Письмо

Тихо проходит декабрь, и как повелось довольно давно, С пару, а то и с тройку уже поколений, Мне почему-то хочется написать письмо, Только не Санте и не одному из его оленей. И без меня у оленей по горло забот, Так что я к ним приставать, пожалуй, не стану. Но есть во Вселенной тот, кто меня поймет. Вот и пишу я письмо одному капитану. Здравствуйте, капитан. Снова кончается год — Длинный, бессмысленный и тяжелый, как гиря. Вам он, наверное, тоже доставил хлопот, В вашем, на наш так похожем, мире. Жаль, что мне в гости вас пригласить нельзя — Тут карантин, да и другого довольно бреда. Но как же мне хочется, чтобы однажды Земля Увидела в небе дюзы вашего «Мозгоеда». Чтобы он приземлился куда-нибудь в Теплый Стан, Часика в два пополудни, чтобы успеть до пробок. Откинется трап, и выйдете вы, капитан. И оробеет сурок, хотя он вообще-то не робок. Спросите вы: — Ну, как живете, Земля? И улыбнетесь, прищурив глаза цвета стали. А я… (Ну, что вам отвечу я? «Простите нас, капитан! Мы снова все проебали!»?) — Полно, дружище, что ты повесил нос? В жизни бывает всяко, чаще — бывает тяжко. И тут я с маху в поношенный китель уткнусь И разрыдаюсь громко, как первоклашка. На рев сурка выскочит весь экипаж, Полина за ухом почешет, как лучшая в жизни подружка, И Теодор предложит всем гадам намять бока, А навигатор молча подаст сладкого чаю кружку. И капитан, вздохнув, погладит сурочий бок: — Слушай, ну если так, может… Давай-ка с нами? И шмыгая носом, зареванный скажет сурок: — Спасибо вам, капитан! Но… Мы тут как-нибудь сами. Вы только не пропадайте надолго среди туманных звезд И залетайте порой, лучше всего — к обеду… И долго-долго, задрав свой облезлый хвост, Вслед бы махал сурок улетевшему «Мозгоеду». Космос молчит угрюмо, как предгрозовой океан, В небе, чадя, сгорают клочья межзвездной пыли. Семьдесят футов Вселенной под килем вам, капитан! Я просто хочу, чтобы вы где-то — были.