Он чувствовал себя еще более усталым, чем в тот момент, когда ложился,
а ведь сейчас начинался новый день, который будет длиться до самого вечера,
а за ним пойдет еще день, еще и еще, и все они будут похожи друг на друга.
© Туве Янссон «В конце ноября»
В конце ноября всегда грустно. Это время печали, холодных вечеров, темных долгих ночей, яблочного чая и чтения сказок — так было в детстве, когда они всей семьей уезжали за город, грелись у камина и слушали голос матери, читающей истории про муми-троллей. Потом Визерис и Дени вместе искали муми-троллей в саду, а находили только каштаны и гнилые яблоки. Когда Визерису исполнилось десять, он заявил, что не бывает никаких муми-троллей, а если были, то все они уже умерли, чем довел семилетнюю Дени до слез, и мама поставила его в угол, сказав, что если он будет пугать сестренку — Санта-Клаус принесет ему вместо подарка мешочек углей. Визерис ответил, что был бы рад углям — ими можно рисовать, но Санта-Клауса тоже нет. Он был прав. Никакого Санта-Клауса, никаких муми-троллей, никаких сказок — ничего этого не существует. Принцесс не похищают драконы и не спасают принцы. Если поцеловать лягушку, то получишь не заколдованного юношу, а сальмонеллез. Русалочка стала морской пеной, Спящую Красавицу дважды изнасиловали и во сне она родила двоих детей, Алиса в Стране Чудес была психически больной, а Питер Пэн — ангел, который уносит души мертвых детей. Реальность жестока, неприглядна и непривлекательна: дождь, серое небо, сырость, туман… Самое время посещать кладбище. Дейенерис Таргариен опустила два цветка на могилу: простое надгробие с вычеканенным именем и датами. «Здесь покоится любимый и любящий муж и отец…» Он не любил цветы. Он сказал бы, что это женские штучки — поэтому Дени дарила ему ирисы и гладиолусы. Те цветы, которые считаются мужскими. Прошел год, а скорбь не исчезала. Ветер колыхнул полы ее красного плаща. — Я… — начала Дейенерис и замолчала. Она не знала, о чем можно говорить с мертвыми, хотя психолог настоятельно советовал ей поговорить — тогда станет легче. Но с кем ей говорить — с камнем? С фотографией, откуда улыбался счастливый смуглый мужчина, не знающий, что погибнет так рано — и так глупо? С ирисами, быть может? Тишину осеннего кладбища вдребезги разбил звонок. Дени чертыхнулась — атмосфере совершенно не подходил «Smells Like Teen Spirit», и поспешила ответить. — Виз, что не так? — сердито прошипела она. — Я занята. — Ты не занята, — ответил брат. — Немедленно приезжай домой, ты мне нужна. Отец… он опять. — Сейчас буду, — коротко пообещала Дейенерис, пряча телефон в сумку и быстрыми шагами удаляясь. Она чувствовала себя виноватой из-за того, что пробыла тут так мало — в следующий раз побудет больше. Потом. Ее муж был мертв и никуда не торопился. Машина ждала на входе — черный «Вольво» с красным драконом на багажнике. Дизайн рисунка дракона разработала сама Дейенерис, тюнингом ее авто занимались профессионалы, и, хотя при необходимости она прекрасно водила, за рулем сидел смуглый мужчина в дорогом костюме — водитель исполнял также обязанности телохранителя и носил с собой пистолет. Когда ты — депутат, у тебя всегда есть враги. Дейенерис не могла стать кем-то другим, рожденная среди политиков. Рожденная политиком. Иногда она чертовски от этого уставала и думала, что могла бы поступить, как Рейегар — бросить все и уехать жить в Дорн вместе с женой и детьми (только без жены, в случае Дени). Или же она могла поступить, как Эйерис — начать сходить с ума. — Домой, Грей, — приказала Дени, садясь в машину. «Вольво» мягко двинулось с места. Ни Дейенерис, ни водитель не заметили, что у кладбищенских ворот стоял темноволосый парень, глядя вверх — но если бы заметили, то не придали бы этому значения. Прекратившийся минут десять назад дождь собирался пойти снова.***
— Дорогой, не нужно, — мягким отчаявшимся голосом произнесла Рейелла, забирая у мужа спички. — Не нужно, пожалуйста. — Ты не понимаешь! — взорвался гневом Эйерис, тыкая на занавески крючковатым пальцем. — Там наемник! Если я подожгу его, он умрет и не тронет меня… или ты с ним заодно? — догадался он. — Ты сговорилась с ним убить меня? Может, ты спишь с ним? Мерзавка! — голос Эйериса сорвался на крик. Из соседней комнаты раздалось хныканье. — Ты пугаешь Рейего, — сказала Рейелла. — Перестань, дорогой, давай пойдем выпьем чаю?.. — беспомощно предложила она. — Я ничего не возьму из рук предательницы! — разбушевался Эйерис. — Никакого чая! Ты хотела подмешать туда яд, так ведь? — он расхохотался. — Как предсказуемо! Чертовски предсказуемо! Думаешь, я не знаю, что детский крик — подделка? Никакого Рейегара там нет, он уже взрослый! Из детской выглянул смуглый черноволосый и кудрявый мальчик лет трех, испуганно смотря на бабушку с дедушкой и таща за собой игрушку — плюшевую лошадку. — Ба? — спросил он. Рейелла покачала головой и подняла малыша на руки. — Все хорошо, милый, — шепнула она. — Дедушка расстроен, скоро это пройдет. — Откуда у нас дома чужие дети? — загрохотал Эйерис. — Ты все же изменяла мне, дрянь? Он хотел схватить Рейеллу, но та увернулась прямо с ребенком на руках. Эйерис наступал на нее, Рейего заплакал от страха, и Рейелла сама была готова заплакать от бессилия. Внизу раздался стук каблуков. Дейенерис не говорила с отцом — вбежав, она сразу же обняла его, и он прижал ее к себе, забывая об остальных — и о Рейелле с Рейего, и о видящемся ему наемнике за занавесками. Только Дени могла успокоить Эйериса, только ей он верил и только ей — пока что — подчинялся. Она погладила отца по длинным седым волосам. — Пап, я так соскучилась! — деланно-весело проговорила Дени. — У меня был такой чудесный день в школе! — зачирикала она, усаживая Эйериса в кресло. — Я получила высший балл за диктант, а еще мы с подругой нашли такую вкусную газировку! — бутылка с газировкой была куплена ею по дороге. И по дороге Дейенерис добавила туда транквилизатор. — Хочешь глотнуть? — Давай, — согласился Эйерис, без колебаний приняв бутылку из рук дочери и делая глоток. Дени еще немного поговорила с ним, рассказывая о строгой математичке и физкультуре, где они учились бросать мяч в кольцо. Посреди рассказа о баскетболе Эйерис заснул. Рейелла уложила Рейего и вышла из детской. — Один ребенок маленький, второй старый, — проворчала она. — И с обоими должна справляться я. Хотя бы Рейего могла бы брать на себя ты. Он твой сын и ему нужна мать. — Я работаю, — ответила Дени. — Ты знаешь, что я работаю. — Он тоже работал, — мать указала глазами на спящего Эйериса. — И вот, до чего себя довел. Я ему говорила: всех денег не заработаешь, нам и так хватит на семь поколений вперед, копим сокровища, как драконы, а толку? — Не только в деньгах дело, — Дени встала. — Я пойду. Если папа снова начнет буянить, звони. Ничего не добавляй ему в еду, он может заметить или сопоставить свое сонное состояние с пищей. — Без тебя знаю, — фыркнула Рейелла. — Где твой брат? Я звонила ему, а не тебе. — Кажется, в Дорне, — Дени поправила шарф. — Не паясничай, — приказала мать. — Визерис — где он? — На работе, — уклончиво сказала Дейенерис. Рейелла развела руками. — Работа, работа, у всех работа, везде работа… Почему моя работа — это присмотр за безумцем и младенцем? — О, может, потому, что безумец — твой муж? — ядовито спросила Дени. — Не хами! — потребовала Рейелла. — Удобно устроилась, спихнув все на меня, конечно! Легче всего свесить лапки, чтобы все за тебя решали другие! — Не кричи, — посоветовала Дени. — Разбудишь папу и Рейего. — Я не кричу, я говорю! Сколько можно? Один уехал и ему на все наплевать, второй целыми днями шляется неизвестно где, третья не лучше! — не пожелала успокоиться Рейелла, упирая руки в бока. — Я не могу за всех вас отдуваться! Я не обязана! — Мне пора, — сказала Дейенерис, выскакивая за дверь. Слезы огнем обожгли глаза — обвинения матери были справедливыми и несправедливыми одновременно. Она хотела, чтобы Дени больше участвовала в жизни Рейего, уделяла внимание отцу не только во время его припадков, работала немного меньше — не с такой самоотдачей, и злилась по понятным причинам. Дейенерис тоже злилась, и поэтому хамила, но если Рейелла требовала понимания — сама она ничего понимать не желала, как и даже на миллиметр признавать свою неправоту. Никаких скидок на то, что она вдова, ей не делали; вышла замуж, родила сына, потеряла мужа — все это считали осознанным решением. Даже овдоветь. Как будто она хотела овдоветь. Дейенерис набрала Визериса. — Ты где? — рявкнула она в трубку. — Я думала, что ты будешь дома! Я думала, ты уже с отцом, а ты бросил меня на растерзание матери, и мне еще пришлось тебя выгораживать! — Я не дома, — уклончиво ответил Визерис. — Я заметила! Только не говори, что ты опять взялся за старое, — предупредила Дени. — Я больше не буду тебя вытягивать, ясно? Я не обязана! — выпалила — и услышала в своих словах Рейеллу. Тот же голос, те же интонации… — Не кричи, — сказал брат. — Я не кричу, я говорю… — Дейенерис подавилась смешком. — Ну тебя в седьмое пекло, Виз. Надоело с тобой возиться. Ты не ребенок, живи, как хочешь, — устало сказала она, сбивая звонок. Обняв себя за плечи, Дейенерис Таргариен пошла по улице, не садясь в машину — она распорядилась, чтобы Грей отогнал «Вольво» на стоянку. Ее дом был недалеко отсюда — в престижном районе Вестероса, где жили богачи и олигархи. Каждый особняк носил свое название: дом Эйериса назывался Рэдкип, дом Визериса — Саммерхолл (он принадлежал Рейегару, но тот уехал в Дорн и оставил дом брату), дом Дейенерис — Драгонстоун… и много-много других названий. Напротив Винтерфелла стоял черноволосый кудрявый мужчина, рассматривая что-то в небе. Дейенерис заинтересовалась — среди семьи Старков она этого человека не видела. Жених их старшей дочери? Прислуга? Скорее второе, потому что одет он был просто и небрежно. Мятая черная куртка, дешевые грязные ботинки, растянутый свитер. Поравнявшись с ним, Дени остановилась и тоже посмотрела вверх. — Что там? — спросила она. — Птица, — улыбнулся мужчина. — Ворон. — Что здесь необычного? Их полно, — проворчала Дени, и это прозвучало резко, но мужчина не обиделся. — Ворóн — полно, а вóронов — меньше. Вóроны — дикие птицы, они предпочитают загородные местности, поля или леса. А этот поселился здесь. — Вы орнитолог? — Фотограф, — у него была красивая улыбка. Располагающая к себе и светлая. — Птиц тоже снимаю. Меня зовут Джон Сноу. Выглянувшая в окно Винтерфелла миссис Кейтилин Старк смотрела на Дени как-то странно. Удивленно и с сочувствием. Нет, она ничего не могла знать. Никто не знал. — Мне пора, — сказала Дени Джону, не назвав своего имени — какая разница, зачем ей с ним знакомиться? Парни вроде него не подходят ей по статусу, и она — вдова. Вдова и мать-одиночка. И депутат вестеросского совета, глава партии «Валар Дохаэрис». Весной — перевыборы, на Рождество она устраивает вечеринку, чтобы завоевать любовь электората и получить их голоса. Отец тоже был главой своей партии, но его «Валар Моргулис» уходил в небытие. Из преданных Эйерису политиков не осталось почти никого, кроме Селми, Дэйна, Блэквуда и, возможно, Тирелла. Остальные переметнулись на сторону Ланнистера, Баратеона, Аррена, Грейджоя или Старка, а когда узнают, что Эйерис безумен — от него отвернутся все. Каждая газета будет писать на первой полосе: «Известный политик Вестероса сошел с ума», а недоброжелатели отца придут в восторг; Дейенерис не хотела делать им такой подарок и собиралась скрывать болезнь отца до последнего. Не хотелось думать, что станет последней каплей. Возможно, ничего. Возможно, им удастся разыграть другую болезнь, не столь постыдную — хуже были бы только ЗППП, но чтобы разыграть что-то, нужно сотрудничество отца. Визерис ничем не помогал, только усугублял ситуацию, Рейегар уехал и мог только прислать деньги — но в них недостатка не было… Дейенерис приходилось думать о многих важных вещах одновременно, она боялась за родителей, сердилась на братьев, беспокоилась за сына, тосковала по мужу, работа была ее спасением, но иногда она словно тонула в ней с головой — и как же она устала. Ей было всего двадцать семь, и еще четыре года назад она была счастливой невестой, а потом — счастливой матерью, ее карьера процветала, черная полоса в ее жизни закончилась… а теперь она началась снова. Семья, работа — везде неприятности. Из-за этого Дейенерис чуть не забыла о времени. Нельзя забывать; это чревато большим, чем обычные ссоры. Вынув из кармана блистер, Дени выщелкнула пальцами таблетку и отправила ее под язык. Так лучше. Немного, но все же лучше.