а хотелось, чтобы в спину дышали

— Спасибо за тренировку! — обволакивающим зал хором раздались голоса команды старшей Карасуно. — Хорошо потрудились. Завтра в это же время - вы наверняка знаете, — воодушевлённое мычание со стороны заставило тренера Укая довольно ухмыльнуться и щёлкнуть зубами. — А теперь приберитесь в зале, и мы можем закрываться. Вперёд, вперёд, вперёд, — задающие темп хлопки заставили команду поторопиться, и все как один двинулись с места со скрипом волейбольных кроссовок. Хината дёрнулся первым, задевая плечом Кагеяму, который мгновенно сдвинул брови к переносице и погнался за ним. Пока "десятый" с разгона влетал в подсобку за шваброй, связующий с тихим рычанием мелькал на горизонте, а через пару секунд, за которые Сугавара успел по обыкновению переволноваться за гиперактивных первогодок, оба выбежали на середину зала, наперегонки протирая площадку. — Два примата, — буркнул Цуккишима, нехотя переставляя ватные ноги по направлению к разбросанным мячам. — Интеллектом и не пахнет. Будь сегодня обычная тренировка, Ямагучи бы незамедлительно хихикнул и тут же тепло посмотрел на друга, придумывая в голове, как бы поддержать диалог (конечно, подбирая этим двоим менее обидные прозвища, какими привык бросаться блондин). Однако в этот раз Тадаши лишь коротко кивнул и подобрал прикатившийся к ногам мяч, который, признаться, хотелось шмальнуть об стену со всей силы. "Снова ничего не выходит, — лезвием напоминали воспоминания, стоило забыться в пребывающей горе мыслей. — Я же всю силу вложил. Тогда почему... — Тадаши медленно поднял уставшие глаза, находя ими поочередно каждого члена команды. — У них есть прогресс, а я все ещё стою на месте." От одной мысли становилось дурно. Почувствовав, как живот начало неприятно сводить, Ямагучи сжал мяч в покрасневших ладонях сильнее и потряс головой из стороны в сторону, надеясь, что это позволит режущей обиде поскорее покинуть его сознание. — Ямагучи, — голос Даичи отозвался мурашками по спине, — все в порядке? Выглядишь неважно. — Я в порядке, — моментально ответил парень, криво улыбнувшись. — Просто устал немного. — Давай, чуть-чуть осталось, — вечно бодрый голос капитана пробирал до глубины души, заставляя чувствовать себя на удивление спокойно. — Минут пятнадцать максимум, потом пойдем отдыхать. Возможно, я угощу вас сегодня, — Савамура не упустил возможности легонько хлопнуть Ямагучи по спине и через усталость улыбнуться. — Угощаешь? — громом раздался откуда-то сбоку голос Танаки, взбудораженного не меньше, чем при приветствии Киёки. — Даичи угощает! — Началось... — шумно выдохнул парень. — Даичи - бог! — пулей явился Нишинойя, дополняя набирающие громкость (казалось бы, куда громче) крики Танаки. — Кто-то сказал "угощает"? — слова капитана продублировал и Хината, случайно роняя швабру прямо на ноги Тобио. — Ай, Кагияма, дурак, больно, больно! — Вот же неугомонные... Пойду успокою их, а вы с Цуккишимой заканчивайте здесь, — Савамура по-отцовски потрепал Ямагучи по голове и мимолётно улыбнулся. Взгляд их Капитана вечно напоминал Тадаши глаза заботящейся о своих любимых кошках старушки. Странное сравнение - Ямагучи оно веселило. Вот эта старушка берет одного из хвостатых на руки и трясущимися от старости губами мягко целует в макушку, а спустя пару секунд со вздохами летит разнимать двух дерущихся котят, параллельно присматривая за ещё парой-тройкой, которые решили украсить занавески дырками от режущихся когтей в погоне за солнечным зайчиком. Вспомнив об этом, Тадаши почувствовал, как пожар внутри начал слабеть, оставляя после себя лишь раскаленные угли. Ямагучи приподнял уголки губ и побежал к ещё парочке мячей, чтобы отнести в кладовую все сразу. Общая атмосфера в зале заметно разгулялась. Танака, ожидаемо, ввязался в "перегонки" первогодок, пока некоторые участники команды уже успели сделать ставки на победителя в этих своеобразных соревнованиях, Нишинойя носился с мячом по площадке в поисках Асахи, чтобы тот в очередной раз побросал ему мяч, а Сугавара который раз зевал и мельком поглядывал на часы. — Ямагучи, отличная работа, — Тадаши складывал мячи один за другим, что-то напевая себе под нос, когда со спины неожиданно подошёл Хината, щеки которого горели от забега. — Я просто убрался, — мягким голосом ответил парень, потирая ладонью затылок. — Я про тренировку. У тебя получается намного лучше! Скоро мы разнесем Шираторизаву! — Шое, воспылав, махал кулаками направо и налево, наверняка представляя, как бьёт с размаха по решающему мячу. — Вот так, так, так! — Да... Да, — все тише и тише "соглашался" Ямагучи, сжимая руки в кулаки так, что выступили костяшки. — Постараюсь. Хината на удивление стих и с прищуром посмотрел на Тадаши, пока тот снова погрузился в себя. Прошла секунда, две, три - неожиданная тишина заставила Ямагучи оторвать себя от вынужденной рефлексии. Почувствовав на себе сосредоточенный и местами пугающий взгляд Шое, Ямагучи вздрогнул. — Хината? — аккуратно подступился Тадаши. — Мы победим, — с твердой уверенностью произнес десятый Карасуно. — И пройдем на национальные. То, с какой уверенностью вылетали подобные слова, всегда поражало Тадаши. Ямагучи не любил в этом признаваться даже самому себе: наверное, он все же завидует вечно сияющим карим глазам, в которых никогда не увидишь и мысли о поражении. Для Хинаты Шое не было проигрыша. Он проигрывал другим командам, но никогда не смел проиграть в битве с самим собой. Казалось, что его дух подобен вечному двигателю, который не перестанет работать ни при каких обстоятельствах. И это удивительно. До слёз и дрожи в мышцах удивительно. Почувствовав, как нехватка воздуха начала доминировать над лёгкими, Тадаши закашлялся, случайно вырывая и Хинату из своего мира. — Ты что, ещё и заболел? — ещё громче заорал Хината, что их могли услышать в другом конце зала. — Нет! — парировал Тадаши. — Просто воздухом подавился, — от своих же слов хотелось тихо засмеяться. Все же дурацкие отговорки в этой ситуации были уместнее. — Смотри мне, — с родительской интонацией произнес Шое, после чего широко улыбнулся. Последние минуты в зале показались адом. Слова Хинаты все вертелись в голове и не могли найти выхода, оставаясь заточенными в и без того больной голове Ямагучи (один из сегодняшних мячей он принял макушкой). Боль скакала от пульсирующей до режущей и наоборот, от чего сохранять обыденное выражение лица становилось сверхзадачей. "У тебя получается намного лучше!" Как бы Тадаши не пытался принять это за комплимент, выходило вовсе наоборот. Похвала Шое выжглась в понимании истощенного Ямагучи клеймом безнадёжного неудачника. Избавиться от тошнотворного чувства оказалось сложнее, чем когда-либо, вероятно потому, что оно достигло своего пика. Ямагучи наивно казалось, что подобное преследует его с самого детства, однако это не так. Просто Тадаши не хотел впутывать в свои проблемы своего единственного друга. — Свободны, — заветные слова тренера, которые Тадаши услышал, выходя из подсобки, частично облегчили дыхание, позволив вздохнуть полной грудью. Летние ночи в Японии в этом году были прохладными, и Ямагучи вечно дрожал по дороге домой, пытаясь не стучать зубами, чтобы лишний раз не раздражать Цуккишиму. Однако сегодня розоватые губы парня дрогнули в улыбке, когда ветерок схватил его за голые лодыжки. Живительная прохлада врезалась в тело, оставляя после себя лёгкие покраснения на коже. — До завтра! — хором завопил знаменитый дуэт первогодок и вновь куда-то унесся с привычными воплями: "я не проиграю, Кагеяма" и "завались, Хината". — Они так увлечены друг другом, что забыли про Даичи? — сквозь смех констатировал факт Сугавара. — Нам больше достанется, — ехидно заявил Танака. — И не надейся, — вздохнул капитан. — Ребята, а вы не пойдете? — Даичи поймал взглядом Цуккишиму, рядом с которым хвостиком стоял Ямагучи. — Есть на ночь вредно. Высокая вероятность набрать вес. Дурная привычка, — фыркнул Кей. — Какой ты вредный, Цуккишима, — протянул Танака, высовывая язык. — Ямагучи, ты-то идёшь? — Я тоже пойду домой, — улыбнулся через силу Тадаши, словно прячась за высокого Цуккишиму. — Все в порядке? — тактично спросил Сугавара. Тадаши бросило в холодный пот. Очередное "с тобой все в порядке?" сжало трахею сильнее, нещадно обдирая стенки гортани. Хотелось глубоко вздохнуть и прекратить мучения как можно скорее, однако Ямагучи вряд ли решился бы сделать это при всех. Приходится врать: давить из себя улыбку, что есть мочи, параллельно контролируя, не слишком ли высоко поднимаются уголки губ и близки ли они к своему обыденному положению. Поэтому Тадаши и не любил врать - он просто-напросто не мог выдерживать образ вечно спокойного, когда внутри все иссыхает и покрывается корочкой. — Я домой, — раздался голос Цуккишимы, который принялись провожать шаги. — Я в порядке, — бросил второпях Ямагучи, пытаясь придать своему голосу как можно более уверенное и беззаботное звучание. Кажется, вышло не очень. Он это понимал. Они молча сдвинулись с места оставшейся компанией. Сугавара беззвучно хмыкал, прикусывая нижнюю губу, на которой и без этого проглядывались вмятинки от зубов. Даичи шел молча, будто бы пытался стать ещё тише, чтобы не беспокоить никого своими тоннами мыслей. Казалось, что каждый член команды придумал свою версию, которая объяснила бы увиденное, однако произнести свои предположения вслух не осилился даже капитан. — Это из-за Цуккишимы? — начал Асахи, водрузив на свои плечи роль аса команды. Повисло секундное молчание. — Дело в Ямагучи, — метко ответил Сугавара, обеспокоенно поглядывая то на Даичи, то на Танаку. Ямагучи привык видеть перед собой спину Цуккишимы. Сколько себя помнит, он всегда прятался за ней, потому что так было спокойнее, безопаснее, надёжнее. Наверняка Кей даже не представлял, что его спина имела столь огромную значимость для кого-то. — Почему с ними не пошел? — внезапно спросил Цуккишима после пяти минут молчания. — Да, я, ну... — от внезапного вопроса Тадаши растерялся и сразу не сообразил, что бы такого убедительного выдумать за пару секунд. — Дел много, — последовал незамедлительный ответ. Внутренности отвратительно сморщились от недостатка воздуха, который поступал не потоками, а тоненькими струйками с момента конца тренировки. Нет. С момента, когда очередная подача не увенчалась успехом. И все же было приятно. Приятно романтизировать его вопросы тихо-тихо, чтобы никто, даже сам Цуккишима, не услышал. Он же сейчас... Сейчас остановится и спросит его о произошедшем? Он же сейчас расскажет ему о том, как обратил внимание на его движения, которые сегодня были медленнее и неуклюжее обычного? Кей же по привычке закатит глаза, поражаясь дурацким и провальным попыткам Тадаши врать? — Ясно, — ровные шаги блокирующего начали становиться реже, а потом и вовсе пропали. Цукки ведь заметил? — До завтра, — где-то сбоку прозвенело в ушах. — Пока, Цукки. Наверняка Ямагучи получил бы кучу тумаков по голове, если бы в этот момент предстал в таком виде перед командой. Вечно торчащие в разные стороны волосы чуть опустились, неряшливо облепляя овал лица, россыпь веснушек обернулась дорожной пылью, а губы стали ещё суше, что даже треснули в некоторых местах. Едкий дым просачивался сквозь тонкие пальцы, костяшки которых были схожи с губами — покрасневшие, сухие и кровоточат. Кожа казалась ещё светлее в холодном свете ночи, выталкивая наружу потемневшие мешочки под глазами. Черная ткань олимпийки слилась с приклеевшейся к стенам домов тьмой, которая притягивала к себе и трясущиеся тело Ямагучи. Тадаши не замечал жгучей боли в бронхах — он лез на стены от ее отсутствия. Если бы после занятий, когда Цуккишима уходил от него на пару десятков метров, он не услышал бы звонкий щелчок зажигалки, не вогнал бы в ноздри кубометры дыма, не размазал бы по асфальту тлеющий окурок, то закричал бы от беспомощности на весь город, распугивая стаи налетевших поблизости птиц. Среди лоснящихся мраком мощных крыльев, его сероватый пушок птенца выглядел жалким. И пока другие уже умудрились бросить вызов матерому воронью, он в очередной раз воображал, как будет летать на одной высоте с ними. Воображал и принимался вновь махать крыльями изо всех сил, пока те не онемеют. Ямагучи — тот самый тип людей, которых со временем становится невыносимо жалко. Тадаши и сам понимал это, когда Сугавара похлопывал его по плечу, Даичи показывал большой палец вверх, а Танака трепал по голове — все жесты со стороны под гнетом поражений преображались в насмешливые упрёки. И как бы Ямагучи не пытался воспринимать подобное иначе — каждый раз оказывался все на том же месте. На ступеньках собственного дома с продолговатой сигаретой в руках, от которой после трёх минут не оставалось и следа. Несмотря на это перед тем, как пойти домой, он высиживал около получаса, дожидаясь, пока выветрится и запах, и воспоминания уходящего дня. И только когда голова заметно полегчает, Тадаши мог позволить себе отправиться в душ. Однако сегодня одной сигаретой дело не закончилось. Доставая вторую, Ямагучи тихо проклинал себя, вспоминая, как обещал завязать в этом месяце. В треморе щёлкая зажигалкой и косясь на вялый огонь, Тадаши нетерпеливо потянулся к нему, чувствуя, как векам становится тепло. Сжимая кончик папироски в зубах, Ямагучи запрокинул голову назад, пряча зажигалку подальше сумку. — Снова... — Ямагучи шептал самому себе и, даже понимая, что его никто не услышит, с каждым слогом становился тише, прислушивался, не дышит ли кто-то в спину, хотя пару минут назад убегал со всех ног от своего лучшего друга. А ведь хотелось, чтобы в спину дышали. Мысли вязко перетекали из одного отдела мозга в другой. Коротко затянувшись, Ямагучи успел поразиться, как его голова умудрялась умещать в себе каждую мелочь и до сих пор не треснуть. Да и она наверняка бы треснула, если бы не дурманящий никотин, благодаря которому, казалось, вместо мышц, могло функционировать тело. Увесистое облако. Ямагучи не прибегал бы к этому способу, если бы у него получалось хоть что-нибудь. Сколько раз он подбрасывал мяч нал головой за последнюю неделю? Больше ста ежедневно. Он не считал — багровым ладоням не требовалось точно знать, сколько раз они били по жёсткой резине. На разную высоту. Под разным углом. В разные стороны и на разное расстояние. Наверное, он использовал все. Глоток воздуха отдался в груди жутким холодом. Тадаши почувствовал, как в горле что-то застряло. Парень мигом выбросил сигаретку, сильно прижимая разодранные ладони ко рту, чтобы прокашляться в них, не издавая лишнего шума. А кто его может услышать? А кто Его Может Услышать? Решаясь никого не волновать, ты должен быть готовым к абсолютному одиночеству. Тадаши это понимал, и видел подобное решение идеальным. Кей все равно больше погружен в "свою" игру... Цукки. Ямагучи замер, широко распахнув глаза, которые непроизвольно начали выпихивать наружу застоявшиеся слезы. — Отстой, — сквозь зубы процедил Тадаши, прижимая ладони с новой силой. — Отстой, — повторил он знакомым голосом, поднимая глаза вверх и видя перед собой Цуккишиму. Тот стоял как ни в чем не бывало, пока Ямагучи от страха сжимал в руках свой маленький школьный рюкзак и так же, с горящими малиной щеками, распахивал в изумлении губы. Он не знал, что скрывалось тогда за брезгливым "отстой", но что-то подсказывало, что золотистый взгляд - побуждение к действию, отрезвляющая пощёчина, которая подначивает: "Так просто сдался?". — Не сдался, — продолжал бубнить Тадаши, опираясь локтями на колени и закрывая ладонями глаза, будто это могло укрыть его от самого себя. — Я стараюсь. Изо всех своих сил стараюсь, — голос перешёл грань и порвался, оставляя после себя даже не подобие воодушевленного, звонкого "обязательно справлюсь". — Пытаюсь... Пытаюсь, пытаюсь! — очередью произносил Тадаши, сжимая ладони. — Я, чёрт возьми, каждый день выкладываюсь на свой максимум. Так почему... Почему... Почему все, что делаю, безрезультатно?! — И почему же ты считаешь, что безрезультатно? Ямагучи чуть ли не подпрыгнул. Мышцы лица словно заперли на замок, запрещая им сдвинуться с места; только зрачки дрожали. Красноватые мешочки под глазами пытались сдержать рвущиеся изнутри вопли о помощи, материализовавшиеся в раздражающие кожу слёзы. Все текли и текли без остановки. Тадаши вцепился взглядом в Кея, подбирая слова. А слов не находилось. — Ты перепутал наши сумки и положил свою форму в мою, — с привычным холодом в голосе сказал Цуккишима, ровными шагами подходя ближе. Ямагучи беспомощно наблюдал за движениями блокирующего. Его форма была непривычно аккуратно сложена - так складывал свою форму Цуккишима. Хотелось бы поблагодарить его за неожиданную заботу, однако вывести из оцепенения как тело, так и мысли он был не в силах. — Если сдашься сейчас, то упустишь возможность увидеть собственный триумф, — Цуккишима сконфуженно сел рядом и потёр пальцами переносицу, прижимая кроссовком валявшийся неподалеку окурок. — Подачи выходят у тебя намного лучше, чем скрывать собственные переживания, — выдохнул парень. — В волейболе у тебя хоть перспективы есть. Ямагучи поймал Кея на улыбке, и слезы ожидаемо потекли сильнее. Глубокий вдох. Ещё один. Мяч в воздухе. — Говорил же, — приподнял уголки губ Цуккишима, наблюдая за растерянными лицами команды Аобаджосай, — твой триумф не за горами. — Очко Карасуно! — под восторженные вопли воронов, сбегающихся к сияющему Ямагучи, заключил судья.