Щелкунчик

      На улице шёл крупный снег, покрывая весь городок искрящимся в свете фонарей покрывалом, заставляя проходящих по улице людей почувствовать что-то волшебное и чудесное. Все в Коллинз-порте готовились к приближению нового года, покупая близким подарки и украшения для праздника. Коллинз-порт не был похож на другие города Америки, он сильно отличался, особенно традицией справления рождества и нового года. В том же самом Нью-Йорке Рождество было куда более значимым праздником, его справляли в кругу семьи, с непременным гусём, запечённым в яблоках, с подарками под ёлкой, в носках, с рождественскими песнями и сказками у камина. Новый год же был чем-то второстепенным и малозначительным. Здесь же было всё с точностью до наоборот, люди в городе были не столь религиозны и суеверны, и посещали церковь лишь из-за того, что так было принято, а не потому что испытывали какую-то потребность. Поскольку Рождество было религиозным праздником, его отмечали просто и тихо, а вот новый год весело, пышно и ярко. Магазины работали до поздней ночи, так как многие решались купить подарки в тайне, чтобы сделать для кого-то приятный сюрприз. Вот и Барнабас с Джулией решили выбраться из поместья ночью, пока вся остальная семья видела десятый сон.       Шевроле Коллинзов припарковалось прямо около магазина игрушек, так как Вилли Лумис прекрасно знал где тот находился, в отличие от Хоффман, которая ни разу за три года не была здесь и Барнабаса, который помнил городок именно из своего века, а не тот, который они имели сейчас. Правда сделал он это не очень осторожно, ведь вновь был пьян, из-за чего получил кучу замечаний от психиатра. Все трое вышли из машины, оказываясь на улице, полностью покрытой белым пушистым снегом.       — Вилли, если ты ещё раз выпьешь перед поездкой, я тебя задушу! — прорычала Хоффман, опасно сверкая глазами в сторону Лумиса, который даже не мог ровно стоять и всё время шатался.       — И это я слышу от алкоголички? — ворчливо ответил он, закатывая глаза и стараясь не упасть, удерживаясь за боковое зеркало машины.       — Я в отличие от тебя не напиваюсь перед тем, как садиться за руль! — женщина сжала кулаки и уже была готова перейти на менее приличный лексикон, чтобы высказать мужчине всё, что о нём думала.       — Ой, а наша стерва-психиатр имеет права? — Вилли хмыкнул, окинув Джулию презрительным взглядом, не скрывая своего отношения к ней.       — Представь себе! На обратном пути поведу я, не дай Бог из-за тебя ещё разобьёмся! Через пару часов обещали метель, так что ты сядешь на заднее сидение, понял?!       Вампиру пришлось удержать Хоффман, чтобы та не накинулась на его помощника с кулаками, поскольку не на шутку разозлилась. В подобных ситуациях её хладнокровие и спокойствие куда-то пропадало, из-за чего она начинала закипать.       — Тише, Мадам! Вы правы, абсолютно правы! Вилли, на обратном пути ты сделаешь то, что сказала мисс Хоффман! И сейчас же извинись за то, что оскорбил её! — прорычал Коллинз, прижимая Джулию к себе, стараясь удержать и не дать убить своего слугу.       — Извини, что назвал тебя стервой, стерва, — фыркнул мужчина, облокотившись о капот машины и скрестив руки на груди.       — Лумис! — Барнабас обнажил клыки и зарычал, из-за чего уже Джулия стала удерживать его.       — Барнабас, тихо. Мы не в Коллинвуде, тут лучше вести себя осторожнее. Ты же не хочешь лишнего внимания? — она нежно провела ладонью по его щеке, заставляя мужчину мгновенно успокиться, чем удивила Вильяма.       — Да, Мадам... Вы вновь оказываетесь правы, простите за моё ужасное поведение, я просто... Я просто ненавижу, когда вас оскорбляют! Как только я это слышу, хочу вцепиться ублюдку и нахалу в глотку, заставив того истечь кровью, чтобы он более никогда не смел осквернять ваше прелестное имя! — вампир осторожно взял Джулию за руку и оставил на её запястье поцелуй.       — Мне очень приятно, что ты защищаешь мою честь, Барнабас. Но я могу за себя постоять и к таким методам лучше не прибегать. Можно просто поставить на место, успокойся. — она тепло улыбнулась и поцеловала мужчину в щёку, а после повернулась к Вилли, который успел от удивления приоткрыть рот. — Останешься тут караулить машину, а то вдруг Анжелика решит напасть именно сейчас, когда на носу праздники.       — Хозяин, а с каких это пор вы вместе с этой дря... Докторшей, — мужчина быстро сообразил, что если скажет то, что собирался, Барнабас убьёт его и никакие уговоры Хоффман Коллинза не сдержут.       — С середины октября, если тебе это так интересно. Остальное тебя касаться не должно. Пойдёмте, Мадам. Нам нужно успеть до утра, хоть солнце и стало для меня менее губительным, оно всё ещё остаётся опасным, — Барнабас тоже улыбнулся и взял Джулию под руку, ведя ту в магазин детских игрушек, куда она и собиралась отправиться, чтобы купить Дэвиду подарок.       — Мадам, к празднику нужно успеть купить подарки для всех! Я уже приготовил для Элизабет, юной Кэролин, Виктории, — мужчина не заметил, что от его слов Джулия стиснула зубы и отвела взгляд. — Роджеру, как бы мне не было это прискорбно, а также мастеру Дэвиду.       — Ну и что же ты решил подарить ему? — хмыкнула она, опуская голову, чувствуя неприятное жжение в груди из-за того, что Барнабас не сказал, что приготовил подарок и ей.       — Камасутру, — с улыбкой ответил вампир, взглянув на Джулию, которая резко затормозила, изумлённо глядя на спутника.       — Что, прости? — тихо спросила она, глядя на вампира прямо в упор.       — Камасутру, — повторил Барнабас, улыбаясь ещё шире, видя реакцию доктора.       — Ты с ума сошёл?! — Джулия ухватила Барнабаса за воротник и стала трясти. — Только попробуй это сделать, Барнабас! Только попробуй подарить ему эту похабщину, я тебе пообломаю все клыки! Все! Слышал?! Да что там клыки, я тебя кастрирую!       Барнабас звонко рассмеялся, кладя руки на плечи Хоффман и останавливая её, заставляя отстраниться. Её угрозы совершенно не пугали вампира.       — Ах, Мадам! Я пошутил, мастер Дэвид ещё слишком юн для таких вещей и познает все прелести жизни чуть позднее. Не волнуйтесь, я не собираюсь растлять мальчика! Я подарю ему детскую книгу, которую очень любил в детстве. Я каждую ночь умолял матушку прочесть именно её, нашему Дэвиду точно понравится.       Джулия окинула вампира сердитым взглядом, продолжая тяжело дышать, а после фыркнула и отвернулась, скрещивая руки на груди.       — С каких это пор ты у нас шутить научился? — в её голосе открыто читалась ирония.       — С тех самых, когда познакомился с вами!       — Ах, то есть мои слова ты воспринимаешь как шутки? — Джулия повернула к нему голову, всё ещё выглядя рассерженной.       — Нет нет, Мадам! Но всё же, именно вы научили меня этому! — Коллинз обнял женщину со спины, утыкаясь носом в рыжую макушку. Хоффман тяжело вздохнула и осторожно взяла его за руку, прикрыв глаза.       — Ладно, ладно, я не злюсь. С Элизабет мы с тобой разобрались, дарим вместе, Кэролин подарки уже готовы, ты сам вчера говорил... А вот Роджер. Неужели ты нашёл на черном рынке человеческий мозг и решил подарить ему? — психиатр хмыкнула и снова отстранилась, внимательно смотря мужчине в глаза.       — Очень жаль, но нет. Всего лишь современное перо, которое стоило достаточно дёшево. Вы называете его шариковой ручкой, верно? Я решил сделать это так, для формальности. А вы, как я понимаю, ничего не будете дарить моему «кузену»? — в глазах вампира мелькнул намёк на ревность, но кажется он догадывался, что Хоффман не намерена дарить хоть что-нибудь тому, кого всей душой ненавидит.       — Только если бесплатный билет в психиатрическую клинику, там ему будут рады. Хотя... Нет, мне жаль пациентов, они не заслужили такой жестокости. Обойдётся сухим поздравлением, — Джулия улыбнулась краешком губ, а после взяла мужчину за руку и потянула к магазину. — Пойдем быстрее, на улице всё же холодно, а я в отличие от тебя не вампир и уже начинаю замерзать.       — Мадам, вам стоило бы надеть перчатки, а то не дай Господь...       — Успокойся, с моими руками ничего не случится. Пойдём, там и согреемся! — Джулия вновь улыбнулась и Барнабас заметил, что её не сильно начинает трясти от холода. Он послушно пошёл за ней в магазин, боясь, что ещё немного и его доктор превратиться в ледяную статую или же просто заболеет, чего он допустить не мог.       Коллинз, как истинный джентльмен открыл дверь, ведущую в магазин, пропуская даму вперёд, а уже после неё, заходя сам.       — Господи, Барнабас... Да это рай для детей! — прошептала доктор, заворожённо начиная рассматривать полки с неисчислимым колличество детских игрушек на любой вкус и цвет, о которых она в детстве могла бы только мечтать.       Оловянные солдатики, плюшевые медведи, динозавры, драконы, другие всевозможные зверьки, фарфоровые куклы, с великолепными платьями, сшитыми по модам разных веков и очень выразительными мордашками! Машинки, паровозики, самолёты! Всё, что только может пожелать ребёнок! Кажется, что все игрушки сияли и от них исходила особая магия, куда более сильная, нежели у ведьмы Бушар. Сильная и очень светлая, приятная, добрая... Совсем не такая, как у Анжелики. Барнабас, также, как и доктор, осмотрелся по сторонам, едва улыбнувшись. Но улыбался вампир больше не из-за того, что смог увидеть чудо игрушки нового века, а из-за реакции Джулии, которая снова из взрослой женщины за одно мгновенье превратилась в маленькую девочку, чьи глаза так радостно сияли. Кажется, что она бы была рада не меньше Дэвида, получить в подарок что-то подобное. Иногда мужчина поражался её характеру, ведь очень часто подобные мелочи пробуждали в ней то, чего вампиру ранее не приходилось лицезреть.       — Мадам, вы сияете, словно звезда на ночном небе! — нежно говорит мужчина, кладя руку на хрупкое плечо женщины, которая всё ещё не могла оторвать взор от одной из игрушек, находившихся на полке.       — Я просто... Никогда столько игрушек не видела. Даже в Нью-Йорке подобного не было, клянусь! Как это волшебно...!       На лице Джулии играла теплая улыбка, способная растопить любое сердце... или же, в случае вампира, заставить то забиться и жить новой жизнью. Её глаза цвета шоколада продолжали сиять, щеки были покрыты румянцем, уже не ясно, из-за мороза на улице, или счастья от увиденного чуда. Это было и не важно, главное, что она счастлива сейчас. Счастлива, как никогда.       — Ладно, Барнабас, вроде вон там, во втором ряду, где-то на третьей полке были плюшевые динозавры. Дэвид говорил, что хотел бы получить в подарок птерозавра, — Джулия поправила шарф, который всю дорогу, будто специально, развязывался и всё время старался открыть шею женщины.       — Э... Мадам, признаюсь честно, никогда не интересовался динозаврами и понятия не имею какой из них птеро… Вы поняли кто... — Барнабас отвёл взгляд и почесал затылок, неловко улыбаясь, давая понять Хоффман, что игрушку придётся выбирать именно ей.       — Так и думала, что придется всё делать самой. Ладно, не бери в голову, просто я увидела кое-что и мне захотелось посмотреть чуть ближе. Ты не против? Это не займёт много времени, только пару минут. — Джулия несильно прикусила нижнюю губу, глядя вампиру прямо в глаза, из-за чего тот покраснел и быстро закивал.       — Конечно, доктор! Сколько угодно, ради вас я готов ждать целую вечность! — Барнабас вновь взял Джулию за руку и осторожно оставил на ней невесомый поцелуй, уже как будто бы по привычке, вызывая на лице психиатра ещё одну улыбку.       Хоффман развернулась и поманила Барнабаса за собой, идя к самому дальнему шкафу. Она вновь стала неотрывно разглядывать какую-то игрушку, кажется от волнения даже затаив дыхание, что удивило вампира ещё больше. Как только она дошла до полки, то осторожно и трепетно взяла на руки деревянную куклу, снова начиная нежно и тепло улыбаться, словно глядела она не на игрушку, а на живого человека, который был ей очень дорог.       — Ты погляди какой! Никогда не видела, чтобы Щелкунчика делали таким красивым! — улыбка женщины стала ещё шире, а глаза засияли с новой силой.       Мужчина изогнул бровь, разглядывая игрушку, покоящуюся у Хоффман на руках. Деревяшка нескладной фигуры, какой-то квадратной формы с большой раскрытой пастью, вызывающей у него только отрицательные эмоции, а не как у доктора, положительные... что она в нём такого нашла?       — Красивый...? Мадам, я бы так не смог выразиться и подобрал этому существу более подходяще описание... Например: страшный, неприятный, уродливый, а также...       Джулия медленно повернулась к Барнабасу, прижимая деревянную куклу к себе как можно крепче, нежно и аккуратно поглаживая ту по не красивому, как считал Барнабас, лицу. Она делала это настолько осторожно и нежно, слово боялась, что игрушка рассыпется прямо у неё на руках, она вкладывала в движения столько любви и заботы, что Коллинз начал завидовать уродцу, ведь даже его Джулия никогда так не гладила! Даже его, Мефистофель! Барнабас нахмурился и хотел было высказать свои ревностные мысли психиатру прямо в лицо, но замер и умолк, взглянув Хоффман в глаза. Она смотрела на Барнабаса с осуждением и лёгкой обидой, ей было очень неприятно слышать резкие слова в адрес понравившейся игрушки. А ещё, он заметил, что в её глазах промелькнуло что-то печальное. Кажется, он сделал ей больно, снова сказав не подумав. Иногда вампиру хочется лично вырвать свой язык и замолчать навек, ведь слишком часто доктору становится плохо от его слов.       — Я... Мадам, я обидел вас?       — Скажи, Барнабас, а если бы ты знал, что перед тобой заколдованный принц, ты бы также отзывался о его внешности? — Джулия смотрела ему в глаза, даже не думая отвезти взгляд. Она всё ещё продолжала гладить деревяшку, как будто бы у неё на руках покоился маленький ребёнок.       — Что? — Барнабас удивлённо приоткрыл рот, не понимая, что Джулия имеет ввиду.       — Так знай, Барнабас! Перед тобой заколдованный прекрасный принц! Это Щелкунчик, племянник чародея Дроссельмейера, которого обратила в игрушку злая королева мышей. Будучи человеком, он был неописуемо красив, а назвали его в шутку «Красавчик-щелкунчик», потому что он ловко щёлкал орехи. А после, по иронии судьбу, его и превратили в этого самого щелкунчика... — Джулия снова взглянула на игрушку и нежно улыбнулась, осторожно проводя пальцем по очертанию деревянного носа.       — Что...? — ещё раз спросил мужчина, совершенно ничего не понимая.       Джулия тяжело вздохнула и закатила глаза.       — Сказки читать надо, Барнабас! Щелкунчик, между прочим, был моей первой любовью, нужно отдать ему дань уважения! — женщина фыркнула и демонстративно отвернулась от Коллинза, продолжая с упоением гладить деревянного щелкунчика.       — ЧТО?! — теперь то он абсолютно ничего не понимал. Эта деревяшка была первой любовью его доктора?! Ну это ни в какие рамки не лезет!       — Ох, а что такое? Ты ревнуешь? — уголки губ Джулии растянулись в игривой усмешке, заставляя Барнабаса от злости сжать кулаки.       — Как вы могли любить... это?       — Барнабас, Барнабас, какой ты дурачок. Это главный герой одноимённой книги «Щелкунчик и мышиный король», автором которой был Эрнст Теодор Амадей Гофман, урожденный Эрнст Теодор Вильгельм Гофман, но это не так важно. Прекрасный заколдованный принц, проклятье которого сможет разрушить девушка, полюбившая его даже в уродливом обличье, разве это не романтично? Несчастный, благородный и великодушный принц, которому не посчастливилось встать на пути у коварных мышей. Ах, я с каждой секундой начинаю влюбляться в него заново! Барнабас, ты гляди упустишь меня и я пойду под венец со сказочным принцем! — Джулия продолжала игриво улыбаться и слегка посмеиваться, становясь совсем похожей на ребёнка. Если бы кто-то увидел её впервые, то точно уж не мог сказать, что перед ними врач психиатр с несколькими высшими образованиями и учёной степенью.       Барнабас потупил взгляд и стал лихорадочно думать, вспоминая, где мужчина мог видеть эту книгу. Через мгновение на него снизошло озарение и Коллинз вспомнил, что видел сказку в кабинете самой Джулии, стоящую на полке с другими книгами. Но... Гофман? Разве фамилия автора не такая же, как и у его Джулии?       — Мадам, но разве фамилия автора не Хоффман, как у вас? Разве это не ваш родственник? — осторожно спросил мужчина, заставляя Джулию остановиться и встать в небольшой ступор. Женщина смотрела в одну точку около минуты, а после прикрыла глаза и проговорила что-то лишь одними губами.       — Да-да... Хоффман, Гофман... Извини, у меня привычка назвать его так. Просто, моя мама, когда мне было четыре, читала эту сказку не на английском и даже не на немецком, поэтому называла автора именно так, как того полагал перевод. Вот мне и вбилось это в подкорку, не могу его воспринимать никак кроме Гофмана, а уж Хоффманом тем более! И не думаю, что он мог быть моим родственником.       — Но... Мадам, он ведь имеет ту же фамилию, что и вы! Разве это не значит, что...       — Нет, Барнабас. Мы однофамильцы. Не представляешь сколько людей в мире носит одинаковые фамилии, Хоффманов хоть отбавляй! Я тебе больше скажу, Коллинзов также много, у меня например во время обучения в институте, на курсе было около трёх Коллинзов и никто из них уж точно не имел родственных связей друг с другом! Единственное, что из этого можно понять, так это то, что у моего отца были немецкие корни, поскольку Хоффман фамилия немецкая. Как и сама сказка, — Джулия тяжело вздохнула, опуская взгляд на игрушку и начиная всматриваться в нарисованные голубые глаза.       — Немецкая? — вопрошает мужчина, неотрывно следя за действиями женщинами, всё ещё ревнуя ту к деревяшке.       — Да, немецкая, написанная в 19-м веке, ты уж прости, как она называется в оригинале я произнести не смогу, языка не знаю. Мы с тобой об этом говорили, — женщина перевела взгляд на вампира, всё также тяжело вздыхая.       — Но всё же... Мадам, вы действительно были влюблены в куклу?!       — Да, — она лучезарно улыбнулась. — Я представляла себя на месте главной героини, на месте Мэри. Мечтала, что буду наблюдать за боем игрушек и мышей, за тем, как щелкунчик защищает меня, спасает ценой собственной жизни, проявляя отвагу и благородство. Мечтала, что я сама спасу его, а после прижмусь к его груди, признаваясь в вечной любви и снимая проклятье, уже после того, как мышиный король с семью головами будет повержен. Представляла, как он превращается в прекрасного принца и целует меня, нежно шепча моё имя, уводя меня под венец в своё королевство... Я мечтала об этом примерно до шести лет, пока верила в чудеса...       Пока она делилась собственными воспоминаниями, её сердце начинало биться быстрее, что не скрылось от Коллинза. На её щеках всё ещё находился яркий румянец, её губы изгибались в нежной и счастливой улыбке, глаза продолжали сиять, а сама Джулия кажется вот-вот была готова броситься танцевать, кружась по магазину игрушек. Но после последней фразы вся радость куда-то ушла и на её месте появилась печаль.       — Должно быть, доктор, у вас было много подобных игрушек? Я имею ввиду, что у вас наверняка был хотя бы один щелкунчик, как вы его называете! — в голосе вампира снова прозвучала ревность, но он старался не подавать виду.       Улыбка застыла на её губах, а в глазах появилась грусть. Джулия медленно опустила голову, снова слегка прижимая деревянную куклу к себе.       — Ни одного. — тихо ответила она, смотря куда-то в пустоту.       Барнабас слегка наклонил голову на бок, наблюдая, как Джулия который раз начинает детально рассматривать щелкунчика, нежно поглаживая деревянное тело, будто бы стараясь запомнить его образ.       — Ну, в то время я и не видела игрушек Щелкунчика, да и играть в куклы особо не любила. А после, когда уже была подростком, увидела, но именно в Нью-Йорке. Они были очень дорогими и совершенно не такими, каким я его представляла, каким его описывала моя мама, когда начинала приукрашивать книгу, чтобы мне было интереснее. — её голос снова был очень тихим и осторожным, будто бы она боялась, что кроме Барнабас кто-то сможет расслышать её слова.       — А этот...? — мужчина, сам того не осознавая, от волнения закусил губу.       — Он... Он именно такой, каким я его представляла. Ясные голубые глаза, томный, печальный взгляд, красный адмиральский мундир с вышитыми золотыми узорами, треуголка, черные лакированные сапоги, белые, словно снег пряди парика, который носили аристократы в те времена, а также... Сабля. Красивая и изящная сабля! — она вновь печально улыбнулась, проводя кончиком пальца по щеке деревяшки.       Ещё несколько секунд она смотрела на игрушку, а после прикрыла глаза, от чего-то стискивая зубы. Она осторожно поставила его на место, отходя от полки подальше, пряча руки за спиной. Кажется она не хотела оставлять его здесь, но всё же, что-то и не давало ей взять его с собой. Барнабас смотрел на психиатра, не понимая, почему бы ей просто не взять куклу и не попросить у него купить её. Он с лёгкостью мог бы это сделать, если бы она попросила, ведь он отчётливо видит, что она очень хочет оставить её у себя! Видит, что ей совсем не хочется бросать куклу на полке с другими игрушками, ведь никто другой не обратит на него внимание и не купит!       — Извини, я замечталась. Мы и так припозднились, нужно торопиться, а то не дай бог Вилли там в снег упадёт и уснёт. Пойдём выбирать Дэвиду динозавра, — Хоффман берёт вампира за руку и тянет к другому конце магазина, стараясь не оборачиваться.       Все слова Джулии после этого пролетали мимо Барнабаса, он не слушал её, просто поддакивал и кивал, соглашаясь со всем, что она скажет, мельком смотря на дальнюю полку на которой сидел щелкунчик, печально глядя на вампира своими голубыми глазами, которые показались тому слишком уж живыми и настоящими. Он чувствовал, как Джулия брала его за руку и вновь куда-то вела, что-то продолжала говорить, держа в свободной руке подарочную упаковку с уже купленным динозавром. Он лихорадочно пытался придумать, как незаметно для доктора приобрести куклу, которую та так желает. Вывела Барнабаса из раздумий тоже Джулия, останавливаясь и заставляя мужчину также остановиться.       — Барнабас, ты меня вообще слушаешь? — обиженно бормочет она, щуря глаза.       — А... Да-да, Мадам! Конечно! Я просто отвлёкся, не могли бы вы повторить то, что сказали минутой ранее?       — Я сказала, что у вас тут, в Коллинз-порте, новый год отмечают почти также, как и в Союзе. По семейному, уютному... А не как в Нью-Йорке, там это обычная пьянка. Все сидят по пабам, казино, пьют и "празднуют". Новый год тут заместо рождества, потому что рождество у вас… Какое-то тусклое. В отличие от того, какое в других городах Америки, — Джулия вновь тяжело вздохнула и пошла дальше, продолжая держать Барнабаса за ледяную ладонь, игнорируя то, что из-за этого она сама начала замерзать.       — Эту традицию ввёл мой отец. Он был не то, чтобы очень верующим человеком, поэтому и не особо любил рождество. Он считал, что такое торжество должно быть именно на новый год, так как это событие куда более значимо, нежели какой-то там религиозный праздник. — Коллинз прикрыл глаза, стараясь вспомнить то, что давным давно говорил ему отец.       — Мне это даже нравится... — она нежно улыбнулась, сжимая ладонь вампира чуть крепче. Барнабас улыбнулся в ответ, мельком бросая взгляд на ладонь доктора.       — И всё же, Мадам, вам стоило бы надеть перчатки, мои руки не уступают в холоде снегу и льду! Мне страшно прикасаться к вам сейчас, ведь вы...       — Ох, Барнабас, какой ты скучный! До праздника всего два дня, хоть немного побудь весёлым и выключи режим чопорного британца! — ехидно съязвила Джулия, вопреки просьбе вампира только сильнее прижимаясь к нему, игнорируя холод. Её настроение быстро переменилось, но вампиру показалось, что она лишь пытается сделать вид, что всё в порядке. На самом деле ей грустно. На лице просто новая маска, которая, к слову, для него была абсолютно прозрачной.       «Два дня... Два дня на то, чтобы незаметно для Мадам купить это создание и спрятать в поместье! О, Мефистофель!» — Барнабас, нахмурился и начал что-то сердито бормотать себе под нос, обнимая Джулию в ответ, лишь бы она не обиделась. Хоть бы в праздник он не задел её и не причинил боль, хоть бы в праздник она была по настоящему счастлива!       Но вроде бы хорошее настроение Хоффман, которое появилось также из ниоткуда, испарилось, заменяя себя на гнев.       — ВИЛЛИ! КАКОГО ДЬЯВОЛА ТЫ ЗДЕСЬ РАЗЛЁГСЯ?! — Джулия тут же вырвалась из объятий вампира и оказалась возле Лумиса, лежащего, как ни в чём не бывало, в сугробе. Мужчина не был в обмороке и не спал, даже кажется, что он протрезвел!       — Хватит кричать, сте... Хоффман! Тебя весь Коллинз-порт слышит! — мужчина недовольно скрестил руки на груди, но подниматься даже не собирался.       — Ты захотел ангину? Или может воспаление лёгких, бронхит? Простудиться, чтобы потом мне пришлось лечить тебя? Ох замечательно, мне от Роджера запаха перегара достаточно, тебя ещё не хватало! Господи, в скором времени мой кабинет превратится в проходной двор! — Джулия утробно зарычала и закрыла лицо ладонями, вновь пытаясь сдерживать себя, чтобы не высказать Лумису в лицо кто он, что она о нём думает и куда ему следует пойти.       — Говорит рыжая бестия алкоголичка, — презрительно бросает он, закатывая глаза.       — Лумис, ещё раз ты...! — вампир уже было обнажил клыки и двинулся к Вилли, но Джулия снова остановила его, даже не поворачиваясь к Коллинзу.       — Барнабас, успокойся. — почти спокойно пробормотала она, глядя на Вильяма с дикой злобой, который даже не вздрогнул, увидев обозлённого кровопийцу, желающего не много, не мало, убить его.       — Да, хозяин, успокойтесь, просто постойте рядом и подождите, пока мы не закончим. — Лумис зевнул, переводя взгляд на Джулию, злобно сжимающую кулаки и злящуюся с каждой секундой всё сильнее. Как же оказывается легко вывести из себя психиатра, он даже не догадывался об этом!       — Подъём и в машину, живо!       — Я тебя не пущу за руль своей крошки, Хоффман! — язвительно хмыкнул мужчина и начал подниматься, но тот час упал обратно в сугроб, заставив Джулию вновь закатить глаза, а Барнабаса прикрыть лицо одной рукой, тихонько выругавшись про себя, снова упоминая Мефистофеля.       — Барнабас, будь добр, закинь это пьяное нечто на заднее сиденье, я его поднять не сумею.       Джулия подошла к машине и открыла дверь салона, положив туда подарок для Дэвида. А после отошла, показывая, что Барнабасу нужно закинуть Вилли туда.       — Только, Барнабас, пожалуйста, побыстрее, а то весь салон будет в снегу, — на лице Хоффман было лишь раздражение.       — Как пожелаете, Мадам! — отозвался Коллинз, сразу хватая Вилли за руку и резким движением заставляя подняться на ноги.       Мужчина пошатнулся, прошипев что-то невнятное. Либо Барнабас своей резкостью причинил ему боль, либо он не хотел терпеть того, что вампир выполняет приказы стервы-докторши, словно собачка на поводке.       — Никогда не думал, хозяин, что вы подкаблучник! — на лице Лумиса появилась ехидная усмешка.       — Следи за языком, Вилли! — руки вампира сжались на плечах слуги, грозясь порвать ткань куртки когтями.       Джулия вновь подошла к Вильяму, протягивая ему руку, прожигая холодным и презренным взглядом.       — Ключи.       — Какие ключи? — вновь появилась усмешка.       — Ты их оставил в машине или додумался спрятать в кармане? — в голосе психиатра также, как и во взгляде отчётливо слышался холод.       — В кармане то они были, а есть ли они там сейчас - не знаю.       — Ты не настолько идиот, чтобы терять такую важную вещь в чёртовом снегу! Просто отдай мне ключи, мы и так задержались на полчаса, если не на час! — Джулия вновь стиснула зубы, стараясь не зарычать, хмурясь и становясь похожей на разъярённую львицу, готовую разорвать свою жертву на части.       Мужчина закатил глаза и сунул руку в карман брюк, доставая оттуда ключи от Шевроле. Джулия взяла их и развернулась, идя обратно к машине, а именно к двери водителя. Барнабас потащил Вилли за ней, а после почти без труда затолкал Лумиса в салон. Обе двери в салон оказались запертыми. Коллинз тоже сел в машину, рядом с Джулией, наблюдая за всеми её действиями с большим интересом.       — Да, конечно, алкоголичка, стерва, ни то, ни сё, ничего не умеет, только и делает, что пьёт, ла-ла-ла... — начала бубнить женщина, заводя мотор, даже не стараясь взглянуть на сидящего рядом вампира.       — Ох ты, Хоффман, ты что, на самом деле умеешь водить? Я думала, что это сарказм!       — Вилли, пристегни ремень безопасности, иначе ты вылетишь из этой машины к чёртовой матери, прямо через лобовое стекло! — прошипела она, будучи уже пристёгнутой.       — Ха, я ведь в салоне! Милая моя — это невозможно!       — О, ты меня недооцениваешь! Я сделаю так, что это станет вполне возможным и реальным, и тебе, я считаю, такой полученный жизненный опыт не понравится. Если ты останешься жив, конечно, — теперь уже в злорадствующей усмешке были изогнуты её губы.       — Это такая угроза? — язвительно хмыкнул Вилли, всё же решаясь выполнить её просьбу.       — Да, вполне себе угроза. — спокойно ответила она, пожав плечами.       Она вела машину с лихостью заправского гонщика, не обращая внимание на гололёд. О чём о чём, а о том, что Джулия умеет водить вот так не догадывался никто. Особенно Вилли, который считал, что докторша вновь просто выпендривается, стараясь казаться независимой и самостоятельной, пользуясь своим любимым оружием — игрой с разумом другого человека. То есть, манипуляциями. Но нет, это была не игра и не ложь, она действительно умела водить. И отлично водить, чёрт возьми!       — Ещё и ворота не закрыл, умник! Заходи кто хочет, да? — прорычала она, смотря в зеркало заднего вида, прямо в глаза изумлённого Вилли, не верящего своим глазам.       — Мадам, не волнуйтесь, я сам всё закрою, когда мы окажемся около поместья. Не стоит запрягать Вилли лишний раз, вы ведь видите его состояние! — Барнабас впервые за всю поездку подал голос, стараясь успокоить всё ещё сердитую Хоффман.       — Как по мне, он уже вполне протрезвел! — в её глазах плясали опасные огоньки, а руки беспощадно сжимали руль.       — Мадам, тише... Это не стоит ваших потраченных нервов! — мужчина осторожно положил руку Джулии на колено, заставляя ту вздрогнуть. Ему повезло, что именно в этот момент она нажала на тормоз, останавливаясь возле поместья.       — Барнабас... Не делай так больше, когда я за рулём. Пожалуйста... — прошептала она дрожащим голос, хотя секунду назад ни о какой дрожи и волнении не было и речи.       Коллинз аккуратно взял Джулию за руку и нежно поцеловал в щеку, проводя свободной рукой по её волосам. Женщина прикрыла глаза, стараясь выровнять дыхание. Вилли с интересом наблюдал за ними, незаметно для себя начиная хмурить брови.       — Доктор, вы очень устали, вам следует поспать. Позвольте я провожу вас до ваших покоев и отнесу подарок, приготовленный для Дэвида в свой кабинет? — бархатный голос вампира заставил Джулию несильно прикусить губу и забыть о существовании Лумиса вовсе.       Она начала расслабляться и действительно успокаиваться, обнимая вампира за плечи. Слегка приоткрыв глаза, она взглянула на него, робко улыбаясь. Барнабас улыбнулся ей в ответ, намереваясь осторожно коснуться её уст, втягивая в поцелуй. Кажется она была не против, думая о том, о чём и он, также поддаваясь вперёд за поцелуем. Но их оборвал голос Вилли.       — Так это тоже была не шутка...? Вы действительно вместе? То есть, не как друзья, не как партнёры... Вы встречаетесь?! — его глаза были полны изумления, а в голосе читалось почему-то раздражение... Чем он был раздражён и озлоблен не понятно, но ясно было то, что из-за его вопроса не менее озлобленными стали сами Джулия с Барнабасом.       — Вилли, если хоть одна живая душа из этого дома об этом узнает - ты труп! — по змеиному прошипела доктор, вновь вырываясь из объятий вампира и вылезая из машины, хлопая дверью.       Барнабас резко повернулся к Вилли и утробно зарычал, раздражаясь, что не получил желанный поцелуй.       – Жди меня тут и не смей высовываться, ясно? – с холодной яростью промолвил он, также вылезая.       Коллинз успел догнать Джулию, когда та уже собиралась зайти в поместье. Он схватил её за руку и прижал к себе, вновь утыкаясь носом в рыжие волосы. Та прикрыла глаза, тяжело вздыхая, но не пытаясь вырваться.       – Мы подарок в машине забыли, да...? – тихо проговорила она, стараясь не поворачиваться.       – Не волнуйтесь, Мадам, я сейчас возьму и отнесу к себе, – Барнабас осторожно провёл рукой по её плечу, но Хоффман отстранилась, покачав головой.       – Нет... Давай лучше ко мне в комнату, там Дэвид лазить не станет. А к тебе он в кабинет стал наведываться чаще, чем хотелось бы. Вдруг увидит? – она обняла себя за плечи, делая вид, что пытается согреться.       – Дело ведь не в этом, так? – аккуратно поинтересовался он, стараясь обнять её со спины.       Джулия не ответила, который раз отстраняясь и отходя. Она снова выглядела печальной. Сколько раз за эти часы её настроение поменялось? Тут точно что-то было не так и не нужно быть гением, чтобы понять это, ведь даже Барнабас смог догадаться.       – Доктор, вас что-то гложет, я наблюдаю за этим всю ночь! Расскажите мне, что стряслось, может я могу помочь вам? – в его рубиновых глазах отчётливо виднелось беспокойство.       – Барнабас, не волнуйся за меня, я просто устала... Да и Вилли достал со своими язвительными комментариями. Я просто пойду и лягу в кровать, даже снотворное принимать не буду, – она попыталась выдавить улыбку, но не смогла, поэтому просто вновь отвернулась.       – Мне проводить вас?       – Да, пожалуй... только захвати подарок из машины, я подожду тут, просто... Не хочу видеть его. – она тяжело вздохнула и прислонилась к двери, прикрывая глаза.       Вампир в мгновение ока оказался около машины и открыл дверь в салон, встречаясь взглядом с Лумисом, который выглядел абсолютно трезвым и даже каким-то серьёзным.       – Ну так что?       – Я вернусь в течении десяти минут и мы поедем в город. Как только Мадам окажется в поместье, начинай заводить этот... Мотор, или как назвается это дьявольское изобретение! – теперь и сам Коллинз стал шипеть, словно ядовитая змея, кажется начиная брать примеры с самой Джулии.       – С какой такой радости?       – Я приказываю!       – Пока, дорогой хозяин, ты не скажешь мне причину, мы никуда не тронемся и никакой мотор я не заведу. Я даже на место водителя не сяду, – Вилли язвительно хмыкнул, скрестив руки на груди, чем заставил Барнабаса зашипеть ещё сильнее.       – Я убью тебя, убью Вилли! Опустошу твоё презренное тело, выпив всю поганую кровь до капли!       – Это тебе не поможет поехать, даже хуже будет, так как кроме меня и как оказывается Хоффман, никто ездить не умеет. Ну, может сэр Роджер, но его компания тебя вряд-ли устроит.       Лёгкая манипуляция Лумиса заставила вампира сдаться. Он схватил подарок и утробно зарычал, продолжая смотреть Вильяму прямо в глаза, злясь ещё больше из-за того, что не мог найти в них страх.       – Когда приду, я всё тебе объясню, такой ответ тебя устроит, презренный?!       – Вполне, хозяин.       Барнабас оказался возле Хоффман, всё ещё скрипя зубами от гнева и раздражения.       – Он просто невыносим! – который раз прорычал вампир, чуть ли не начиная трястись.       Джулия никак не отреагировала, продолжая молча стоять, опустив голову.       – Мадам? – Коллинз аккуратно коснулся её руки, тем самым заставив вздрогнуть и резко поднять голову.       – А? Что такое...? – сонно пробормотала она, делая вид, что не спала, а лишь задумалась.       – Бог мой, Мадам! Вы засыпаете на ходу! Может мне стоит донести вас до ваших покоев?       – О, нет, нет, нет! Этого ещё не хватало! Барнабас, всё в порядке, просто проводишь меня и поможешь спрятать подарок... Да... – женщина попыталась открыть дверь, но у неё банально не хватило сил.       Мужчина сам открыл её, пропуская даму вперёд, а после проходя за ней.       – Доктор, всё же... позвольте взять вас на руки! Вы сейчас упадёте!       – Барнабас, я же сказала, не стоит волноваться! Я просто немного устала и всё.       – Да-да, охотно верится, особенно когда вас так шатает! Вот, возьмите. – Коллинз протянул Джулии подарок и та покорно приянла его, не совсем понимая, зачем он отдал его ей. Поняла она только тогда, когда уже была поднята на руки, а сам мужчина поднимался по лестнице.       – Ты издеваешься...? – тихо спросила она, смиренно вздыхая и кладя голову ему на плечо.       – Нисколько! Я просто беспокоюсь за вас! Не дай бог по моей вине и неосторожности что-то случится! – отозвался он, прижимая женщину чуть крепче к себе.       Оказавшись в комнате доктора, Барнабас положил Хоффман на кровать, осторожно снимая с неё шубу и вешая ту в шкаф. Джулия осторожно легла, раскинув руки и слегка отвернув голову в бок, даже не стараясь переодеться.       – Барнабас... Динозавра, если можно, тоже в шкаф спрячь... Дэвид в мой гардероб не заглядывает... – медленно и тихо проговорила она, начиная проваливаться в сон.       – Как скажете, Мадам! – проговорил вампир, словно был покорным слугой и исполнил просьбу психиатра незамедлительно.       Когда он повернулся к ней, решив пожелать спокойной ночи, она уже спала. Коллинз сел рядом с ней, укрывая женщину одеялом и аккуратно проводя тыльной стороной ладони по её щеке.       – Сладких сновидений, мой дорогой доктор. Надеюсь, что никто не потревожит ваш сон и вы увидите то, о чем мечтаете и желаете! – прошептал он, нежно улыбаясь.       Через несколько минут он вновь оказался около машины, сразу распахивая дверь переднего сиденья, рядом с водительским, где уже сидел Вилли, с заведённым мотором.       – В город! Поживее! Через час наступит утро! – приказал Барнабас, пристёгивая ремень.       – Во-первых, хозяин, обещание есть обещание, рассказывайте причину нашей второй поездки. А во-вторых, семья встаёт, начиная с семи до восьми. А будет только четыре часа! Торопиться некуда, светлеть начинает зимой куда позже. – в глазах Вилли плясали азартные огоньки.       – Хорошо, плут, будь по-твоему! Но для начала, ответь на мой вопрос.       Барнабас было открыл рот, уже начиная произносить вопрос, но не успел, так Вилли перебил его, будто бы зная изначально, что его собеседник хочет задать.       – Почему я так отношусь к Хоффман? Для того есть свои причины, но вот какого чёрта ты лезешь к ней с объятьями и поцелуями - совсем другой вопрос, куда более интересный! – азарт сменился на гнев, а кулаки Лумиса сжались, показывая, что и он зол.       – Я сказал, что это не твоё дело! Мы едем за подарком для доктора Хоффман, потому что я понял, что ей точно понравится и чему она будет рада! – Барнабас было хотел отвернуться, но Вилли схватил его за руку и заставил повернуться.       – Что ты от неё хочешь, скажи уж, будь добр! Днём ты таскаешься с Викторией, выносишь мне мозги, вечно вздыхая по ней: "Ох, Виктория! Моя милая Виктория!", а ночью развлекаешься с Хоффман, играясь с ней и её чувствами?!       – Что...? О чём ты говоришь, Вилли?       – Ты целуешь её, берёшь за руки, обнимаешь, проводишь с ней кучу времени в кабинете, бог знает, чем вы там занимаетесь, а потом говоришь, что любишь ты Викторию, а не её! Хоффман таких ублюдков в жизни хватало и хватает, вспомни хотя бы Роджера! Скажи, чёрт меня дери, что ты от неё хочешь?! – глаза Вилли были полны ненависти и злобы, Коллинз даже вздрогнул, думая, что его собственный слуга готов разорвать его на части.       – Я не желаю Мадам зла! Она очень дорога для меня и я не играю с её чувствами! И я никогда не говорил, что люблю Викторию! – Барнабас нахмурился, выделяя слова, чтобы донести до мужчины самую суть.       – Но и не говорил, что любишь Джулию! – Лумис сверкнул глазами, всё ещё не трогаясь, а ожидая ответа.       – Только что, Вилли, ты пыталя показать, настолько сильно ненавидишь Мадам, оскорблял её и подшучивал! Что же сейчас послужило тому, что ты решил отдалить её от меня, боясь того, чего и быть не может!       – Я знаком с Джулией куда дольше тебя и прекрасно знаю, чем твоё желание поиграться может закончится. Хоффман у себя в кабинете, в сейфе, хранит револьвер. И не дай бог ты разобьёшь ей сердце, не дай бог она что-то с собой сделает! – Лумис схватил Барнабаса за ворот и подтянул к себе, угрожающе сверкая глазами.       – Я не собираюсь разбивать ей сердце! Я не собираюсь причинять Мадам хоть какой-то боли! Вилли, что ты такое говоришь?!       – Ха, мадам... – в голосе послышались нотки презрения.       – Вилли, доктор Хоффман под... – начал было он, но Вилли снова остановил его, заставив замолчать.       – Назови её по имени, хоть раз. Хоть раз покажи, что она тебе не просто доктор и не просто игрушка. Хоть раз покажи, что она действительно тебе дорога! – в глазах Вильяма вместо гнева появилось что-то странное, что-то другое... что-то, чего Барнабас не понял.       – Вилли, Джулия под моей защитой. Я не дам кому либо навредить ей, – осторожно проговорил вампир, удивляясь тому, как нежно и легко её имя слетело с его губ.       Вилли отстранился и тронулся, из-за чего они наконец-то поехали. Всю дорогу до Коллинз-порта они молчали, так как никто не хотел начинать диалог первым, а в случае Барнабаса появилось не только нежеланиено и лёгкий страх.       – Она мне напоминает кое-кого... Очень дорогого... – неожиданно проговорил Вилли, решив всё-таки ответить на вопрос Барнабаса, тем самым заставив того который раз содрогнуться.       – Дорогого? – Коллинз изогнул бровь, пытаясь догадаться, кого же именно Джулия может напомнить старому запойному алкоголику.       – Дурёху одну... Тоже старалась выпячивать из себя независимую, самостоятельную и сильную, а ночью рыдала в подушку, потому что каждый раз всё, что она себе напредставляла шло под откос! Сердце ей видите ли разбивали, попользовались! Она не умела с этим справляться, а других слушать не хотела... В общем, кончила она плохо, довели до... – Лумис тяжело вздохнул, но всё же не закрыл глаза, так как понимал, что вёл машину. Впервые Барнабасу приходилось видеть его таким.       – До...? Что же с ней произошло, с этой девушкой? – осторожно спросил вампир, стараясь узнать побольше.       У него была какая-то странная особенность. Люди, прежде которые никогда ни с кем не делились своими переживаниями, при встрече с Коллинзом начинали... Делиться ими. Как бы то странно и глупо не звучало. Причем, даже если они не хотели этого, даже если сопротивлялись... В разговоре проскальзывало то, что их волновало и он в любом случае об этом узнавал. Случайный гипноз, некая вампирская магия? Что именно это было не знал даже сам Барнабас...       – Не особо важно... Главное, что когда я смотрю на эту рыжую бестию, то вспоминаю... Вспоминаю ту девчонку и начинаю злиться. Начинаю бояться, что с ней произойдёт то же самое. Поэтому, хозяин, кем бы ты для меня ни был и как бы верно я тебе не служил... Если я узнаю, что она из-за тебя покончит с жизнью - жди того, что ты сгоришь на солнечном свете.       – Доктор напоминает вам дочь? – раздался опасный вопрос, заставивший Вилли стиснуть зубы и зажмурить глаза, нажав на тормоз. Барнабасу повезло, что они приехали.       – Выходи и ищи, что тебе нужно... – холодно прорычал он, пытаясь выгнать кровопийцу из машины.       – Вилли, я не позволю Мадам умереть, тем более от разбитого сердца. Но всё же, вам стоит перед ней извиниться, она была очень обижена на ваши слова... – Барнабас открыл дверь и вышел на улицу, но идти в магазин не торопился, ожидая ответа.       – Пускай думает, что я её ненавижу. Она сама говорила, что ей не нужна лишняя привязанность. Хотя... Она изменила собственным словам, привязавшись к Миссис Стоддарт, мисс Кэролин и Дэвиду. А также к тебе, хозяин. – в голосе Лумиса снова появились язвительные нотки. – Всё, беги и покупай, что хотел. Смотри не разочаруй её!       Дверь машины захлопнулась и Барнабас быстрым шагом направился к тому самому магазину игрушек, в котором был около часа назад вместе с Джулией.       Девушка, сидевшая за кассой удивлённо вскинула брови, увидев этого высокого бледного мужчину во второй раз, ведь она точно помнила, что сегодня он уже приходил... К тому же не один. Барнабас метнулся к полке с игрушками, ища глазами достаточно большую деревянную куклу, которую он обязан был подарить Джулии. В прошлый раз, будто бы прощаясь с ними, взгляд щелкунчика казался печальным, словно тот был живым созданием и понимал, что останется один... Что его, хоть и нехотя, но бросают, оставляя тут совсем одного... А сейчас, найдя и взяв того в ледяные руки, вампир нахмурился, увидев изменение на деревянном лице. Игрушка будто бы стала улыбаться, радуясь, что всё-таки о нём не забыли и всё же решили кому-то подарить. Он понимал, что теперь получит заботу и любовь, которые так давно мечтал почувствовать и испытать... Мечтал быть любимым, мечтал, чтобы о нём кто-то заботился...       – Ты, что же... Действительно настоящий заколдованный принц? – недоверчиво произнес Коллинз, глядя в голубые нарисованные глаза. – Даже если и так, мистер Дроссельмейр, или как вас правильно величать... Мадам не поддастся вашим чарам и останется со мной, на её любовь можете не рассчитывать! Может, лишь на дружбу и не более! Вы меня поняли?       Ответа не последовало, но лицо так и оставалось счастливым, так что Барнабас мог воспринять это за согласие. Разговаривать с деревянной куклой даже для него выглядело странно, особенно то, что он угрожал этой самой кукле, ревнуя ту к собственному врачу. А уж как это выглядело со стороны...       Барнабас закатил глаза, и молча пошёл к девушке, намереваясь покончить с этим как можно скорее, чтобы его с Вилли уж точно никто не смог застать по приезду. Да, слова о том, что семья в четыре утра всё ещё будет видеть десятый сон нисколько его не успокаивали. Этого было мало...       – Юная леди? Не подскажите ли вы, сколько стоит эта кукла? – вежливо и деликатно вопросил он, подходя к наблюдающей за ним девушке.       – Не думала, что его хоть кто-то купит, – хмыкнула та, мельком бросая взгляд на щелкунчика, а после снова смотря на Барнабаса.       – Отчего же? – вампир изгибает бровь, прищурившись глядя на собеседницу.       – О сказке здесь мало кто знает, немецкой литературой не особо интересуются. А сама игрушка на вид не очень привлекательна и многих отталкивает, нежели привлекает. – она пожала плечами, всё же называя цену, по мнению многих завышенную, особенно для такой уродливой деревяшки.       – Я могу понять этих людей, поскольку его внешность и мне кажется... своеобразной. Но тем не менее, я его покупаю. – равнодушно ответил Барнабас, шаря по карманам плаща, пытаясь отыскать кошелёк.       – Но ведь не для себя... Для жены, так? – многозначительно улыбнулась девушка, заставив Коллинза недоуменно моргнуть и приоткрыть рот.       – Pardon...? – только и вырвалось у него.       – Ну, около часа назад вы были здесь. Рядом с вами была женщина, гораздо ниже вас, с ярко-рыжими волосами. Кажется ей понравилась эта кукла, но она не смогла попросить вас купить её и умолчала. А вы это заметили и всё же решили сделать ей приятно, я угадала? – на юном лице заиграла хитрая улыбка.       – Я... Возможно вы... Да, вы безусловно правы... – пробормотал он, краснея и отводя взгляд, кладя нужную сумму денег на кассу.       «Жена...?» – начало повторяться и крутиться в мыслях, не давая думать ни о чём другом.       Мадам, Джулия, доктор Хоффман, его женщина врач, подруга и... Жена? Это звучало абсурдно, странно, нереально и... И в тоже время так прекрасно. Прекрасно, будто бы он этого и ждал. Этого и хотел. Хотел видеть её своей женой, миссис Коллинз. Ведь у неё нет мужа, так? Да, она мисс. Мисс Хоффман. Так почему бы ему не сделать его Мадам... Мадам по настоящему!       В мыслях не было ни капли сомнения, ни капли страха или неуверенности! Он не мог вспомнить ни о Виктории, ни об Анжелике... В голове мелькала только Джулия, стоящая перед ним в роскошном платье, с румянцем на щеках, говоря совсем тихо, почти не слышно: "я люблю тебя."       А ведь он никогда не видел её в белом...       – Мадам... Не окажите ли вы мне честь... – нежно шептал он, осторожно держа в руках деревянную куклу, не понимая где находится, куда идёт или же едет... Стоп. Едет?       – Ещё одного алкоголика нам не хватало для полного счастья... – послышался суровый голос Вилли, доносящийся с водительского сиденья. Сам вампир как-то оказался на заднем, совершенно не помня того, как он подошёл к Шевроле, а уж тем более, как забрался в неё...       – Вилли?       – О, очнулся? Я уже решил, что ты пьян похлеще, чем я сегодня! Думал, где алкоголь раздобыл, как успел напиться по пути назад? Идёт, обнимает деревяшку и бормочет себе под нос что-то о свадьбе. Совсем крыша поехала у вас, хозяин! – иронично хмыкнул Лумис, слегка тормозя, чтобы машина не заскользила на дороге при повороте.       – Вилли, я... – слова оборвались, так как вампир не знал, что можно сказать.       – Ей точно понравится. Она любит подобные штуки, весь кабинет этим хламом забит! – в голосе нету ни злости, ни ненависти. Лишь лёгкая ирония.       – Это не хлам... – прорычал Коллинз слова Джулии, которая считала все вещи, находящиеся в её кабинете важными.       – Вы просто созданы друг для друга! – подытожил мужчина, начиная смеяться.

***

      Смотря на окна, семья заворожённо наблюдала за фейерверком и салютом, который запускали в честь праздника. За праздничным столом что-то бурно обсуждали, выпивая бокалы шампанского и наблюдая за детьми, всё время косящимися взглядом на дверь, ведущую в гостиную, где стояла большая ель. Дэвид и Кэролин больше всех хотели получить подарки, что разумеется, было очевидно. Элизабет настояла на том, чтобы все были одеты празднично и красиво и как ни странно, все с ней согласились... Кроме Джулии, которая надела повседневное чёрное платье с зелёной рубашкой в горошек. Она не любила наряжаться и об этом знали все, поэтому не препятствовали. Хотя, Барнабас был несколько расстроен, ведь надеялся увидеть её в белом роскошном платье... Сам же вампир удивил всех, надев кроваво-красную блестящую рубашку, которая совсем не соответствовала его обычному гардеробу, состоящему почти исключительно из винтажных вещей 18-века... Он надевал что-то иное очень редко и сейчас кажется, был именно этот случай. В кое то веке Кэролин добровольно надела платье и вела себя вполне спокойно, даже не задирала Дэвида, что не могло не радовать её мать, а также саму Джулию, которой вечно приходилось их разнимать. Сам парнишка был в праздничном белом новогоднем свитере, украшенным голубыми снежинками. Роджер изменять своему стилю не хотел и оделся почти в тоже самое, что и одевался всегда. Свитер, пиджак, брюки. Просто в этот раз они казались более праздничными из-за светлых и приятных оттенков, а не агрессивных и ярких, которые тот предпочитал в обычные будние дни. Гардероб Виктории ничем также не отличался от её повседневного, миленькое платье и лёгкий макияж. Ничего лишнего. Великолепный всех выглядела Лиз, подходя к своей собственной идее как никогда серьёзно. Длинное шёлковое чёрное платье, контрастирующей с ним белая накидка, а также её любимые серьги и колье из белого золота, которые та хранила у себя в кабинете, в всегда запертом ящике стола и доставала только на важных мероприятиях. И сейчас, день когда семья, ненавидящая друг друга долгие годы решила отпраздновать всё вместе, без ссор и конфликтов - вполне подходит для этого.       Закончив ужин, все отправились в гостиную, получать подарки. Дети первые вскочили из-за стола, стараясь как можно скорее оказаться перед большой и до невозможности красивой ёлкой, украшенной различными гирляндами, мишурой, волшебными ёлочными игрушками, шарами, а также конфетами и некоторыми другими сладостями. Дэвид просто сиял от счастья, когда распаковал именно подарок Джулии. Динозавр, которого он так хотел наконец-то был у него и подарила его Джулия. Ни книга сказок, ни машинка, ни другие подарки его так сильно не порадовали, как динозавр. Юный Коллинз сразу кинулся в объятья доктора, крича, как сильно он её любит. После же, не дав мальчику отстраниться, в объятья психиатру кинулась и Кэролин, получив в подарок полную коллекцию касет с песнями Элиса Купера, которую Элизабет отказывалась покупать весь год, говоря, что та слишком дорогая. Хоффман чуть не потеряла равновесие, но тут пришёл на помощь вампир, успев поддержать её сзади и не дав упасть. Позже, Лиз и Джулия обменялись бутылками алкоголя, посмеявшись с того, что приготовили друг другу одинаковый подарок. Барнабас получил в подарок несколько открыток и светильник, почти такой же, как у Кэролин, но в разы изящней, под стиль 18-го века, как он и любит. Правда, вместо "пульсирующей крови", в ней плавали блёстки, напоминающие снег. От Джулии же он получил макет парусника, о котором раньше очень мечтал и упомянул об этом в одном из их разговоров в кабинете, что та разумеется запомнила и приняла к сведению. Сдерживать свою радость и резкое желание поцеловать Мадам в губы было не просто, но он справился, вежливо поблагодарив её, нежно и осторожно поцеловав запястье женщины. Единственным кто был недоволен и быстро ретировался в свою комнату - был Роджер, получив в подарок четыре одинаковые шариковые ручки, а от Джулией сухое "С новым годом, мистер Коллинз...". Кажется, что он был зол именно из-за этого, а на ручки ему было абсолютно плевать.       В полночь, когда вся семья разошлась по своим комнатам спать, пожелав друг другу спокойной ночи, Барнабас остановил Джулию прося пойти за ним. Уже было 1 января, 1973 год... Всем подарки были подарены и Джулия решила, что Барнабас возможно просто забыл или не хотел дарить ей что-то, считая это ненужным... но услышав его просьбу, она удивлённо вскинула брови, думая, что кажется ошиблась.       – Ладно, Барнабас... Но зачем? – в её голосе было недоверие и вампир загадочно улыбнулся, ничего не говоря, а просто беря Джулия за руку, пытаясь повести за собой.       Они медленно шли по направлению к кабинету Элизабет, молча и тихо, стараясь не шуметь, чтобы никто не заподозрил неладное, ведь наверняка они ещё не успели уснуть.       – Ты решил помучать рояль? – предположив, хмыкнула она, не сопротивляясь и идя следом, иногда пытаясь взглянуть Барнабасу в глаза.       – Ох, нет, Мадам, сейчас не лучшее время, чтобы музицировать. Когда все уснуть, может быть я и сыграю для вас кое-что, но это должно произойти через час, если не больше. – мужчина повернулся к ней и нежно улыбнулся, чуть крепче сжимая ее кисть в своей руке.       – А что же тогда? Неужели приготовил подарок? – женщина отвела взгляд, останавливаясь перед дверью в кабинет.       Барнабас вновь не ответил, но улыбнулся чуть шире, открывая дверь и пропуская даму вперёд. В кабинете горела лишь одна свеча, стоящая на рабочем столе Элизабет. За окнами было видно, что начался снегопад и некоторые белоснежные снежинки прилипали к окну, начиная таять и стекать по стеклу каплями. Было темно, но всё же, не настолько. Хотя бы можно было что-то разглядеть.       – Мадам, прошу вас, закройте глаза и отвернитесь, – тихо произнёс Барнабас, осторожно проводя рукой по плечу Хоффман.       Она тяжело вздохнула и закрыла лицо руками, отворачиваясь.       – Знаешь, Барнабас, иногда твои сюрпризы меня напрягают. Я бы даже сказала, пугают. – честно призналась она, ожидая, когда ей разрешат посмотреть на то, что Барнабас так отчаянно хотел ей показать.       – Отчего же? – хмыкнул уже мужчина, беря в руки игрушку, которую припрятал сегодня днём.       – Ты и твои идеи бывают непредсказуемы, а это меня пугает. Я боюсь того, чего не могу предсказать и понять. Хотя, это в то же время привлекает... – она несильно закусила губу, убирая руки с лица и просто скрещивая их на груди.       – Это достаточно странно, Мадам. То чего вы боитесь - привлекает вас? Значит, вы боитесь меня?       – Твоей непредсказуемости. – поправила она, слегка закатив глаза.       – Но всё же, Мадам...       – Я психиатр, Барнабас, и априори мыслю не совсем так, как нормальные люди. Мне уже можно поворачиваться? – теперь в её голосе читалось нетерпение. Она хоть и нервничала, но очень хотела узнать, что он такое придумал.       – Да, Мадам. – улыбнулся Коллинз, начиная ждать реакции.       – Ну и что ты... – начала она, поворачиваясь, но вопрос замер на её губах, оставаясь непроизнесённым. Её глаза широко распахнулись, а тело замерло. Она не мигая смотрела на щелкунчика, почти сияющего, будто бы волшебного. А после взглянула на вампира, начиная дышать чуть тяжелее. Её тело будто бы разморозилось и она неуверенно шагнула к нему, всё ещё продолжая молчать.       – Б-барнабас... – она запнулась, осторожно прикасаясь к игрушке, не веря, что та настоящая и то, что она видит - не сон.       – Вы ведь хотели, чтобы он был у вас, так? – Барнабас продолжал улыбаться, слегка наклоняя голову на бок.       Хоффман осторожно взяла щелкунчика в руки и тут же прижала к своей груди, закрывая глаза, всё ещё пытаясь выровнять дыхание. Её сердце билось ещё сильнее, чем тогда, в магазине. Вампиру даже показалось, что его доктор вот-вот заплачет.       – Спасибо... Спасибо, спасибо, спасибо! – её руки дрожали, как и голос. Она не могла сдержать этого, не могла сдержать нежной, счастливой улыбки и выступающих на глазах блестящих слёз.       Барнабас обнял её со спины, утыкаясь в рыжую макушку, довольствуясь собой и тем, что действительно смог её порадовать.       – Я так хотел увидеть вашу улыбку, Мадам, так хотел сделать вас счастливой! У меня это вышло и для меня уже ничего не играет такого огромного значения, как вы и ваше счастье...! – он прижал её к себе чуть крепче, не желая отпускать.       Но всё же, Джулия отстранилась, осторожно ставя щелкунчика на стол. А после, не дав вампиру среагировать, кинулась к нему на шею, утыкаясь мужчине в грудь. Его руки прошлись по её спине, а давным-давно мёртвое сердце неожиданно сделало пару ударов, заставив Коллинза содрогнуться и распахнуть глаза. Он не смог сказать ничего, так как его лицо обхватили женские руки и её губы накрыли его. Через мгновенье она отстранилась, но после поцеловала его снова, после в щеку, вторую, в нос. Нежно, осторожно, медленно, прижимаясь к нему с каждой секундой всё крепче. Ей не нужны были слова, она не хотела ничего говорить... А он понимал её без слов. Мужчина подхватил её на руки, уже не выглядя таким уверенным. Его щеки пылали, создавая контраст с мертвенно-бледной кожей. Кажется, что он тоже начал дышать. Джулия вновь поцеловала его, а после осторожно положила руку на его грудь, чувствуя под пальцами медленные удары. Один... два... Через какое-то время ещё два...       – Мадам, я... Н-неужели мой подарок так сильно обрадовал вас...? – тихо проговорил он, сглатывая, не в силах отвести взгляд от её глаз.       – Я даже не знаю, что тебе ответить... – она вновь улыбнулась, нежно проводя рукой по его покрасневшей щеке.       – Вы мечтали об этом, так?       – О Щелкунчике? Мечтала, ты прав, – она снова улыбнулась, прикрыв глаза.       Барнабас наконец-то опустил Джулию на пол, давая ей вновь подойти к деревянной игрушке и осторожно провести пальцем по его щеке.       – Я очень счастлива сейчас, Барнабас... Не представляешь насколько... – тихо проговрила она, поворачивая голову к мужчине и вновь начиная вглядываться в его рубиновые глаза.       – Я рад, что вы счастливы. – также улыбнувшись ответил он.       – Я так мечтала об этом... Теперь-то я смогу сыграть с ним свадьбу! – улыбка Хоффман переросла в лисью, а слова, через пару мгновений донесясь до вампира, заставили того покраснеть от ревности и злости.       – Что?! С этой деревяшкой?! Я не позволю! – он сжал кулаки и оказался возле Джулии, хватая щелкунчика и пряча его за спиной.       – Ха, не позволишь? Как ты можешь препятствовать любви, Барнабас! Как ты можешь быть таки бессердечным? – она заливисто рассмеялась, продолжая дразнить его.       – ЛЮБВИ?! Вы не посмеете выйти за него! Не посмеете! – он перешёл на утробный рык, обнажая клыки, но Джулия даже и не думала пугаться.       – Не посмею? Ещё как посмею! – она скрестила руки на груди, продолжая по лисьи улыбаться, а вампиру показалось, что в её глазах блеснули самые настоящие искры.       – Нет! Вы сможете выйти замуж только за меня и не за кого другого! И нет, не сможете, а выйдете! Выйдете за меня! – Барнабас понял, что сказал только тогда, когда Джулия приоткрыла рот и застыла, опуская руки.       – За тебя? – переспросила она, заставив вампира покраснеть.       – Т-то есть, Мадам... Я-я...       – Хорошо, – Джулия не дала ему закончить, мгновенно соглашаясь.       – Что...?       – Я согласна. – она улыбнулась и подошла к нему вплотную, снова проводя рукой по его щеке.       – С-согласны...?       – Согласна.       Коллинз глядел на неё несколько секунд, а после положил щелкунчика на подоконник. Он метнулся к Джулии, снова впиваясь в её губы и поднимая на руки. Сейчас ему было всё равно. На её лице сияла улыбка, ещё более широкая, чем когда она увидела игрушку.       – То есть... это действительно можно считать за предложение руки и сердца? – спросила она тихо, кладя руки на плечи мужчины.       – Bien sûr, Madame...       Джулия снова поцеловала его, догадываясь, что он ответил, что-то вроде "да".       – С новым годом, Барнабас! – проговорила она, вновь улыбаясь.       – С новым годом, Джулия... – ответил он, обнимая её и начиная неотрывно глядеть в окно, наблюдать за падающим снегом.