Маленькие пташки

Айлин не может быть достаточно яркой. Бледная, уставшая, ещё будучи ребёнком она теряется в толпе, молчит, ищет укромный уголок, чтобы уединиться со своими мыслями, и даже кукла такая чужая, ненужная. Дни смешиваются, превращаются в бесцветные капли, Айлин тяжело глотает ватный воздух, тихо выдыхает, почти задыхается. Сидит в своей комнате, с опасением ожидая начала дебюта. И когда наконец приходит время, она выходит со своей куклой, ожидая чего-то плохого. Но что-то идёт не так. Что-то очень сильно идёт не так, ломается, разбивается об стену, разрывается на части, как только Айлин видит Эдвиж. Смотрит даже не на куклу, а на саму тень — как она смело стоит впереди всех, фыркает при словах Томаса, всем своим видом показывая, как ей плевать, как он раздражает. На тот момент не настолько высокая, выглядящая до смешного несуразной и маленькой рядом со взрослым Томасом. Хочется хихикать от их контраста, Айлин действительно не может сдержаться, смеется. Это забавно. Томас зол. Но Эдвиж не расстраивается, словно бы поняв, что Айлин не насмехается над ней, по крайней мере не в том смысле. Она улыбается ей в ответ, возможно довольная тем, что на неё обратили внимание. Айлин запомнила тот вечер, как первый, когда Эджив улыбнулась настолько искренне. Они стали звездоносцами. Айлин, попав в многочисленную компанию детей, неожиданно для себя поняла, что ей гораздо приятнее взаимодействовать с кем-то, чем проводить время одной. Большая часть детей — в частности, из-за влияния и доброты Кристофера — относятся к ней с уважением, и Айлин чувствует себя нужной им. Это странное ощущение: иногда её кукла, Элли, говорит, что оно необоснованное. Кристофер предлагает множество идей, словно бы оживляя детский корпус, делая его лучше — дети слушают Криса, дети восхищаются им, тянутся, хотят оказаться ближе. Айлин молчит. Она начала думать о другом. О том, как Эдвиж постоянно спорит с Кристофером, продвигает свои идеи, не принимая старые, данные устои, но и не желая слушать других. То есть, может быть правила Дома и принимает, однако воспринимает по-своему, не страшась нарушать. Айлин хочет встать рядом с ней, хотя кажется, что она просто потеряется на фоне Эд, став ещё более монохромной. — Ты нравишься Эдвиж. Она говорит это неожиданно. И протягивает Айлин руку. — Эдвиж хочет быть твоей подругой. Сердце начинает стучать быстрее. Айлин соглашается, схватив за руку крепко, быстро. Эдвиж тоже ей нравится. Или, может быть, не совсем так — Айлин просто чувствует себя смелее рядом с ней, как будто наполняясь безудержной энергией, идеями Эд. Эдвиж же становится спокойней, уравновешенней, начинает думать, прежде чем говорить, хотя продолжает быть такой же острой и заносчивой. — Помоги обрезать волосы, — сухо произносит Эдвиж, держа в руках ножницы. — Что? — переспрашивает Айлин. Куклы стоят рядом, смотрят: Элли всё равно, но Эд всхлипывает, гладит пока ещё длинную косу. У Эдвиж серые, жёсткие волосы, всегда заплетённые в большую косу, Айлин думает, что они довольно красивые, но Эдвиж не нравится, кажется, что всё её внешность — прическа, одежда, даже лицо — данное кем-то, не ее выбор. Она хотела бы выглядеть по другому. — Эдвиж-сама, — шепчет Эд, — вы уверены?.. Эдвиж вздыхает с характерным рычанием. — К чёрту, завтра мы станем взрослыми, Эдвиж хочет сделать что-то... — тень делает паузу. — Особенное. Эд лишь кивает. Айлин берёт ножницы, не понимает странное желание Эдвиж, но если она хочет этого, то почему бы и нет? — Айлин-сама, вы умеете стричь? — спрашивает Эд, Айлин качает головой. Как сказала Эдвиж — к чёрту. Минуты, звуки, Айлин делает слишком резкие движения, локоны падают на пол, и теперь Эдвиж стоит с короткими, грубо обрезанными волосами. Айлин сглатывает, прижимает ножницы к себе, боясь, что Эдвиж разозлится из-за того, как это выглядит. — Прости, — шепчет. — Айлин пыталась... Тень подходит к зеркалу, осматривает себя, на самом деле плохо видит контур волос, однако улыбается. — Круто, — говорит она со всей честностью. — А теперь Эд так же. Айлин смущенно отводит взгляд, обрадованная тем, что Эдвиж похвалила её. Она испытывает это чувство не впервые. Оно неожиданно невесомое, словно бы сотканное из вздохов Эдвиж и смеха Айлин, такое тёплое, вызывающее обеспокоенность и уверенность одновременно — сладко-хрупким оседает на рёбрах. Хочется дотронуться до холодной, слегка грубой кожи Эдвиж, провести по острым скулам, перебирать уже короткие волосы, и, может быть, совсем-совсем немного, осторожно... поцеловать... в щёку? Кажется, Айлин влюбилась.