали по различным отелям, где останавливались на несколько дней. Я заметил, как мой маленький любимец всё-таки взрослеет к совершеннолетию, он стал более истеричным и шумным. Я смеялся, ведь он правда веселил меня своими по-детски забавными выходками. Мог обрушить на меня всю свою стопку одежды, и я чуть не вылетал на дороге по встречке. Хотя, вот в таких случаях это правда не смешно, мы могли погибнуть! Но сорванцу не объяснишь. После долгого скитания по Рязани мы решили обосноваться в самом крайнем отеле на окраине севера Рязанской области. Мне на глаза попалась хорошенькая гимназия, я решил устроить туда моего милого Серёженьку чтобы он не мешал мне работать.  Меня не отпускает головная боль в тусклом воздухе этой склепоподобной темницы, но я не сдамся. Написал уже свыше ста страниц, а ни до чего еще не договорился. Мой календарь начинает путаться. Я поехал за ним этак в середине августа 1928-го года. Нет, кажется, больше не могу. Сердце, голова - словом, все плохо. Сергей, Сергей, Сергей, Сергей, Сергей, Сергей, Сергей, Сергей. Повторяй это имя, наборщик, пока не кончится страница.  Моя жизнь превращалась в какой-то хлам, балаган. За это время Серёжка изменил мне с преподавателем театрального искусства в гимназии, начал плохо учиться и мне пришлось забрать его. Опять мы скитались по стране, ибо мы уже выехали из Рязани и её окрестностей. Мой Сергей стал каким-то загадочным, часто звонил кому-то, когда мы в очередной раз заехали на бензоколонку. Он пытался сбежать от меня один раз, чуть не лишив меня жизни. Отвлёк меня и чуть не угнал нашу машину. Но из-за моих слабостей, предрассудков и нездоровой любви к 16-летнему подонку я его за всё простил, а он только смеялся в полный голос и буквально издевался надо мной. Ему надоело так жить. Мне пришлось коротко постричься, чуть ли не под ноль, чтобы скрываться от государственных служащих или товарищей того преподавателя-театрала. Но скоро, из-за одного его проступка всё «разрешилось». Мы больше никогда не увидимся из-за этого случая.  Меня схватили под руки люди в белых халатах. Серёжа к тому времени уже давно убежал. Я пролежал в лечебнице около 3 лет. Перед самой кончиной моей здравой мысли я вспомнил о странном мужчине, вроде бы Михаил, с фамилией как-то на букву Б… Булгаков! Ну вот, который расспрашивал меня о том почему мужчина средних лет темно общается с подростком. На отношения отца и сына это не очень похоже. Скорее всего, он был КГБ-шником. Но однажды, мне позвонили. Да, это был Серёжа. Его голос окончательно сломался, он умолял приехать. Когда я всё-таки добрался по адресу, который он мне сказал - я обнаружил маленький домик на окраине той же Рязанской области, почти что в том же месте, где мы с ним и познакомились. На пороге меня ждал взрослый мужчина - Сергей. Настоящий Сергей. Он писал книги и зарабатывал на этом, его произведения вполне понравились мне. Это был обычный народный писатель. За время сколько мы с ним не виделись он очень сильно изменился. Он обзавёлся женой, и в скором времени, ребёнком. Софья, так звали жену Серёжки была беременна. По самой настоящей иронии судьбы. Тоже Соня…, и она была ужасна похожа на Серёжу. На момент, когда мы увиделись, скоро наступал 1930 год. Новый год и Рождество. Их семье нужны были деньги, а я зарабатывал раньше намного больше. Я всё-таки оставил им некоторую сумму и скрылся. Навсегда скрылся. Особенно из жизни Серёжи и его новой семьи. А ведь сначала Серёжка даже не узнал меня: теперь я полностью побрился налысо и выглядел не очень. Говорю я о турах и ангелах, о тайне прочных пигментов, о предсказании в сонете, о спасении в искусстве. И это - единственное бессмертие, которое мы можем с тобой разделить, мой Серёжа. Владимир выстрелил себе в сердце из пистолета, когда того забирали под суд за уже давнее убийство преподавателя театрального искусства Бориса П., 1930 г.  Софья умерла во время родов, в Рождество, 1930 г.  Сергей через почти целый год после смерти жены был найден повешенным, конец 1930 г-а. 

— Конец —